***
— Ра’Жинда хочет спросить друзей, только ли она одна считает происходящую ситуацию странной? — шёпотом спросила каджитка, поглаживая брата. — Начиная с Лорзуба в обличье «невинной монашки»… — хотя сарказм как форма общения кодексом юстициаров к применению не рекомендовался, Нуриндил позволил себе едкое высказывание. — И заканчивая тем, что мы идём буквально вшестером против Лоркалина? — Ра’Жинда, к слову, согласна с мнением леди Неиронист, но говорила она не об этом. Неужели Нуриндилу не кажется ненормальным, что мы вот так просто сидим рядом с имперскими агентами, которых Ра’Жинда уже и не помнит, сколько казнила? — Согласно кодексу юстициаров, воля главного юстициара считается законной, если не противоречит разделам, выделенным в чрезвычайный параграф, — заметил альтмер, заряжая при помощи камня душ свой посох телепортации. — Леди Неиронист не нарушила ни одной чрезвычайной директивы. — Видится мне, что сестрица Ра’Жинда имела в виду иное, досточтимый Нуриндил! Я верю в то, что помнит она о способностях твоих. Мы, великие палачи славного Доминиона, что раскинулся на сотни и тысячи лиг, должны выводить имперское иго, словно мы — метла, что должна очистить замшелый мир от имперской грязи! — замечание Лорзуба было справедливым и длинным. — Сие есть наш долг… и наше проклятье! — Ра’Жинда именно это и хотела сказать, только покороче, — каджитка встала вместе с братом, достала гребень и начала расчёсывать шерсть. Касхи, судя по почти что улыбающейся мордашке, был вне себя от счастья. — Не надо было пускать имперцев. — Понимаете ли, друзья… — начал было Нуриндил, но осёкся. Просто в тот момент он вдруг осознал, что в первый раз назвал других членов Кошачьей Четвёрки «друзьями». Однако никто не обратил внимания, ожидая продолжения. — …Что говорит нам первая статья великого кодекса юстициаров? Кто помнит? Лорзуб? Ра’Жинда? Касхи?.. — «Да будет рука юстициара нести порядок и закон Альдмерского Доминиона туда, где властвует беззаконие, зло и хаос. Да обрушится неумолимое правосудие юстициара на тех, кто ставит себя превыше закона Альдмерского Доминиона, кто сеет смуту и вершит свою волю вопреки великим правдам сего кодекса и свода законов Альдмерского Доминиона. И да не покарает рука юстициара невиновного и не породит ещё большего зла», — почти дословно процитировал Лорзуб с невероятной гордостью. — Вы… всё-таки читали его!!! — Нуриндил не удержался и дал волю эмоциям. — Сии строки я не впитал с молоком, но выучил их крепче, чем имя моё и матери!!! «Или потому, что это единственная красивая статья из всего кодекса», — скептично подумала каджитка». — К чему Нуриндил спросил у нас это? — Ра’Жинда выгнула бровь и повела хвостом из стороны в сторону, выражая любопытство. — Если отбросить все политические тонкости и подоплёки, то первейший долг юстициара — нести закон и порядок, искоренять зло во имя спокойствия и мира. У нас… не всегда это получалось, — признал Нуриндил, вспоминая некоторые самые сомнительные их миссии. — Воистину, дети тех бунтовщиков-босмеров навеки останутся в моей памяти… — Лорзуб опустил глаза к песку. — Да примет И’ффре их души в свой лесной сонм. — Но это не значит, что мы как юстициары должны перестать стремиться к этой великой цели. Неужели мы позволим целому городу преступников продолжать творить беззаконие только из-за того, что мы не способны принять помощь?! Или потому, что это противоречит доктринам политики Доминиона?! Нет. Потому что ублюдков, приносящих в жертву целые города, заждалось наше кровавое правосудие. Ра’Жинда сидела, буквально вытаращив глаза напару с братом. От количества пафоса и силы сказанных Нуриндилом слов, казалось, замер