Черти тихого омута

Мин просыпается от того, что солнце почти физически бьёт его по глазам, его левая рука затекла немного от мирно посапывающей на ней растрёпанной головы Лэя. Мин пытается сдвинуть его так, чтобы не разбудить, но не выходит. С чувством невесть откуда взявшейся заботы гладит парня по светлым кудряшкам и одну за ухо направляет. «Он почти совершенство, когда молчит», — думает Мин. Спохватившись, вспоминает, что уже пора на учёбу и, возможно, давно пора. В кисти Лэя некрепко зажат дешевый смартфон, который слишком часто моргает. Мин вынимает его из руки парня, чтобы посмотреть на время и не рыскать по всей постели в поисках своего. На экране блокировки всплывают одно за другим уведомления пропущенных от «бабушка», но кое-что другое его поражает больше. — Эй, мелкий! Это ещё что за бесстыжее селфи со мной спящим? Лэй и ухом не ведёт. Ему ни капли не стыдно, даже приятно. У него ведь есть фото с Мином, воспоминание, которое он будет бережно хранить. Он только обнимает Мина крепче и утыкается в его грудь ещё ближе. И если это всё та же родная вселенная, то она лучшая. И если наступило утро, пусть станет бесконечным… Пока тёплая кровать, пока одно одеяло на двоих, пока Мин ласково поправляет выбившийся локон из его прически — рай есть на этой земле, и больше ничего Лэю знать не надо… — Тебе, кстати, бабушка много звонила. — Мин не думал, что она, возможно, самый близкий человек для Лэя, не страдающий старческим маразмом и чрезмерной любовью. — Твою ж! — молниеносно вскакивает с кровати Лэй и в одно мгновение почти впрыгивает в джинсы Мина. Уникальная, однако, суперспособность — просыпаться в прыжке. — Это мои, хотя тебе идёт. — Мин смотрит удовлетворённо на тонкие длинные ноги Лэя, на которых видит впервые столь обтягивающие джинсы, и невольно думает о подобном подарке. О счастливой улыбке порадованного им парня, его сияющих глазах… Мину хочется сделать для него что-то хорошее. Как-то показать, что эти отношения, раз уж они сохранились, для него никогда не будут пустым звуком, а сам Лэй всего лишь заменой. И трудно отрицать: так Лэй выглядит сексуальнее. Того и гляди уведут. Мин этого снова не допустит, ни «Канады», ни другого мужчины между ними, не станет наблюдать молча, руки переломает любому, кто посмеет тронуть. Лэй его. — Сколько раз она звонила? — уже расправив на себе толстовку и надевая кроссы, спрашивает Лэй. — Где-то тридцать, — зевая, отвечает Мин. — Обыскалась меня. Мне бежать надо! — Пять утра. Поваляйся со мной. — Мину хочется схватить его за рукав, притянуть обратно и ещё часик никуда не отпускать, прижимая к себе, словно мягкую игрушку. — Очень бы за. Некогда. — Я запомню, — отвечает Мин и отправляет в него подушку. Та, столкнувшись с уже закрывшейся дверью, падает на пол. Мин бурчит что-то про то, что «связался на свою голову с психами», и менее спешно, нежели Лэй, собирается в общагу. Не затем, конечно, чтобы соседа проведать. Забрать на первое время кое-какие вещи. Три дня Мин уже решил провести здесь, на съёмной квартире, чтобы дать пару выйти, а после… Скорее всего, тут ему и придётся остаться. Джи Ху обратно не позовёт и извиняться нужным не посчитает. Потому Мину трудно сказать сколько продлится это отступление. Вероятно, до тех пор пока необходимость скрываться с глаз Джи Ху не отпадёт. Да что уж там, и его от своих глаз скрывать имеется надобность. Пусть лучше Лэй Мину каждый вечер скрашивает и неожиданно наступившим для него утром сбегает в чужих джинсах туда, где сильнее ждут, чем Мин хоть на метр приблизится к в край «озверевшему» Джи Ху. Такой расклад должен устраивать всех: и Лэя с его «я бы предложил пожить у меня, но нельзя», и Мина с его «целуй кого угодно, а я для тебя недотрога», и в