Черти тихого омута

— Ты помнишь тот рисунок? — спрашивает Джи Ху у Роу и наблюдает за сменой её эмоций. Не то чтобы он позвал её на прогулку именно за этим, но и такая версия имеет место быть. Они давно не виделись, казалось, что общение сводится на нет. Это волновало его не меньше. — Какой? — Что увидела в моей руке при первой встрече. Роу усмехается в свой маленький кулачок. — Да. Вручила Мину позавчера, сказав, что, должно быть, создаст нужное настроение. Он, наверное, понял для чего? Вместо «и для чего же?» Джи Ху только роняет: — Плутовка. Как знать, каких только извращенных идей не таит её тёмная голова. — Что? Подсобила? — Как посмотреть. Мин достаточно быстро оттаял и стремительно пошёл на своего рода уступки. Только ей это рассказывать никто тут не собирался. — Ну не томи-и, — дёргая его за локоть, просит Роу. — Ты мне лучше скажи, он догадался? — Откуда мне знать? Как бы не решил, что мне он сдался. Хотя это вряд ли. Я хоть и не распространяюсь о своих вкусах, а Мин на дурака не тянет. — Он что-то спросил? — А что ты так смотришь на меня? — Роу осторожно отходит на пару шагов. — Я была нема. — А когда наводящими вопросами посыпал, «нема» никуда не делось? — Я отвечала лишь «да» и «нет». — К примеру? — Да без примеров. Не сдала я тебя. Кстати, ему понравилось. Рамку ещё не прибил? — Пока нет. — Значит, скоро так и сделает. Вот увидишь, — Роу успокоительно хлопает Джи Ху по плечу, складывает губы в форму трубочки, и, убрав руки за спину, посвистывает. Джи Ху улыбается её непосредственности и перестаёт волноваться по подобным пустякам. Только заметив, как странно она одета и как убраны её волосы, он проявляет интерес. — У тебя очень длинный подол. Весь изволохается. Можно? Роу кивает, не совсем понимая, что Джи Ху собирается сделать. Пропустив под её руками свои и развязав пояс на талии девушки, Джи Ху приподнимает платье сантиметров на пять и вновь затягивает его контрольным узлом. — Так лучше, — благодарит Роу и осторожно, дабы не обидеть, снимает его руки со своей талии. Не то чтобы его прикосновения ей неприятны — личное пространство никто не отменял. — Ты с какого-то прослушивания ко мне сбежала? — С кастинга. Джи Ху улыбается девушке, подбадривая её рассказать. — Ничего серьёзного, просто интересно попробовать что-то новое. Второстепенная роль в дораме. — Это отлично. Прошла ведь? — Да. Только, я очень хотела сыграть сестру друга главного героя, обучающегося в небесной академии. У неё занятная история. А буду… В массовке. Это ведь тоже успех? — смеётся Роу. — Я понимаю, что одного лишь желания мало. Мне не хватает знаний и опыта для подобных проектов. — Расстроилась? — Ничуть. Я была к этому готова, лишь хотела немного волшебства, вот и всё. — Признаться, из меня паршивый турист, — вдруг выдаёт Джи Ху, желая отвлечь её от грустных мыслей. — Даже по улицам без дела не слоняюсь. Есть ли интересные места, где ты ещё не была? — Хочешь заполучить меня в качестве гида? — Может, и так. — Тогда плати, — девушка выставляет перед ним ладошку и, будто в нетерпении, шевелит пальчиками. Знатно посмеявшись с выражения его лица, продолжает: — Пожалуй, я хочу посмотреть на шоу танцующего дракона в Wynn Macau. Это будет бесплатно, да и от нас недалеко, прощу «туриста» за неосведомлённость. Макао — мир азарта и игры. И даже если тебя оставляют равнодушным подобные увлечения жителей, это не значит, что, сказав так открыто, ты не привлечёшь к себе тех, кто хорошенько с тебя сдерёт. Как-никак основная экономика у нас как раз и поддерживается за счёт туризма. Затаскают по музеям и выставкам так, что со скуки сдохнешь. Погоди… — присмотревшись к его реакции, замолкает Роу. — Да ты самый настоящий мазохист! Ты что, и в музее бы не уснул под монотонный рассказ экскурсовода о том, как иезуиты в период с 1617 по 1626 строили форт на восемь тысяч квадратных метров, чтобы обороняться от пиратов? — Нет. — Ужас. Хотя… Сразу после шоу мы успеем сходить в дом чайной