Черти тихого омута

Конечно, Мина не смущает. Ему привычно чувствовать чужую эрекцию подле себя, да и в себе, чего уж там. Хорошо хоть не посмотрел с жалостью, это было бы просто убийственно. Но нет, он без лишних вопросов в тот же вечер свалил к Лэю. Джи Ху почти радуется за их постоянный статус парочки. Только устаёт напоминать Мину закрывать за собой дверь. И ему глубоко плевать, что Мин даже не предпринял попыток поговорить. В этот раз даже закрыл… Каково ему заменять мысли о Джи Ху другими? Действительно ли не разжился к своему «тамагочи» чем-то большим, чем симпатиями? Джи Ху знает, чем это кончится — просто хочет уберечь. Противно только, что себя уберегать уже не от кого. Худший враг многократно пытался подловить Мина на лжи, когда ловить надо было не его. Джи Ху вечно хочется сунуть нос в чужие дела, и возможно, даже спросить с некой дерзостью в голосе: «Так как, надолго у вас?» Словно его очередь должна вот-вот подойти. Словно Мину дозволений никто не давал распоряжаться своим вниманием. Раньше в сердце Джи Ху была только Со Хён, и его не волновали столь глупые вопросы. Если Мин, который в общем-то и другом не является, тратит всё своё свободное время на неподходящую пассию, нет ведь никакого мотива его уберегать. Или есть? Значит ли это, что?.. Что расстояние до объекта любви слишком неблагоприятно влияет на человека! Мину нужно бережнее относиться к себе и поискать кого-то более взрослого, более соответствующего его вкусам. Такой обречённый точно для него найдётся. Джи Ху порой кажется, что он где-то рядом. Просто Мин смотрит не на него. Спустя неделю Джи Ху находит способ борьбы с эмоциональными перепадами. Он наконец просто успокаивает себя, отходит от будоражащего внутреннего возбуждения и не помнит никаких подобных мыслей. Мин с Лэем ему всё ещё не кажутся идеальной парой, но это исключительно их страсти. Да и играть с терпением Мина уже совершенно не весело. Нет. На самом деле всё совсем не так. Джи Ху глушит свои чувства всеми способами, какие только находит. Он заходит в аптеку, чтобы купить себе таблетки для успокоения нервов. Забыв, какие конкретно фирмы смотрел в интернете, упоминает, что у него тревожные, дурные сны. (Тут любому дурно сделается, когда, проснувшись от средне-будничного кошмара, каждый день пытаешься понять, стонал ли то имя, что не должен). Да, конечно, не стонал. Мин бы уже пропалил. В общем-то удивляться Джи Ху не приходится, что ему выдают очередное снотворное, регламентирующееся как адаптоген к смене часовых поясов, содержащий аналог мелатонина и, естественно, отпускающийся из аптек без рецепта. «Ладно, спасибо, давно слишком бодрый». Если проспать все мысли — можно будет их не думать (если действительно проспать, а не прокошмариться). Например, можно будет не думать, что целуешься с парнем без зазрений совести, а после не начинаешь его люто ненавидеть, что хочешь его по каким-то необъяснимым причинам, и что он в данное время, к сожалению, не слепой. И уже крепко осевшее, но совершенно недоходящее: «я ведь тоже парень». Повезло так повезло, препарат действует шикарно. Кто и что ты, по утрам напрочь отшибает. А проснувшись, и не сразу понимаешь, какого лешего вчера повело и руки, и ноги, и как вышло, что сейчас целых спокойных, целых двенадцать утра. Мин не спрашивает, что тогда это было, Джи Ху не спрашивает, почему за этим ничего не было. Он благодарен, что из такого состояния Мин выпинывал его хотя бы на учёбу. Сегодня выходной, стало быть, поэтому ему посчастливилось проснуться самостоятельно, а не от руки Мина, настойчиво трясущей его плечо. Они весь день проводят в общаге, Мин словно избегает кого-то, а Джи Ху… Ссылается на плаксивую погоду и вышибает клин этим же клином. Мин его определённо ещё чем-нибудь выбесит, и всё будет как раньше. Если и вызовет желание, то только придушить, а не уходить в сознанку. Но пока не бесит. Даже наоборот — интригует и пугает. Учит что-то. Редко и безмолвно повторяет какие-то слова. На какой-то инструмент опять планирует покушение? Забавно, что Джи Ху даже решил отдать ему гитару в качестве прощального подарка через год — состояние у неё будет по-прежнему прекрасное, да и всё из Китая перевозить будет не с руки. Только музыкальные инструменты — это почти интимно, и Мин вряд ли воспримет подобный жест как знак уважения. А ведь ему бы ещё пару совместных уроков — и уровень его игры заметно бы улучшился. Кто ж не знает, что Мин не надумал отступаться и периодически тянет к ней свои лапки. Джи Ху ничего не имеет против и не