***
Заседание Совета Старейшин на сегодня не было запланировано, поэтому огромный круглый зал на первом этаже Башни Белого Золота пустовал. Впрочем, от этого он не становился менее величественным: горделивые троны, высящиеся по кромке гигантского каменного стола, сейчас мирно отдыхали под сводами куполообразного потолка, где вершились судьбы Сиродила ещё айлейдами. Второй этаж Башни был выполнен в виде балкончика, с которого открывался вид на зал Совета. Посетителей из числа граждан обычно не пускали дальше второго этажа, но сегодня был закрыт весь дворец. Верховный канцлер Совета Старейшин, Боевой маг Кастус Динария вернулся из Бравила и собирался устроить совет. Сейчас он стоял перед входом в Белую Башню и ожидал прибытия гостей. — Господин Динария, — низко поклонился стаж Легиона, прибывший с докладом, — альтмерская делегация прибыла и уже направляется к Башне. Посол Фалкар сопровождает их. Они прибудут в течение получаса. — Хорошо, — кивнул канцлер, отпуская служивого. Позади него собралось почти полсотни человек: его личная гвардия, Пенитус Окулатус и боевые маги. В том числе где-то на задних рядах притаился и Герберт. Справа от него еле держался на ногах (во многом из-за неправильного образа жизни) Вергилий Крассиус — глава Пенитус Окулатус и его непосредственный начальник. — Господин Крассиус, могу я задать вопрос? — поинтересовался Герберт у стоявшего рядом. — Как удалось устроить этот совет? Раньше Доминион ведь не был так отзывчив. — Канцлер нашёл правильного альтмера, — пояснил Вергилий. — После того, как нам стало известно о заговоре ордена, лорд Динария обратился напрямую к послу Фалкару, предоставив улики. В отличие от многих своих соплеменников, Фалкар не страдает неоправданным высокомерием. Невероятно занимательно! Он был обеспокоен тем, что Коринф, возможно, стал жертвой ордена, — продолжал объяснять главный шпион. — Занимательно то, что тогда им не придали значения. — Да мы же ему практически в лицо сказали, что в Коринфе не просто так восстание поднялось! — горячо заметил Герберт. — А он его просто проигнорировал?! Вергилию было понятна реакция Герберта, но он-то прекрасно осознавал, что Доминион никогда не признает того, что Империя узнала об их внутренних проблемах раньше них самих. — Не думаю, — отрицательно покачал головой Вергилий. — Скорее всего, на стороне ордена был кто-то достаточно властный, чтобы свернуть дело. Точнее говоря, полномочный представитель Лоркалин, не меньше. Когда-то Вергилий действительно был прекрасным шпионом. Но бумажная работа за столом и неправильный образ жизни сделали из него неповоротливого толстяка: хитрого, вероломного, но с трудом передвигавшегося. — Однако где-то с полмесяца назад наш шпион в Коринфе принёс нам невероятно занимательные сведения, часть которых передали Фалкару, — с интересом вещал Вергилий. — Не спрашивай — я ничего не знаю. Канцлер проводил допрос сам. — А что, кроме этого посла, в Доминионе вообще не к кому больше обратиться? — скептично спросил Герберт. — Там в этом их «Верховном Совете» с полсотни альтмеров наберётся. — Пятьдесят четыре, если быть точным, — поправил главный шпион. — Все — члены Талмора, самые влиятельные альтмеры Доминиона. И большая часть из них даже не заговорит с представителем Империи, а остальные будут отмахиваться дежурными фразами и не воспринимать наши слова всерьёз. Но со шпионом нам повезло — сама леди Неиронист заинтересовалась орденом. — Кто? — Герберт был незнаком с этой альтмеркой. А ведь когда-то одно её имя было способно заставить войска сложить оружие, что и попытался показать Вергилий при помощи многозначительной интонации в голосе. Но Герберт по-прежнему смотрел на него, словно в первый раз слышал это имя. — Леди Неиронист или, как её прозвали в Сиродиле, Гончая — глава отделения юстициаров всего Доминиона, — пояснил шпион, и брови Герберта медленно полезли вверх. — Она член Совета Пятидесяти Четырёх и одна из занимательнейших существ в Нирне. Ах да, ещё она самая непохожая на своих собратьев альтмерка. — Заметно, — скептично протянул Герберт. Он сильно сомневался, что мог пропустить мимо ушей имя такого влиятельного эльфа. — Очень странное имя для их расы. Даже сразу не поймёшь: мужское или женское. — О да, это и есть самое занимательное! — Вергилий обливался потом, но мужественно стоял на своём месте. Он бы сейчас с удовольствием сел в кресло в кабинете и поразбирал очередную грязную подноготную. — Она его сама себе придумала. — Сама себе имя придумала?! — такого мечник точно ожидать не мог. — И не раз, — ухмыльнулся Вергилий. Он был ещё специальным агентом, когда леди Лорелин старое имя надоело. — Неиронист примерно под четыреста, и каждые лет сорок она меняет себе имя. Эта привычка уже давным-давно стала анекдотом даже на Алиноре. К слову, кличек у неё не меньше. Видя, с каким интересом слушает его Герберт, Вергилий переполнялся гордостью за собственные знания, которые он