***
Сообщение приходит в четыре утра. "сожалею". Короткое слово, без заглавной и точки. Питер сонно жмурится в экран, пытаясь высчитать, есть ли тут второе дно или Эггзи просто сделал вид, что помнит. Но голова после плохого пива — совсем не похожего на то, которое покупали вместе, — не работает, и все попытки проваливаются одна за одной. Питер набирает скупое "спасибо" и выключает уведомления. Если у Эггзи в Лондоне уже начался супершпионский день, это еще не значит, что Питер в Квинсе готов начать его с ним.***
— Эй! — Алло? — Паучок! Говорят, ты вернулся. Рад слышать. Голос Эггзи в трубке звучит приглушенно и весело, но Питер все равно различает нотки усталости. Может, он бы и мог пожалеть Анвина, но не очень-то хочет. Куда лучше упиваться собственной болью, подтачивающей вены день изо дня. — Как суперагентские делишки? — Ну, неплохо... Вопрос звучит грубо, и Питер сам себе признается, что это неправильно, отнюдь не по-дружески. Откуда ему знать, вдруг Эггзи скучал? Вспоминал о нем хотя бы несколько раз за пять долгих лет? Да даже если нет, Питер не имеет права его осуждать. И все же он говорит: — Читал, ты обручен с шведской принцессой. Поздравляю. А потом нажимает отбой. Мир вокруг нашел в себе силы жить дальше. Что ж, приятно знать. Только вот Питер пока не способен идти в ногу со временем. У него на щиколотках тяжесть, иллюзорные кандалы, на ледяной поверхности которых витиеватым почерком выведено "Тони Старк".***
"к твоему сведению, паучелло: мы похожи" Питер срывается прямо на уроке. Отпрашивается в туалет и выбегает из класса, глотая истерику, чтобы спрятаться в закоулке на втором этаже. Привычным движением снимает блокировку с телефона. Номер Эггзи из разряда неизвестных давно уже перекочевал в избранные, и найти его не очень-то и сложно. — Да неужели?! Как ты можешь говорить, что мы похожи, хотя сам... — В свое время я тоже потерял человека, заменившего мне отца. Питер о жесткие, как сталь, слова, разбивается. Ударяется со всего размаху — и застывает, пораженно разглядывая свое отражение в окне. Какое счастье, на дождливой пленке стекла не различить слез. — Но он вернулся, Эггзи. Твой Гарри вернулся, я нашел информацию. — Так, сделаю вид, что не заметил хакнутые тобой базы. Абсолютно другим, мелкий. Он вернулся абсолютно другим, а это порой куда страшнее. Эггзи звучит спокойно, несмотря на все, что Паркер знает о нем. Разговоры о Харте никогда не бывали простыми для Анвина, но сейчас он каким-то образом находит силы на мерный, почти ласковый тон. И это обезоруживает, ослепляет. Питер хватает воздух. Губами. Жадно. — Я знаю, каково это. Поверь. Эггзи его будто уговаривает — мол, Питти, всякое в жизни случается, но нужно держаться. Нужно держаться, пускай иногда это сделать ой как тяжко. Нужно держаться, прячась под костюмом из пуленепробиваемой ткани или красного спандекса. Потом, когда станет проще, ты всегда сможешь его снять. — И правда сожалею. Совсем иначе, чем другие. — Иначе? — Да. Я все еще помню, как не хочется просыпаться по утрам в таком мире. Мире без него. Наставника. Друга. Отца. Питер сжимает пальцы. Опасно синеют костяшки. Он дышит в трубку слишком громко, словно стараясь заглушить стук обезумевшего сердца. На том конце связи слышатся стрельба и тихий мат. Питер вытирает слезы тыльной стороной ладони. — Со временем отпустит, — говорит Эггзи, явно сжимая зубы: у него в реальности что-то не в порядке, но Питер не торопится спрашивать. — Обещаю. А пока... Связь рассыпается эхом из тысячи голосов, убегает вдаль каналами рассеянного шума. Питер отчаянно пытается различить посреди людской суматохи далекий голос, кажущийся внезапно таким родным. Он и представить не мог, что, оказывается, настолько скучал. — Я буду рядом. Старк нанимал меня приглядывать за тобой в особые случаи. Сейчас один из таких. Эггзи говорит что-то еще, но пальба заглушает его уверенный тон. Питер со вздохом отключается.***
В шесть вечера пишет "надеюсь, у тебя все хорошо" и с волнением ждет ответа. Ближе к лондонской полуночи приходит краткое "надеюсь, у тебя тоже". Потом еще — "плохо читал: с Тильдой мы расстались буквально сразу после щелчка; не сошлись характерами и все такое". Улыбка сквозь рыдания внезапно выглядит ужасно глупо.***
