Этот день можно было назвать никакущим. Именно никакущим, ибо этот четверг совершенно ничем не отличался от своих предшественников. Ни холодно ни жарко, светило солнце, которое, казалось, совсем не грело, даже ветра как такового не было.
Адриан сидел в классе с друзьями, покусывая
гранит науки грифель карандаша. Ребята хотели сегодня снова заняться актовым залом, дабы закончить недоделанную за вчерашний день работу. За сегодняшнее утро произошло аж две странности: первое — Маринетт третий раз за неделю пришла даже раньше Альи, второе — Габриэль Агрест впервые за последние месяцы почтил сына своим присутствием за завтраком. Адриан был удивлён, даже обескуражен приходом родителя, и Плагг, вовремя успевший юркнуть в карман, почувствовал шок хозяина и незаметно ущипнул того, приводя юношу в чувства. Агрест старший за столом не произнёс ни слова, да и сам Адриан не спешил заводить беседу — ему хватило и того, что отец просто сидит рядом.
К слову, Адриану так и не удалось выведать у Натали причин внезапного прихода Габриэля Агреста, и он решил впервые прислушаться к советам квами — забить и не зацикливаться.
И вот теперь блондин сидел, не отрывая взгляда от дверей класса физики, молясь и ожидая, когда сюда наконец-то придёт Хлоя Буржуа, привычно цокая каблучками и гордо задрав подбородок. Парень впервые с таким нетерпением ожидал появления подруги детства, но она всё не спешила, а с каждой утраченной минутой рассеивались и крупицы последней надежды.
Дверь всё же приоткрылась, но стоило Адриану только подумать о том, чтобы встать и впервые за столько лет первым обнять вернувшуюся Хлою, как неожиданно в проёме появилась совсем не та, которую ждал Агрест.
Это была женщина средних лет. Её тёмные волосы были туго собраны сзади, а небольшие очки, прикрывающие карие глаза, на секунду съехали со слегка крючковатого носа зама директора. Учитель, готовящийся к уроку, вместе с учениками вопросительно глядел на появившуюся гостью, оглядывающую кабинет. Даже Плагг незаметно для всех наблюдал за происходящим из сумки подопечного, насторожившись резкому снижению тональности голосов.
— Прошу прощение за то, что отрываю вас от подготовки к занятию, но мне нужно ненадолго забрать с собой в свой кабинет Алью Сезер и Нино Ляифа.
Адриан покосился на соседа по парте, который, пожав плечами, поднялся со своего места следом за неуверенно вставшей Альей. Заместитель директора отошла слегка в сторону, давая подросткам пройти, а затем закрыла за собой дверь. Проводив друзей взглядом, Адриан мало что понимал, но всё же постарался сконцентрироваться на учителе, когда прозвучала трель звонка. Оставалось лишь надеяться, что причина, по которой зам вызвала эту парочку, не слишком серьёзна.
Оказалось, слишком. Но никто из них об этом пока ещё не знает.
Алья теребила лямку своей синей сумки, не совсем понимая, почему так сильно колотится сердце и потеют ладони.
В кабинете заместителя директора было, мягко говоря, мрачновато. Лишь стоявший в углу горшок с каким-то растением и разноцветные переплёты книг, закрытых в книжном шкафчике, скрашивали эти коричневые, чёрные и белые тона. Зам, не говоря ни слова, достала какие-то бумаги и, перебирая их, одним лишь взглядом попросила гостей своих обитель присесть за два задвинутых стула напротив.
Двадцать секунд для Сезер и Ляифа тянулись, как вечность. Часы на стене тикали, а маятник равномерно качался туда-сюда, приковывая к себе взгляды своими движениями. Женщина, сидящая напротив, подняла взгляд из-под очков на учеников, откладывая бумаги на край стола. В комнате было лишь одно окно, и то свет через него попадал сквозь жалюзи. Это придавало кабинету некую мрачность и загадочность. Тишина давила на слух, ещё больше накаляя обстановку.
— Что ж, — начала женщина, выдвинув один из своих ящичков и что-то там ища. — не будем долго тянуть.
Наконец вытащив из стола какие-то фотографии, но пока не демонстрируя их девушке и парню, от натянувшегося волнения постукивающему пальцами по коленям, она тяжело вздохнула и посмотрела на Алью взглядом, каким обычно смотрят, когда пытаются заглянуть в душу.
