***
Канцлер был доволен результатом. По его приказу боевые маги дали общий залп огнём по уязвимым крыльям дракона. Ещё во времена возвращения Алдуина в Скайрим стратеги Белой Башни активно разрабатывали различные пути по противодействию драконам. И главной частью любой такой стратегии было сбить его на землю, подрезав крылья или хвост, чем Кастус и воспользовался. А стена обломков, возведённая при помощи телекинеза за полчаса, становилась всё ниже и ниже, как и уровень магической энергии обороняющихся. Под баррикадами яростно бились Фалион и тринимиты, расчленяя перебравшуюся через препятствие нежить. Позади них, стараясь не попасть под меч, жались каджиты-маги (чьи способности ограничивались мелкими огненными шарами да метанием сосулек) и поджигали всё поднимающиеся и поднимающие останки. Но самым удивительным было полное спокойствия лицо канцлера, взиравшего на происходящее с холодным разочарованием, словно кто-то из его подчинённых вскоре сильно поплатится за допущенную ошибку. — Вы, за мной, — спустя минуту раздумий канцлер нахмурился и лично полез на баррикаду, позвав за собой боевых магов со щитами побольше. — Прикройте меня. Сам разберусь. А по ту сторону баррикады кишело чёрно-рыжей массой население Коринфа, методично истребляемое ради безумных экспериментов Малеона. Истерзанные, безголовые, истощённые, ослеплённые, иссечённые плетьми, задохнувшиеся и упавшие с высоты — бесконечная очередь мучимых чем-то бесстрашных трупов, вооружённых только когтями, всё шла и шла. Вверх со всей скоростью карабкался такой худой каджит, будто он голодал всю жизнь. Канцлер уже собирался снести худосочного противника подъёмом брови, как каджита пронзило невесть откуда взявшееся копьё, а затем, повинуясь магии, скинуло отбивающийся труп вниз. Мимо пронёсся Ги-Ги с Неиронист и сделал широкий круг над полем сражения. Но канцлеру не было дела до неё, как и до струи холода, ударившей по нему. Личный боевой маг закрыл его Оберегом, а в это время Кастус поднял обе руки и резко размахнулся, будто раскручивая лассо над головой. В его ладонях трепетали зелёные напоминавшие кубы огоньки, от которых исходили тонкие ниточки энергии, спускавшиеся извивающимися змеями по острым краям баррикады прямо под ноги нежити. Кастус резко дёрнул руками в стороны, будто разрывая воздух между ними, и, повинуясь незримому приказу, земля перед ним разверзлась. Стены затряслись, отчего многим показалось, что вот сейчас остатки замка и осядут. Крылья дракона, которыми он опирался, ушли в провал, а за ними и вся костяная туша вместе с кучкой зомби-каджитов. Затем канцлер вынул из ножен Золотой Меч, немедленно воспылавший вдоль лезвия. Кастус направил особое заклинание Изменения на клинок, и вокруг лезвия завихрилось пламя, опутавшее спиралью сначала руку, а потом и всё тело заклинателя. Будучи выпущенным на свободу, огонь Золотого Меча, будто жидкость, стёк по баррикаде вниз. Поток распространялся во все стороны, топя зомби в пламени. Миновав небольшую территорию перед баррикадой, он устремился в трещину со всё ещё шевелившимся драконом. Смотреть на то, как тухнет река пламени, Кастус уже не стал. Канцлер спустился с баррикады вниз, где его уже ждал крайне недовольный Фалион. Пока зомби толпой лезли в горящий провал, он и его тринимиты получили передышку. — Выступили… ярко, — не удержался от колкости Фалион, снимая с себя все усиливающие заклинания. — Что же вы раньше так не сделали? — Не считал, что в этом была необходимость, — жёстко отрезал Кастус, даже не повернув на тринимита головы. Канцлер направлялся к приземлившейся неподалёку Неиронист. — Так что оставьте ваши остроты кому-нибудь другому и не испытывайте моё терпение. — Эффектный приём с Мечом, Кастус! — Неиронист, всё это время атаковавшая отдельных мертвецов с воздуха, так и не удосужилась найти хотя бы простыню. — Там снаружи один пепел остался. — Ненадолго, скоро погаснет, — канцлер с сожалением взглянул на потухшее и немного