***
Канцлер презрительно смотрел на развороченный сейф и был категорически недоволен собственной неосмотрительностью: «Надо было догадаться, что потеря Ключа толкнёт Иштвана на крайние меры. Только он лично мог снять магическую защиту с сейфа. Нужно было упрятать Ключ подальше…» — Разрешите доложить?! — с порога обратился Герберт. — Слушаю, агент Ленколиа, — канцлер отвернулся от примера собственного поражения. — Стража прочесала всё вокруг Башни, но не нашла Ключа, — отчитался Герберт. — Я приказал проверять всех выходящих из города ещё тщательнее, но большого толка от этого не будет. — Значит, будем считать, что Ключ уже на пути в Коринф, — заключил канцлер. — Агент Ленколиа, отправь гонца Эльзе Бийе и вели отправляться в сторону Риверхолда. Мы встретимся с ней на границе с Эльсвейром. Выдвигаемся в течение суток. — Простите, лорд канцлер? — вопросительно задрал бровь Герберт. — Я… тоже? — Разумеется, агент Ленколиа, — канцлер уже обращал на подчинённого не больше внимания, чем на муравья, занявшись каким-то другим делом. — Одной орденской пешкой меньше. К тому же, — и вдруг Кастус перевёл тяжёлый взгляд на Герберта, — я вижу, что наш разговор в Бравиле даром не пропал. Это хорошо. Отправишься в путь, агент Ленколиа. — Так точно, канцлер! — Герберт быстро кивнул и вышел прочь, пока тот не передумал. Где-то спустя час в кабинет канцлера пришёл Баум, сгорая от нетерпения отправиться в поход. Однако у аврорианца всё ещё не было оружия, поэтому Кастус и вызвал его к себе. Перед канцлером на столе лежал полуторный меч, рукоять которого была украшена ястребиными головами, а лезвие так и сверкало от магических молний. — Это меч Умарила Неоперённого, который даровала ему твоя госпожа, — пояснил канцлер. — После смерти Умарила его забрал Чемпион Сиродила, но, в конечном итоге, он оказался у меня. Можете взять его, Баум. Аврорианец не отреагировал на предложение, храня загадочное молчание под шлемом. Канцлер нетерпеливо посмотрел на собеседника, но торопить всё же не стал, лишь добавил: — Это всего лишь оружие, Баум, кто бы его ни носил или кто бы его ни дал. И если от вашей руки падёт Отчаяние, то почему бы не этим древним клинком будет нанесён последний удар? — Мы идём бить орден? — прорычал аврорианец. — Да, — кивнул Кастус. — По словам шпиона Неиронист, Отчаяние сейчас там, наверняка поднимает нежить. Золотой воин молча подошёл и взял длинный клинок одной рукой, словно тростинку. Сделав широкий размах, он оставил след из стрекочущих молний. — Я его помню, — проворчал Баум. — Хороший меч. Я буду достоин Госпожи, — затем, спустя какую-то паузу, он добавил: — Но я не заключу договор с тобой, Кастус. Я не заключаю договоров со смертными. — Не будете скучать по этому миру, Баум? — Мир смертных хорош, но не достоин света Госпожи. И скоро в нём будет меньше нежити.***
Когда Кармен пришла в казармы Пенитус Окулатус, то застала всех в невероятном движении, которого понять не могла. Выцепив какого-то мужчину (в Пенитус Окулатус Кармен знали очень хорошо, во многом благодаря Герберту и её скандальному характеру), воительница быстро узнала, что канцлер отдал приказ на немедленную мобилизацию. К вечеру ровно две сотни человек должны быть готовы к выдвижению. — Герберт! Герберт!!! — Кармен заметила в оружейной знакомую спину вампира. — Герберт, что происходит? — Кармен! — казалось, Герберт был рад видеть воительницу. — Ты как раз вовремя! Мы выдвигаемся. Канцлер собирает войска для штурма Коринфа. — Стой-стой, — для воительницы это было слишком внезапно. — Что? Как? Почему? А-а-а! Проклятый мужик! — Кармен, успокойся, — остановил её Герберт. — Я понимаю, что всё очень внезапно, но на Башню было совершено нападение со стороны ордена, — агент наклонился почти к самому уху воительницы и прошептал: — Ты представляешь, всё это время Скелетный Ключ был у канцлера, а теперь Вероломство его выкрал! — Вероломство?! — первое, что почувствовала при этом Кармен, был испуг. — Эта… вероломная тварь? — Да, но не переживай, — Герберт положил Кармен руки на плечи и с улыбкой добавил: — Я