— Я даю вам возможность сознаться самостоятельно.
Сказать, что Сезер была поражена — тупо промолчать. Алья удивлённо воззрилась сначала на заместителя директора, затем на Ляифа, который понимал не больше, чем его девушка.
— В смысле? О чём Вы? — с искренним недоумением в зелёно-медовых глазах шатенка чувствовала, как медленно, но верно вскипает.
По всей видимости поняв, что ученица не собирается ничего говорить и уж тем более в чём-то признаваться, женщина разложила на столе четыре фотографии, — те самые, что до этого держала в руках, — и Нино, всё это время старавшийся сохранять спокойствие, обомлел.
— На снимках чётко видно Вас, мадемуазель Сезер, ведь так?
На фото и правда было ясно видно Алью во всех пригодных ракурсах. Вот она лопает шарики и разрывает ленточки в актовом зале, вот она разбрасывает мусор по помещению, а вот стоит у синтезатора, спиной к объективу, и что-то с ним делает, и это «что-то» — явно не практика игры на инструменте, а на последнем снимке уже виден весь плод творений — разгромленный актовый зал, который ещё только вчера был почти подготовлен к надвигающимся праздникам, и довольная проделанной работой Алья Сезер.
Сама же Алья сейчас не могла поверить, что ей это всё не снится.
— Д-да, но-..
— Увы, но по-моему совершенно очевидно, что наш лицей не допустит учащегося, совершившего такой поступок, к званию называться президентом школьного альбома. Нино Ляиф, — строгий пронзительный взгляд мадам переместился на парня. — мне жаль, но Вы так же не допускаетесь к оформлению зала по случаю Дня освобождения и грядущего выпускного. Администрация не может себе позволить лишний раз рисковать, а особенно в конце учебного года. Вы снимаетесь с поста организатора. Можете быть свободны.
Алья, безмолвно открывающая и закрывающая рот в попытках что-то сказать и хоть как-то оправдать себя хотя бы в глазах одного человека, не могла поверить, что всё сложилось именно по этому сценарию. По такому
неправильному и
несправедливому сценарию.
Нино же не мог открыть и рта. У него было чувство, словно его губы были приклеены друг к другу самым мощным суперклеем, не дающим права их разомкнуть. Вздохнув, мулат направился к выходу из кабинета, так и не выдавив из себя и звука.
Девушка вышла следом за своим парнем, еле удержавшись от того, чтобы смачно хлопнуть дверью треклятого кабинета. Ни у кого не было ни сил ни желания идти на урок, да и что толку, если оба не смогут и четверти материала запомнить?
Алья не могла найти в себе резко куда-то пропавшую смелость посмотреть на идущего впереди Нино. Он шёл медленно, не спеша перебирая ногами, словно не он только что пропустил начало урока. Сезер же всё сильнее сжимала лямку своей сумки, отчего костяшки пальцев начинали постепенно светлеть.
Ляиф ни с того ни с сего остановился. Это было столь неожиданно, что идущая позади шатенка случайно врезалась в его спину.
— Скажи, зачем ты это сделала? — его голос звучал тихо, но весьма уверенно. Алья вопросительно подняла взгляд.
— Нино, это не-..
— Хватит оправдываться! — парень круто развернулся, пристально смотря на неё. В его карих глазах плескалось столько разочарования и обиды, столько непонимания и грусти, что Алья действительно почувствовала себя виноватой перед ним за то, чего не совершала. — Признайся, ты с самого начала хотела забрать все лавры себе! Конечно, ведь ты чёртов президент альбома, тебе ведь всё можно! А о мнении и репутации других ты никогда не задумываешься!
Сезер замерла, глотая ртом воздух. Из-за того, что сейчас в аудиториях шли занятия, кричать было нельзя, но даже вроде как голос с немного повышенной интонацией от дорого тебе человека заставлял вздрагивать не хуже любой ругани и криков. Алья не могла поверить, что её парень, тот, кого она любила, обвинил её в эгоизме и чуть ли не предательстве. Уши покраснели от вспыхнувшей злости, к глазам начинали подступать предательские слёзы, а застрявший поперёк горла ком уже не казался преградой.
