***
— Проклятая ведьма!!! — возопил Отчаяние, поняв по осколкам амулета, что Амиэль сумел сбежать. — А-а-а-а, как же она меня взбесила!!! Ну ничего… Малеон снова поднялся на смотровую площадку и уже собрался полететь обратно к магистру, как вдруг башня дворца затряслась, и по всему городу пронеслось низкое гудение. — Нет! — Малеон сорвался с края и со всей скоростью полетел. — Только не это! Подожди меня!!! Но буквально через минуту огромный жёлтый шар поглотил верхушку башни, и Малеон бессильно упал на колени. — Нет… — процедил он. — Почему?! Почему ты не дождался меня?! Я делал всё, что бы ты у меня ни просил, Иштван, но ты всё равно меня оставил! Почему?! — заорал лич и ледяным вихрем покрыл стены близлежащих домов наледью. — Нет, нет-нет-нет-нет!!! — Малеон лишь бесцельно смотрел на разрастающийся портал в Поток Времени. — Предатель!!! Ты бросил меня! Как и все, вы все меня бросили!!! Нет!!! Так проходила минута за минутой. Лич всматривался на жёлтую сферу под звуки сражения, ожидая, пока реальность прекратит своё существование и заменится на новую. В его голове не было мыслей, только застлавшая всё ледяная пелена отчаяния.Глава 18. Энуэмент
2 октября 2019 г. в 10:06
Окрылённый «оглушительным» успехом после проникновения в город, Амиэль направился в башню Азуры. Именно на самом верху и находилась лаборатория Катарии. Там она и должна была находиться сейчас.
У всей магии Иллюзий есть одно большое слабое место — стоит понять, что перед тобой иллюзия, как обойти её становится гораздо проще. Так и теперь, зная, что вход в башню Азуры просто замаскирован затейливой магией, Амиэль легко опознал в непримечательном куске стены вход. И два каджитских воина, расхаживающих кругами, его не остановили. Зато почти остановила бесконечная винтовая лестница, уходящая, судя по длине, прямо в Этериус. Дойдя до вершины, Амиэль взмок снова, несмотря на собачий холод.
Юный лорд вошёл в лабораторию Катарии, находящуюся на предпоследнем этаже. Там было пусто, по крайней мере глаза Амиэля не могли различить ничего в царившем там полумраке. Многочисленные колбы с малоприятными на вид жидкостями, коробочки с ингредиентами и стопки с книгами очень сильно напоминали подвал Торонира в Скавене. В воздухе витал кислый запах зелий, однако общий вид лаборатории явно указывал, что ей давно уже не пользовались.
Амиэль поднялся по небольшой лесенке на самый последний этаж — открытую всем ветрам площадку без ограждений, откуда Коринф можно было рассмотреть до последнего домика. Острая пирамидальная крыша поддерживалась резными колоннами, и в ней было проделано множество ассиметрично расположенных отверстий, напоминавших по фигуре звёзды.
Выход на площадку находился ровно посередине, а кругами от него расходились плавные, как движения планет, спирали. Амиэль был уверен, что в ясные лунные ночи, коих в Коринфе большинство, свет, просачиваясь сквозь отверстия, танцует по линиям на полу вместе с каджитами. А около самого края, закутанная в меховую шаль, высилась, подобно литой статуе Дибеллы, Катария.
— Зачем ты пришёл? — недовольно задала она вопрос и неторопливо обернулась.
— А ты… не удивлена, да? — вместо приветствия пробормотал Амиэль, заломив пальцы на руках. Хотя от ведьмы и не исходило явной враждебности, как раньше, юноша сильно нервничал.
— Нет, Амиэль, я почувствовала, что ты вошёл в башню. Ты не до конца снял мои заклинания, — с укором ответила Катария и окончательно повернулась лицом к сыну. Её руки плотно прижимали шаль, а ледяной ветер легонько дёргал вечно выпадающую прядь. — Но ты зря пришёл сюда.
— Я… хотел сказать тебе «спасибо», — подобрал правильное начало юный маг и, уткнувшись глазами в пол, продолжил: — Ты меня предупредила там, во сне, и… и у меня всё получилось! Я вытащил Луция из Апокрифа, я вернул его в тело! Да, мы немного повздорили с ним. Да, форт Коловия сгорел в процессе — не по моей вине, это всё Ярость! — но часть уцелела. А потом… ну, я теперь лорд Голдвайн-старший, вроде как… — Амиэль волновался и тараторил, боясь, что Катария не даст ему закончить и перейти к главной мысли. Однако его и не думали перебивать. — Во-о-о-от…
— Не за что, — отозвалась Катария, легонько прошуршав платьем. — Ты всё-таки своего добился.