посеревшее лезвие артефакта. — Израсходовал всю энергию в Золотом Мече. Принести мне немедленно камни душ! Тут же несколько адъютантов бросились искать для господина самые большие камни для зарядки артефакта. — Тогда нужно уничтожить источник мощи этой армии, — заключила Неиронист. — Тут дело в Агате, верно? — Скорее всего, — кивнул канцлер, отдавая короткие приказы прибывавшим командирам. — Не беспокойтесь, наши лучшие люди уже занимаются этим. — А где ваш золотой воин? — поинтересовался Фалион, решивший впредь держать язык за зубами. — Он мог бы пригодиться в дальнейшем. — Скорее всего, преследует вражеского командира, — задумчиво предположил Кастус, понимая, что Отчаяние и Баум пропали одновременно неспроста.***
Пока снаружи орда нежити раз за разом разбивалась о сопротивление канцлера, не оставляя от площади камня на камне, одна маленькая часть Коринфа оставалась тихой и безмятежной. Каверна под Башней Возврата мирно спала, ни один звук не смел тревожить её тёмное дремлющее нутро, кое хранил в себе Чёрный Агат. Камень пульсировал фиолетовыми всполохами, будто настоящее дрожащее сердце, установленный на витую железную подставку посреди водной глади. Редкие капли касались его поверхности. Если бы они могли чувствовать, то испытывали бы радость от того, что у них нет души, ибо даже самый жестокий и искусный некромант и предположить не мог, что сейчас творится в недрах камня. Но вечная тишина подземелья внезапно перестала существовать, когда в потолке пещеры появилась дыра метром в диаметре, и оттуда по верёвке спустились все члены диверсионного отряда. Септимус даже умудрился застрять, но в конце концов присоединился к товарищам. — Вот он… Чёрный Агат… — благоговейно пробормотала Тамесса, то появляясь в тусклом мигающем свете, то снова исчезая. Из её рта вырывалось облачко пара — в каверне было очень холодно. — Да осветит Ауриэль наш путь в богомерзкой тьме!!! — заявил Лорзуб и разбросал по залу магические огоньки. Однако сделав ещё пару шагов в густой бело-фиолетовой мгле, диверсанты замерли, потому что вода возле Агата взбаламутилась и из глубин поднялась угловатая и жуткая фигура, отдалённо напоминавшая рыцаря. За исключением того, что ног у него не было. Чёрное существо парило в полуметре над водой, походя на предвестника смерти в фиолетовом ореоле Агата. Из-под эбонитового нагрудника и набедренных лат вниз на полтора метра свисала кольчуга, отчего враг казался настоящим великаном. Рук у него не было: их заменяли едва различимые фиолетовые нити, протянувшиеся под эбонитовыми нарукавниками. В правой перчатке покоился шестопёр, в левой — огромный, в половину роста рыцаря, прямоугольный щит. Шлем, полностью закрывавший лицо, скалился выгравированным на его поверхности ликом какого-то даэдра, а из двух узких щелей для глаз струился блеклый свет. — Ни шагу дальше или вы будете остановлены, — голос рыцаря звучал прямо из недр доспехов. — Где его ноги?! — шёпотом поинтересовался Нуриндил, остановившись впереди. Рыцарь агрессии не проявлял. — Это неправильно, согласно всем документам… — Это призрак, гони его Аркей! — пояснила Тамесса. — Точнее, это просто доспехи, внутрь которых насильно вогнали душу. Крайне сильная нежить. — Как его убить? — Ра’Жинда вскочила на брата, а Касхи зашипел, показывая своё отношение к врагу. — Понятия не имею, — Тамесса изучала потенциального врага из-за спины Септимуса. — Никогда с такими не сталкивалась. — Кхм, — прокашлялся Нуриндил и вышел вперёд. Слегка наклонив голову, он отсалютовал рыцарю. — Приветствую тебя, незнакомец, на земле Доминиона! Согласно своему статусу, я требую дать мне дорогу и не препятствовать делам юстициаров Доминиона! — Не трать слова понапрасну, Нуриндил, — прошептал рыцарь, и все пришедшие обомлели. — Мой статус выше твоего, ибо я действую от имени полномочного представителя… — Оринтур?! — воскликнули палачи, не веря своим глазам. — Так… меня звали раньше. Теперь я Горе — страж этого камня и