— Ты обвиняешь меня в предательстве даже с учётом того, что сам только что предпочёл довериться каким-то картинкам, нежели просто выслушать меня?!
— Я
сам видел эти фото, Алья! И чтоб ты знала: я в состоянии отличить фотошоп от реальности! Ты всегда всё отрицаешь, даже тогда, когда по-настоящему виновата! Ты поступила очень низко и подло!
— Это ты поступаешь подло, веря беспочвенной клевете и обвиняя меня в своих бедах!
— Ах значит это я теперь во всём виноват?
— Из нас двоих всегда был виноват только ты! Лучше бы я ещё тогда отказалась идти с Маринетт в тот чёртов зоопарк!
Они стояли практически вплотную друг к другу. Сезер не прерывала зрительного контакта, а в её глазах читались неимоверное раздражение и злость, губы были поджаты в попытках сдержать набежавшие слёзы, в то время, пока в глазах так же не прерывающего зрительного контакта Ляифа читалось ещё большее разочарование вкупе с неверием.
Часто, в попытках защититься, Алья даже не замечала, как перегибает палку, переступая невидимую черту, за которую уже не получится вернуться. Она почти вернула утерянный самоконтроль, почти заставила себя просто заткнуться и извиниться за необдуманные слова, заметив напрягшиеся плечи Нино и стиснутые зубы, но накопившиеся эмоции отчаянно рвались наружу, требуя выплеска.
— Значит, вот и всё?
— Всё!
Дальше не последовало ни слова. Казалось, молчание длилось даже дольше, чем вечность, давящими со всех сторон стенами грозясь сломить, раздавить окончательно. Время будто остановилось, сконцентрировавшись лишь на этих двоих.
Наэлектризованное напряжение искрилось между ними даже тогда, когда Нино, скрывая свою боль, не смог сдержать горькой усмешки и, отвернувшись, медленно пошёл вперёд по коридору, не произнеся больше ни слова и оставляя свою теперь уже
бывшую девушку позади.
Алья же неподвижно оставалась на месте, не в силах хоть что-либо сделать или сказать. В ушах стоял лишь гул, будто в вакууме, не дающий возможности расслышать звуков. Мозг упорно отказывался верить в происходящее, словно и весь этот диалог и вся эта ссора были лишь плодами её воображения, сгустками разыгравшейся фантазии. На пропущенную физику было откровенно наплевать как и на всё остальное. Слёзы уже во всю прокладывали свои пути, оставляя за собой тёмные следы от потёкшей туши, когда Сезер заперлась в кабинке первого попавшегося женского туалета.
Совершенно не хотелось думать ни о том, откуда взялись те фотографии, ни о том, кто их подделал, за что, почему Нино так легко сделал такие выводы.
У Альи Сезер всегда всё под контролем и даже если Нино не верит в её невиновность, она сделает так, что все в неё поверят.
***
Адриану с самого начала показалось подозрительным то, что ни Нино, ни Альи не было на первом уроке. Точнее даже не так: его настораживало то, что они
так и не вернулись с кабинета заместителя директора ни через пять, ни через десять минут. О чём вообще можно так долго беседовать, учитывая, с кем и где эта беседа проходит?
Сегодняшняя физика была самой долгой в жизни Адриана Агреста. Подпирая щёку рукой, блондин лениво что-то конспектировал, поглядывая на настенные часы, которые тикали невероятно медленно. Секундная стрелка нехотя перемещалась по кругу, а учитель сидел за своим рабочим столом, что-то читая и совершенно не обращая внимания на то, выполняет ли класс данное им задание. Тишина, нарушаемая лишь скрежетом ручек и листанием учебников, убаюкивала не хуже шелеста листьев на ветру.
Глаза уже слипались, а зевота подступала чаще одного раза в минуту, когда ни с того ни с сего помещение вдруг оглушила пожарная тревога. Подростки подскочили со своих мест и побежали смотреть в окно, пока учитель тщетно пытался успокоить и построить всех для эвакуации.
Долго гадать, что же послужило причиной активации сирены, не пришлось.
