Черти тихого омута

Тёмный переулок, тёмные мысли и эта девчонка… Джи Ху возвращается с репетиции и в переулке видит девушку, такую милую и простую, что хочется от неё чего-то неизвестного, какого-то ответа. Знает ли она, как может прогнить в человеке нетронутая любовь? Навряд ли. Мысли его беспорядочно мечутся, а внутри звенящая пустота. «Джи Ху, прости, малыш, я не смогу сегодня приехать…» — фраза, как заевшая пластинка, крутится в голове. «Малыш? Малыш?! Но я давно уже не малыш! Когда же ты это заметишь? Когда же наконец поймёшь, какие чувства меня обуревают?» Джи Ху этого не сказал, лишь промычал что-то нечленораздельное в трубку. Со Хён взрослая девочка, и любовь ей нужна взрослая, а он волос её коснуться может лишь на фотоснимке. Иногда это кажется реальным, и он будто бы ощущает запах её духов от уличного плаката. Не помогает… Никакие убеждения не действуют на подсознание. А ведь так хочется любви, хочется женской ласки, чтобы Со Хён была рядом и не покидала. Но способен ли он на любовь обычного человека? Хочется спросить у кого-нибудь, рассказать, поделиться. Но никто не поймёт, даже пытаться не стоит. Джи Ху снова смотрит на девушку, идущую перед ним. Она влечёт, притягивает взгляд. Зверь внутри возрождается, подношения требует из-за душевных мук, приникает к земле, готовясь схватить жертву в один прыжок. Зря такое платье, зря эта чёртова накидка на хрупких девичьих плечах! Куда она идёт? Что она здесь забыла? Её не учили обходить подобные места, чтобы избежать встречи с такими, как он? Видимо, нет. Плохо. Это очень плохо. Джи Ху не понимает зачем заводит разговор с незнакомкой. То ли от скуки, то ли потому что просто красива. Здоровается банальным: «Привет». И понимает — ему необходимо большее. Единственная, кто нужна, всячески даёт понять, что для него место в её сердце называется «братским». А он и не пробовал стать кем-то большим. И в нём кипит обида. Разочарован в себе, что не в силах признаться и признать. Джи Ху борется с желанием доказать, как она ошибается, глядя мимо него на кого-либо. А эта девчонка — никто, и другого тут также нет. Мнение не спрашивается, разрешение не требуется. «Беги, глупая», — думает он и делает шаг навстречу. Улыбается, дурочка. — Привет. Ей хватает наглости рассматривать. Думает, он хороший? И над рыжими волосами разве что ореол не светится? Думает, не поймает, если за спиной сразу два музыкальных инструмента? Он подходит ближе, в то время как гитара с глухим звуком шлёпает по его заднице. Девушка смеётся, смотрит бесстрашно, даже с вызовом. Она не виновата, просто дорогой сегодня ошиблась. Их путям не стоило пересекаться, а Джи Ху не стоило идти следом за девушкой лишние кварталы. Поначалу она шла быстро, почти переходила на бег, пока его приятный голос не заставил обернуться и замереть в удивлении. Слабый свет фонаря едва освещал лицо юноши, но и этого хватило, чтобы оценить его красоту. — Музыканты даже ходят с потрясающим звуком? — Понравилось? Кивает ему, и он улыбается ей со всей нежностью во взгляде, на которую только способен. «Сейчас познакомимся ближе». — Запиши мне свой номер. Джи Ху удивляется, что его голос может звучать так тихо и приторно ласково. Этот приёмчик от Ву Бина и вправду рабочий. Она ищет ручку в портфеле, пока он ставит инструменты к стене. Джи Ху хватает девушку за руку, её телефон падает на асфальт, и портфель следом за ним. Прислоняет спиной к холодной стене; она словно бы не понимает, что происходит, и смотрит на его губы почти умоляюще. «Я так воздействую на неё?» — проносится в его голове. Целует, до боли сминая девичьи губы, длинными пальцами сжимает подбородок, заставляя открываться навстречу его языку, позволяя проникнуть и овладеть ртом, закрывая возможность дышать. Опускает одну руку на её грудь, поначалу робко поглаживает поверх платья, вторую заводит под юбку. «Скажи же хоть что-нибудь отрезвляющее! Я же возьму тебя! Прямо здесь!» Коленом разводит в стороны её стройные ноги и прислоняется к ней ближе, стараясь сдержаться, чтобы не разорвать одежду на ней. И вдруг он наблюдает проблески разума в её глазах, она начинает сопротивляться. А ему нравится… Ему слишком это нравится! Ведёт ладонью по её бедру. Девушка пытается убрать его руки. Тщетно. Рука поднимается всё выше, сжимая в кисти её трусики, комкая их и медленно стягивая. Зачем она так извивается? Хочет? Хочет маньяка вроде него? Она пытается закричать, но эта жалкая попытка больше похожа на полустон. Она отталкивает, больно кусая его в такие прекрасные и обнаглевшие губы. «Какая же ты слабая! Вырывайся! Вырывайся и беги!» Он знает, что если не остановится, будет слишком поздно искать себе оправдания. Их и так уже нет. Он перешёл черту того, чего сам ещё не понял. Резко отдёргивает руки от девушки, позволяя ей схватить рюкзак и убежать. Надо же, какая ценность! Он садится, прислоняясь к стене, и запускает руки в свои волосы. Ему самому от себя противно. И хочется кричать! Кричать так громко, чтобы вся эта поганая боль, сгноенная и режущая, вышла из него, вылилась в грязную лужу жестокости и садизма, что поселились в нём без спроса и согласия. Он против! Он не хочет быть таким, но что-то не даёт успокоиться, что-то толкнуло его на это, заставило сжать беззащитную девчонку и возжелать жёсткого, грубого секса с той, которая едва ли знает это понятие. Он никогда не сможет себя простить, и забыть это тоже невозможно. Как её трясло, как по щекам катились редкие градинки слёз. Парень сжимает пальцами голову в нелепой попытке раздавить и заглушить всё, что на самом деле горит. Слёзы. Несдерживаемые слёзы текут по его щекам. В тишине раздаются редкие всхлипы. Он сполз не только по стенке вниз, но и по жизни тоже. Есть ли выход? Должен быть, тот или иной. И крик бы тут не помог, помощников нет. Он окружён одиночеством, пропитан скорбью и тоской. Полон беспомощности и душераздирающего страха. Джи Ху боится себя. В нём гниль, в нём нет ничего святого, того, что хотелось бы оберегать, свернуть в тёплый клубочек и лелеять, и прятать от других. Он не достоин любви деда или же девушки, не достоин даже своих друзей. Они лучше, правильнее, честнее, хотя бы перед собой. Он не может, слишком поздно приходит понимание. Когда уже потерял часть веры в себя.