— ..Я никогда бы не полюбила такого бездарного человека, как ты.
Вопросы множились, грозясь в любой момент взорваться вместе с черепной коробкой. Если бы ещё тогда Адриана спросили, что он чувствует к ЛедиБаг, он бы с блаженным придыханием принялся по списку перечислять все её бесчисленные достоинства, сопровождая всё это многочисленными эпитетами и словами о любви, но сейчас... сейчас Агрест был просто-напросто ни в чём не уверен. Всё казалось таким нереальным, чужим, будто события последней недели происходили не с ним, а с каким-то другим Адрианом Агрестом, так же безнадёжно влюблённым в прекрасную героиню, идеал, образ которого сам же себе и нарисовал. И, что самое смешное в этой всей поистине нелепой ситуации — какая-то часть его, бушующая в области груди, всё ещё продолжала отрицать виновность ЛедиБаг в чём-либо даже при наличии доказательств. Эта «часть» готова была поверить во что угодно — в то, что у ЛедиБаг есть сестра близнец, что во всём виновата акума, что кто-то украл Талисман у настоящей героини, решив использовать его в своих целях, а Леди тем временем везде ищет потерянный Камень Чудес. Эта «часть» шла наперекор разуму, который поджигал в памяти всё новые и новые воспоминания, заставляя их гореть и светиться, заставляя понять, что всё это было по-настоящему, а ЛедиБаг просто... просто...В ушах засвистел ветер, от которого неприятно жгло кожу, когда Ша Нуар сорвался с крыши. Всё вокруг плыло, яркие пятнышки городских огней почти сливались с тёмными кляксами, мелькающими перед глазами. Всё кружилось и вертелось, а время будто остановилось. Он падал и падал, всё ниже и ниже. Всё внутри потухло, как будто кто-то отключил где-то там какой-то специальный выключатель. Тело быстро расслабилось, целиком отдаваясь полёту... ...чтобы потом взмыть ввысь, в последнюю секунду оттолкнувшись с помощью металлического жезла от приближающегося и так же стремительно отдаляющегося асфальта.
Сжав свои светлые волосы, Адриан почувствовал себя виноватым. Виноватым в первую очередь перед Плаггом, которому пришлось на несколько секунд ради спасения своего невезучего протеже временно перехватить контроль над ситуацией. Агрест не помнил, как добрался до дома; помнил только то, что тело словно действовало само по себе, и то, как он кубарем рухнул на плитку ванной комнаты, несколько раз перекатившись и лишь каким-то чудом не ударившись головой о косяк. Вылетевший из кольца квами бранился, посылал хозяина всеми последними словами, без умолку сетуя на то, какой же его подопечный идиот, дебил и поехавший кретин, который не бережёт не только себя, но и совершенно не думает о, кажется, поседевшем от нервов духе. — Эй, Ромео, очнись! Долг зовёт! — маячил перед глазами чёрный котёнок. — Учти, за тот трюк ты ещё не откупился! Существо скрестило пушистые лапки на уровне груди, недобро сверкнув прищуренными хризолитовыми глазами. Адриан было открыл рот, дабы что-то сказать, но на улице раздался грохот, сопровождаемый криками людей. Что ж, героям вновь предстоит выполнить свою работу, но как справляться одному Коту, если его, теперь уже бывшая, напарница не придёт?..***
В помещении было тихо, лишь какие-то негромкие гортанные мычания нарушали сей покой. Жалюзи были задвинуты, почти не пропуская солнечный свет в комнату. Низенький старичок, стоя на одной ноге в позе дерева, легко и с отрывками в пять секунд размахивал палочкой с благовониями. Его карие глаза были закрыты, а лицо выглядело совершенно расслабленным, чего нельзя было сказать о девушке рядом. Она стояла так же на одной ноге, но уже в позе ласточки, а на каждой раскрытой ладони держалась маленькая стопка тонких книг. Аккуратные брови были сведены к переносице, лоб нахмурен, а по виску медленно скатилась липкая капелька пота. Всё тело было напряжено до предела, а левая нога, на которую была перемещена вся опора, уже начинала ныть.— ..Они получили по заслугам..