Все начали в спешке выходить из классов на выход. Если раньше люди могли просто оставаться на своих местах или в крайнем случае построить себе укрытие из подручных материалов в виде стульев или парт, то теперь марионетки Хищной Моли представляли более серьёзную угрозу. Ещё зимой, когда началась «эпидемия способных причинить серьёзный вред акум», герои Парижа лично в прямом эфире провели инструктаж, как следует вести себя в подобных ситуациях. С той поры если акуманизированный злорадствовал неподалёку от территории школы, учителя заводили всех учеников либо в бункер (если такой имелся), либо в спортзал, либо вообще выводили всех на улицу, когда в самом здании было небезопасно.
И это был как раз один из тех последних случаев.
В толпе затеряться просто. Адриану Агресту же это не доставляло сложностей от слова совсем. Слившись с общей массой галдящих учеников блондин поспешил скрыться где-нибудь за углом для трансформации.
Коту Нуару же не составило труда отыскать виновницу суматохи. Акуманизированные вообще такой типаж, что просто не может не заявить о себе чуть ли не сразу после своего появления.
В этот раз это была девушка. Её тело покрывало нечто вроде доспехов, из-за чего не было видно её рта, на руках длинные металлические когти, а на голову накинут капюшон, на котором были рысьи ушки с кисточками.
— Пока моей Леди нет, не составишь ли мне компанию,
Киса? — опираясь о бетонную стенку и крутя в руках свой хвост-ремень осклабился Нуар.
Походу её он так и не впечатлил. Акуманизированная встала в боевую стойку. В её пурпурных глазах бушевало пламя чистейшего гнева.
— С превеликим удовольствием,
Котик.
Не внушающие доверия когти блеснули на свету. Кот Нуар оттолкнулся от земли с помощью своего шеста. Перепрыгивая с крыши на крышу он точно знал, что цели у него как минимум две: увести акуму подальше от школы и потянуть время до прибытия ЛедиБаг. Акуманизированная без лишних раздумий последовала за ним. Ловко лавируя и петляя она несколько раз была близка к тому, чтобы изрядно покалечить соперника своими острыми, как тщательно заточенные ножи, когтями. Не будь у него чуткого кошачьего слуха и отменной реакции, Кот рисковал бы получить парочку довольно глубоких шрамов на память.
Что-то в приёмах и манере движений было знакомо ему. Будто где-то он уже так бежал с кем-то при исполнении задания, но с меньшим риском для жизни.
Увернувшись от очередного удара, Нуар словно в замедленной съёмке наблюдал, как двадцати-тридцатисантиметровые орудия для убийств проскользили в двух жалких сантиметрах от его головы, попутно отрезав несколько светлых волосинок.
Приземлившись на следующую крышу Кот резко развернулся, отбивая новый удар за долю секунды. Тот мог бы даже стать для героя фатальным, если бы Рысь
целилась в глаза...
— Знаешь, у меня ведь тоже есть когти, правда не такие длинные. Подскажешь хорошую когтеточку или салон?
Железо на железе. Металл на металле. Ша Нуар еле успевал отбивать все выпады акуманизированной. Та двигалась слишком быстро и была по-Реновски проворна. В какой-то момент ему даже показалось, что он сражается с Реной Руж, но наваждение ушло так же стремительно, как и появилось.
— Твои последние слова, Котик, — на лице Рыси расплылась победоносная улыбка.
Раскручивая жезл, Кот бегал глазами по округе в попытках найти запаздывающую напарницу. Он не хотел использовать свой главный козырь так скоро, но выбора попросту не было. Он кое-как держал оборону, используя свой шест как щит и не давая когтям приблизиться к лицу.
—
Катаклизм!
В правой руке загорелось разрушительное пламя из чёрных и зелёных искр. В этот момент, когда оборона ослабла, Рысь атаковала вновь. К счастью Ша Нуар успел перехватить её за правую руку, не давая возможности остриям вонзиться в грудь. Катаклизм подействовал незамедлительно, пусть и не так, как изначально планировал Нуар. Когти правой руки Рыси на глазах начали плавиться, как шоколад на водяной бане. Глаза акуманизированной сначала зло сощурились, но после в них можно было разглядеть непонятное предвкушение. Поначалу Кот Нуар не понял, из-за чего это она так заулыбалась, но когда из тех мест, где были когти, начали вылезать чертовски длинные щупальца, вдруг стало не до шуток. Зрелище было не из приятных. Кот лишь каким-то чудом избежал захвата, отпрыгнув в сторону.