даже ветер пустынь. Единственное, что посмело нарушить возвышенную тишину момента, оказалось громкое шмыганье Лорзуба, из чьих глаз ручьями полились слёзы. — Воистину, слов прекраснее не доводилось слышать ушам моим, досточтимый Нуриндил… нет, друг Нуриндил! И ты дважды молвил истину, когда уста твои изрекли слово «правосудие». Эти супостаты отведают моей пламенной справедливости!!! — под последнюю фразу Лорзуб вскочил на ноги и выпрямился, как будто хотел поприветствовать явившуюся «справедливость». Касхи, как будто тоже подхвативший всеобщий настрой, даже издал какое-то подобие рычания, поддержав товарища. — Ну всё, теперь Лорзуб не успокоится, — заметила Ра’Жинда, но всё же сдержать улыбку не смогла. — А всё-таки вы очень сильно друг на друга влияете, друзья…***
Кармен глубоко вздохнула ночной воздух пустыни, чувствуя, как он стремительно остывает. Начались ночные заморозки, заметно холодало, а в воительнице только сильнее разгоралось желание действовать. — Внимание! — раздался резкий голос Неиронист. — Мы выходим. Эльза, Герберт, Кармен, ко мне. Оставляю тебя, Нуриндил, за главного. Вперёд сигнала не лезть! — Ну, кажется, началось, — заметила Кармен, поравнявшись с Эльзой. — Ты готова, подруга? — Да, — Эльза остановилась, несколько удивившись такому обращению, и посмотрела на Герберта. — Мы долго шли к этому моменту. Правда, Герберт? — Правда, — натянуто улыбнулся Герберт. — Почти два года. А как всё начиналось… — Как славное приключение! — подметила Эльза. — И как закончилось… — Массовой резнёй в двух городах Тамриэля, двумя попытками переворота и одни боги знают сколькими мертвецами, — подытожила Кармен. — Попрощался с Лаффориэль? — поинтересовалась Эльза. — Конечно, куда уж без неё, — улыбнулся в клыки Герберт. — Она бы меня так просто не отпустила. Всё плакала и причитала, что я слишком вырос и так далее. — Леди Лаффориэль слишком к тебе добра, — заметила Кармен, не упустив возможности. — Как по мне, ты всё такой же ребёнок. — А вот Баум так меня и не жалует, — хмыкнул Герберт. — Даже удачи не пожелал. — Он её всю мне отдал, — похвасталась Эльза. — Чуть не раздавил, пока обнимал. — Это всё, конечно, бесконечно трогательно, но время не ждёт, — сухой голос Неиронист как раз подходил пустыне вокруг. — И обойдёмся без напутственных речей в духе: «Пока мы едины, мы непобедимы». Не портите моё о вас мнение. — Не любите работать в команде, Неиронист? — совсем непочтительно бросила Кармен. — Разумеется, нет, — бросила та, направляясь к Ги-Ги. В это время диверсионный отряд уже выдвинулся прочь от оазиса. — Когда тебе будет за полтысячи лет, ты тоже поймёшь, что большинство так называемых «соратников» тебя только задерживают. Кармен настолько сильно перекосило, что, наверное, могло показаться, что у неё сейчас сведёт какую-нибудь лицевую мышцу. Эльзе оставалось лишь улыбнуться: «В некотором смысле она права… Я тоже не люблю работать в команде. Но когда вспоминаю те приключение с Варди, Эйви и Гербертом, то понимаю, что мне они нравились. Почему?.. Надо будет подумать об этом потом». Четверо диверсантов подошли к Ги-Ги, и взгляд Эльзы тут же зацепился за копьё, висящее на боку грифона поверх всей поклажи. Что-то в этой простой гарде, небольшом сферическом основании и блеклом металлическом наконечнике, спускающимся на древко небольшим лезвием в виде полумесяца, притягивало взгляд. Что-то в этом оружии было… завораживающим. — Я вижу, что глаз у тебя намётан, Душитель, — игриво заметила Неиронист, поглаживая копьё. — Сразу заметила моё сокровище. — Что это такое? — Эльза требовательно перевела взгляд на юстициара. — Копьё Охотника, — гордо похвасталась