культуры. Вот что, пожалуй, мне действительно интересно. Джи Ху такой план более чем устраивает: отличная компания, интересное времяпрепровождение и, более того, всё, кажется, наконец налаживается. Лишние мысли отступают, в голове почти порядок и почти покой. Некоторые вещи только не укладываются в привычный быт, но даже если назвать их своими именами, оно терпимо. Главное, что уже целый месяц не тянет причинять боль. Даже наоборот, у него появилось двое людей, о которых, с их позволения или без, ему хочется заботиться. Одна из них Роу, второй Мин. Со временем Джи Ху может пожалеть о чрезмерном доверии или расстоянии, которое не выдерживает между ними и собой. А пока всё идёт как идёт, и что-либо менять, зацикливаясь на том, кто они для него, кажется ему совершенно неразумным. — Так и есть, — подперев пальцами подбородок и смотря словно ревизор на вздымающийся к потолку пар изо рта огнедышащего зверя, произносит Роу. — Что «так и есть»? — Это зрелище совсем не изменилось. Да и в целом всё в Макао осталось таким же, каким я помню. Это радует, мне уютно, — девушка широко раскидывает руки и облокачивает их на бортик маленького фонтана, люди постепенно расходятся, но она стоит и словно восторженно наблюдает за протекающей жизнью всего холла. — Смотри, — продолжает девушка свою пламенную речь, привлекая всё внимание Джи Ху, — люди всегда куда-то спешат, боятся потратить лишнюю минуту на то, чтобы насладиться всем тем, что у них уже есть. Некоторые туристы выглядят так, словно приезжают, только чтобы уехать. Оскорбительно. — Ты выросла в Макао? — спрашивает Джи Ху, наводя её на мысль, что она сказала то, чего не следовало говорить. — Да. — И жила в другом месте долгое время? — Можно я не буду отвечать на это? Я лучше извинюсь. Та дорама, на кастинге которой я сегодня была, снимается по мотивам манги, от которой я без ума, и планируется в стиле броманс. Возможно, поэтому я, от переизбытка чувств, спроецировала на тебя своё отношение. Вы с Мином действительно не пара. Жаль, я не поняла раньше и, должно быть, оскорбила тебя своими предположениями. Прости. — Ничего. Я и впрямь навожу на себя подобные подозрения, слоняясь с его портретом по коридорам школы. — А ты это часто делаешь? — Роу оборачивается на него, и её улыбка становится ещё шире. Он словно так и напрашивается. — Естественно, ежедневно с семи утра и минимум до трёх часов дня, — отшучивается Джи Ху. — В таком случае, знаешь ли ты, что влюблён в без пяти минут на одну руку женатого мужчину? — Я не влюблён, — напоминает ей Джи Ху, что лишь поддержал этот странный юмор. — Не думал, что слухи в Макао распространяются так быстро. — Обижаешь. Узнала из первых уст. Мин весь пересменок объяснял Лэю, почему тому стоит прекратить висеть на нём, хотя бы в публичных местах. Потом Мин отработал смену никакой и бросил заявление об увольнении на стол директору. — То есть… — переваривает полученную информацию Джи Ху, — он сейчас должно быть один в общаге, — добавляет тише. Джи Ху не понаслышке знает, каково это, чувствовать, что тебе не с кем поделиться своими переживаниями, некому больше доверять. То, что происходит в семье, зачастую не говорят даже близким друзьям. Мину нужен присмотр, в остальном хватит молчаливого понимания. — Мне идти надо, — не утруждаясь вдаваться в объяснения, говорит Джи Ху Роу. — Да-а, никто тут не влюблён, — протягивает девушка и выходит следом за ним, едва успевая сесть к нему в такси. Им как-никак в одну сторону, но Джи Ху и позвать её не удосужился. Вылетел из казино как ошпаренный. — Не обижайся. Хорошо? — глядя методично прямо перед собой, произносит Джи Ху. — Я, наверно, чего-то не понимаю. Пустяк. В глубине души ему неловко, что забыл проводить девушку как подобает, потому он снова извиняется перед ней по приезду, целует в тыльную сторону ладони и будто испаряется из поля её зрения. Выбор очевиден. Мин важнее. Но Роу не из тех, кого так просто обидеть. Она вставляет наушники в уши и