На очередном взмахе палочкой равновесие покосилось и брюнетка, распахнув глаза, с кротким вскриком грохнулась на пол. Книжки упали следом, а одна даже, раскрывшись на середине, приземлилась аккурат девушке на голову. Старец приоткрыл один глаз, оглядев результат медитаций с ног до головы с книжкой на макушке. — Я не понимаю, мастер, — спустя пару секунд начала Дюпен-Чен, снимая книгу и разглядывая цветастую обложку. — Как занятия йогой помогут мне одолеть Тенирам? — Чтобы ответить на этот вопрос, ты должна понимать, кто такая Тенирам, — спустя какое-то время молчания ответил мастер, становясь уже на обе ноги и разминая старческую спину. — Для управления ей ты обязана уметь управлять собой. Не только своим телом, но и духом. Медитация помогает развить и то, и другое. Если наши предположения верны и Тенирам действительно владеет гипнозом, то даже с силой ЛедиБаг её будет крайне непросто обуздать. Собрав и положив все ранее разбросанные книги на место, Маринетт кинула задумчивый взгляд на граммофон. С тех пор, как Вайзз улетел в шкатулку, он так и не вернулся ещё. Дюпен гадала, что же там у них происходит, но, увы, узнать это не представлялось возможным. Мастер вернулся быстро с чашкой своего фирменного напитка. — Хочешь чаю? — поинтересовался Ван Фу у забывшейся девушки. Отвлёкшись от граммофона и своих мыслей, Маринетт повернула голову в сторону хранителя и постаралась выдавить из себя улыбку. — Нет, спасибо. Я, наверное, лучше пойду отдохну. Сегодня выдалась не самая спокойная ночка. Старик понимающе кивнул, не став настаивать. Пройдя в ещё более маленькую комнатку, смежную с кухней, Чен устроилась на постеленном там футоне. Но сон всё никак не шёл, а всё, что удавалось — погружаться в беспокойное забытье и снова просыпаться менее, чем через час. В конце концов не выдержав, Дюпен-Чен поднимается и решает заварить себе какой-нибудь усыпляющий настой. У мастера Фу было очень много всяких трав и ароматических свечей. Маринетт бросила взгляд на шкафчик со стеклянной дверцей, за которой хранились различные скляночки и пробирки вместе с какими-то пакетиками и баночками. Только она хотела подойти и взять что-то оттуда, как неожиданно поняла, что здесь есть кто-то ещё. За ширмой её не было видно, но сама Дюпен прекрасно видела вечернего гостя. Гостя в чёрном спандексном костюме и кошачьими ушами на голове. Маринетт не хватило времени что-либо понять и хоть как-то среагировать на нежданный приход бывшего напарника. Яркая зелёная вспышка опередила её всего на секунду, а глаза не успели зажмуриться. На месте Кота Нуара каким-то чудом — не иначе — возник никто иной, как Адриан Агрест. Мастер Ван Фу выглядел совершенно спокойным, когда как у оказавшейся не в то время не в том месте Маринетт Дюпен-Чен в мозгу что-то закоротило. Адриан, он же Кот Нуар, он же Агрест выглядел уставшим. Даже измотанным. Судя по всему у него на кольце оставалась всего одна подушечка, когда он явился сюда, и потому он не смог бы продлить время трансформации даже если бы от этого зависела его жизнь... ...или восприятие его бывшей партнёрши, о присутствии рядом которой тот даже не догадывался. — Мастер, мне... нам с Плаггом нужна помощь, — донёсся до сознания обескураженной брюнетки голос Кота... Адриана... Боже... — ..лён. Можете дать... До сознания доходили лишь обрывки фраз, произнесённых Нуаром... Адрианом... Любовью всей жизни, которую она несколько дней назад чуть не уб... «О Господи...» Смотря вслед уходящему с кулоном лисы Адриану, Маринетт была готова поклясться, что Плагг, летящий следом за подопечным, повернувшись, посмотрел прямо на неё. Их взгляды встретились, но котёнок, так ничего и не сказав, скрылся за углом. Дюпен подчистую забыла, зачем вообще выходила из комнаты и что собиралась сделать. Вернув способность двигаться, брюнетке хватило сил лишь на то, чтобы дойти обратно до своего спального места. Ей нужно время, чтобы переварить увиденное и услышанное. Определённо. Мастер оставался сидеть на месте во всё той же позе лотоса с молитвенно сложенными руками. Его карие глаза были хитро сощурены, а тонкие губы растянуты в лёгкой интригующей улыбке, как всегда бывало, когда что-то забредало в голову этому старику. Он чувствовал, что близится нечто грандиозное, что-то, что, скорее всего, изменит ход истории, и что-то, о чём главным героям этой постановки знать необязательно. По крайней мере пока необязательно. ЛедиБаг и Коту Нуару предстоит пройти непростое испытание, и