— Я еду на каникулы в Европу с классом! — Звучит здорово. Лондон в списке городов, которые важно увидеть? — Э-э-э... не в этот раз. Мы заканчиваем Парижем. Эггзи тепло смеется в наушнике: после недавней стычки он загремел в лазарет, и ему абсолютно нечем заняться. Поэтому они с Питером созваниваются практически постоянно, и никто не возражает. Даже тетя Мэй — она, напротив, вообще свято уверена, что Эггзи Питера вытягивает. Пит, давясь воздухом, уточняет, откуда, но в ответ получает только воздушный поцелуй. — Значит, заскочишь потом. Ничего страшного.***
— Привет!.. Питер разбит, Питер устал, Питер встревожен. У него кровь пузырится на губе, изранены ноги, распотрошена душа. А еще миллионы неласковых мыслей роятся в голове, и паника жгучим проводом обхватывает горло, так что услышать Эггзи — единственное, чего он хочет. Услышать настоящего, пускай кошмарно далекого, но живого — живого! — Эгззи. — Питти! Господи боже, что происходит?! Компьютеры в командном центре сходят с ума. По всей Европе творится какая-то херня, и точно в тех городах, в которых ты!.. Ты в порядке?! Что с вами? Где класс? Питер губу прикусывает от волнения, впивается зубами в начавшую подживать ранку. Боль отрезвляет: голос в трубке звучит знакомо, но, может... Кто знает Мистерио? У него единственный шанс не оступиться. — Эггзи. — Да? — Скажи что-то, что знаешь только ты. — Да ладно?! Это то, о чем я думаю?.. Вот блядство! Питер выдыхает. Мужчина, у которого он одолжил телефон, косится на него с тревогой. — Эггзи. — А? — Скажи. — Хорошо... Э-э, ты не доучился один год до щелчка, поэтому до сих пор торчишь в школе. Тебе восемнадцать. Хранишь костюмы в шкафу вместо того, чтобы нормально прятать. Все звучит правильно, но этого недостаточно. Питер закрывает глаза, решаясь. Чем больше они говорят, тем меньше остается времени. Мистерио близко, в этом даже нет сомнений. Господи, почему Эггзи такой недогадливый? Вроде агент, неужели не понимает, что столь простые факты можно считать откуда угодно? — Эггзи, что-нибудь еще. — Ну-у, ты решил продинамить мою помощь при первой встрече. А еще в твой День Рождения я заставил тебя залезть на потолок, и мы целовались, как насто... — Так, стоп! Кажется, у него алеют уши. Питер облокачивается о бортик лавочки и заставляет себя посмотреть вдаль. Солнечный свет неприятно обжигает веки. Как же его угораздило добраться до Нидерландов? Подумать только! — Может, и сейчас недостаточно? Я добавлю: потом мы с тобой... — Эггзи, я убедился! Прекрати! Верю, это ты! — То-то же, мелкий. А теперь к делу. Эггзи издает смешок, но тут же становится не по-детски серьезным. Слышно, как он быстро стучит по клавишам. — Мы активность здесь, в Лондоне, зарегистрировали. Знаешь что-нибудь? — Да. Это Мистерио, он вовсе не тот, кем хочет казаться. Хэппи подберет меня, и я буду как только смогу. Но в Лондоне уже мой класс... Эггзи громко ругается с кем-то вне связи, но умудряется внимательно ловить каждое его слово. — Понял, перехвачу их. Прилетай скорее. — Да, я прилечу. Вот только толку? Если честно, я сам виноват в том зле, которое сейчас происходит. К горлу снова подступают слезы — но это не слезы утраты, а самобичевания, неуверенности, искренней юношеской обиды. Почему, почему я не справляюсь? Питер душит на языке отчаянный стон. Не хватало еще, чтобы он прямо тут разрыдался. — Эй, — Эггзи в внезапно ставшем опасным Лондоне звучит необычайно нежно, — паучок. Хочешь, скажу одну простую истину? Она до меня самого лишь недавно дошла. — Ну, — Питер утирает нос порванным рукавом, с неудовольствием замечает следы крови. — Герой — это не тот, кто не ошибается и не падает. Это тот, кто падает постоянно. Постоянно, слышишь? — Эггзи, кажется, прижимает динамик на очках пальцами. — Но он всегда находит в себе силы подняться и идти дальше. Герой — это не вечный победитель. Этот тот, кому хватает духа нести ответственность за неправильные шаги и стараться исправлять их. — Но я... — Ты герой. Уверен, тебе любой скажет: Тони знал, на кого оставлял мир. Он верил в тебя. Да и не только он, черт возьми. Поэтому собирайся с мыслями, утирай сопли, паучелло, — Эггзи мягко смеется, хотя голос его по-прежнему напряжен, — и прилетай. Ведь я тоже невероятно, блять, в тебя верю.***