его прикончил. В этот момент воительница почувствовала невероятное облегчение. Второй в списке её заклятых врагов пал от руки храброго рыцаря, который находился слишком близко от неё. И за такой подвиг она была готова немедленно его расцеловать. Но едва она приблизилась на миллиметр, как её возлюбленный резко убрал руки и ретировался. — Подожди, Герберт, — она неотрывно следовала за ним по переполненным кишащим коридорам, — ты не ранен? Мимо них проходили агенты, которые собирались в Коринф, и те, которые помогали собираться первым. Тут и там звучали фразы: «наконец-то», «засиделся уже», «хватило одного ограбления» и так далее. Но Герберт не обращал на суету никакого внимания — в его глазах горела решимость, которую Кармен не видела с самого Скавена. — Нет… всё в порядке, — слова Герберта прозвучали так, словно не всё было хорошо. — По крайней мере, я не ранен. Более того, канцлер официально вернул мне дело ордена, и мы едем в Коринф. — Ха, — только и выдала Кармен, — я бы и так туда отправилась, с тобой или без тебя… Но с тобой конечно же лучше… Послушай, Герберт, ты мне явно чего-то недоговариваешь… В этот момент группа агентов, сопровождавших перегруженного провизией торговца, разъединили их по разные стороны коридора. Герберт показал на ухо, показывая, что он не расслышал её, и двинулся дальше по направлению к выходу. — Эй, осторожно! — Смотри, куда идёшь! — окликали Кармен, когда она прорвалась на другую сторону. — Герберт, подожди! Просто… это всё так внезапно, а я даже не поблагодарила тебя! То, что ты убил его, ту тварь, это… дедушка был бы тебе невероятно благодарен. А тут ещё и канцлер вдруг поменял своё мнение. Я так рада за тебя, Герберт… — Варди умер, — вдруг добавил Герберт, повернувшись к подруге. Они оба стояли прямо около двери, зажатые в угол потоком людей. — Вероломство его убил. — Нет… как дедушку! — Кармен ощутила себя дурой, а ведь она чувствовала какой-то подвох. — Герберт, боги мои, мне так жаль! Ну да ничего — этот орден заплатит за смерть твоего лучшего друга так же, как и за смерть моего дедушки и моих друзей! — В том-то и дело, Кармен, — Герберт отвёл глаза и уставился в стену, — что я не хочу мстить. — М-м-м?.. — неоднозначно протянула воительница, решив выслушать мысль до конца. — Мне кажется, канцлер всё-таки был прав, — продолжил он. — Просто… сама посуди, из-за Варди, его желания поквитаться, случилось то, что случилось, ведь в предательстве Эйви есть и вина Варди. Кармен слушала, не перебивая. И хотя мысли Герберта казались ей странными и непонятными, ей хотелось их услышать. — И когда он умирал на моих руках, я вдруг заметил, какой же он… другой. Это был уже не тот Варди, который когда-то встретил меня на Скайримском тракте. У старого Варди были горящие, смотрящие вперёд глаза — во всех смыслах. А теперь он заперся в прошлом, впал в апатию из-за неудавшейся мести и совсем перестал жить сам. Я не хочу такой участи, Кармен, не хочу… «Если я о тебе хоть что-то знаю, Герберт Ленколиа, то тебе такая судьба не грозит», — быстро подумала Кармен. — Неужели тебя не распирает злость за то, что дедушка, Варди, Зафер и столько невинных жителей так несправедливо погибли? И погибли они по вине ордена! Я не могу допустить, чтобы они погибли бессмысленно и остались неотомщёнными! — Почему бессмысленно? — казалось, что Герберта внезапно потянуло пофилософствовать. На памяти Кармен это был первый такой раз, когда вечно рвущийся в бой Герберт остановился и решил подумать. — Эти люди свели нас вместе, сделали нас теми, кто мы есть сейчас, Кармен. Что до злости… её больше нет. Всё, что я чувствую сейчас, — это грусть от потери стольких близких людей. А без злости и мстить некому и не за что. Мне так Лаффориэль говорила. Кармен молчала, хмуро глядя на Герберта. Ей не совсем пришлись по нраву рассуждения Герберта, поскольку сама она всегда чётко шла к поставленной цели, никогда не меняя маршрут. — Оу, — агент перевёл взгляд на спутницу и заметил её недружелюбный взгляд, — не пойми меня превратно, Кармен, я не собираюсь говорить, что делать