«Почему ЛедиБаг так долго?»
Потеряв из вида пятое щупальце в попытке обезвредить другие четыре, Кот Нуар не смог вовремя среагировать, когда его ногу обвило что-то и подняло над землёй. Пытаясь высвободиться из сковавших его оков Нуар уронил свой жезл. Металлическая палка с зелёной кошачьей лапкой откатилась назад. Кот тихо выругался, когда его ноги и руки обвили щупальца.
Рысь потянулась за пикнувшим второй раз перстнем, когда неожиданно откуда ни возьмись появившееся йо-йо сковало акуманизированную по рукам и ногам. До боли знакомый звук натягивающейся лески и Нуар свободен.
— Наконец-то ты пришла, моя... — подняв взгляд на прибывшую как никогда вовремя напарницу Ша Нуар запнулся на полуслове. — Леди...
Героиня, только что снявшая еле заметное на фоне костюма кольцо с левой руки акуманизированной и очистившая его от акумы была нереально сильно похожа на ЛедиБаг. Те же иссиня-чёрные волосы, те же бездонные голубые глаза, та же осиная талия, та же грациозная и уверенная походка, тот же голос, те же чёрные пятна на супергеройском латексном костюме. Но всё же было одно существенное отличие.
Её костюм был
белым.
Бывшая злодейка, коей на удивление оказалась Алья Сезер (и как он её только раньше не узнал?), пала на колени, совершенно ничего не помня о произошедшем как и все остальные несчастные до неё. Алебастрово
белый мотылёк вылетел из такого же
белого йо-йо, провожаемый взглядом васильковых глаз ЛедиБаг, выделяющихся на фоне её
белой маски, плотно прилегающей к лицу.
В жизни Кота Нуара, а в прошлом и Кота Бланша, также поддавшегося когда-то акуманизации, вообще в последнее время слишком много белого.
После сравнительно короткого разговора с Альей и отправки её домой отдыхать, Нуар немного нерешительно подошёл к ЛедиБаг, встретившись с такой привычной лёгкой улыбкой.
— Моя Леди, где ты так долго пропадала? И почему ты... — он ещё раз пробежался по ней взглядом. — ну ты понимаешь.
Леди лишь забросила йо-йо на другую высотку, готовясь улететь восвояси в любой миг.
— Моя квами приболела, а изменившийся цвет костюма лишь эффект от болезни. Остальное всё объясню позже. Я устала, — героиня и правда выглядела уставшей и даже какой-то замученной. Поправив чёлку, спадающую на глаза, она уже была готова скрыться средь прочих построек, как почему-то снова посмотрела на Кота и, зачем-то подмигнув, произнесла: — Не опаздывай, Котёнок. Нам предстоит
многое обсудить на патруле.
Смутившемуся и покрасневшему Ша Нуару оставалось лишь смотреть вслед упорхнувшей божьей коровке,
белым лучиком скрывшейся вдали.
***
Адриан всё же не смог сдержать шипения сквозь стиснутые зубы, когда Плагг слишком резко и сильно прижал продезинфицированный ватный тампон к достаточно глубоким и болючим порезам на руках, которые не смогла залечить до конца регенерация Талисмана. Проигнорировав своего непутёвого подопечного, чёрный котёнок продолжал своё дело, про себя готовя тираду на тему того, какой же Агрест дебил и что он вообще теперь должен старине Плаггу как минимум три головки камамбера за потраченные нервные клетки.
— Как ты думаешь, что случилось с ЛедиБаг? — вдруг ни с того ни с сего начал Адриан, поворачивая голову в сторону огромных окон.
— Откуда мне знать? Твоя ж напарница, — не подавая виду, что сам задумывался над этим вопросом, квами полетел выкидывать израсходованную вату. Вся его ушастая физиономия свидетельствовала о том, что с остальными прелюдиями он не помощник. — И вообще она вроде как на французском сказала, что устала.
— Да нет же, — отмахнулся Агрест, отрезая ленту эластичного бинта. Слава всем существующим высшим силам отец отменил грядущие фотосессии в связи с недавними... событиями. — Её костюм... он белый. Это... странно. Неужели ты ничего не почувствовал?