Питер поправляет поврежденную маску, стоя на Тауэрском мосту. Вокруг него жуткий хаос — Мистерио и его приспешники уже успели повредить добрую часть Лондона. Над Темзой стелются пламя и дым. На дорогах развороченные автомобили. — Хэппи, не молчи! Вы в порядке? — Да! Агенты помогли спрятаться в сокровищнице, но лучше тебе поторопиться. Питер знает это и сам по себе: дроны, управляемые Э.Д.И.Т., разносят в щепки здания и достопримечательности, и люди в огромной опасности. Мистерио, кажется, прекрасно ведает, что творит. Пора бы выбить из него уверенность в своем всевластии. — Агенты? А... — Нет, ни один из них не представился именем Эггзи, если ты об этом. Питер дергает кистями, проверяя паутину. Ее не так много, как хотелось бы, а один наруч он и вовсе потерял в полете. Что ж, жалко. Значит, придется справляться самому. Хотя, конечно, хотелось... — Ну-ка не торопись. Дверь в ближайшем черном кэбе со скрежетом вылетает с петель, и — серьезно, так бывает вообще?! — Эггзи вываливается на дорогу. В дорогом костюме, но уже без галстука и с кровавыми пятнами на воротнике. А он заматерел. Питер неожиданно вспоминает о времени, прошедшем со щелчка. Сколько Эггзи сейчас? Почти двадцать семь? — Держи, — Эггзи подкидывает в воздух тонкий браслет, — пригодится. Наши ученые не хуже корпорации Старка и его роботов. — Это что, паутина? Эггзи хмыкает разбитыми губами и встревоженно смотрит вверх. — Каюсь, взял на анализ пару нитей при прошлой встрече. У нас было время над ней помозговать. Целых пять гребанных лет. Питер не может сдержать улыбки. Как хорошо, что лица под спандексом не видно. Эггзи бросает на него быстрый профессиональный взгляд и тяжело вздыхает, поднимая с земли зонт. — Я бы обнял, но сейчас, вроде, не ко времени. Так что? — Что? Питер уворачивается от огня, выпущенного одним из дронов, а Эггзи метко снимает его, нажимая на какие-то только ему ведомые кнопки на древке зонта. Тому, что зонт стреляет дробью, Питер уже даже не удивляется. — Ты берешь Мистерио, я прикрываю отсюда? — Д-да? Да! Я беру, а ты прикрываешь. Когда Паркер взмывает в воздух, то старается абстрагироваться от теплого чувства внутри. Как правильно сказал Эггзи: сейчас не ко времени. Вот вмажет Мистерио, вырубит дронов и можно будет... Впрочем, об этом стоит подумать потом.***
— Все кончилось? — Наверное, да. — Ну, с победой тебя, малыш. Питер стягивает маску, не заботясь о статусе инкогнито. Да и Эггзи давно эвакуировал всех с моста, они тут совершенно точно одни. Бояться некого. — Нас. Работать в команде было... здорово? Эггзи ему солнечно улыбается и зонтик раскрывает, потому что с неба все еще сыплются остатки дронов. Подходит ближе, пряча его растрепанную макушку и свои широкие плечи от лишних глаз. — Да. Хотя мне бы больше понравилось повстречать тебя в Лондоне при других обстоятельствах. Питер глазами знакомый образ пожирает и пальцы мнет, все еще силясь что-то придумать, что-то сказать. Ему очень надо выразить хотя бы часть эмоций, пожирающих изнутри. Его слегка штормит от азарта в крови. Любопытно, все дело в недавней схватке? — Ты такой... совсем не изменился. — Зато ты изменился. — Годы не делают никого лучше, паучок. Они неловко смеются и молчат. А потом Эггзи вдруг вновь широко улыбается: — Помнишь Рокси? Она сейчас на связи. И ее интересуют два вопроса. — М? — Первый — твои крутые очки работают так же, как и наши? И второй — будешь против, если я тебя сейчас поцелую? Питер сам делает шаг навстречу и голову чуть-чуть запрокидывает. В конце концов, Эггзи всегда был слегка выше. — А второй точно от Рокси? — А это точно имеет значение? — В общем-то, нет. Ты же все равно меня поцелуешь? Эггзи кивает и наклоняется. Его губы близко, и Питер снова слышит нотки стали и пороха. А вместе с ними — мороженой брусники и мяты. Боже, как он скучал.