первую очередь, соответственно, Джи Ху, как единоличного хозяина «апартаментов», выделенных школой. Мин, с ощущением напрасности, застилает по новой раскуроченную постель, прикидывая, что импозантнее завернуться целиком в простынь, перевязанную через одно плечо, чем надеть со своей чёрной рубашкой серые широчи Лэя, при том что на их поясе виднеется замысловато затянутый подобием банта красный в зелёную клетку платок. Когда Мин записал в плюсы привнесение Лэем в его жизнь красок, не рассчитывал, что эта метафора обернётся для него настолько буквально. Мин вызывает себе машину, потому что сколько бы Лэй не называл его «ленивая задница», пешим он добираться не надумает. Не словить на себе никаких изучающих взглядов Мину всё же не удалось. Водитель его стиля не оценил, но улыбнулся приветливо и довёз с комфортом. Джи Ху же, увидев его, хотел что-то съязвить, но быстро передумал. Ещё не хватало тратить на Мина редкую по утрам бодрость. Мин ожидал застать его спящим, даже дверь отпирал дольше обычного, стараясь не шуметь. Но, видимо, Джи Ху не спится перед учёбой как нормальному человеку — до последнего будильника. Вместо этого он предпочел пораньше принять душ, видимо, избегая «очереди» (о чём свидетельствует недавно повешенное на сушку полотенце), и спокойный завтрак в уединении. Секунд десять они смеряют друг друга взглядами, и если Мин ещё смотрит в глаза, то Джи Ху, не скрываясь, на губы. А ведь ему понравилось, и это называется «приплыли». Джи Ху отворачивается, услышав щелчок вскипевшего чайника, полагая, что только благодаря ему не продолжил так открыто пялиться, сосредотачиваясь на своих внутренних чувствах. Пускай Мин невесть зачем собирает свои учебники, одежду и даже бродит по ванной комнате в раздумьях, забрать ли зубную щетку — куда он там навострил свои лыжи, Джи Ху всё равно. Отговаривать не будет. И ему бы впору радоваться, но он только вздыхает тяжело. Враньё. Он знает, что волновался. «Где Мин?», «Как Мин?» И… «с кем Мин?» Будто тому предупреждать обязательно, каждый раз, когда он ночует вне «дома». И, может, когда переодевает половину Китая в свою одежду? Если кто спросит сейчас Джи Ху: «ревнуешь?», он без раздумий ответит: «да». Ответит и тут же начнёт открещиваться. У него внутри будто отсутствует что-то очень нужное, потому, опираясь на свою «ровноритмичность», он распишется под каждым эпизодом «соседства» в графе «случайность», а затем и вовсе, стоя у окна пасмурной тенью человека, проглотившего лом, безразлично помашет на прощание. Помашет, зашторится от света и схватится за голову. Потому что «если хочет съехать, мог бы сказать», потому что «добросовестного тридцатидневного отмалчивания от него никто и не ждёт», и потому что «Мин, собака, я попал…». Мин ведь провоцировал с каждой новой шуткой заходить Джи Ху всё дальше, пятиться на «грабли», пока те не расшибутся о чудный затылок, который, собственно, сейчас Мин с больным удовольствием сверлит взглядом, взгромоздившись с ногами на кровать и пытаясь что-то достать с верхней полки шкафа. Вот шмякнется на свою любимую часть тела — урок получит. Чтоб неповадно было противоречить самому себе. Мин говорил об отсутствии обязательств перед Лэем, о том, что по первому же свистку «конечно, научу…», и всем видом демонстрировал позицию «у меня нет никаких заморочек». И что в итоге? В чём Джи Ху не прав? Например, не прав в том, что Мину незачем уходить из комнаты первым, ведь они всё равно встретятся в одном кабинете. Вместо Мина, в уже заполненную аудиторию, под конец звонка, заходит парнишка, которому прямо с порога хочется нагрубить «вы ошиблись дверью». Но «ошибочный» и ни в чём не виновный парень и вовсе оказывается бесстрашным, он преспокойненько себе садится рядом с