только лишь от них зависит, справятся они или погрязнут во тьме, подобно нынешнему владельцу Талисмана Мотылька. — Мастер! Мастер! — раздался тоненький голосок вернувшегося зелёного квами. Вайзз вылетел из поблёклой золотой трубы граммофона подобно откупоренной пробке из-под шампанского, всё ещё кружась в воздухе, словно побывал в центрифуге и заработал головокружение с нарушением координации. Черепашонок выглядел энергичным и как никогда бодрым, а в светло-жёлтых глазах с зелёными зрачками плясали искры энергии. — Мастер, я-.. — начал было квами, но его остановил лёгкий жест ладонью, призывающий к тишине. — Чш-ш... Всему своё время, мой друг, всему своё время, — проговорил мастер Фу, поглаживая свою бородку и смотря в сторону ширмы. Вайзз проследил за взглядом мастера, затем обратно, сделав колесо на лету. — Вы ведь поняли, что другого выхода нет, даже не нуждаясь в дополнительном подтверждении от меня, ведь так? — те искры в больших и каких-то стеклянных глазах духа померкли, уступая место нечто похожему на смирение и скрываемое всеми возможными способами лёгкое разочарование. Ван Фу покачал головой то ли партнёру, то ли каким-то своим мыслям, так ничего и не ответив. — Когда Вы проинформируете её? — вздохнув, спросил квами, с сочувствием глядя на всё ту же ширму, а точнее куда-то сквозь неё. — Какой бы ни был результат, я не имею права вмешиваться. Всему свой час, а пока пусть девочка поспит. Если шкатулка и впрямь никогда не ошибается, то им обоим предстоит перепрыгнуть через крайне высокую финальную преграду на пути к цели. Не дожидаясь уточнений об этой загадочной цели, Вайзз, помедлив, кивнул чему-то, скрываясь где-то подле хозяина.***
Приоткрыв глаза, девушка увидела расфокусированным взглядом лишь тёмный потолок над головой. Вспомнив о том, кто она и где сейчас находится, Чен вяло повернула голову вправо, слегка сощурившись, дабы рассмотреть числа на циферблате. Настенные часы показывали ровно три часа ночи. Маринетт невольно усмехнулась, стоило ей вспомнить слова Альи годовалой давности. Как-то та вроде упоминала, что это время самое мистическое в сутках... Приподнявшись на локтях, Дюпен-Чен ещё раз предварительно огляделась. Видимо, она так и уснула, как только легла. Сонливость быстро улетучилась, словно её и не было. Окончательно проснувшись, Маринетт встала на ноги, подойдя к окну и, приоткрыв форточку, вдохнула свежего воздуха. В помещении почему-то стало слишком душно. Услышав какое-то копошение сзади, будто кто-то посторонний вошёл в комнату, Маринетт обернулась, но никого не увидела. «Супер, только паранойи мне не хватало для полного счастья» — с иронией хмыкнула она про себя, отмахиваясь от лишних мыслей. Собираясь лечь обратно и попробовать вновь заснуть, Маринетт неожиданно для самой себя замерла напротив зеркала размером с человеческий рост. Она всматривалась в своё отражение, не видя ничего необычного или странного. Когда-то нежная фарфоровая кожа, казалось, с последних событий побледнела даже, потускневшие васильково-голубые глаза, в которых всё равно где-то в глубине плескался еле заметный былой огонёк, заметно выделялись на похудевшем лице, губы потрескались, а иссиня-чёрные волосы стали чуть грубее, нежели раньше. Маринетт прикоснулась правой ладонью к своему отражению, задаваясь сразу кучей вопросов. Была ли она права с самого начала? Вдруг... Вдруг это всё — и правда нереально? Не только Тенирам, но и квами, и мастер, и... Кот Нуар? Может же быть всё так, что она просто спит, без сознания, в коме, сошла с ума, и ей всё это лишь мерещится? Да и... если у неё всё же получится проснуться, то что дальше? Как дальше ей жить с тем, что сотворила? Как дальше ей быть, зная, что где-то глубоко живёт нечто, что способно поработить её в любой момент? Маринетт чувствовала, как оно постепенно пожирает её душу, убивая изнутри. И у неё с каждым днём медленно, но верно заканчиваются причины, чтобы оставаться в живых. Откуда-то со стороны и одновременно сзади, по всему периметру комнаты эхом проходится чей-то тихий, приглушённый смех. Маринетт вздрагивает, замирая. Ей кажется, что язык прилип к нёбу, а ноги — к полу. Затылок прожигает чей-то долгий, пристальный взгляд. «Кто здесь?..» Она помнит это ощущение, и помнит, чем всё обернулось после. Но сзади обнаруживается лишь тень. Её тень. Тень, у которой были очертания глаз и виднелась издевательская ухмылка. — Ох, Маринетт... — словно прочитав мысли, покачала головой тень так, будто