Черти тихого омута

— Ну-ну, а дальше что? — негодует Мин от того, что Джи Ху оборвал рассказ на самом интересном. Для Джи Ху странно говорить о сексе с кем-либо. Более того… Мин же на него потратился. Как он воспримет то, что Джи Ху… как бы это помягче… сбежал. Он, конечно, заходил в комнату, осматривал девушку, которую Мин так любезно выбрал для него, но долго не выдержал царящей там атмосферы. Вначале сидел на диванчике, читал вдумчиво свод правил, поглядывал на увлечённую процессом пару, но присоединиться к ним так и не смог. Да, на Со Хён девушка действительно была похожа. Но всё, что она вытворяла, со своим скорее всего мужем, для Джи Ху было слишком. Он только ждал, когда Мин уйдёт подальше… Отсчитав пятнадцать минут по своим наручным часам, Джи Ху сразу же поднялся с дивана и вышел оттуда, не прощаясь. Поэтому сейчас рассказать Мину ему и нечего. Мин, наверное, и сам уже всё знает. — Побойся бога, здесь же дети. Мин возмутился бы, что эти дети и без того уже во всём осведомлённые, но оглядев площадку, куда средь бела дня он выволок Джи Ху со школы, и прикинув возраст этих карапузов, сжалился. Хотя вот его-то самого никто не жалел, сообщая ему в таком возрасте о разводе и уходе отца от матери к мужчине, и ладно бы это была вся горькая правда, так мать с горя секс-шоп открыла. В который он, накануне побранившись с матушкой о вечном: «да-да, я съехал от тебя к своему парню», притащил Джи Ху на завуалированное знакомство, чтобы посмотреть на её красное от злости лицо и заодно тому устроить первую мини-экскурсию. Что ж, стоит ли говорить о том, что мать Мина после этого совсем не хочет ни видеть его, ни слышать. Даже Джи Ху для неё был бы более желанным гостем. А вот Джи Ху гостеприимен постольку-поскольку: с одной стороны одиночество — не подвластный ему страх, а с другой — привычные условия для ощущения спокойствия. То, что не убивает, делает сильнее. — Дети… Я тоже когда-то был ребёнком. — Мин замолкает, видимо, вспоминая не самые счастливые моменты из своей жизни. Не беззаботные. Выдержав короткую паузу, добавляет: — Как видишь, вырос. Джи Ху видит, что рядом с ним, на скамье, сидит юноша, из-за которого здесь всё тоже не заладилось. Это какое-то проклятье с приятным бонусом: нашёл неплохого человека, а у того либо амбициозные закидоны, либо придурь неизлечимая. Тут явно второе. Джи Ху отвечает коротким кивком и переходит к более интересной части диалога, совсем забыв позаботиться о таком чувстве как «обида», уж Мин-то не забудет. — Как мне связаться с той девушкой? — спрашивает Джи Ху. Он не терял зря времени и обшерстил по мере возможного соцсети, но её найти не удалось. Сейчас сложнее, чем когда-либо, понять, кто сильнее ждал этого разговора: Мин или Джи Ху. — С которой? — С сессии. — А имя спросил? — Нет. — Тогда забудь. Мин понимает, что вроде как нашёл рычаг давления, но пока не знает, сколько сможет им пользоваться. У Джи Ху же внутри бушует: «как это забудешь?», а снаружи, напоказ — «забудь, так забудь». А вот Мин эмоции скрывать не привык и: — То есть вот так просто откажешься? — Да, вот так просто и откажусь. Мин чуть отворачивается в сторону и прикусывает нижнюю губу, чтобы сдержать «чёрт, чёрт, чёрт». Парень знает, что как бы он Джи Ху в свои сети ни ловил, рыбка эта лавирует и маневрирует почище «Летучего Голландца» со всем его экипажем вместе взятым. — Насчёт мужчины… — не успев сформулировать вопрос, тут же задаёт его Мин. Само как-нибудь доформулируется. — А что с ним? — Тебя не смущало его присутствие? Джи Ху на пару секунд задумывается над ответом: «да, смущало» будет неполным, «нет, не смущало» тоже. — Он мне не мешал. — Вот как… Мину очень хочется спросить что-то склоняющееся к «так, может, мы…», но вместо этого он замолкает. Не может, Джи Ху, вон девушку ту выискивает… И, как знать, может найдёт. — А что ты хочешь сделать с той девушкой, когда найдёшь? Мин предполагает, что его вопрос наверняка звучит глупо и, возможно, Джи Ху сейчас рассмеётся, но что сказано, то сказано. — Отрепетировать… — А-а-а… — протягивает Мин, убедившись в том, о чём и подумал. — Признание. — Какое ещё признание? — В любви. К Со Хён. — Джи Ху смотрит перед собой, кажется на траву, чересчур сосредоточенно и не похоже, что шутит. — Па! Неужто не вразумился? Опять обет воздержания? — На урок пора, — отвечает Джи Ху, переведя тему на полное отсутствие тем, и, закинув сумку на плечо, быстро уходит. Мин плетётся за ним, пытаясь догнать и чуть ли не повиснуть, но Джи Ху этого не позволяет, он… слишком холодный. Кажется, ещё вчера он был куда более открытым и честным, хотя бы в своих словах, но он вновь закрывается. Возводит стену и говорит о «люблю» опять к той проклятой модели. Будто на ней мир клином сошёлся и свет весь белый замкнуло. А при этом ведёт он себя