акцентирует внимания. Бывало, стоял за дверью, вслушивался, чтобы Мин успел доиграть и замести следы. Это веселило. Шкодник мелкий. — Я роллы скрутил, попробуешь? — оторвавшись от телефона, произносит Мин. Джи Ху не видел их ещё, но уже готов облизнуться и на слово поверить, что приготовлено обалденно. Что-что, а удовольствие Мин умеет доставлять. Джи Ху знает, о чём это он подумал. И если Мин ждёт как минимум реверансов по такому случаю, то вряд ли дождётся. Он, конечно, заботливый и щедрый, и «но» никаких тут не имеется, только ограничиться можно и формальным «спасибо» исключительно после насыщения. — Отравить меня решил? Сам почему не ешь? Нужно иногда задавать такие вопросы, чтобы Мин не расслаблялся. И почему он так замедленно реагирует? Где его всенепременные «обижания»? — Остывали. Я не заметил, как ты проснулся, поэтому предложил только сейчас. Но если не хочешь, могу и один ухомячить. А, вот они. Мин дуется, даже пока выкладывает на тарелку. Старался, готовил на двоих. А Джи Ху ещё привередничает. — А где телевизор? — Какой? — Тот, на который ты игру выводил. — А. Так отдал. Ни к чему было себе приобретать, взял погонять разок вместе с приставкой. — М-м. И правда вкусно. Для парня ты очень хорошо готовишь. — Распробовал? Стоп. А для девушки, значит, плохо? Мин взгляды кидает так, словно сейчас кто-то огребёт и распрощается с тарелкой. — Сойдёт, если не вспоминать, как ты отпрыгивал, когда у тебя возгоралось масло. — Я уже давно так не делаю. Мин чуть отворачивается, вспоминая, что при этом ещё и вопит, как беззащитная хрюшка. Конечно, он так делает, до сих пор делает. Это оно с войной, Мин ни при чём. — Ещё скажи: «мама девочку хотела». Где ты научился? — Наблюдал. Мама всегда была убеждена, что мужчины любят плотно поесть. — По тебе это незаметно. — А я люблю мужчин. Не смотри так, не секрет вроде. Кстати, а как ты вообще узнал? Я ведь не сообщал тебе, да и при заселении брошюры на соседей не выдают. — Глаза у тебя… красноречивые. А, так выходит ты ухаживаешь за мной? О-о-о, спасибо, мне льстит. — Джи Ху! С каких бы пор? Если я готовить не буду, мы с голоду тут помрём. Ты-то точно без повара ноги протянешь. Джи Ху не верит, он в Мине видит столько нерастраченной нежности, что ею можно было бы захлебнуться, если бы не отпугивала «угрожающая» сущность соседушки. Мин нарезает лук в салат и говорит совсем тихо: — Почти полгода в нём тут жизнь поддерживаю, ещё не нравится что-то. Джи Ху осторожно, невесомо ухватывает Мина за щёчки и улыбается, глядя ему в лицо. Сердитый такой. Редкость какая. — А ну пусти мои щёки. — А добавка мне за это будет? — Я подумаю. Джи Ху подушечками пальцев разминает их слегка, немного тянет в стороны, изображая улыбку, и сам чуть ли в голос не смеётся. — Спасибо. Мне всё нравится. Ослабляет руки, опускает ему на плечи и, будто погладив, тут же кладёт обратно вдоль своих столовых приборов. Хватит на сегодня «жмякотерапии», Мин может понять неправильно. Он вообще последнее время правильный такой стал, до жути! Но как же веселит этот контраст — мальчика, который сидит в Мине и дует губки, когда ему чего-то не дают, и парня взрослого, который всеми силами опровергает, что ему что-то надо дать. Мин бы и рад схватить Джи Ху за шкирку, да под одеяло к себе затянуть, а уж там обнять непозволительно-собственнически и волосы ему трепать, словно так можно, хотя бы в фантазиях. Мин бы включил комедию любую, что только под руку попадётся, и не смотрел бы её совершенно, когда под ладонью волосы рыжие, мягче шёлка лоснятся, когда парень любимый от прикосновений его на мур-мур исходит. Да даже если Джи Ху только лёг бы на плечо и просто бы не дёргался — уже кончить можно было бы. Но нет. Есть Лэй. Как будильник, ей-богу. И с ним «мазь» такая пошла, что как бы не вляпаться по пропащие уши. И Мин, и Лэй смирились с графиком своих встреч, сформированным по обстоятельствам, и от него ни на шаг не отстают. Когда всё хорошо, нечего думать, что можно лучше. Не хватало Мину только разрушить то, что по-своему ценно в его глазах. Лэй лучше, чем никого, и лучше, чем кто попало. И, может, Джи Ху не понимает таких устоев, но это вообще не его дело. Пусть даже не пытается делать вид, что на что-то готов. Может, он неосознанно или не всерьёз заигрывает порой, но это ненормально! И Мин не должен вестись. Ему почти удаётся с блеском проходить миссию «я тебе не верю», только каждый раз улыбка ползёт, портя всё своей искренностью: стоит Джи Ху сказать что-то двусмысленно, самоконтроль Мина разлетается в щепки. Джи