Джи Ху, оно логично — единственный свободный стул. Джи Ху так и видит, как разъярённый Мин, завоевавший авторитет у девушек этой группы, сгонит его со своим излюбленным выкриком: «Занято!!!». Джи Ху никогда не заводит разговор первым, особенно если и без того понятно, что не о чем. Но мальчонка так не считает, он улыбается во весь рот, словно портфель набил доверху мандаринами и лопнет, не поделившись, придвигает один к нему и шепчет: — Возьми, он тоже рыжий. Джи Ху достаточно сдержанный, чтобы всё, что думает, не выплеснуть на незнакомца. Он про себя дочитывает уже третью молитву о комнате отдыха F4 оставленной им в Сеуле, о собственном именном столе, который в четыре раза больше здешних парт, и о том, чтобы донимали как можно меньше. Жаль, это не помогает. — Стесняешься? Э… это не подкат. Я в дружбу. — Да кто ты вообще?! — Хуа Зе Лэй. Джи Ху смотрит в его лицо, пытаясь осадить одними глазами, и вдруг понимая — с парнями так делать неловко. У этого взгляд мечтательный — не к добру. Как он там сказал его зовут? Лэй? Как парня Мина? Это парень Мина? Действительно, почему бы Мину вместо себя не отправить на урок своего парня? Раз решил избегать общения, так уж по полной. Интересно, а кандидатур у него больше не было? — А ты красивый, — положив руку под щеку, выдаёт Лэй. — В лоб не хочешь? — злится Джи Ху сильнее прежнего и старательно выводит буквы в своей тетради, игнорируя его. — Я всем красивым людям это говорю, что такого? — Забей. У меня личные неприятности, оставь это. — Джи Ху знает, что это легчайший способ отделаться от жизнерадостного человека. Кого волнуют чужие проблемы? У них всё замечательно, Лэй окружён любовью Мина, пусть и фальшивой. Он светится, как единственный дневной фонарь в летней беседке, и так должно оставаться. Им обоим ни к чему иметь догадки насчёт того, что Джи Ху… — А-а-а… с подружкой? Страстная, во-он какой засос у тебя. Видел? — Эй, — тормозит, пока может, Лэя Джи Ху. Стоит отвлечься, как начинаются какие-то выяснения, делаются выводы, возникают обиды. Лэю какое дело до его личной жизни? — Вот же, справа на шее, рядом с ключицей, — почти тычет пальцем Лэй, сопоставляя в голове, насколько похожую отметку ночью на нём самом оставил Мин. И почему он так забалдевал от этого непонятно. Словно выжечь этот полукруг своими губами хотел и не на несколько дней (максимум неделю), а навечно. Лэй не был против, он насладился бы чем угодно, лишь бы наблюдать как Мин заводится. Лэй не стал заморачиваться с подбором тонального средства (ему попросту не на что приобретать подобную косметическую роскошь), потому и повязал шарфик поверх «улики разврата», и на том сойдёт. Никто не заметит. — Руки ко мне не тяни. — Извини. — Лэй прикусывает губу, обдумывая, не выглядел ли он чересчур странным, предлагая фрукт и почти прикасаясь к чужому человеку. — Проехали. Лэй этот урок еле отсидел молча; главный вопрос, который хотел задать, так и остался без ответа, зря только диалог выстраивал. Он, собираясь было догнать выходящего Джи Ху, кое-как собирает тетради (для учёбы, для рисунков, для стихов), жалко будет если помнутся. Не успевая за ним, останавливает другого временного одноклассника. — А ты не знаешь, кто Джи Ху? — Вон он, — указывает парень на того, перед которым Лэй только что умудрился облажаться. С его глаз будто пелена спадает. Лэй, не долго раздумывая, догоняет Джи Ху, разворачивает за плечо и ударяет. — Какого?! — возмущается Джи Ху, вытирая кровь с только что разбитой губы. — За то, что переспал с моим парнем! — Ха, не знал, что у Мина такая ревнивая сучка! Да чтоб вы сдохли оба! — Джи Ху сплёвывает на его белые кроссы свою кровь смешанную со слюной и уходит, оставляя зрителей и Лэя самих вникать в смысл его ответа.