проводник нашей великой нации к могуществу. Уходи, или мне придётся остановить тебя. Палачи одновременно переглянулись, негласно сказав друг другу что-то. Нуриндил лишь кивнул и вновь обратился к Горю: — Раз так, Оринтур, засим я, Нуриндил, член корпуса юстициаров провинции Эльсвейр, властью, данной мне Советом Пятидесяти Четырёх и моей родиной, обвиняю тебя в многочисленных преступлениях против власти и народа Доминиона! Среди них: геноцид населения Коринфа, исполнение заведомо противозаконных приказов, соучастие в заговоре против правительства Доминиона, участие в незаконных некромантских экспериментах над собой и сокрытие фактов преступлений вышестоящих чинов! — Пусть Септимус и Тамесса займутся Агатом, — прошептала Ра’Жинда. — Эту тварь мы возьмём на себя. — Четвёрка, — воскликнул Нуриндил, — именем Доминиона, казнить этого преступника!!! В этот момент палачи ринулись врассыпную: Нуриндил телепортировался, Касхи с Ра’Жиндой пошли с фланга, а Лорзуб, выставив вперёд Оберег, с боевым кличем бросился прямо в лоб. И тут же на него обрушился шквал молний со стороны рыцаря. — Супоста-а-а-а-ат!!! Лорзуб собирался заблокировать магию Оринтура мечом, но чуть было не лишился головы от шестопёра. Спасли его два дреморы, материализовавшиеся за гигантом по воле Нуриндила. Один ударил по нагруднику, второй — по «подолу» кольчуги. И пусть Горе и покачнулся, никакого видимого ущерба, кроме помятой брони, не было, а Лорзуб получил вместо шестопёра щитом и повалился с криком в воду. В момент очередного замаха рыцаря в подмышку скользнуло лезвие вассина. Ра’Жинда хотела лишить Горе оружия, но рукав, по сути, висел в воздухе, так что ничего не вышло. Каджитка немедленно отступила, а Горе развернулся к дреморам. Один немедленно пал от удара навершием, в то время как второй безуспешно колотил молотом по ростовому щиту. Рыцарь воздел булаву и сокрушительно опустил на дремору. Тот, хоть и успел подставить под удар молот, чуть не упал, как Лорзуб. Впрочем, второй удар довершил начатое, а на смену спешили следующие два даэдра. Шестопёр снова опустился, и в перчатке Горя сверкнул огромный огненный шар, предназначавшийся Нуриндилу. — Ох, нехорошо… — процедил тот. Прошлая рана всё ещё не давала ему быстро передвигаться, а телепортироваться он не успевал. — Не тронь его, супостат!!! И в этот момент в район поясницы Оринтура воткнулся меч Лорзуба (по орку, пока тот лежал вводе, успели пройти раза три). Магическая атака захлебнулась, однако лезвие намертво застряло в броне, не желая выниматься. Его зачарование продолжало действовать, лишая Горе магии, но Лорзуб остался беззащитным, повиснув на нём, как старый мешок. Рыцарь завертелся, пытаясь достать Лорзуба шестопёром, но орк вцепился в торчащую рукоять и лишь выписывал пируэты позади Горя, размахивая в воздухе ногами. Тут подоспели дреморы и начали теснить рыцаря. Нуриндил телепортировался из воды и стал метать заклинания. В то же самое время Ра’Жинда верхом на Касхи пыталась прощупать защиту противника быстрыми атаками и отступлениями (а заодно постараться отвлечь внимание от болтающегося сзади Лорзуба). Широкий ростовой щит закрывал большую часть рыцаря, не давал приблизиться дальше вытянутой руки и длины шестопёра. Впрочем, вассин был длиннее: его лезвие описывало невообразимые кривые, проникая самым концом за стену эбонита. Едва Четвёрке удалось оттеснить Горе подальше от Агата, туда подбежали Септимус и Тамесса, которая сразу же начала готовиться к ритуалу. Но едва Тамесса сосредоточилась, направив сознание вглубь Агата, как тут же отпрянула, тихо охнув. — Что случилось?! — Септимус как раз приготовил ледяное копьё, чтобы помочь Четвёрке. — Они… мучаются… — пропищала Тамесса, и по острым скулам потекли слёзы. — Как же им… плохо. Все эти тысячи душ… они слились вместе в одну. Что чувствует один — чувствуют все. Это… это как… оказаться зажатой в многотысячной толпе, где каждый непрерывно кричит и не вздохнуть и не умереть! — Так