Амиэль резко поднял голову и был застигнут врасплох выражением материнского лица. Тонкая линия её губ лишь слегка изогнулась, края чуть-чуть поднялись вверх, но юноша видел такое впервые. По мнению Амиэля, улыбка Катарии не шла, к тому же его не отпускало ощущение тотального обмана.
— Тут есть какой-то… подвох, да? — всё же поинтересовался Амиэль.
— Амиэль, послушай, — Катария отошла от края смотровой площадки поближе к сыну, — тебе следует уйти немедленно. Ты зря сюда пришёл.
— Ну уж нет! — отрезал юноша, чувствуя, что один разговор начинался примерно так же. — Я прошёл полмира на своих двоих и просто так отсюда не уйду, пока не поговорю с тобой! Даже если так меня ненавидишь…
— Это не так, — перебила Катария, и Амиэль немедленно замолчал. — Не совсем так.
Падающие на лицо Катарии световые угловатые фигуры делали её похожей на изломанного грустного призрака, а отдалённые, будто доносящиеся из прошлого, звуки битвы только укрепляли образ. Катария стояла, прямая и недвижная, нечувствительная ни к ветру, ни к холоду, потому что сейчас единственное, что могло её тронуть, — собственные слова.
— Вителлус разрушил всю мою жизнь и так и не сумел этого понять. Для него я всегда была приложением к богатству и влиянию.
«Не только ты так считала, Катария…» — пронеслось в голове у юноши.
— Я мечтала, чтобы моя семья снова была со мной!
«Как и я!» — чуть не выкрикнул Амиэль.
— Я… ненавидела вас всех, Амиэль, хотела, чтобы ваша семейка оставила меня навсегда, чтобы её никогда не было. И в момент величайшего отчаяния меня нашли Иштван и Малеон. И магистр рассказал мне, что всё можно изменить, исполнить любые желания… прожить всю жизнь заново, без горя и потерь! — из глаз Катарии показались слёзы. Губы подёрнулись печальной, натянутой улыбкой.
Даже ветер утих, оставив слушателями этой истории лишь луны да Амиэля. В эту ночь под резной крышей башни Азуры танцевали только слова.
— И я полностью отдалась этому плану, без сомнений! — воскликнула Катария, сжав кулаки. — Последние годы я жила словно бы в долг. Я совершала невероятные зверства, убивала людей или сводила их с ума, всё больше и больше набирая грехов на душу. Но убеждала себя, что, когда орден Пустых Часов добьётся успеха, я разом рассчитаюсь со всем, исправлю всё, что натворила, и проживу жизнь по новой… И эта вторая жизнь стала бы моей настоящей!
Амиэль громко шмыгнул носом, окончательно заледенев на крыше.
— Мы можем спуститься…
— Нет, всё в порядке! — очень быстро ответил Амиэль.
Катария поправила изумруд на шее и продолжила:
— Но вот велением не иначе как самой Судьбы в моей жизни снова появился ты, накричал на меня и исчез. А я поняла кое-что. Я поняла, что… не помню ничьих лиц: ни отца, ни братьев, ни даже Вителлуса — только твоё. Ненавидеть твоего отца тогда было просто, а сейчас я даже не могу вспомнить, за что.
На пару мгновений повисла тишина, нарушаемая лишь отдалёнными взрывами прорывающихся войск канцлера.
— Я не могу этого объяснить, но я не верю, что буду счастлива, когда план завершится… да и не хочу, чтобы он завершался. В погоне за прошлым я потеряла его. Ты этого не знаешь, Амиэль, но история меня ничему не учит: сначала я увязла в иллюзиях Квагмира, а потом — в иллюзиях ордена. И даже не заметила, что всё это время что-то важное было прямо перед глазами.
— И… что же это? — заворожённо произнёс Амиэль.
В ответ Катария звонко рассмеялась (хотя, возможно, это было от нервов), а Амиэль заалел от подобного конфуза.
— Всё это время у меня действительно была семья, которая меня ждала. И чтобы понять это, мне понадобилось принести столько страданий в этот мир. Тебе. И уж если и возвращаться назад, то чтобы сказать себе вылезти из прошлого и начать ценить то, что имеешь!