тебе. Просто я понял, что хочу занимать делом ордена не ради мести, а чтобы больше никто не пострадал от их безумств. «Я что-то не вижу разницы…» — смущённо подумала Кармен, давным-давно позабыв про то, ради чего пришла сюда. — Тьфу ты, Кармен! — вдруг улыбнулся Герберт. — Ты бы меня остановила, что ли. Всё болтаю и болтаю, прямо как Лаффориэль, а провизия ведь сама собой не сложится! Хотя знаешь, — вдруг Герберт посмотрел прямо в глаза спутнице и мягко добавил: — не знаю, почему, но твоё молчание — это лучший собеседник. Когда ты просто слушаешь весь тот бред, который я иногда из себя выдаю, мне сразу становиться лучше. Спасибо, Кармен, за всё, что ты для меня делаешь. — Да не за что, — только и брякнула Кармен, тут же вспомнив, зачем явилась сюда. Но духа продолжить разговор у неё не хватило, несмотря на все тренировки ансеев.***
— Я всё решила, Бриенна! — строго заявила Лаффориэль, закрывая очередной чемодан. — Я поеду в Коринф со всеми! — Скатертью дорога… — прямо отозвалась Бриенна, с упоением поглощая чай с домашней выпечкой вместе с Амиэлем. Две «леди в возрасте» и юноша вместе заседали в комнате Лаффориэль, ожидая отбытия из столицы. — И не пытайся отговаривать меня! — даже не слушала целительница, продолжая лихорадочно разбирать кучу барахла в комнате пансионата «Вилверин». — Тебе всё равно этого сделать не удастся! — Как и вклиниться в твой монолог… — закатила глаза Бриенна, понимая, что очередь покойников в её кабинете именно в это время продолжает расти. — В который раз повторяю: я не собир… — Да как же ты не понимаешь?! — искренне возмутилась Лаффориэль, сурово посмотрев на внучку. — Они так жестоко обошлись с малышом-Варди, изверги! — Лаффориэль всхлипнула. — Он умер так рано… так рано! А теперь и малыш-Герберт уходит, и Кармен, и Баум! И ты тоже, молодой человек, собрался невесть зачем! Амиэль лишь утвердительно кивнул, поскольку его рот был набит булочками с повидлом, которые Лаффориэль делала просто в неприличных количествах. — Поэтому я не могу оставить моих малышей без присмотра, Бриенна! — непреклонно заявила Лаффориэль внучке, которая изо всех сил стремилась понять, каким образом такой важный разговор может стать ещё нелепее. — Но это не значит, что ты поедешь со мной… — О, и не собиралась… — вклинилась Бриенна, но её опять не услышали. — …Я не могу допустить, чтобы ты так рисковала, внученька! Я понимаю, какого это, но я запрещаю тебе ехать! — А-ха-ха! — засмеялся Амиэль, наконец справившись со слишком большим куском. — Слышали бы вы свой разговор со стороны! — Не поняла… — растерялась Лаффориэль. — Я и не собиралась ехать в несусветную даль, Лаффориэль, — у Бриенны наконец-то получилось донести нужную мысль. — И отговаривать я тебя тоже не собиралась. Целительница помолчала-помолчала, а затем сварливо хмыкнула и добавила: — А могла бы! Проявила бы заботу о бабушке! — И тогда бы этот разговор всё равно бы повторился, — тоскливо протянула Бриенна. — Да и так было понятно, что отговорить тебя не получится. А вот ты опять придумал очередной непродуманный план, — некромантка строго посмотрела на Амиэля. — Ты хоть знаешь, как попасть к Катарии? — Разумеется, у меня есть план! — гордо заявил Амиэль. — Но он слишком большой, чтобы его рассказывать второпях! Но будь уверена — это самый лучший план из всех, что я когда-либо придумывал. — Как угодно, мне всё равно, — отмахнулась Бриенна. — Хоть заболтай эту ведьму до смерти. — Не переживай, внученька, — облегчённо выдохнула целительница, закрыв последний баул, — я пригляжу за ним в полглаза. — О, я и не переживаю, — также бесстрастно заявила Бриенна. — Этот юноша Принца даэдра способен в гроб загнать. Лучше уж следи за собой, Лаффориэль. Ты всё-таки едешь на войну. — Я знала! — на глазах бабушки проступили слёзы. — Я знала, что ты за меня беспокоишься, внученька!!! — А это было неочевидно? — кисло спросила Бриенна. — О-о-о, не порти момент! — Лаффориэль подняла её со стула и сжала в объятиях. — Просто попрощайся, как следует. — Ладно-ладно.***