чего ты тогда застыла, а?! — рыкнул Септимус. — Живее освободи их! — Е-если я хоть на слово ошибусь, то Агат поглотит и мою душу! — часто-часто дышала Тамесса. — Я-я не хочу туда… — Раз не хочешь — не ошибайся, — тоном Септимуса можно было бы охладить вино. — Твори свою магию и не отвлекайся. Об окружении я сам позабочусь. Тамесса кивнула и начала ритуал: сначала она вытащила несколько костей людей и меров и разложила их на дне водоёма вокруг Агата, затем посыпала на камень толикой могильной земли. Септимусу уже стало казаться, что это больше некромантский ритуал, чем очищающий. И наконец Тамесса, поправив на шее амулет Аркея, начала сам ритуал: — Аркей, защитник и проводник, услышь слугу, что ходит ещё по земле живых! Она просит тебя о помощи в спасении тех, кто заблудился… Будто услышав первые слова, Агат вновь засиял ярче прежнего, и от него отделились несколько теней, сформировавшихся в призраков. Эфемерные тела кружили вокруг камня, источая могильный холод. И тут один из них подлетел слишком близко к Тамессе, собираясь коснуться её. И тут же отпрянул, когда посеребрённая булава прошла сквозь него. Следом в босмерку полетели ледышки, но все они разбились о щит телохранителя. Септимус заслонил жрицу собой, не пропуская никого и ничего, а за его спиной Тамесса продолжала просить своего бога: — Аркей, молю тебя о силе, дабы освободить души, что не должны страдать во смерти. Ибо смерть есть величайшее избавление! — босмерка возвела руки и даже Септимус почувствовал, как на жрицу сошла некая сила. И теперь Тамессе предстояло использовать эту силу на самом великом камне душ. Благо, в этом ей помогла Бриенна. А меж тем сражение с Горем становилось всё напряжённее. «Клянусь сводом законов, если мы не поторопимся, в мече Лорзуба кончится заряд, и тогда Оринтур начнёт снова колдовать! — Нуриндил отчаянно искал решение, но никак не мог его найти. — Да как же двигаются эти проклятые доспехи?!» Глядя на неуклюжие угловатые движения, Нуриндил понял, что душа внутри вряд ли что-то ощущала, ориентируясь какими-то иными чувствами. А ещё он заметил по нескольким атакам дремор, что ростовой щит Горя буквально является продолжением руки, поскольку намертво приварен к перчатке. Вот только всё это совсем не помогало одолеть слишком сильного врага. Было понятно с самого начала, что Лорзуб долго не продержится на рукояти меча, что и случилось. Орк упал на неровный пол пещеры, приложившись головой. Тут же тёмно-фиолетовое окружение поплыло перед глазами, а грохот доспехов Оринтура заглушил колокольный звон в ушах. Но даже сквозь туман сотрясения он понял, что на него несётся шестопёр. Лорзуб откатился ровно за секунду до того, как ужасающий удар сокрушил камень под ним. У орка даже не было времени на обычные речи, поскольку второй удар снова чудом не выломал ему ноги. На Горе снова налетели дремора, дав небольшую передышку, во время которой Лорзуб смог подняться. Горе не тратил время на дремор, разбросав их в стороны. Шестопёр снова устремился на орка, а Нуриндилу оставалось только беспомощно на это смотреть: его магическая энергия истощилась. И тут в воздухе просвистела цепь с крючьями и обмоталась вокруг правой руки Оринтура в районе предплечья. По другую сторону цепи стояли Ра’Жинда и Касхи: он изо всех сил тянул оружие прочь от Лорзуба, а она по широкой дуге приближалась с вассином наголо. Однако они опоздали: рывок Касхи не смог остановить всей чудовищной силы гигантского оружия, лишь задержать. Этого хватило, чтобы Лорзуб успел немного сдвинуться в сторону. Шестопёр соскользнул вниз по наплечнику, а немедленная атака щитом отбросила Лорзуба почти на метр. Его правая рука беспомощно повисла, болтаясь на сломанном плече. Однако этого хватило, чтобы Касхи всё-таки успел намертво вцепиться когтями в неровный камень и начать тянуть, прижимаясь животом к самому полу. Правое предплечье Горя оттянулась в сторону, слегка отойдя от плеча. И тут со спины на него зашла