Последние слова буквально вырвались из Катарии, больше ничем не сдерживаемые. Но она тут же снова взяла себя в стальные тиски самоконтроля и глухо вымолвила:
— Впрочем, ничего из сказанного не сможет изменить прошлого и не имеет…
— Не говори это слово! — вскричал Амиэль ринувшись вперёд. — Для меня имеет значение…
Он крепко сжал Катарию в объятьях, почувствовав на лице мягкий ворс её накидки. Тянулись секунды, и Амиэль со страхом стал думать, что сейчас Катария оттолкнёт его или рассвирепеет, но вскоре ощутил, как на его спину легко опустились руки матери.
— Спасибо…
— Пожалуйста, пойдём со мной, — прошептал Амиэль. — Нет больше никого, кто обижал тебя, да вообще никого нет. Брат этого не показывает, но ему тоже всегда хотелось хотя бы познакомиться с тобой. И мы втроём снова станем семьёй…
— Как легко ты поверил моим словам, — протянула, отстранившись, Катария. Глаза её оставались сухими, а лицо сделалось печальным.
— Потому что я делал то же самое и хотел того же! Не сразу, но я тоже к этому пришёл! — с пылом заявил Амиэль, подтверждая слова сжатыми кулаками.
— Если я что и поняла, будучи в ордене, то это то, что ничего не станет, как было. Никогда… — Катария аккуратно поправила пшеничную кудряшку у Амиэля на голове. — Но я верю тебе Амиэль.
— То есть, — осторожно уточнил юноша, — ты вернёшься со мной?
— Я… — только Катария хотела ответить, как вдруг резко подняла голову и посмотрела куда-то в сторону замка. — Беги, Амиэль! — вдруг жёстко приказала она.
— Что?! Но я…
— Быстрее, пока он не прибыл, — чародейка буквально тащила сына за рукав к лестнице, но было уж поздно.
Из-за края площадки выплыл Отчаяние, чьи чёрные одежды и эбонитовые элементы брони даже в лунном свете походили на дыры в самые глубины темнейшей бездны. Лишь правая перчатка отливала серебром, раздражающе блестя.
— Мало что может ещё удивить меня, но тебе это удалось, Амиэль, — угрожающе проскрипел Отчаяние, опустившись на ноги. — Я думал, что ты трусливо скроешься в своём замке и будешь трястись под кроватью до самой смерти, но ты снова меня поразил. Не только притащил сюда Динарию, но и сам заявился. Каков наглец…
— А-а-а, эм, ну-у-у-у… — замямлил юноша. — Я тут…
— Что тебе здесь нужно, Малеон? — Катария отодвинула сына за себя и уверенно вышла навстречу личу. И тут юноша заметил, что одной рукой, заведённой за спину, чародейка творит какое-то заклинание.
— Для тебя принц Малеон! — огрызнулся лич. — Не притворяйся, что не понимаешь. Иштван закончил с приготовлениями. Настало время переделать время!
— Я не пойду с тобой, — жёстко отрезала Катария. — Мне больше ничего от вас не нужно. Оставь меня и Амиэля в покое.
— Ах-ха-ха, — смех Отчаяния ужасал: скрипучий, гортанный, свистящий — дырявые лёгкие издавали самые страшные звуки. — Ты всё-таки променяла бесконечные возможности изменения прошлого на патетичные речи о семье. Впрочем, у тебя и прежние желания были не лучше. Как же вы оба жалки!
— Не тебе, нежить, меня судить за мои ошибки и желания, — глаза Катарии источали яд, и Амиэль чувствовал… гордость за такой яростный отпор.
— О, как раз мне и судить об этом, — отмахнулся Отчаяние и полуобернулся. — Но мне нечего больше здесь делать. Живи дальше со своей семьёй, если она, конечно, останется после нашей переделки, — мерзко намекнул Малеон. — А может, мне навестить тебя в прошлом, Амиэль? Тебе ведь так никто и не отплатил за твоё предательство.
Отчаяние ухмыльнулся под маской и отвернулся, направившись к краю площадки. Малеон совершенно не опасался ни Амиэля, ни Катарии, и юный маг осознавал, что не зря. Катария не могла сотворить ни одного атакующего заклинания, Амиэлю до учителя было ещё пару тысяч лет практики, а перспектива встретиться в детстве с жестоким неживым некромантом его совсем не радовала.