та, а челюсть Кармен упала вниз. — Быть того не может! — воскликнула воительница, не веря своим глазам. — А оно шибко ценное? — заинтересованно протянул Герберт и попытался потрогать. За что получил по рукам от альтмерки. — Руки не распускай! Сам Хирсин вручил мне его, собственноручно. Я подумала: если у канцлера есть Золотой Меч, то и мне стоит взять моё самое сильное оружие. Но если Кастус своё получил, так сказать, в наследство, то я заработала честно. «Я была права насчёт тебя, Гончая, — Эльза была довольна за себя, ибо в очередной раз не ошиблась в собственных догадках. — Ты и впрямь служишь Хирсину». — О, Владыка охоты! — Герберту, при всём его непочтении к авторитетам, пришлось признать, что награда могущественного Принца что-то да значит. — А как вы его получили? — Принесла Отцу голову самого свирепого и огромного минотавра Эльсвейра, — рассказ о достижениях звучал обыденно, как будто она каждый день такое делала. — Которого я задушила. Голыми руками. А остальных из племени заколола его рогом, — жёстко закончила Неиронист и вскочила в седло. — Хватит болтать. Живо!***
Пока небольшая армия под предводительством Кастуса Динарии обходила Коринф, утопая в барханах, один человек направился туда прямо по дороге. В своём фиолетовом камзоле, насквозь промокшем от пота днём (во многом из-за неподъёмного ящика в мешке у него за спиной), ночью Амиэль люто мёрз, но приближение главных ворот его подгоняло. Впрочем, ещё больше его подгоняла перспектива оказаться схваченным альтмерами. И именно поэтому он и направлялся к главным воротам квартала Кирго… которые больше напоминали калитку в заборе. Юноша с облегчением вздохнул, когда около неё увидел два каджитских силуэта, прислонившихся к косякам. Внезапно один из каджитов резко дёрнулся вперёд и, прежде чем Амиэль успел хотя бы пикнуть, зажал тому рот. Краем глаза парень успел разглядеть рубцы на кончиках пальцев. В этот момент Амиэль практически взаправду услышал надменную улыбку Бриенны и её слова: «Я же говорила». — Дж’Скар свернёт тебе шею, если заговоришь. Молчи, — на такой понятный приказ Амиэль лишь судорожно моргнул. Тут из тени вышел второй каджит, которого Амиэль уже встречал (даром, что для него все зверорасы были на одну морду). Каджита по имени Дж’Римба он нашёл в Риверхолде, когда (отсыпав увесистую сумму ауронов) пересёк границу. Каджит втайне собирал оружие, деньги и продовольствие, но не говорил, для чего. Впрочем, узнав, что конечной целью Дж’Римбы был Коринф, Амиэль сразу всё понял. Юный лорд потратил тысячи септимов на то, чтобы подкупить Дж’Римбу, и ещё больше, чтобы «проспонсировать» его дело, купив несколько зачарованных клинков отличного качества в обмен на обещание провести его по Коринфу до нужного места. Амиэль, став полноправным главой семьи, вновь почувствовал свою денежную неуязвимость. — Дж’Римба думает, что это отличное оружие. Дж’Римба доволен посылкой, — сообщил второй каджит, осмотрев зачарованные клинки в ящике. — А чужак оказался полезен, — Дж’Скар клыкасто ухмыльнулся. — Сейчас Дж’Скар отпустит тебя, но если ты издашь звук раньше, чем Дж’Скар тебе разрешит, то умрёшь. Когда каджит убрал лапы от лица юного лорда, Амиэль судорожно вздохнул и кивнул. Дж’Римба махнул лапой, и троица направилась внутрь города. По дороге Амиэль заметил сваленные в стороне трупы альтмеров и босмеров, которым не повезло сторожить ворота в такое время. Петляя по трущобам (сейчас выглядящих, словно руины города-призрака) ещё минут двадцать, каджиты наконец остановились и повернулись к спутнику. — Дж’Скар удивлён, что чужак оказался не ловушкой. Дж’Скар считал, что Дж’Римба слишком доверчив. — Дж’Римбе