Ра’Жинда, воткнув оголовье вассина, будто рычаг, в открывшуюся дыру. Вложив в усилие инерцию бега, Ра’Жинда навалилась на вассин. Эбонит заскрежетал, и рука вылетела, как пробка. Горе пошатнулся под перевесившим щитом, и на него тут же навалились дреморы. На секунду Ра’Жинда заметила сквозь дыру, что внутри у Горя что-то светится, будто отколотый кусочек Агата. — У него камень душ внутри!!! — закричала она, отскакивая в сторону. Но Горе снова оказался впереди: из пустующего плеча вылетел вихрь фиолетовых нитей, обвил вырванную конечность и поставил её на место. Шестопёр снова затанцевал по головам дремор, но на этот раз рыцарь нарочно направился по направлению к Касхи, чтобы тот не затормозил его. Когда с дреморами было покончено, Горе схватился за цепь обеими руками и начал закручиваться, утягивая за собой Касхи. Как бы ездовой кот ни сопротивлялся, с двумя руками противник был гораздо сильнее. Вскоре когти Касхи перестали цепляться за камень, а сам он поднялся в воздух, раскручиваемый вслед за цепью. Описав два круга по пещере, Касхи со всей силы врезался в стену и мешком свалился вниз. — Касхи!!! — Ра’Жинда немедленно бросилась к упавшему неподалёку брату. Впрочем, Горе останавливаться не собирался и уже было начал тянуть стонущего Касхи на себя, но Ра’Жинда быстро отцепила крепление, оставив калечащую цепь болтаться на руке Горя. Бросив быстрый взгляд на брата, каджитка поняла, что тот ещё жив, хотя и постанывает от любого движения. — Касхи, Ра’Жинда, Лорзуб!!! — воззвал Нуриндил, посылая новых дремор на бесполезную схватку. — Я тут не выстою!!! Пока Ра’Жинда и Касхи безуспешно пытались обезоружить Горе, Лорзуб с превеликим трудом всё-таки смог подняться сначала на четвереньки, а потом на ноги. Правая сторона тела будто горела, в голове колотилась тупая боль, а любимый меч продолжал торчать в пояснице врага. Но в побитом сознании отпечатались слова Ра’Жинды о сердце рыцаря и удар по Касхи. И тут он заметил, как Тамесса под прикрытием Септимуса всё приближается и приближается к Агату, а вокруг них сжимается кольцо призраков. Применив пару восстанавливающих заклинаний, чтобы притупить боль, Лорзуб выстрелил в призраков несколькими отпугивающими заклинаниями, для живых безвредными. Призраки лишь на мгновение прекратили атаковать, но этого хватило, чтобы Тамесса, собрав в кулак всю свою волю, возложила руку на Агат. Лорзуб не мог поверить своим глазам: жрица осталась стоять, а из-под её ладони начал бить яркий свет как будто внутрь чёрного камня! Призраки немедленно замерли (в отличие от Горя), а камень затрясся. Тамесса убрала с него руку и боязливо отошла. Агат треснул. И из единственной трещины потоком, словно струя, вылетели души заточённых. Зал замерцал оттенками фиолетового, когда изгибающийся поток тысяч душ разделялся и разлетался в разные стороны, когда каждая душа отправлялась туда, где ей положено. А едва последняя душа покинула ненавистную тюрьму, Агат взорвался, разлетевшись безжизненными осколками. Герои, спасшие столько тысяч душ от вечного страдания, даже и не подозревали, что в тот же миг вся площадь над ними превратилось в недвижимое каджитское кладбище. — Берегись! — Септимус закрыл собой Тамессу. — Ты просто молодец!!! — Се-е-е-ептимус!!! — простонал-прокричал Лорзуб. — Скорее на помощь! Двое немедленно подбежали к Лорзубу, только чтобы увидеть, как Горе разбивает очередных дремор, Ра’Жинда безуспешно пытается хоть как-нибудь подобраться к противнику, колдующего на последних крохах энергии Нуриндила и еле живого Касхи. — О-о-о-о, да что же за… — начал Лорзуб. — Помогу, — прервал его Септимус. Тамесса, волосы которой насквозь промокли и прилипли ко лбу, положила ладони на доспехи мужчин и сотворила заклинание. Оба тут же почувствовали прилив бодрости и чувство, будто сил хватит на всё. Применив заклинание усиления, Тамесса добавила: — Я займусь Касхи. Септимус кивнул вслед уже убежавшей босмерке и помог подняться товарищу. Но едва