совсем не как избранник, предначертанный ей небесами. Джи Ху словно прячется за неё или же её образ, чтобы скрыть, как на самом деле воет его «зверь» внутри. Она маяк, за который он держится каждый раз, когда готов утонуть. Мин начал различать такие моменты примерно с того дня, как впервые не смог заснуть… И сегодняшняя ночь, спустя две недели после этого разговора, становится прямым подтверждением нерадужных догадок Мина. Джи Ху на глаза больно не показывался, разговоров избегал, и лицо у него будто серое стало. Мин вспоминает, как впервые проснулся, услышав крик с соседней кровати. Такой же, какой слышит сейчас… — Джи Ху, — шепотом окликает китаец соседа. Джи Ху спит, его шея и лоб покрыты испариной, а тело непрестанно мечется по кровати. Ему плохо? Снится кошмар? Джи Ху испытывает боль во сне, физическую, затем душевную, по его щекам текут слёзы, но почему? Он словно пытается что-то сделать и не может. Словно просит кого-то остаться или простить. Может быть, так только кажется? У Мина каждый раз сердце сжимается, но теперь-то он знает причину. Джи Ху понемногу, шаг за шагом медленно раскрывается перед ним как человек, и парень уверен, что таким Джи Ху видел только он. Это не очень-то льстит. Его любимому человеку плохо, а он ничем не может помочь. Что это, если не персональная преисподня? Вот уже тридцатую ночь Мин укрывает Джи Ху одеялом и вытирает пот со лба, сдерживается, чтобы не подровнять ему чёлку, лезущую на глаза, или не закрепить заколкой. Джи Ху снова кричит, но не просыпается. Мин всё больше проникается, ему начинает казаться, что и сам сходит с ума. Не замечает, как берёт его за руку, нежно поглаживая пальцы и поднося к губам, шепчет в раскрытую ладонь: «Прости меня, я не должен был тебя оставлять». Эти слова он хочет услышать? Скорее всего. Мин не играет, он хочет спасти заблудшую душу. Зря отпускал все эти нелепые шутки в его адрес. Он ведь не знал. Чем ближе сбивчивое, пропитанное горечью дыхание Джи Ху, тем сложнее удержаться. Он не сможет уснуть, пока Джи Ху не заснёт более мирно. Подремать непрерывно хотя бы полчаса за ночь для него самого теперь тоже роскошь. И что прикажете делать? Джи Ху начинает дрожать, что бывает редко. Ему сейчас особенно плохо. Терпение у Мина закончилось, прямо сейчас спустилось, как воздушный шарик, он очень осторожно обходит кровать Джи Ху и ложится позади него. Это риск или глупость? Пусть будет что угодно. Он рядом, никуда не уйдёт и не предаст. «Я с тобой» очень хочется шепнуть, но в горле нет места для слов, там всё сдавлено и перекручено, он отдаёт свой воздух для Джи Ху. Неуверенным движением Мин обнимает Джи Ху. Он и раньше спал с парнями, но никого не любил. Для Джи Ху хочется стать особенным, однако не получается. Мин смирился, что Джи Ху и другом-то его не считает. «Сосед», «надоедливая муха», «эй, китайчонок», кто угодно, только не друг. Будет ли Джи Ху вспоминать его, когда вернётся в Корею? Хотелось бы верить. Мин прижимается к мокрой спине, стараясь согреть своим теплом, пытаясь успокоить присутствием. Парень в его объятиях немного дёргается, но уже не кричит. Мин целует в спину, упиваясь запахом своего любимого. Короткий поцелуй больше для себя, нежели для него. Это ничего не значит, просто очередной порыв, мешающий трезво думать. Джи Ху тут, под рукой, в его объятиях, но на самом деле он далеко под рёбрами скребёт душу своими отказами. Он прогонит, он совсем не обрадуется. «Надоедливая муха, если рот не закроешь, я тебя прихлопну». Лучше бы это было правдой. Раздави, но не позволяй видеть, как тебе плохо. Мин готов распуститься, как клубок, отдавая всего себя до последней нитки. Вот только Джи Ху это не нужно. Джи Ху всё ещё любит эту модель. Как её там? Со Хён. Девка, конечно, недурна собой, но достойна ли его? Нет, никто его не достоин. Каждый раз с каким-то чёртовым придыханием она говорит ему в трубку: «Как твои дела, милый?» Милый как кто? Как её пёсик? «Малыш, как твоя учёба, ты там нашёл друзей?» Честное слово, ведёт себя как его мамочка. Ревности не место, они недо-друзья и это недо-объятие не в счёт. Мин ничего не может с собой поделать, он смотрит затуманенными глазами на предмет своего обожания и удивляется. Джи Ху сгруппировался в позу ребёнка, поджав под себя ноги, его рот чуть приоткрыт: видимо, стало немного жарко. Его дыхание стабилизировалось, но Мину сложно уйти. Ещё пять минут он вот так полежит и вернётся в свою кровать. Каких-то пять сокровенных минут наедине, под пеленой воображения, ощущая каждую мышцу, улавливая каждое движение и прислушиваясь к дыханию. Если тебе хорошо, я счастлив. Вот только уже полчаса вру себе, сбиваясь на счёте каждой драгоценной секунды. Время вышло, иллюзиям пора кануть в небытие, а всем звёздам снова погаснуть. Не будите, он так сладко спит.