Эльза мрачно созерцала открывающийся вид на Башню Белого Золота, далёкую, но уже различимую. Гонец с посланием от канцлера настиг её на подходе к столице, и теперь ей предстояло отправиться в другую сторону. — Госпожа Бийе, — обратился к ней Аврелий, — мы расшифровали послание и проложили маршрут до места встречи с канцлером. Ещё он пишет, что леди Неиронист всё-таки уговорила посла Фалкара и тот сделает канцлеру официальный проход в Эльсвейр с целью «проведения охоты» и «налаживания дружественных отношений». Проблем на границе быть не должно. Эльза, будучи формальным командиром отряда, молча кивнула. — Хорошо, тогда идём, — Аврелий махнул рукой, подавая сигнал остальным. — К-хм, госпожа… Этот Варди из сообщения… он был вашим знакомым? — Да, мы дружили, — горько молвила Эльза, сама не ожидая от себя таких эмоций. — Поехали. «Прости, что меня не было рядом, Варди, — про себя попрощалась Эльза. — Где бы ты сейчас ни был, да заключит тебя Мать Ночи в любящие объятия». — Давайте ускоримся! — предложила Эльза. — Я не хочу опоздать на штурм. «Может, ты, Варди, и сдался, но я завершу то, что начала. Маринетт всегда держит своё слово, как и Эльза… Как и я. Пора вернуться в Коринф».***
— Четвёрка, отчитаться по протоколу! — велел Нуриндил, когда отряд собрался в круг. Палачи в последние полгода переквалифицировались в разведчиков, успешно скрываясь в опустевшем Коринфе. Сейчас их убежищем стала пещера, в которой когда-то скрывался Варди и М’Дези. Поначалу Ра’Жинда была категорически против, ведь ордену местоположение убежища было известно, но за всю неделю в этой части Коринфа не то что стража, даже беднота не появилась. И это очень беспокоило Нуриндила. Коринф никогда не был особенно густонаселённым городом, да и два сражения почти что подряд приросту населения не способствовали, но что-то явно было не так. Коринф стремительно пустел, причём видимой причины для этого не было, и опытный палач считал, что перед началом финального штурма этот факт необходимо было выяснить. — Да будет свят тот день, когда твой ясный ум стал путеводной звездой нашего братства! — воспел хвалу Лорзуб. — Ибо нет более умелого лидера, что может одним лишь взором заставить супостатов раскаяться во всех своих грехах!!! — Ты это к чему? — выгнул бровь Нуриндил, и в этот момент Касхи ткнулся мордой ему в ногу и поскрёб гигантской лапой по мантии. — Не сейчас, Касхи. — Ра’Жинда сегодня видела предателя-Эйвинда, — сообщила каджитка с таким презрением, словно хотела бы лично прирезать его. — Он опять разговаривал с могилой. Ра’Жинда думает, что у него совсем с головой плохо. Ра’Жинда могла бы его убить… — Не-е-е-е-е-ет!!! Прошу, сестрица! Не губи себя, пожалей бедное сердце Лорзуба! — Ещё раз повторяю, согласно восьмой статье кодекса юстициаров, «…Ни один юстициар, на службе ли или в иное время, не должен подвергать свою жизнь неоправданной опасности». Если то, что Лорзуб выяснил про кольцо, верно… — Сила сего артефакта из бездны сделает и слабейшего из супостатов столь яростным, что и мне, Великому-и-Могучему-Усекателю-Супостатов, с великим Мечом-что-Усекает-Супостатов будет туго весьма тягаться с таким чудищем, что порождена чревом Хирсина!!! — Да-да! — та закатила глаза. — Ра’Жинда поняла с первого раза. Не сейчас, Касхи! — осадила она лезшего к ней брата. — Я сегодня обследовал север квартала Гершаин, — взял слово Нуриндил. — Там явно что-то происходит. Всех солдат убрали с постов и оставили около крипт. Крипт! — Подозрительно, — Ра’Жинда кивнула, задумчиво хрустя заблаговременно украденной жареной ножкой. — Истину глаголишь! — воскликнул Лорзуб, и в этот момент Касхи чуть ли не буквально запрыгнул к нему на колени. — Шестнадцать несчастий, Касхи! Ты не ведаешь, что сотворила бы с тобой матушка моя, да будет её череп вечно лежать под пятой Малаката… — А не Тринимака? — уточнил Нуриндил. — Матушка полагала, что Тринимак не достоин её могучей веры, — пожал плечами Лорзуб. — И знай же, Нуриндил, что почила она из-за злобных козней супостатов, что не разделяли веры её! — Фанатики! — скривился Нуриндил. — Главнейшие из доктрин Доминиона