закрывает за ним двери лифта. В чайный дом они обязательно вместе сходят позднее. Уж если Джи Ху понёсся к Мину сломя голову, значит, неспроста. «— Я не разговариваю с вами обоими!» — первое, что слышит Джи Ху, войдя в комнату. Это крик Мина, который доносится из ванной. Джи Ху успел себя накрутить и ещё больше пугается, когда раздается грохот чего-то, упавшего на кафель. Он, не задумываясь, влетает туда. — Мин! — осматривая парня на предмет повреждений, кричит Джи Ху. — Что? — оборачивается Мин, тут же прикрывая мочалкой синяк расположенный между задницей и поясницей. И если наивно полагает, что многочисленные следы телесных увечий так легко спрятать от глаз «всея прорицателя», то ошибается. Всё же те, что имеют меньший размер, остаются напоказ. Совсем свежие. Джи Ху пытается понять, от чего они образованы, злится от мысли, что кто-то посмел протянуть руки к Мину. — А. Спинку пришёл потереть? Ну так входи! — Мин улыбается совсем не искренне. — А если не будешь, то и вламываться было незачем. — Ты в порядке? — В полном. — Почему не запираешься? — Потому. Уж ли не «тебя ждал» надеялся Джи Ху услышать? Фиг ему. Нашёлся ферзь. — Так и будешь стоять столбом? Холодно вообще-то, — Мин тянет дверцу душа, чтобы закрыть, но пальцы Джи Ху продолжают её удерживать. — Дай помыться спокойно, не украдут меня. — Да никто и не мешает, — Джи Ху рад, что его опасения не подтвердились, и в то же время расстроен, что обзавелся новыми. Эти следы… Как долго они продержатся на его гладкой коже? Еле отлепляет взгляд от Мина и уходит. Первым делом ищет мазь «противовсеболячковую». Что, если не она, его подлатает? — Эх, Мин, ходячая моя катастрофа. — Наконец отыскав и вертя в руке тюбик с мазью, произносит Джи Ху. — Ничего не твоя. — Ты уже всё? — А много надо? Мин садится напротив него широко расставив ноги, будучи в одном лишь полотенце. — Одеваться не учили? — Не нравится, не смотри. Что бы Джи Ху ни сказал, Мин всё переворачивает и хамит. Но злиться на него у Джи Ху не выходит. Он кладёт мазь ему на колени и ставит чайник. — Кто… Тебя так? — Вчера я не просто пообщался с «отцом». Я… Придерзнул ему немного. Если это называется «немного», то Мин, выходит, вообще без тормозов. Конечно, он абсолютно был во всём прав: если к нему явились спустя столько времени убеждать в том, что в его же интересах женитьба и завладевание «семейным бизнесом», сложно не психануть. Однако, что же он сказал такого, что его так избили? — Он не лично, да? — Нанял пару амбалов. Джи Ху слышит в его голосе безысходность, но зная, какой упёртостью обладает Мин, и предположить не может, чего теперь от него ожидать. Если вчера ещё можно было «как-то успокоить», то сегодня крутится в голове только слово «как?» Как это всё могло с ним произойти? Мин жил беззаботно, не заглядывая далеко вперёд, не планировал обрушивать на себя чьё-то состояние наперевес с ответственностью. Однажды он бы стал больше помогать матери с делами, взялся бы за что-то своё, не гнался бы за славой и всё так же не переживал бы о своей репутации. И не сказать, что ему так мало нужно от жизни, он знает цену как деньгам, так и труду, такой вывод напрашивался при просмотре их семейного фотоальбома. Мин не всегда одевался, как золотой ребёнок, и, хотя баловали его изрядно, измажорился он всё же не весь. Вон и Лэя себе выбрал проще некуда. — Хочет склонить тебя к своему мнению? — Не дождется. Мин забирает кружку с заботливо заваренным и размешанным чаем и подносит ко рту. — Горячий! — соприкоснувшись с его руками и намереваясь забрать, ставит себя Джи Ху в неловкое положение. — Нормально. «Нормально», — себе под нос передразнивает его Джи Ху. — Печенье возьми. — Потом. — Ты вечером занят? — спрашивает издалека и нетерпеливо добавляет: — Погуляй сегодня со мной. У Мина морщинки на лбу складываются от удивления, а брови взлетают вверх, только его губы как были «бантиком», так и остаются. — Вообще-то я планировал с Лэем. «Этот сопляк…» — у Джи