кажется, что кое-какой каджит теперь должен ему пару ауронов, — ухмыльнулся второй. — Амиэль может говорить. — Той суммой, которую я отдал вам, можно было бы подкупить всех нищих в Имперском Городе! — ворчливо заявил Амиэль и огляделся. — Мне всего лишь нужен был проводник, а вы даже после этого считали меня шпионом?! Два каджита дружно захихикали, скалясь в клыки. Амиэль изобразил кислую улыбку, ожидая, когда же его потенциальные спутники нахохочутся. Стремительно холодало, и юный лорд позволил себе скромное «кхе», чтобы напомнить о времени. — Дж’Скар сказал именно так! — Дж’Римба отсмеялся первым и утёр слезу. — «Только альтмерский шпион так просто сорит деньгами!» Так что мы решили подстраховаться. — Но всё обошлось, к счастью Амиэля, — добавил Дж’Скар. — Если бы что-то пошло не так, Дж’Скар лишил бы Амиэля глаз. Амиэль выдавил ещё более кислую улыбку и сглотнул ком в горле. — Ладно, нечего тут хвосты морозить. Дж’Римба отведёт Амиэля к башне Азуры, — заявил Дж’Римба. — А Дж’Скар пусть доставит клинки к нам. «Ох… кажется, мне повезло… — Амиэля прошиб холодный пот. — Планирование — не моё. Дурацкий был план, хоть и рабочий. Эх, теперь осталось только поговорить с мамой!»***
Эльзе пришлось признать, что Ги-Ги был невероятным животным. Гружённый четырьмя людьми, кучей оружия и эликсиров, он поднимался всё выше и выше, оставляя позади широкого хвоста однотонный, стылый пейзаж. Коринф на коричневом фоне ночной пустыни казался трупом разлагающегося животного, ибо в воздухе повис тяжёлый смрад смерти. Коринф утопал во тьме: только дворец, стены да несколько участков были освещены. Но всё же ей пришлось признаться себе, что она с радостью оказалась бы в седле грифона, как Неиронист, Кармен и Герберт, чем в когтях, когда всё, что отделяет от бесконечно далёкой поверхности — это четыре лапы Ги-Ги, держащие её в районе груди и бёдер. Внезапно удары крыльев прекратились, и в полной тишине безоблачного неба, где не было ни дуновения, прозвучал голос Неиронист: — Эликсир принять! Кармен и Герберт разом вскинули бутылочки, Неиронист в это время заливала в Ги-Ги зелье из бутыли побольше. И вот тут Эльзе стало не по себе, даже учитывая, что та была готова: лапы грифона исчезли, и она буквально повисла в воздухе. Подняв голову, она увидела лишь тёмное небо. Решив, что тратить время больше не стоит, Эльза выпила всё содержимое своего флакона. Может быть, магия на неё и не действует, но алхимия работала совершенно иным образом. — Десять минут пошли! Держитесь, спускаемся. А в следующее мгновение Ги-Ги камнем рухнул вниз, планируя к одной из трёх башен. Внутренности Эльзы перекочевали к горлу, глаза заслезились от ветра, который, казалось, сейчас вырвет косу с корнем. Вершина восточной башни (той самой, внутрь которой орден встроил машину) приближался так стремительно, что невидимой девушке на секунду показалось, что Ги-Ги сейчас проломит ей крышу. Однако этого не случилось, и грифон, повинуясь магической команде, отпустил Эльзу прямо над крышей. Убийца сгруппировалась, согнула колени и, едва её стопы коснулись плоской крыши, сделала вперёд кувырок, гася недюжинную скорость. А Ги-Ги в это время уже набирал высоту (Эльза, правда, этого видеть не могла), уходя в сторону северной башни. «Удачи, друзья! — мысленно произнесла Эльза. — Вернитесь живыми!» И в этот самый момент она вдруг осознала, что чувствует едва заметное покалывание по всему телу и привкус серы во рту. Для Эльзы (а может, и не только для неё), каждое поглощаемое заклинание обладало своим, своеобразным вкусом: клубники — для заклинания «Успокоения», тины — для слабеньких огненных шаров. Тошнотное серное послевкусие у Эльзы вызывали заклинания «Захвата душ», но вокруг не было мага, который мог бы его наложить. «Силки!..»***