с щедростью священника готов был распространять подрастающему поколению шпионов. И ради этого он был готов постоять на ледяном ветре на трясущихся ногах. — Главный юстициар Алинора просто обожает всё новое, неизведанное, опасное. Наверное, нет в Тамриэле такой области, где бы хоть раз ни побывала Неиронист в качестве палача, путешественника или охотника, — с интересом рассказывал Вергилий. Видимо, уникальная альтмерка занимала не только Герберта. — И в каждом таком месте она настолько запоминалась местным жителям, что ей давали какое-нибудь прозвище. Всё-таки очень странно, что ты не слышал хоть одного. — Я не особо увлекался политикой, — Герберт неопределённо развёл руками и неприятно поморщился, когда хилый лучик света пробился через тяжёлые тучи осеннего неба. — Охотником? — если первые два слова не вызвали удивления, то последний эпитет был уже выходящим за рамки профессиональной деятельности главного палача. — На кого? — Зависит от времени и места, — Вергилию было не видно, что происходит, но он точно знал: когда прибудет делегация, он об этом узнает. — Неиронист обожает охоту… на всё, что движется. Также был слушок, что пару лет назад она ездила в Скайрим, где собственноручно выследила и убила дракона. Герберту просто нечего было сказать. Такой непохожей ни на кого женщины он ещё не встречал на своём пути. Но в то же время он заочно начал испытывать к ней неприязнь, перемешанную с подозрительностью. — Так что Неиронист частенько ездит по миру, чтобы поохотиться на всяких неразумных тварей. Иногда на разумных, — добавил Вергилий. — Выслеживание и казнь преступников она тоже относит к разряду охоты. Встретились мы с ней как-то раз на одном незанимательном банкете… — вспомнил шпион о неприятной встрече. Впрочем, тот банкет был неприятен им обоим. Вергилию пришлось отстоять на ногах почти пять часов, отчего он чувствовал, что отправится к Богам раньше срока. Неиронист же, в свою очередь, хотела всего лишь поохотиться в округе, но местный альдмерский представитель низменно упрашивал её прийти. Пробыв на банкете всего полчаса, она с шумом распихала гостей и демонстративно удалилась. — О, прибыли наконец-то! Вон она, впереди едет! — указал главный шпион куда-то за спины. Огромные врата распахнулись, и на центральную площадь вышла большая процессия, сопровождаемая множеством солдат и магов. А впереди вышагивал настоящий грифон, на спине которого восседала Неиронист. Первые ряды чувствовали особое давление, но Вергилию, похоже, не было дела до происходящего. Всё равно услышать его мало кто мог. Лишь на секунду взглянув на гостя, Герберт перевёл удивлённый взор на начальника, требуя объяснений. Даже заморская крылатая бестия так не поразила мечника, как главный палач Доминиона. — Почему она… белая?! — Не белая, а стальная, если быть точным, — улыбался Вергилий. Видимо, каждый, кто первый раз знакомился с леди (и не в виде её жертвы), испытывал такое же удивление. — Неиронист — признанный мастер Восстановления и Изменения, а ещё большой любитель занимательных экспериментов над собой. Так что, когда ей в очередной раз надоедала бренная альтмерская оболочка, она её улучшала. Частично слила кожу со сталью, сделав её прочнее, — шокировал мечника Вергилий. Главный шпион, увидев выпученные глаза, добавил, — не без помощи, конечно. Ах да, а ещё она нимфоманка. Причём предпочитает она не только мужчин… и не только альтмеров, что занимательно. Был слух, что у неё была очень жаркая ночка с самим Гривой… до того, как его убили. Но, по-моему, это выдумки. — Я почему-то уже не удивлён, — саркастично прошептал Герберт. — Очень… своеобразная женщина! И как к ней относятся альтмеры? — С презрением, как правило, то есть как и ко всем. И ведь самое занимательное в том, что ей на это наплевать! — Вергилий говорил очень тихо, но пылко и быстро. — Вы… восхищаетесь ей? — осторожно спросил Герберт начальника. — Вы столько знаете про Неиронист. Вы что, с ней?.. — Чего? — поднял бровь Вергилий, не ожидавший такого вопроса от подчинённого. — Нет, конечно. Неиронист — самый опасный враг Пенитус Окулатус, который когда-либо существовал, поэтому я знаю о ней всё, что есть. И запомни самое главное, Герберт, — Вергилий внезапно стал невероятно серьёзным, таким, каким мечник привык его видеть. Седые кустистые брови практически соединились в одну, а морщины на лице буквально углубились, — для Неиронист жизнь — вызов, а вызовы она любит больше всего на свете. Она обожает испытывать себя, покорять новые вершины, добиваться новых должностей, убивать сильнейших тварей, кувыркаться с недостижимыми партнёрами и постоянно, я не преуменьшаю, постоянно, — подчеркнул это слово Вергилий, — совершенствоваться. Герберт не до конца понимал, зачем его начальник рассказывает всё это, но то, с каким лицом он это делал, наводило вампира на мысль, что Вергилий не восхищается своим самым главным врагом, а боится. А это что-то да значило. — Неиронист — чудовище, амбициозное, хитрое и непредсказуемое, как Шеогорат, Герберт. Она переспит с тобой, а потом прирежет прямо без штанов, потому что ты — её жертва, а она — охотник. Для неё не существует границ, правил или запретов. Охотясь на самых опасных и жестоких монстров Тамриэля, она сама стала монстром, — Вергилий закончил пробирающую до мурашек речь, в которой даже Герберт чувствовал что-то личное. Неиронист спрыгнула с грифона и направилась широкими шагами нетерпеливого альтмера прямо к канцлеру. За ней с трудом поспевал посол Фалкар. Одежда главного палача отражала всё отношение носителя к мнению окружающих. Наплевав на протоколы и традиции Талмора, Неиронист облачилась в утянутый костюм, состоящий из жакета, сильно распахнутого в груди, узких штанов и сапог на высоченных каблуках. Выглядела она так, словно шла не вести государственные дела, а соблазнять имперских чиновников. Позади наездницы покоилась меховая накидка, небрежно накинутая на левое плечо. Седые прямые волосы главного палача были подстрижены под каре и едва опускались ниже подбородка. Но заметнее всего была чёрная широкополая обитая коротким мехом шляпа почти в метр диаметром, края которой слегка пригибались к земле. Из макушки вычурного головного убора торчал пучок ярких перьев — единственное пятно на чёрно-белом палаче. — Видишь перья? — тихо спросил Вергилий уже обычным голосом. — Они из хвоста редчайших птиц Кир-Ваги. Эти занимательные птахи водятся в южных джунглях Эльсвейра и славятся своей редкостью и скрытностью. У каждой птички только одно такое перо, и в Эльсвейре считается, что обладание им приносит вечную удачу. У Неиронист таких три. Ставлю месячное жалованье, что леди Гончая сама выследила каждую птаху в лесу, — добавил Вергилий. Про себя Герберт отметил, что назвать Неиронист красивой не смог бы. Формами главный палач не отличалась: грудь едва оттягивала жакет, узкие бёдра вампира не впечатляли, а цвет так и вообще отталкивал. Следом за послом и палачом следовало два альтмера-мага из специального отряда телохранителей. Количество оружия, которое они тащили на себе, просто поражало. — Приветствую вас, Верховный канцлер! — громко поздоровалась Неиронист из-под полей шляпы и протянула белую ладошку Кастусу. — Занимательно наконец побывать в столице. Кастус Динария занимался политикой очень долго, поэтому мог спокойно не обращать внимания на вызывающий наряд главного палача. Даже в её преклонном возрасте кожа Неиронист (наверняка из-за магии Восстановления) была гладкой; по человеческим меркам ей и сорока бы не дали. Кроме того, широко распахнутый жакет открывал кусок татуировки, а точнее, хвост какого-то животного, игриво свисающий вниз по левой груди. Это явно была не единственная татуировка — из-за воротника слева выглядывала когтистая лапа. — Леди Неиронист, — канцлер спокойно пожал руку и жестом пригласил пройти внутрь. — Почему мы не идём следом?! — чуть не взорвался Герберт. Из-за того, что его сняли с дела ордена, доступ в совет ему был закрыт. — Не переживай, Герберт, — тяжело вздохнул Вергилий. — Лично я бесконечно рад, что этой бестии не будет поблизости. Не зря в Пенитус Окулатус её зовут Неиронист Истязатель.***
Пройдя по пустынным коридорам Башни, Фалкар, Неиронист и её телохранители прибыли на третий этаж, куда простые смертные никогда не смогли бы попасть. Для тайного совета по вопросу ордена Пустых Часов канцлер отвёл отдельную комнату, такую же круглую, как зал Совета Старейшин. Внутри располагался длинный стол в виде буквы «Т». По стенам были развешаны гербы Империи и Доминиона, а на самом столе уже стояли напитки и фрукты. За дверьми дежурили слуги, чтобы немедленно удовлетворить любую альтмерскую прихоть. Внутри делегацию уже поджидал древний старичок с бородой почти до колен. Он был по самую шею закутан в голубое одеяние магов, поверх которого можно было заметить многочисленные украшения: кулоны, браслеты, кольца. Несмотря на почтенный возраст и сгорбленную спину, от него веяло мудростью и представительностью. Давно седую голову закрывал расшитый золотыми нитями берет. Великие расселись вдоль «перекладины»: Неиронист по приглашению Кастуса села посередине, а мужчины разместились по краям. Старик примостился напротив большой троицы, словно на допросе. — Леди Неиронист, посол Фалкар, — обратился канцлер к альтмерам, — перед вами Берцелиус Флавия — старший магистр Синода, архимаг и первый советник по вопросам магии. — Добрый день, уважаемые господа, — встал и подобострастно поклонился Берцелиус. — Верховный канцлер пригласил меня сюда, чтобы я консультировал данный совет. — Мы, первый секретарь альдмерского посольства Фалкар и старший юстициар Доминиона, леди Неиронист, рады приветствовать каждого в этом зале, — довольно сухо и по-деловому отчеканил Фалкар. Многие могли бы подумать, что в зале будет напряжённая атмосфера недоверия. Но канцлер, похоже, совсем не беспокоился за свою