И тут из ниоткуда раздался жуткий, утробный, клокочущий голос:
— Вот ты где…
Амиэль и предположить не мог, что его учитель, могущественный лич, способен так подпрыгнуть. Малеон отскочил, тут же потеряв интерес и к Катарии, и к Амиэлю, и к грядущему переделу мира. А на самом краю обзорной площадки появился светящийся круг парой метров в диаметре. Затем оттуда высунулись руки скелетов, скрежещущих костьми.
— Нет… Нет-нет-нет-нет!!! — залепетал Малеон, отползая назад, подальше от странного круга.
Наконец показался говоривший: длинная, непропорциональная человекоподобная фигура с выпирающими костями и длинными, загнутыми бивнями на голове. Шипастый хвост извивался, когти скрежетали по плитке, а синие глаза источали холод бесконечного отчаяния. Амиэль и представить не мог, что ему доведётся вживую улицезреть образ, столь часто видимый им на гравюрах.
— В-владыка!.. — залебезил Малеон, замерев, как мышь перед змеёй. — Пощадите…
— Ты посмел сбежать из моей тюрьмы, ничтожество! — голос Молага Бала резал уши, словно стекло, карябающее металл. Его фигура парила над кольцом света, а оттуда слышались вопли миллиардов мучимых жертв. — Ты посмел пойти против меня, Царя Насилия?!
«Он что же, хочет как-то отомстить Молагу Балу? — с сомнением подумал Амиэль. — Или что? Получается, Малеон побывал в казематах самого Короля Боли? Ух, не завидую я ему…»
— Нет, владыка, молю о милосердии!!! — завопил Малеон, трясясь больше от страха, чем от немощи. — Я и не помышлял о мести вам, о темнейший из великих! У меня, ничтожного червя, нет сил даже чтобы состричь единственный ваш ноготь, о истязатель!
Амиэль поверить не мог, что слышит такие жалкие речи из уст одного из самых жестоких существ Тамриэля. Малеон выглядел, как раб, которого приволокли к позорному столбу. Однако, как тут ни думай, проблем стало в два раза больше: мало было Отчаяния, теперь сюда невесть откуда и неведомо как явился сам Король Насилия.
И тут, опустив глаза чуть ниже, Амиэль увидел на полу, прямо за спиной Малеона, послание, написанное зелёными буквами. «Этажом ниже на столе около реторты с синей жижей лежит амулет случайной телепортации. Раздави его ногой и беги из города. Я тебя догоню», — гласило послание, и Амиэль тут же всё понял. Он посмотрел на мать, но она была всецело поглощена происходящим, неотрывно ведя взглядом за фигурой Принца. Амиэлю не хотелось уходить без матери, но в этом случае Катария была права.
— Жалкий глупец! Милосердия нет! — Молаг Бал был непреклонен. — Тебе пора вернуться в камеру, Малеон! Живо!!! — Король Насилия навис над сжавшимся личем.
— Малеон?! — пробормотал некромант и вдруг взлетел. — Ах ты поганая стерва!!!
Развернувшись в воздухе некромант ударил ледяным вихрем сразу во все стороны. Амиэль в тот момент был уже почти на лестнице, но мощным ледяным потоком его отбросило назад и приложило о колонну. Попытавшись подняться, Амиэль ощутил под правой рукой провал, а открыв глаза, осознал, что почти вылетел с площадки. Юноша быстрее отполз подальше и заметил, что иллюзорный Молаг Бал исчез, оставив после себя только бешеного лича и сосредоточенную Катарию.
— Как ты посмела так играть со мной, мерзкая тварь?! — орал Малеон, растеряв остатки самообладания. — Но ты облажалась: Бал никого не называет по именам! Думала, сможешь сбежать?!
— Вот уж не ожидала такой реакции, Малеон, — бросила она в лицо противнику. — Честно, я даже не думала, что тебя можно обвести иллюзией, не то что такой простенькой. А ты до скампа его боишься, да ведь? Был бы ты жив, в штаны бы наложил, да?!
«Зачем ты его провоцируешь?!» — чуть не выкрикнул юноша.
— Да кто ты такая, чтобы насмехаться надо мной?! — возопил Отчаяние, и ощутимо похолодало, как будто гнев, отчаяние и ненависть Малеона материализовались в его магии. — Ты не просидела в казематах и пыточных Молага Бала три тысячи лет!!!
— Сколько?.. — пролепетал в ужасе Амиэль. От одного осознания того, что с Малеоном сотворили слуги самого жестокого Принца, мальчика охватывало отчаяние.