Вылетев за пределы города, Ги-Ги снова спланировал вниз, прямо к одному из балконов северной башни дворца, широко распахнув крылья для торможения. Грифоны, использующие крылья, в основном только для перемещения, плохо маневрируют в воздухе, предпочитая просто падать на добычу камнем. Поэтому как бы ни был широк проём в башне и как бы медленно Ги-Ги ни летел, он не сумел вписаться в него совсем бесшумно. Да и невидимость задачи не упрощала. Раздался грохот, когда гигантское животное (для которого помещение не предназначалось), повалило крыльями каменную резную колонну с металлической вазой, сорвало портьеры и буквально разломало деревянную кровать, которая послужила последним тормозом. Невидимость слетела с Ги-Ги, как вода, однако его пассажиры были всё ещё незримы. — Проклятье! — ругнулась Неиронист, спрыгивая вместе с остальными на пол. — Уже не по плану?! Эта комната должна быть пуста! — Что происходит? — тихо спросил Герберт, вынимая клинок. — Мой шпион должен был освободить эти сквозные покои для посадки Ги-Ги, чего не сделал. И его самого тут тоже нет. Ждите охрану. Которая ждать себя не заставила. Внутрь ворвалась два босмера и альтмер-маг, остолбенев при виде огромного одинокого грифона посреди комнаты. Правда буквально через секунду их число сократилось до нуля: Кармен убила одного, а Герберт, выйдя из тени сзади, зарезал двоих и даже воздух не шелохнулся. Оба мечника тут же стали видимыми. Едва жизнь покидала тела стражи, над трупами поднимались спирали из фиолетовых нитей, едва видимых в темноте, и уходили куда-то под пол. — Захват душ? — выгнула бровь Неиронист, не обратившая на потасовку никакого внимания. — Кто использовал? — Никто, — тут же ответил Герберт. Его жёлтые глаза невероятно быстро бегали по пустой стене, но Кармен знала, что вампир ищет тепловые следы других стражей. — Я не чувствую поблизости магов, ближайший патруль в двух этажах под нами. Похоже, нас не слышали больше. — Если не заклинание, то… Силки? Как в Бравиле? — догадалась Кармен, почувствовав, как выступает холодный пот. — Дозаполняют Чёрный Агат. Зачем, интересно? — только и кивнула Неиронист. — Неважно. Скоро этих хватятся. Всё помните? — По крышам добираемся до восточной башни, входим в окно, два этажа вверх, там кристаллическое формирование, — шёпотом отрапортовала Кармен, а Герберт утвердительно кивнул. — Уничтожаем прежде, чем запустится. — Хорошо, воительница, — удовлетворённо кивнула Неиронист, хотя её похвала для Кармен не значила вообще ничего. — Тогда не теряйте времени. Думаю, Кастуса уже заметили, а все силы стянули к воротам — вот патрулей и нет совсем. — А ты что делать будешь? — тихо поинтересовался Герберт, весь в нетерпении перед битвой. — Ты почти в самом эпицентре окажешься. — Волнуешься за меня, вампир? — даже в такой обстановке Неиронист умудрилась пококетничать. — Мне лестно твоё внимание. Может быть, после… — Ух, всё, хватит! — Кармен резко схватила вампира за руку и потащила к противоположному окну, чтобы выбраться уже на крышу. — Хватит трепаться. Удачи вам, Неиронист. Герберт с Кармен спрыгнули на покатую крышу основного строения и бегом устремились по ней к восточной башне, стараясь как можно быстрее оказаться в тени. Гончая хмыкнула вслед им, развернулась на каблуках и присела в кресло, приобняв Копьё Охотника. Тепло древесины артефакта грело её душу, призывая тело к охоте. Срок действия зелья закончился, Гончая снова стала видимой. — Мне не нужна удача, редгардка, — протянула она, обращаясь к Ги-Ги, — я сама вершу судьбу.