жизнь. Впрочем, как и альтмеры. Они выглядели так, словно собрались разрешить давний спор. Телохранители передали Неиронист толстый пакет с какими-то документами и удалились. — Спасибо за приглашение, Кастус, — поблагодарила Неиронист, закидывая ногу на ногу, и вальяжно заваливаясь на спинку. Оба альтмера ожидающе взглянули на канцлера. — Я также рад видеть вас, леди Неиронист, лорд Фалкар, — не менее деловито ответил на формальное приветствие канцлер. — Данный совет призван решить раз и навсегда проблему ордена Пустых Часов. Прежде, чем мы перейдём к непосредственному допросу шпиона, о котором я упоминал в письме, предлагаю высказаться. Для Берцелиуса, ничего не смыслившего в политике, посол Доминиона совсем не походил на альтмера. Если природная надменность в нём и присутствовала, то была глубоко запрятана веками политических интриг. Но несмотря на то, что Фалкар больше походил на государственного деятеля, чем Неиронист, сама альтмерка так же не проявляла признаков надменности по отношению к собравшимся. — Верховный канцлер Динария, вы потратили много сил, чтобы собрать всех здесь. Мы с леди Неиронист пришли к согласию по поводу того, что угроза ордена реальна и существует. Однако его агрессия была направлена только по отношению к Империи или Хаммерфеллу. Я отправлял ваши сведения на Алинор, но там им не нашли подтверждения. «Что же вы задумали, Фалкар?» — размышлял Берцелиус. Он не верил, что два могущественных альтмера могли «не заметить» происходящего. А это значит, что Фалкар пытается что-то выяснить, при этом не раскрывая карты и прикидываясь незнающим. — Занимательно то, — вступила в дискуссию Неиронист, — что недавно в Коринфе побывала магическая комиссия. Она не нашла никаких нарушений. Но Фалкар упоминал о «шпионе». Я хочу послушать его, канцлер. Все ожидающе переглядывались, а Кастус меж тем громко хлопнул в ладоши, и в зале открылись двери, через которые быстро, чтобы привлекать как можно меньше внимания, прошмыгнул Амиэль.***
Амиэль, телепортировавшись в Кватч, тут же отправился к канцлеру (предварительно спрятав Чёрную Книгу, конечно) и предложил рассказать всё, что он знает, в обмен на полную амнистию. Лорд Динария согласился, но после этого запер ценнейшего информатора в Башне Белого Золота и приставил к двери стражу. Разумеется, молодой Голдвайн соврал Кастусу, что Книга Моры осталась в Коринфе. Вскоре юному магу сообщили, что ему предстоит выступить на собрании. Амиэль старался не показывать этого, но он очень нервничал. Лорд Динария объяснил предельно ясно и доходчиво, что сделает с маленьким лордом, если тот сболтнёт чего лишнего альтмерам. Нет, там не было насилия, но пытка не всегда должна приносить физическую боль. Например, Амиэль мог бы отправиться в интернат и провести оставшуюся жизнь в качестве сапожника или портного. И тот самый час настал: двери распахнулись, и раздался громкий хлопок канцлера. «Так, Амиэль, мысли в кулак! Ты отрепетировал всё это сотню раз… теперь нужно только отыграть, как в спектакле. Только бы не сболтнуть ничего про перчатку, — мысленно повторил про себя наказ канцлера Амиэль. — Я не могу всё испортить, только не сейчас! Ради тебя, братишка, я справлюсь!» — Так это и есть тот самый информатор, о котором вы упоминали в письме, канцлер? — поинтересовалась у сидящего справа имперца Неиронист. — Всё верно. Зовут Амиэль Голдвайн, — канцлер указал на место у вытянутой части стола прямо напротив Берцелиуса. — А теперь, все присутствующие, можете задавать интересующие вас вопросы. Но прошу: по делу и кратко. Амиэль нервно улыбнулся и, поёрзав на стуле, приготовился. — Амиэль, — вступила Неиронист, — расскажи: что же задумал орден? — Орден хочет при помощи магии вернуться в прошлое, — выложил юный маг, словно мешок монет. Повисла тишина, в которой каждый из присутствовавших обдумывал весь масштаб происходящего. Кастус был доволен результатом — по крайней мере он смог привлечь внимание альтмеров из совета. — Занимательно. А это возможно? — Неиронист выглядела заинтригованной. — Нет, конечно! — отрезал Фалкар. — Я вам это заявляю как мастер магии. Не существует такой силы, способной изломить время, заставив его течь в обратном направлении. Неиронист молча бросила взгляд на старика-мага, и тот, увидев краем глаза утвердительный кивок канцлера, внёс профессиональное мнение: — История знает как минимум один случай путешествия во времени. Как-то раз мне в руки попалась книга Довакина о победе над Алдуином. Там он рассказывал о том, что древние Языки с помощью ритуала Кин отправили дракона в поток времени. Таким образом дракон оказался в будущем. Однако я глубоко сомневаюсь, что подобные путешествия в обратном направлении возможны, — скрипучий голос Берцелиуса продолжал царапать слух членов совета. — Есть, правда, теория, что Пелинал Вайтстрейк был из будущего, но, по-моему, это выдумки. Например, известный теоретик Свитков, господин Корнхолд, в трактате «Берега времени» отмечает, что Поток Времени — это, скорее, водопад, чем река. Против течения идти невозможно. — Очень занимательно, — оценила сказанное Неиронист. — Продолжай, Амиэль, — поторопил канцлер, ведя беседу в нужное русло. — Как они полагают это сделать? — Для этого им необходимы несколько предметов: Древний Свиток, Скелетный Ключ, двемерская машина с полуострова Хнес, заполненный душами Чёрный Агат и сам Коринф. Фалкар не показал окружающим своего удивления, как и подобает опытному политику. Посол был отличным магом, и поэтому подобный набор артефактов наводил его на мысль, что рассказанная канцлером история и вправду может оказаться невыдуманной. — Юноша, расскажи: зачем им понадобился именно Коринф? — поинтересовался Фалкар относительно единственной непонятной ему вещи в списке. — Ну, если кратко… — Амиэль собрался с духом. — Там находится девятая Башня Креации. Орден хочет использовать её энергию, чтобы двигаться против Потока Времени. — Башня? Расскажи-ка поподробнее, — спустя паузу заметила Неиронист. — Я некогда изучал этот вопрос, — авторитетно заявил Берцелиус, краем глаза заметив одобрительный кивок канцлера. — Существует теория под названием «Башни Креации». Согласно данной теории, существуют определённые места в Нирне, в которых сосредоточена энергия созидания — так называемые «Кости земли». Кто-то говорит, что это останки богов, которые отдали тела ради создания мира, кто-то — что это просто крупные подземные источники энергии. Среди них: Хрустальная башня на Алиноре, Башня Белого Золота, Красная Гора, Глотка Мира, Адамантиновая башня и так далее. Берцелиус тяжело вздохнул. Он был слишком стар, а годы, когда он читал лекции многочисленным адептам магии, давно миновали. Но ради того, чтобы снова почувствовать то, как аудитория внимает ему, он был готов продолжать хоть до завтра: — Существует восемь известных Башен. Древние предки создавали в этих местах постройки, которые определённым образом фокусировали энергию креации и распространяли на мир. Эта энергия постепенно меняла место обитания вокруг себя, подстраивая под желания строителей. Например, айлейды, воздвигшие Башню Белого Золота, будучи мерами, любили тёплый климат, и башня сделала Сиродил куда теплее, чем он был прежде. Норды прибыли в Скайрим с Атморы и были привыкшие к холоду, поэтому Холодная Башня сделала Скайрим холодным… Это если совсем грубо, — на всякий случай добавил он. — Но данная теория не проверена. — Очень занимательная история, — не сдержал нотки скепсиса Фалкар, случайно повторив коронное слово Неиронист. — То есть этот юный человек хочет сказать, что не только существует девятая легендарная Башня Креации, но и что Доминион пропустил её буквально у себя под носом? Канцлер внутренне улыбался. Существовало много теорий заговоров, строящихся вокруг того, что Альдмерский Доминион развязал Великую войну ради захвата этих самых Башен Креации. По одной — ради владения миром, по другой — ради уничтожения. Судя по реакции Фалкара, Кастус делал вывод о том, что посол не только знает теорию Башен, но и придерживается её. — Пока она неактивна, — вернулся в разговор Амиэль, — её невозможно найти просто так, особенно если Башня выходит на поверхность в каком-нибудь недоступном месте. Мне не показывали, где она находится, но я сам понял. Девятая Башня, которую орден назвал Песчаной, находится под одной из башен Коринфского дворца Трёх братьев. — Тогда как же орден сумел её найти? — вклинился в паузу между словами Фалкар. — Коринф — самый отсталый и нищий город Эльсвейра. До него обычно вообще никому дела нет. Амиэль покрылся испариной. С этой минуты он больше ни в чём не был уверен. Он рассказал всё, о чём знал точно, но теперь начались вопросы, в которых он мог лишь предположить. — Я не уверен точно… но, мне кажется, с помощью Древнего Свитка, — юный маг старался говорить ровно и уверенно, как и подобает его высокому положению, но голос предательски дрожал. — У них есть жрец Мотылька; он прочёл Свиток и сказал, где Башня. — Простите, лорд Динария, уважаемые альтмеры, — Берцелиус вдруг вклинился в рассказ, обратив на себя внимание. Почесав седую бороду, он сам задал вопрос Амиэлю: — как зовут того жреца? — Э-эм, — протянул юный маг, — фамилия у него Корнхолд, но я с ним ни разу не говорил… «Декимиус?! — не поверил ушам седой учёный. — Ах ты вероломная гадина! Сам-то соловьём заливался о том, что «просто зритель»! Ну ничего, и тебе по заслугам воздастся!» — Что расскажешь по поводу Агата, Берцелиус? — направил канцлер беседу в нужное русло. Фалкар заинтересованно взглянул на учёного. Вопрос с камнем душ такой невероятной величины его весьма занимал. — Без сердца Башня бесполезна, — пояснил Берцелиус, крепко задумавшись. — Теория утверждает, что каждой Башне нужен некий… кристалл или камень, который и будет фокусировать энергию креации. Если неприлично упростить, гигантский камень душ или иной источник