— И это за то, что меня убили, пока я защищал его дражайший артефакт! Ну да ничего, скоро я буду свободен! Я вернусь назад и убью своего отца! — экзальтированно кричал Малеон, от него веяло безумием. — Я отомщу ему за то, что он даже не попытался меня спасти из заточения! Но самое главное — я никогда не рожусь и никогда не проживу четыре тысячи лет поганой жизни, три четверти которых я провёл в пыточных, а оставшуюся четверть — в разных телах!!! Наконец-то я избавлюсь от вечности страданий!!!
«Что?! — у Катарии в голове не укладывалось то, что Отчаяние хотел сделать. — Он не пытается поработить мир, избежать заключения или отомстить Молагу. Он хочет… исчезнуть?!»
— Но… ты ведь мог бы просто убить себя! — Амиэль не мог молчать, несмотря на напряжённую ситуацию. Однако он не чувствовал больше ни страха, ни озноба, потому что в кои-то веки он был не один.
— Не-е-ет, — протянула Катария. — Это бы не помогло.
— О-о-о-о, ты права, Катария! Не зря же ты верховная жрица Вермины, знаешь правила, — Малеон всё говорил и говорил, будто бы именно сейчас, перед самым исполнением всех его желаний, он устал держать всё в себе. — Если я умру, то моя душа просто снова попадёт в Хладную Гавань, и всё продолжится! Потому что когда ты сын Анумарила, самого ярого поклонника Молага Бала, твоя душа принадлежит владыке с самого рождения!
— Не может быть! — лицо Катарии изменилось, став пепельным. — Три тысячи лет… Анумарил… Ты?..
— Айлейд!!! — вдруг догадался Амиэль, и изумлению его не было предела.
— Я — наследник Абагарласа, сын короля-колдуна Анумарила! — Малеон воспарил над полом, от него разило холодом Молага Бала. — Я со времён Слияния Планов мечтаю навсегда оборвать свою слишком долгую жизнь! Я менял тело за телом, и вот, настал час освобождения! И вам, двум предателям, не следовало отказываться от такого щедрого дара и насмехаться надо мной!!!
Амиэль чувствовал, что этот бой им не выстоять. Несмотря на то, что они напрямую Отчаянию не мешали, он явно не собирался просто так их оставлять. От лича веяло могильным холодом, дул ледяной ветер, на фоне пустыни закружились снежинки.
— Посмотрим, каково вам будет в Чёрном Агате!!! — возопил Малеон и вскинул руку с приготовленным ледяным копьём.
— Не зазнавайся! Я покажу тебе, что такое настоящий кошмар!!! — гордо ответила Катария и сложила руки вместе, готовя сильное заклинание.
— Мама, берегись! — невесть зачем выкрикнул Амиэль.
Две вспышки сверкнули одновременно: белая и зелёная, разделив площадку пополам. Катария покачнулась и сделала два шага назад, ощутив на коже холод. Опустив глаза, она увидела торчащую из груди ледышку.
— Даже не попала, ведьма, — процедил Отчаяние.
— Мама!!! — Амиэль бросился вперёд, протянул руку и понял, что полностью невидим.
Последнее заклинание Катарии предназначалось совсем не личу. Она покачнулась и завалилась назад, сорвавшись с края площадки. Амиэль не успел схватить её руку всего на секунду. Ему оставалось только наблюдать, как от удаляющегося тела отделились фиолетовые нити исчезающей в Агате души.
«Мама…» — потерянно произнёс про себя Амиэль, глядя сквозь пустые ладони. Он чувствовал, как по щекам текут такие же невидимые слёзы.
— Теперь ты… — процедил Малеон, но тут же понял, что больше никого нет. — Дура. Я просто найду его магией!
Отчаяние применил заклинание обнаружения жизни, но снова ничего не нашёл. Заклинание Катарии полностью скрыло от него Амиэля: от глаз, ушей и магии. А юноша уже был на лестнице, спускаясь, споткнулся по пути и слетел в лабораторию кубарем. Отбив, казалось, всё, Амиэль схватил со стола амулет случайной телепортации и бросил на пол.
Он слышал, как Отчаяние в ярости сотворил наверху снежную пургу, которая бы смела его с крыши. Скоро он пойдёт дальше, но Амиэль со всего размаха наступил на амулет и, проглотив несколько солёных слезинок, исчез в неизвестном направлении.