наблюдала за откровенной глупостью маленького ребёнка. — Уж ты-то должна знать... — голос звучал гипнотически, и Дюпен даже показалось, что она увидела клыки. — Нет! — вырвалось у неё прежде, чем она успела сообразить. — Нет! Ты не реальна!.. Скорее пытаясь убедить саму себя, чем кого-либо ещё, Дюпен-Чен не отрывала взгляда от усмехнувшейся тени, которую явно забавляла вся эта ситуация. — В конечном счёте ты всегда так себе говоришь, не так ли? — Тенирам выглядела в приподнятом расположении духа, глаза, а если точнее их очертания, игриво прищурились. — Что ж... В глубине подсознания ты знаешь правду. Силуэт метнулся куда-то вправо, а потом и вовсе испарился. Стараясь сохранять спокойствие, Маринетт медленно повернулась обратно в сторону зеркала. Прикусив щеку с внутренней стороны, она стояла неподвижно, смотря прямо в глаза своему отражению, на лице которого пролегла тень. — Ты лишь отражение... Ты лишь отражение... Тебя здесь нет, это всего лишь сон... — тихо повторяла Маринетт, зажмурившись в попытках проснуться. Но сон не уходил, а, казалось, становился лишь реальнее с каждой секундой. — Да, отражение. Но твоё, как ни странно. И всю твою жизнь я всегда буду рядом, — снисходительно улыбаясь, вновь покачала она головой. — Как ни крути, ты излишне наивна. Так много потенциала уходит впустую... Маринетт отмахнулась от мягко коснувшегося её прозрачного фиолетово-чёрного облака. Оно, до этого как ласково погладившее её по щеке, растворилось в воздухе, подобно клубам дыма, но остаточные ощущения касания остались на коже. — Я знаю, чего ты добиваешься. И мой ответ: «нет», — отведя взгляд, Дюпен-Чен снова показалось, что она заметила клыки, стоило отражению улыбнуться. — Бедное дитя-я-я~ — практически пропев, протянула Тенирам. — Такое юное и наи-и-ивное~ Ты и правда всё ещё думаешь, что они заботились о тебе всегда, что ты им всё ещё нужна? Ты здесь находишься лишь потому, что я открыла тебе глаза. Я сняла с тебя розовые очки, чтобы ты увидела, как обстоят дела на с-с-самом деле. — Замолчи, — прошипела сквозь зубы Маринетт, не смотря в зеркало. Встречаясь взглядом с Тенирам, она чувствовала, что с ней творится нечто странное, а мысли путаются, подобно рою неугомонных пчёл. — В этот раз я смогу защитить себя и ты ответишь за свои ужасные поступки, обещаю. — Оу, да неужели? — рассмеялась Тенирам так, словно ничего смешнее и в жизни не слышала, — Я, конечно, знала, что ты у нас скучная и глупенькая, но чтоб настолько всё запущено... — закатила глаза. — Ты так уверена в том, что сможешь защитить себя, но главный вопрос в том, кто защитит... их. Маринетт остолбенела. В памяти вспыхнули родители, друзья и Адриан-Кот-Агрест-Нуар. Неважно, кто он конкретно, главное то, что он её друг, напарник и дорогой сердцу человек, в конце-то концов! И сейчас и ему, и всем остальным грозила опасность. — Ты обещала оставить меня в покое. Ты обещала мне-.. — И я выполню это, как только ты исполнишь своё предназначение, — вытянуло руки отражение, словно приглашая в свои объятья. Глаза блеснули фиолетовым холодным проблеском. — Но такой человек, как ты, не может мечтать. Человек собственного обмана, вроде тебя. По зеркалу прошли круги, как по водной неспокойной глади, а отражение расплывалось, являя взору другое. Маринетт не могла оторвать взгляда от Адриана в отражении, которого там целовала она сама. Целовала грубо и настойчиво, как бы не осмелилась по крайней мере сейчас. Целовала, даже не замечая капель крови, скатывающихся по его шее всё больше и больше, оставляя за собой кровавые следы на белоснежной майке и коже... Эта картина пленила и страшила одновременно, и это пугало больше всего. — То, что я сделала, не было моей ошибкой, — завороженно помотала девушка головой, силясь оторвать взгляд, но глаза были будто прикованы к зеркалу, не позволяя хоть как-то отвлечься. Зеркало манило к себе, зазывало, подобно морским дивам-сиренам, что пленили моряков своими чарующими голосами, дабы в подходящий момент унести на дно, в пучину морской пены, где глаз несчастных больше никто не видел. — Да кого волнует, куришь ты или нет, если всё равно умрёшь? Кого волнует, чья была вина, если всё равно последует расправа? — послужило насмешливое эхо ответом. Тени лентовидными сполохами ползли по потолку и стенам, незаметно окутывая комнату в ещё большую тьму. А только ли комнату?.. — Я не могу помочь такой, как ты. Я не могу изменить монстра в тебе.Ты одна. Ты совершенно одна. Ты всегда одна.