энергии. — Кажется, я поняла, — вдруг высказалась Неиронист. — Для этого им и понадобился Чёрный Агат: чтобы оживить Башню. Занимательно. Казалось, Неиронист искренне наслаждается происходящим, словно представлением. Она сидела расслабленно и вальяжно, как будто не в стане врага, а у себя на вилле. Однако Кастус, годами управлявший людскими душами, мог с уверенностью сказать, что вся эта поза была абсолютным обманом — Неиронист была готова к прыжку. — Ага, — кивнул Амиэль, весь сжавшись в кресле. Он всячески старался скрыть дрожащие руки, но это у него получалось плохо. Пот градом катился по его лицу, а губы уже давно превратились в изжёванные куски мяса. — Там… на острове Хнес, орден откопал ту двемерскую машину. Она… Делвин мне рассказывал… — тяжело дышал Амиэль, с трудом продолжая говорить. Налив трясущимися руками стакан воды, Амиэль залпом его осушил и продолжил: — Простите, уважаемые делегаты, канцлер… Делвин, данмер-учёный, раскопавший ту машину, сказал мне, что она может вытягивать магическую энергию отовсюду и вкладывать куда угодно. По-видимому… — тяжело вздохнул Амиэль, — они хотят вытягивать энергию из Песчаной Башни… Я не знаю для чего. Посол Фалкар продолжал сидеть с каменным лицом, ожидая продолжения, Неиронист закинула ногу на ноги и, скрестив руки, переводила взгляд с одного гостя на другого. — Лорд Динария, собравшиеся, — старший юстициар облокотилась на один из поручней кресла. Казалось, что сейчас она перевалится за него, — то, что вы рассказали мне, очень занимательно. Однако вы же понимаете, что мы говорим не о войне или торговых взаимоотношениях. Вы утверждаете, что некая группа людей хочет изменить само время — основу нашего мироздания. — Я уверен, что мы это понимаем, леди Неиронист, — несколько холодно заметил Фалкар. — Однако с самого начала совета мы обсуждаем то, насколько безумны орден и его идеи, — образно выразилась Неиронист и внезапно встала. Каблуки цокнули о деревянный пол, когда юстициар прошествовала за спинку своего стула, по-видимому, засидевшись на месте. — Лично я просто поражена тем, насколько была амбициозна эта организация, задумав переделать этот мир до самого основания. Вообразите: власть над временем означает фактическую власть даже над Богами и Принцами! Канцлер внутренне напрягся. Он ожидал такого поворота событий. Когда он сам впервые услышал о замыслах ордена, то подумал о том же. Однако вред, принесённый орденом Империи, был настолько велик, что лорд Динария не колебался, принимая решение. И задачей этого собрания было во многом убедить в этом представителей Доминиона, без чьей поддержки остановить орден не получится. И единственными альтмерами, кто мог бы разделить его взгляды, были Неиронист и Фалкар, поскольку остальные пятьдесят два советника даже не стали бы разговаривать с человеком. В альдмерском Совете Пятидесяти Четырёх каждый член занимал определённую ступень или место. Неиронист, будучи главой системы правосудия, занимала двенадцатое место в Совете и была им вполне довольна. Фалкар как первый секретарь альтмерского посольства в Империи занимал двадцать третье место. И неуклонно рвался выше. Если бы канцлеру удалось перетянуть столь влиятельных альтмеров на свою сторону, то, несомненно, эту встречу можно было бы считать успешным. — С самого начала этой беседы я чувствую некую недосказанность. Поэтому если никто не хочет задать этот вопрос, то задам его я, — пространно начала Неиронист. — Почему бы не помочь ордену, м? Внешне их цели кажутся гораздо благороднее методов; достижимые они или нет. Особенно мне интересно мнение нашего юного осведомителя. — Моё? — заёрзал Амиэль, про которого уже все успели забыть. — Я хочу сказать… — внезапно в его горле пересохло, и он залпом осушил стакан воды. — Да-да, именно твоё, мальчик, — Неиронист слегка натянула улыбку, тем самым демонстрируя заинтересованность в словах юного мага. — И не волнуйся ты так. Подумай: в твоих руках была возможность изменить само время вместе с орденом, но вместо этого ты переметнулся к его врагам. Разве это не занимательно? — Проясни это, Амиэль, — приказал канцлер. — Просто тут все говорят только о том, можно ли осуществить задуманное. Но ведь куда страшнее, если им это и вправду удастся. Я читал о так называемых «Прорывах Дракона»… — Берцелиус? — канцлер, перебив, повернулся к старому магу. — Это явления, когда единая временная линия исчезала, становясь несколькими переплетёнными. Если значительно упростить, наступал хаос: в одной реальности могло существовать несколько одинаковых людей и событий, следствие происходило раньше причины, а время полностью теряло линейность, — внушительно пояснил учёный. Амиэль прекрасно помнил все книги, которые он прочитал на эту тему ещё до исчезновения брата. Эти истории немало волновали его, но исключительно в теоретическом плане. — Если орден действительно сумеет проникнуть в Поток Времени, то произойдёт такой Прорыв Дракона, который