Плагг на секунду завис, так и не донеся кусочек долгожданного сыра до рта. В чём-то этот недотёпа был прав... редко когда болезнь квами даёт такие эффекты. Да и, спрашивается, с какого камамбера ЛедиБаг вообще трансформировалась, учитывая состояние Тикки? Это всё было слишком запутанно и непонятно, но Плагг, несмотря на все свои старания, не мог почувствовать что-либо; никакие внутренние детекторы не били молоточками тревоги, как это обычно всегда бывало в подобных ситуациях.
— Не знаю, пацан. По-моему всё в порядке. Почему бы тебе не поговорить с ЛедиБаг на эту тему сегодня на вечернем патруле? Она вроде как хотела сказать что-то важное...
После упоминания патруля Адриан уже не слушал Плагга, погрузившись в свои мысли о прекрасной недосягаемой напарнице.
Пока недосягаемой.
Ей богу, ему же скоро восемнадцать! Чуть больше, чем через месяц, он официально закончит лицей, а до сих пор не смог найти в себе сил на признание в чувствах, оставаясь без пары, пока все уже успели пять раз сойтись и столько же расстаться! Точнее, силы-то были, но постоянно что-то мешало завершить дело до конца, сказать эти заветные три слова. В крайнем случае его хватало лишь на одно единственное «Я», а когда дело подходило к соку с мякотью лимит везения исчерпывался. Пора было что-то менять, и Адриан Агрест решился начать с этого дня.
Как
померещилось показалось Коту, его Леди была сегодня в хорошем настроении. Он бы мог даже сказать игривом. Проще говоря, её расположение духа позволяло рассчитывать на то, что вот уже этим вечером один бродячий Кот сможет понадеяться на взаимность. Тем более она
сама сказала, что им нужно будет поговорить и она ждёт его! ЛедиБаг его ждёт! Точнее будет ждать ближе ко времени патруля. Эти мысли буквально окрыляли.
Наверное поэтому Адриан чуть ли не за час до назначенного времени на подаренных любовью крыльях парил по комнате, под смешки и закатывания глаз Плагга около трёх раз приняв душ и больше пяти застывая перед зеркалом с расчёской в руках.
Летел герой на всё тех же крыльях до нужной крыши, напевая под нос какую-то незамысловатую мелодию, а его нефритовые кошачьи глаза так и искрились от переполняющих душу эмоций.
Кот Нуар, приземляясь «на все четыре», изначально думал, что придётся немного подождать, ведь он пришёл на три минуты раньше начала обхода, да и время будет ещё разок мысленно порепетировать.
Но стоявшая на крыше тень говорила об обратном.
Париж уже полностью поглотили сумерки, а на небе постепенно начинали вырисовываться звёзды. Парень был рад такой приватной обстановке, но чем ближе момент X, тем интенсивнее нарастало волнение.
Из тени, в гущах которой не было видно ничего, кроме очертания силуэта, показалась знакомая фигура в обтягивающем
белом латексном костюме в чёрный горох. Кот решил, что подумает обо всём позже, ведь сейчас, возможно через минуту или две он наконец скажет то, что хотел сказать уже четыре года. Он чувствовал, что теперь уж точно готов.
Сапфировые глаза возлюбленной блестели в свете ночного города, а на губах сияла лёгкая улыбка. ЛедиБаг была прекрасна.
Нуар не сразу сообразил, что буквально-таки пялится на напарницу. Только когда та, медленно и по-кошачьи грациозно, подошла ближе, язык от нёба наконец отлип.
— Добрый вечер, моя Леди, — галантно поклонившись, как делал это всегда, Кот Нуар прильнул губами к тыльной стороне её ладони, исподлобья наблюдая за реакцией.
Один, два, три...
Девушка отстранилась уже на пятой секунде, что немного удивило, тем не менее пуще прежнего обрадовав парня. Прорыв на целых две секунды! Она отстранилась позже на целых две секунды! Значит ли это что-то? Хотелось бы верить.
Напарница смотрела на него так, будто нашла что-то, что очень давно искала. Васильковые глаза светились неким предвкушением чего-то грандиозного, будто она знала что-то тайное, что никому пока не говорила и что напрямую зависело от Кота. Адриан не знал, как ещё это описать и почему именно такое сравнение пришло ему в голову, но ему очень хотелось узнать причину такого шального настроя. ЛедиБаг выжидательно смотрела на него, слегка прикусив нижнюю губу, ожидая каких-то слов от него.