разрешают поклонение Принцам Обливиона! — Для таких, как они, есть мы, — алчно облизнулась Ра’Жинда. — Воистину! Но, стоило отвлечься, упустили мы нить рассуждения, что вёл ты, досточтимый Нуриндил. — Точно, прошу прощения, я заговорился, — повинился альтмер и продолжил: — Пропало слишком много каджитов, а мои даэдрические ищейки не нашли массового захоронения. Я считаю, что до прибытия леди Неиронист нам необходимо проверить эти самые крипты. Лорзуб, связывалась ли леди по кристаллу? — Увы, не ведали мои уши сладких и мудрых слов величественной Гончей Доминиона. Я, аки ястреб, высматривал, как перемещались корпуса этой мерзости-Лоркалина, что подобен помёту дурзога… — Стой! То есть Лорзуб хочет сказать, что оставил разговоры с леди Неиронист на брата-Касхи?! — Ра’Жинда выпучила глаза, не в силах смириться с тупостью товарища. — Но ведь друзья и так ведают, что нельзя мне пользоваться кристаллом… — начал было оправдываться орк, но Нуриндил остановил его. — Почему ты нам никак не подал знак, Касхи?! — строго обратился он к немому товарищу. На такое несправедливое замечание Касхи, который с самого начала разговора безрезультатно тыкался в ноги друзьям, обиженно зашипел, оголив клыки. — Оу, ясно, — осознал свою ошибку альтмер. Потом в течение целого часа они с огромным трудом разбирали то, что неговорящий ездовой каджит пытался им передать. В итоге Кошачья Четвёрка, покрывшаяся потом, всё-таки смогла примерно понять суть послания: — Значит, леди всё-таки нашла себе подмогу, — заключила Ра’Жинда. — Это хорошо? — Хорошо, потому что, согласно первому закону кодекса юстициаров, мы не можем оставить преступления Лоркалина без наказания. А атаковать вчетвером я… не хочу. — Но не обманывают ли меня уши, братец-Касхи? — обратился Лорзуб. — Хочешь ли ты нам поведать, что Верховный канцлер, кого кличут «Танцующая молния», сам прибудет сюда? — Если он поможет нам одолеть засилье преступников в этом городе, то мне всё равно, — уверенно заявил Нуриндил и только потом заметил, как на него уставились три пары глаз. — Что-то не так? — Просто это… запрещено кодексом юстициаров, — неуверенно заметила Ра’Жинда, а Касхи утвердительно кивнул. — Не должно юстициарам просить помощи у тех, кто не относится к делу совершения правосудия. Особенно если это не альтмеры. Как-то так, да, Лорзуб? — Закон пятьдесят четвёртый, пункт второй. Да будет моя память остра так же, как и мой прекрасный, сражающий супостатов, аки молния, меч. — Вы… читали кодекс юстициаров?.. — Нуриндил, казалось, сейчас пустит скупую слезу. — Вы… всё-таки прочитали его! «Попробовал бы Нуриндил посидеть всю ночь в дозоре, когда вокруг ни души, — в сердцах подумала Ра’Жинда. — Особенно когда из всех развлечений только кодекс и есть…» — К-хм, — Нуриндил усилием воли скрыл радость и вернул беспристрастное выражение. — Тогда нам стоит подготовить плацдарм для леди Неиронист и лорда Динарии. Ра’Жинда, Касхи, найдите всех возможных союзников-каджитов, которых сможете. Лорзуб, попытайся выяснить, что происходит в криптах. Там могут понадобиться твои… ораторские навыки. Члены Кошачьей Четвёрки разом кивнули, принимая поставленные задачи. И хотя они и были палачами, вершителями законного правосудия, им слишком часто приходилось прибегать к диверсиям против превосходящего числа преступников. — Я проверю все проходы в город, пути отхода и тайный лаз за стены. Он завален, но мои дремора с лёгкостью расчистят его, — закончил Нуриндил. — Кто-то явно будет не рад этому… — заметила брату Ра’Жинда. — И Лоркалин ответит за свои преступления перед Доминионом по статьям третьей, восьмой, восемьдесят шестой, сто третьей… — Да будет предкам известно, что мы, великие блюстители порядка и справедливости от Алинора до Валенвуда, Лорзуб гро-Шаргак, Ра’Жинда, Касхи и Нуриндил, очистим этот погрязший в крови и грязи город, словно чистейшая вода горных скайримских родников! — Хорошо сказано, друзья! — улыбнулась-оскалилась Ра’Жинда. Друзья из Кошачьей Четвёрки ударили по рукам (в случае Касхи — по лапе) и вышли из убежища, растворившись в темноте.