ввергнет мир в хаос на тысячелетия! — Берцелиус одобрительно кивал словам Амиэля. — По сравнению с этим тысяча лет Срединного Рассвета покажутся минутой! Я не хочу менять свою жизнь такой ценой. «Он лжёт, — внутренне отметила Неиронист. — Очень занимательно». Далее Амиэлю задали ещё множество вопросов о Коринфе, силах ордена и так называемых «рыцарях Пустых Часов» или «именованных». Особенно много вопросов было об Эйвинде и его кольце Хирсина. Амиэль отвечал прямо, старательно обходя все темы, которые были заранее оговорены с канцлером. — Думаю, мы можем отпустить Голдвайна в его покои, — после продолжительной дискуссии заключил канцлер. — Иди и ожидай дальнейших указаний. Амиэль с трудом встал из-за стола (от долгого сидения «на иголках» у него затекли ноги). Поклонившись и попрощавшись с власть имущими, юный маг нетвёрдой походкой вышел за дверь. Едва за спиной громко сомкнулись створки, Амиэль выдохнул, казалось, в первый раз за весь совет. «Кажется, всё прошло успешно… — прошептал Амиэль. — Теперь тебе будет труднее сотворить то безумие, что ты задумала, Катария!»***
После того, как Амиэль покинул совет, Берцелиус осторожно кашлянул, привлекая всеобщее внимание. Канцлер кивнул, разрешая старому магу говорить. — У меня есть предположение, если мне будет позволено высказаться, — осторожно нарушил тишину Берцелиус. Как же он скучал по вниманию аудитории. — У меня есть теория касаемо того, зачем ордену нужен Скелетный Ключ. — Очень занимательно послушать, — Неиронист наконец сняла слишком широкую шляпу и повесила на угол спинки. — Я много изучал теорию времени совместно с… одним большим специалистом в области Древних Свитков и пришёл к некоторым выводам, — Берцелиус знал, что идея сама по себе не очень складная, но раз когда-то её предложил Декимиус Корнхолд, его коллега, то в свете новых сведений её необходимо было озвучить. — Древний Свиток позволяет читателю взглянуть на поток времени и увидеть один из вариантов развития событий, — Берцелиус обычно говорил размеренно, словно устало, но чувствовал, что знания, которые не пригодились ему в прошлом, могли послужить сейчас. — То есть можно предположить, что это некоторый… люк — назовём его так — окно, через которое мы видим искажённое будущее. — Такая мысль существует и оснований не лишена, — кивнул Фалкар. Берцелиус внутренне убедился, что два оказавшихся тут альтмера далеко не так просты, как кажется. Фалкар уже второй раз демонстрировал свои познания в метафизической философии бытия Нирна, что говорило о нём, как об учёном и мыслителе. — А раз это окно, — продолжил пожилой маг, — то его можно… открыть, если совсем упростить, — Берцелиус замер, но слушатели хотели пояснений. — Обратимся к книге Довакина о победе над Алдуином. Там рассказывалось о том, что древние Языки с помощью ритуала Кин отправили дракона в поток времени… — То есть они хотят использовать всеотпирающий Скелетный Ключ, чтобы сделать из Древнего Свитка портал в Поток Времени?! — голос посла слегка повысился, да и вся его фигура наконец перестала напоминать статую. — А энергия Башни нужна, чтобы двигаться против течения Потока! — утвердительно кивнул Берцелиус. — Звучит занимательно, — кивнула Неиронист. — Звучит сомнительно, — заметил Фалкар в сторону коллеги. «Но очень заманчиво… — пронеслось в голове Фалкара. — Чего бы мог добиться Доминион, если бы у него была сила менять само время… Если Лоркалин действительно в этом замешан, то, получается, он считает их план реальным. Хотя нет… Его могли не посвятить в детали или вообще даже в цели. Но тогда почему он во многом их поддерживает?» — Фалкар был весьма заинтригован, но, разумеется, не показал и виду. Он не стал бы послом, если бы не умел использовать любую возможность, пусть даже призрачную. Тут канцлер поднялся со своего места и поднял руку, требуя тишины. Все немедленно замолчали, а Неиронист даже изобразила на лице серьёзность. — Неважно, действительно ли их план осуществим или то, как мы к нему относимся. Мы можем вернуться к этому вопросу позже, — канцлер всё это время слушал разговор, не вступая в него, но теперь пора было перехватывать инициативу. — Важно то, что ради него они уничтожают тысячи разумных существ в Империи и Доминионе. Нам объявили войну, леди Неиронист, лорд Фалкар. Это неприемлемо, — канцлер сказал последнюю фразу таким тоном, что каждому стало понятно, что канцлер… недоволен. После этого лорд Динария упёрся ладонями в стол и продолжил: — В рядах ордена состоят могущественные маги, владеющие артефактами невероятной силы, такими, как Агат, кольцо Хирсина или Скелетный Ключ. Думаю, все согласны с тем, что мы не можем позволить каким-то сектантам владеть такой мощью. И тем более мы не можем отдать в руки ордену власть над временем. Неиронист лишь неопределённо хмыкнула, выразив непонятно что. Впрочем, мотивирующая речь канцлера достигла ушей Фалкара, чья очередь высказаться наступила. — Вы