— Добрый,
Котик.
«Кот, уходи отсюда! Даже не думай слушать её! Она самозванка! Если ты сейчас же не уйдёшь как можно дальше от неё я никогда тебя не прощу!» — пыталась докричаться до лучшего друга настоящая Маринетт, не зная, какого ещё ужасного поступка ожидать от своего двойника. Она знала лишь одно — она должна спасти Ша Нуара чего бы ей это не стоило.
Но Ша Нуар не слышал её криков, как и Алья, как и Нино, как и Хлоя до этого. Он не мог оторвать взгляда от героини,
котострофически соблазнительно облизнувшей пересохшие губы. С трудом проглотив набежавшую слюну и прочистив горло, блондин постарался сделать свой взгляд максимально сосредоточенным и серьёзным. Сейчас они одни, только вдвоём, вечер, крыша, никаких акум, никого не нужно спасать. Это его шанс. Возможно, единственный. И он его ни за что не упустит.
— Моя Леди, — голос слегка отдавал хрипотцой. — нам надо поговорить.
ЛедиБаг улыбнулась более открыто, сапфировые глаза странно поблёскивали в темноте.
— Да, ты прав, — скользящей лёгкой походкой она подошла ближе.
Слишком близко. — О чём ты хочешь поговорить?
«Кот, нет!»
— Я... Я хотел сказать, что...
Дыхание перехватило, а кошачий хвост-ремень начал покачиваться из стороны в сторону от волнения. Было сложно сконцентрироваться на чём-то, когда человек, который тебе нравится, стоит столь близко, что можно почувствовать его опаляющее кожу дыхание.
— Я хотел сказать, что люблю тебя, моя Леди, — выдавил Нуар из себя, чувствуя, как горят уши, а сердце отбивает чечётку. Казалось, что его биение было слышно всему миру. — Люблю с самой нашей первой встречи. С того самого момента, когда мы победили Каменное Сердце. С той самой осени, когда ты навеки завладела моей душой. Люблю и не могу разлюбить, как бы не пытался. Ты всё для меня, моя Леди, и я не представляю своей жизни без тебя.
Воцарившаяся тишина буквально-таки колотила своими невидимыми молоточками по голове. Коту была страшна дальнейшая реакция, казалось, колени вот-вот начнут трястись от переизбытка и концентрации эмоций, но он держался стойко.
Что вполне себе устраивало Тенирам.
— Любишь, говоришь? — её голос звучал тихо и сладко, как самое приторное пирожное, ласкал слух.
Расстояние сократилось до считанных сантиметров. ЛедиБаг выглядела чертовки красиво сейчас. Она была подобна ангелу, спустившемуся с небес на эту грешную землю. Кот Нуар боялся лишний раз вздохнуть, боялся спугнуть этот мираж, этой невероятной сладости наваждение. Весь мир Адриана сужался до одной лишь Леди, чьи приоткрытые губы так пленили. Он не мог прервать зрительный контакт, не мог оторваться от этих голубых огней васильковых глаз, словно гипнотизирующих его.
— Знаешь, Котик, я... — Нуар, как завороженный, смотрел на неё, даже не замечая, как та с каждой секундой оттесняет его всё ближе к краю. — ..я никогда бы не полюбила такого бездарного человека, как ты.
И тут Ша Нуар будто очнулся от транса. Тряхнув головой и резко распахнув зелёные глаза, он в изумлении приоткрыл рот в попытке что-то сказать, но сделал неосторожный шаг назад. Вот нога наткнулась лишь на пустоту и герой Парижа срывается с крыши вниз. Ещё мгновение — и он падает, разбиваясь насмерть с такой высоты, Кот Нуар мёртв.
Был. Был бы мёртв, но рукам в когтистых перчатках в последний момент удаётся схватиться за выступ на крыше, удерживающий его от падения с высоты десяти этажей.
— Моя Леди, помоги! — вырывается у него раньше, чем он успевает что-либо сообразить. Коту кажется, что он ослабел в один миг, что все силы покинули его, а руки не были в состоянии подтянуть, ноги не могли помочь забраться обратно на крышу.