В мозгу что-то щёлкнуло и Маринетт снова зажмурилась, предварительно повернув голову в сторону. Нельзя. Нельзя смотреть. Она так уже раньше попалась, в этот раз ничего не выйдет. — Ты запудрила мне голову. — Ты не сможешь защитить тех, кого любишь, — продолжало скандировать эхо, и теперь Дюпен-Чен казалось, что она не слышит уже и собственных мыслей. — Я покажу тебе, насколько ты слаба. Проснись, проснись, проснись! «Это лишь мой кошмар, который рано или поздно закончится, исчезнет, как и ты, Тенирам. Уж я-то позабочусь об этом. Ты не можешь-..» Неожиданно эхо затихло, как и все звуки в целом. Создалось ощущение, словно комната погрузилась в какой-то вакуум, не пропускающий в себя и намёка на какой-либо, даже минимальный, шум. Всё стихло так же резко, как и началось, будто с самого начала Дюпен была здесь совершенно одна. Приоткрыв сначала один глаз, а затем и второй, Маринетт увидела совершенно обычное зеркало, в котором теперь уж точно отражалась она, а поблизости не было намёка на даже муху. По крайней мере так казалось первую минуту. — Никто не придёт, чтобы спасти тебя. Я заставлю тебя смотреть, как они страдают, — зловеще прошептали прямо над ухом. Тихо, шёпот внедрялся прямо в душу, оглушая в тишине. — Ты принесёшь им погибель. Я заставлю тебя наблюдать за тем, как ты, своими собственными руками, всадишь лезвие ему в сердце. Тенирам резко схватила её за руку, сжав мёртвой хваткой, и запястье стремительно начала обволакивать чёрная, подобная нефти, жижа. Маринетт отдёрнула руку и отшатнулась от зеркала, сделав шаг назад, но стоило ей развернуться к захлопнувшимся самим по себе дверям, как почувствовала холодные руки, приобнявшие её за плечи и потянувшие назад. — Ты так давно спишь... Слишком долго для такой твари. Не кажется ли тебе, что пора... — кто-то будто пересчитал косточки позвоночника, по телу пробежал сотрясающий до мурашек морозец. — спуститься? — чужие пальцы перешли на шею и в следующую секунду Дюпен-Чен казалось, что она сейчас задохнётся. Её будто кто-то толкнул, даже отбросил вперёд — прямо в зеркало, что пропустило её без промедлений, будто это было и не зеркало вовсе, а просто арочная дверь или портал, который только её и ждал. Тело со всех сторон обматывали чёрные, как смоль, щупальца, не давая двинуться с места. Они быстро пробирались всё дальше и дальше, стремясь дойти до головы и обвить шею, сделав девушку более похожей на безликий манекен или жертву огромного паука, завёрнутую в паутину с макушки до пят. В уголках глаз собрались слёзы. — Чтоб тебя! — выпалила она, пытаясь освободиться. Её сковала паника. — Отпусти! По ту сторону зеркала всё было практически так же, но как отзеркаленное. Практически животный страх сковывал подобно этой слизистой паутине. Каким-то чудом освободив руки, Маринетт ухватилась за зеркало, как за спасательный круг, и застучала по стеклу. — Они боятся быть с монстром вроде тебя! — прошёлся смех со всех доступных сторон, въедаясь в голову и отдаваясь в ушах. — Нет! — не контролируя себя, Чен изо всех сил отбросила достаточно увесистое зеркало в сторону. Упав, то разбилось вдребезги. В ушах запищало. Маринетт подскочила в кровати со вскриком, тяжело дыша и вертя головой в попытках разобраться, сон ли это или реальность. Зеркало стояло на своём обычном месте, будучи в целости и сохранности. Настенные часы показывали ровно три часа ночи, а форточка была распахнута настежь, хотя Дюпен была уверена, что закрывала её на ночь. Что-то заскребло по темноте, и Маринетт резко схватила ртом воздух, будто когти потрошили и её плоть. Чёрно-фиолетовое полупрозрачное облако за окном тотчас развеялось, стоило Маринетт посмотреть в ту сторону.