Ху не находится объяснений, в чём его заслуга перед Мином, что тот всё никак не оторвётся, не разживётся совестью и не пошлёт его в давно изведанные им края. Лэй, может, и нормальный парень, только всё это неправильно. И бесит неистово. Никто не собирался его обманывать, претендовать на Мина тоже не собирался. Так уж вышло, что Джи Ху они как пара не нравятся. Но его мнение не авторитет, а его терпение к Миновским поцелуям тем более не демонстрация любви. Просто есть в мире вещи, что делятся на нужные и не нужные, есть события, что делятся на объяснимые и связанные с Мином. Мин же не жаждет задеть Джи Ху своими словами, ему в данный момент всё равно, как они звучат и чем отдают. Ему хочется обнять своего «плюшевого-домашнего» и укрыться в нём от всех бед. — Тогда в другой раз. — Угу. Мин полагал, что вся буффонада с мотивом «бедный-ты-мой-несчастный» на этом у Джи Ху кончилась. Увы. Он, словно его чем-то накачали, неотрывно продолжает смотреть Мину в центр лба и, будто чтобы добить, произносит: — Я могу тебе чем-то помочь? Мин догадывается, что пожалеет об этом, но всё равно отправляет язык за щеку и переспрашивает, готов ли Джи Ху всё ещё оказать ему помощь. — Да. Этим. И вопрос о Лэе, который не то чтобы вертелся у Джи Ху на языке, скорее в мыслях, отпадает. Мин, в честь души, отдыхать планирует телом. — Что, уже передумал? — Определённо. — Тогда я пойду. Мин сам почти кидается Лэю в объятия, иногда и ему необходимо побыть слабым. Всего лишь побыть. Пару секунд. Малыш этого и не заметит. А заметят ли это ходящие за ними по пятам нанятые люди отца, совсем другой вопрос, но Мин и об этом позаботился. Вместо того чтобы быть с Лэем наедине, он пригласил на «свидание» пару мечтающих о лёгкой прибыли «друзей». Лэй, разумеется, в известность не поставлен. Он, только стоит Мину отойти, оказывается у них за спинами и, засмотревшись на витрину со спортивным костюмом в торговом центре, отстаёт. Мин высматривает его, чтобы не стащили из-под носа, и мурлыкает, полагая, что для Лэя это должно звучать музыкой: — Ты поспеваешь, маленький? Лэй шарф, связанный бабушкой, поправляет на шее, ведь от пробежки он съехал вбок и почти свис до карманов пальто. Но это обзывательство слышит отчетливо и никак не понимает, чего Мин продолжает издеваться. — Какой я тебе «маленький». Я метр восемьдесят пять! Каланча здоровая! Мин машет ему, чтобы ускорился, после чего они переодеваются вчетвером одинаково и сбегают от преследователей. Лэй хлопает глазами, как кукла, которой только что приклеили новые реснички и научили говорить «мама», и никаких вопросов предпочитает не задавать. С утра «у меня появилась невеста», теперь ещё и это. Мин дурной и непредсказуемый, за это его Лэй и любит. — Ты прелесть, — обводя пальцем контур его уха, шепчет Мин, когда они приезжают на удивление в отель, где даже паспорта его не спросили, и запираются в номере. — Догадывался, — слабо улыбается Лэй, не понимая, с чего вдруг ему оказывается такая честь. Мин хороводит вокруг него и нежняшничает несвойственно, доводит до мурашек, и стыда ни в одном глазу. То ли он врёт напропалую, то ли и в самом деле хочет чего-то интимного. Лэй жмётся от напора, но рук с его бедер не смещает. Мин ласковый, и это вкусно. Даже если «маленький», пусть так. Пусть называет. «Я для тебя кто угодно и какой угодно». Иногда Мин пытается аргументировать себе старыми доводами, почему Лэй для него объект непритрагиваемости. Особенно тяжело внушить себе логику, стремительно бегущую в забвение, осматривая его после секса. Довольный и хорошенький, и хочется ещё. И пока есть силы не отказываться, Мин на них полагается. А то, что Джи Ху как в пучину засасывает присутствие-отсутствие Мина, тот старается не замечать. Сейчас не ему предстоит разбираться, хорошо это или плохо. Мин смотрит на Лэя как всегда — сверху вниз, — обнимает его, прижимая как можно ближе и, зная, что раз только это ему подвластно, хотя бы Лэя он удержит в своих руках.