— Ты ничтожный, глупый и самонадеянный, Кот Нуар. Ты даже не можешь представить себе, насколько ты меня бесишь. Насколько я тебя ненавижу, — игнорируя слова свисающего на краю парня ЛедиБаг смотрела на него сверху вниз, а губы её исказились в довольной ухмылке.
«Нет, Кот, она лжёт! Не слушай её! — Маринетт не могла поверить в реальность всего происходящего. Её съедало невероятно сильное чувство собственной вины. Она не хотела, чтобы всё было так. Она не хотела причинять кому-либо боль. Особенно Коту. Он же ни в чём не виноват, почему именно он должен выносить это всё? —
Прекрати! Достаточно, хватит!»
Кот Нуар чувствовал себя разбитым. Ощущения были такие, словно его сердце вырвали из груди, разорвав на части, выбросив и предварительно растоптав в пыль. Душа обливается горячей кровью, приливая к голове, стреляя в виски, но внутри пусто и холодно. Ему больно. Колкий взгляд глаз, полных отвращения и презрения, ледяным лезвием разрезает подаренные ещё несколько часов назад крылья, оставляя за собой шрамы через всю спину. Всё его существо отвергает только что услышанные слова, сорвавшиеся с уст той, которой он когда-то подарил всего себя, но дрожащее тело и холодок по коже говорят сами за себя.
— Ты жалок, и как супергерой ты провалился, — ЛедиБаг наступает ему на руку, не дающую свалиться вниз. Кот шипит от боли, но она ни в какое сравнение не идёт с той агонией, что творилась у него на истерзанном в клочки сердце. — Ты ничего для меня никогда не значил и не значишь по сей день. Ты не достоин зваться моим напарником. Прощай, Кот Нуар.
В ушах засвистел ветер, от которого неприятно жгло кожу, когда Ша Нуар сорвался с крыши. Всё вокруг плыло, яркие пятнышки городских огней почти сливались с тёмными кляксами, мелькающими перед глазами. Всё кружилось и вертелось, а время будто остановилось.
ЛедиБаг, смотрящая вслед удаляющемуся чёрному пятну, хмыкнула и танцующими шагами отошла от края. На этом часть её работы окончена. Она поняла это, когда чёрно-фиолетовый дымок окутал её с ног до головы, окрашивая её белый костюм в алый цвет истинного отчаяния, а глаза во тьме кровожадно блеснули, за одну секунду перелившись всеми оттенками фиолетового.
Маринетт, где-то далеко, вне зоны доступа, чувствует, как ноги больше не держат. Она падает на колени, обнимая себя руками, впиваясь ногтями в плечи. Дышать здесь практически невозможно, горло сдавливает, а слёзы не перестают течь. Они всё текут, опаляя кожу, собираясь под подбородком и капая куда-то вниз, в забытье, исчезая в плотном кольце мрака.
Маринетт не могла поверить, что на этом всё и кончится. Она не могла поверить в то, что это всё правда, что она больше никогда не увидит заката или рассвета, больше никогда не услышит голоса Тикки, больше никогда не обнимет родителей, больше никогда не сможет коснуться друзей, как прежде.
Маринетт хотела домой. Она была готова на любые условия, лишь бы всё стало, как прежде, лишь бы вернуться домой, в тепло и безопасность.
Маринетт не может остановиться. Она плачет, впервые крича так громко, но не слыша своих криков. В ушах стоит гул, ей кажется, что её пристрелили на месте, прямо сейчас, стоило Коту исчезнуть из поля зрения, уйти, не оставив ничего на прощание.
Она
оставила её. Единственная надежда на спасение покинула её, посчитав её недостойной этого спасения, решив, что таких, как она, не спасают. Маринетт Дюпен-Чен осталась совершенно
одна. По своей вине. Одна.
Это всё нереальное.
Это всё неправда.
Это всё кошмар.
— Нуар!.. — из последних сил она вновь кричит, окончательно срывая голос. — Кот!.. Тикки!.. Мама!.. Кто-нибудь... — Маринетт утыкается лицом в колени, размазывая слёзы и боясь открывать глаза. — Хоть кто-то...
Громкий всхлип поглощает едкая тьма.
...помогите.