правы, канцлер, — издалека начал посол, — то, что случилось в Бравиле иначе чем актом войны, назвать нельзя. Однако я удивлён, что этот вопрос не задали раньше, — издалека начал Фалкар. — Скажите, Верховный канцлер, есть ли у вас что-нибудь более… вещественное, чем слова, чтобы подтвердить присутствие ордена в Коринфе? Повисло секундное молчание, а Берцелиус никак не мог отвести глаз от Неиронист. Главный палач заинтересованно смотрела на весь этот спектакль, пока что не собираясь в нём участвовать. — Кроме представленных донесений моих агентов и того, что вы услышали здесь, нет, — канцлер не поменялся в лице, продолжая держать хорошую мину. — Как я уже говорил, магическая комиссия не нашла следов незаконной деятельности в Коринфе, — отчеканил Фалкар. — Что касается восстания — это внутренние дела моего государства. Я не вижу смысла… — Этого вполне достаточно, Фалкар, — вдруг перебила Неиронист, резко вклинившись в диалог. — Леди Неиронист? — недоумённо выгнул бровь Фалкар, который, видимо, надеялся, что главный юстициар ему подыграет. Альтмерка гордо похлопала ладонью по толстенному пакету документов перед собой. При виде этого бюрократического артефакта канцлер внутренне содрогнулся. То, что он каждый день имеет дело с триллионом документов, не значило, что он их безмерно любит. Скорее уж, наоборот… — Лорд канцлер предоставил недостающие занимательные части картины, Фалкар, — невозмутимо продолжила Неиронист. И хотя Фалкар не изменился в лице, в его глазах можно было прочитать недовольство. Похоже, он сам был не в курсе планов Неиронист. — Не только у лорда Динарии есть шпионы в Коринфе. «Я не ошибся в выводах, — слегка самодовольно подумал Кастус. — Хотела сначала услышать, что известно нам, а потом уже вынести свой вердикт». — Думаю, настала и моя очередь высказаться, — продолжила Неиронист. — Я заинтересовалась Эльсвейром, когда магическая комиссия вернулась из Коринфа. Если кратко, была подана рекламация на действия Лоркалина в Коринфе. Там упоминалось множество нарушений внутренней политики Доминиона. Чтобы все присутствующие понимали — это не просто жалоба, которую можно набросать минут за десять и бросить в ящик. Если подаётся рекламация, обвинитель должен быть полностью уверен в происходящем. — Кто подал рекламацию? — спросил канцлер, когда главный палач прервалась на вдох. — Генерал Оринтур, — пояснила Неиронист, не собираясь ничего скрывать. Заметив слегка изменившееся лицо Кастуса, Неиронист добавила: — Как сообщил мой источник, Оринтур был недоволен присутствием неальтмеров в управлении Доминиона, — пояснила Неиронист, а брови Фалкара всё выше и выше лезли по лбу. Похоже, он слышал это в первый раз. — Но всё это я узнала гораздо позднее. Я даже не обратила бы внимания на эту магическую комиссию, если бы Оринтур не исчез. — В каком смысле исчез? — не выдержал посол. Выработанная за столетия сила воли сейчас несколько его подвела: пальцы рук были плотно переплетены. Неиронист не удостоила ответом данный вопрос, многозначительно посмотрев на коллегу. В этом взгляде читалось разочарование. — После того, как его внучка забила тревогу, я велела провести небольшое расследование, и вот тут и всплыла та занимательная рекламация, — вещала без остановки Неиронист, не останавливаясь. — Сомнительно, что все претензии генерала оказались пустым местом, поэтому я отправилась к комиссии. Неиронист явно получала удовольствие от того, что все взгляды сейчас были прикованы к ней, эмоционально жестикулирующей и играющей голосом. Берцелиус прекрасно понимал это чувство. — Вся комиссия несла на себе признаки глубинного контроля разума, — ярко закончила рассказ главный юстициар. — А почему вы не сообщили в соответствующие инстанции? — не удержался от вопроса Берцелиус, но тут же понял, что Неиронист и есть та инстанция. — Ну или не провели расследование? Казалось, что совет вспомнил, что старый архимаг всё ещё здесь. — Так бы поступил дилетант, — снисходительно ответила Неиронист. — Настоящий охотник сначала выяснит всё о добыче, поэтому я и нашла себе шпиона в Коринфе. И уже потом со мной связался Фалкар с занимательными сведениями от лорда Динарии. К сожалению, мой шпион не мог рассказать мне плана ордена, зато он сумел свести нас с вами, канцлер. Неиронист встала из-за стола, Кастус сделал то же. Два заклятых врага, противостоящих друг другу чуть ли не всю жизнь, находились буквально на расстоянии руки друг от друга, но именно сегодня им было не до распрей. — Могу ли я рассчитывать на вашу помощь, леди Неиронист? — спокойно спросил канцлер. — Леди Неиронист, — в голосе Фалкара слышались умоляющие нотки, — быть может, нам стоит обд… — Можете, канцлер, — игриво прищурилась альтмерка и протянула руку. Фалкар лишь вдохнул чуть глубже обычного. — Я и совместную охоту люблю! Когда канцлер и Неиронист пожали друг другу руки, у Фалкара сложилось ощущение, что в этом совете он был не важнее Берцелиуса.