телохранитель собрался пойти в бой, как Лорзуб остановил его здоровой рукой: — Идея посетила меня! — палач потянул за собой телохранителя, не приближаясь к основному сражению. Орк подбежал к извивающемуся на полу концу калечащей цепи Касхи и поднял, гордо продемонстрировав его ничего не понимающему Септимусу. Решив в кои-то веки не разливаться мыслью, Лорзуб без лишних слов обмотал цепью щит Септимуса и накрепко связал. Тут имперец понял, что задумал напарник и кивнул. — Командир! Придержи щит его!!! — крикнул Лорзуб Нуриндилу. — А мы станем, как стена!!! Поразившись относительной краткости плана Лорзуба, альтмер всё понял. По его команде два дреморы навалились на щит Горя и начали тянуть на себя. Доспехи рыцаря и его оружие были его телом и не предназначались для снимания. И даже отпустив щит, рука Горя мёртво держалась в креплениях. — Де-е-е-е-е-е-ержим!!! — возопил Лорзуб, и они с Септимусом потянули за щит на себя. Горе начало растягивать в разные стороны, и при этом никакую из сторон он не мог ударить. Гигантский рыцарь замер, силясь вырвать хотя бы одну из рук. — Стоим, друзья мои, стоим так крепко, как стоял Касхи, как Нумидиум, как Глотка Мира!!! Стоим!!! Сестрица!!! Ра’Жинда всё поняла и без него. Бросив вассин, она забежала сзади и прыгнула. Сперва на торчащий меч Лорзуба, затем с него — прямо на плечи гиганта, балансируя на брыкающемся противнике. Каджитка резко вскинула забрало эбонитового шлема Горя и бесстрашно сунула лапу прямо в фиолетово-чёрную бездну. Где-то в глубине Ра’Жинда нащупала твёрдый угловатый камень и безжалостно дёрнула на себя. Острые края прошлись по коже, но она не дрогнула, вытягивая сопротивляющееся сердце. Последним усилием Ра’Жинда вытащила камень через шлем и выбросила его прочь. В тот же самый момент, как сердце покинуло тело, доспехи осели бесполезной грудой металла. Камень душ упал под ноги Септимуса и Лорзуба, всё ещё продолжая тянуть нити к частям доспеха. Те, недолго думая, вместе ударили ребром щита по камню, и тот раскололся на куски, отпустив наконец доспехи. — Не заслужил ты последнего слова, генерал-мясник! — бросил Лорзуб и плюнул на осколки. — Получилось!.. — простонал Нуриндил и без сил опустился на землю. А Ра’Жинда уже была подле брата, вокруг которого крутилась Тамесса. — Что с Касхи?! — Сломаны рёбра, лопатка, плечо. Он потерял сознание от удара, — отчиталась жрица. — Жить будет, но нужно позвать ещё одного целителя сверху. — Ра’Жинда позовёт!!! — услышав более-менее хорошие новости, каджитка чуть не подпрыгнула от радости и немедленно побежала обратно наверх. — Сколь славной была сия битва, братья мои!!! — возвестил Лорзуб, вытащив-таки меч из груды доспехов. — Мы сражались, как один, прикрывали друг друга, аки щит прикрывает грудь! Поддерживающее его заклинание развеялось так же внезапно, как и было наложено. Вся тяжесть и боль боя навалилась на Лорзуба, согнув его чуть ли не пополам. Сразу вспомнилось и сотрясение, и перелом, и удар щитом. — Тебе тоже следует отправиться к целителю, — сухо заметил Септимус. — Не-е-е-е-ет!!! — палач опёрся о меч и придал лицу серьёзное и суровое выражение. — Нет такой боли, которая способна заставить славного Лорзуба гро-Шаргака, кто слагает легенды Доминиона своим мечом «Что-Усекает-Супостатов», проявить малодушие!!! «Слышала бы тебя сейчас Ра’Жинда», — про себя устало улыбнулся Нуриндил и добавил вслух: — От имени Альдмерского Доминиона мы, Кошачья Четвёрка, согласно приложениям восемь и тринадцать, официально объявляем благодарность за помощь в несении правосудия! Без вас двоих преступник не был бы наказан согласно законам данной страны! — Мои глаза не смогут смотреть на то, как ты, Тамесса, вернёшься в Сиродил! А моё сердце стенает от осознания, что ты, о могучий Септимус, не можешь быть частью наиславнейшего отряда палачей, Кошачьей Четвёрки!!! — поддержал командира Лорзуб. Впервые за всё время их знакомства, уголки губ Септимуса немножечко поднялись вверх.