Ху, заполучив нужную реакцию, сразу отступает или вовсе ретируется из поля зрения Мина, пока тот не словил и не изнасиловал! Нарвётся этот бесяка, доведёт, и никто его от гнева Мина не спасёт. От праведного, да. Мин потому и никуда не зовёт Джи Ху, как бывало ранее. Мог и за ухо укусить и угрожать, что на лицо сядет в наказание за непослушания. Потом по разбуждению хватал тетерю за руку и тащил куда вздумается. А теперь даже стыдно за свои методы, ну так… капельку. Чисто перед Лэем. Да ещё с Джи Ху так больше неудобно. Он как начал смотреть в духе «сам тебя слопаю», так оно всё как отпало. Все прилипания к нему воспринимаются Мином серьёзнее: Мин обнимет — Джи Ху позволит, Джи Ху поцелует — Мин позволит. И потом не разобрать, где «это ничего не значит», а где «губы свело — разомни». Ох, сколько раз Мин молился, чтобы Джи Ху так всего свело, привело и можно было посягнуть на него. Только хоть Джи Ху в эксгибициониста играй, распахивая халат перед Мином, он коленку на коленку сложит, пальцем задумчиво по губе своей постучит и с видом судьи выдаст оценку, предложив после осмотра немедля одеться. Потому что что? Правильно, нечего яйца морозить. «Да вы одевайтесь, только не сильно одевайтесь — место здесь казённое, но не очень приличное». А спать с кем хотите, это вы дома, пожалуйста, тут люди серьёзные, занятые и чокнутые на всю голову, вроде Мина. Пока счастье в свои руки ловил, не замечал, что оно рядом, и не успевал спросить: «Что, правда? Оно всё для меня?» Джи Ху даже не представляет, как провернуть это самому. В смысле, что голову ломает над вопросом «как позвать Мина куда-нибудь?» То, что Джи Ху нужна именно его компания, он не сомневается. Банально соскучился. По его смеху. Но официальная версия, естественно, иная. Он решает, что день с Мином без Мина не несёт в себе ничего плохого. Хорошего, как оказалось, тоже. После того как Мину надоело тихо шептать одними губами, он, словно не желая продемонстрировать новое увлечение, принялся читать журнал. Джи Ху всегда было интересно, как ему не жалко всем этим засорять свой мозг. Захламил ими всю тумбочку, да так, что она еле закрывается! Журналов в ней даже больше, чем учебников и тетрадей. Скоро и поверх несчастной налакированной крышки возгрузится вторая стопка, после чего Мину потребуется больше пространства, и он ещё докинет Джи Ху. А между тем стоило бы понимать: то, что пишут в глянце, редко содержит хоть крупицу правды. Но да, пожалуйста! Джи Ху, как полагалось, в благодарность вымыл за ними посуду и, посмотрев на Мина всего в себе, решил, что пусть так оно и остаётся. Это непривычно и странно, что Мин не докучает нисколько. А ещё скучно безумно. И надо бы выбить из кого-то чистосердечное — Мина подменили! Он явно сидит где-то в подвале с заклеенным скотчем ртом. А здесь, в комнатке, особо не рассидишься. Определённо не хватает чего-то вроде дивана. Может, мягкого кресла-подушки, чтобы немного сменить ракурс и почитать. Не посреди комнаты, конечно. Да и вообще апартаменты довольно скромны для двоих. Уединяющие. Джи Ху садится на свою кровать, за неимением большего, и старается не спалиться на взгляде, блуждающем по соседу. Из развлечений на вечерок находится только собственная трубка, не тусовщик он — не сложилось. Парень как-то случайно натыкается на анонимный чат, в котором частенько зависал Мин, улавливаемый краем глаза. Профили «рекомендуемых» ему совсем не интересны, он пролистывает их один за другим без каких-либо надежд и ожиданий. Но то ли прикола ради, то ли от того, что бодрости через край, вдруг выставляет предпочтения и знакомится с предположительно девушкой. Проболтав с ней без доброго сна до шести утра и решив, что встретиться необходимо, желает ей крепко выспаться, а себе того желает втройне. Выходные — это просто сказка, особенно когда есть что предвкушать. Жаль лишь, что они мимолётны. Ещё больше жаль, что Мин так зациклился на своей верности, что угрозу их отношениям с Лэем видит абсолютно во всём. А Джи Ху было почти поверил, что они друзья. Если отбросить из памяти моменты слабостей, то хорошие. Мин ведь весёлый и открытый, и этого не хватает. С трудом отладив голову от подушки по наступлению заветного времени, Джи Ху одевается и направляется в указанное место встречи, перед выходом подогрев Мину сангёпсаль и укрыв его обратно откинутым одеялом. Ноги застудит, дурень. А мысли, что за забота теплится в нём самом и почему распространяется непосредственно на Мина, можно пока опустить. Просто чтобы подлечить потом кого-то, потребуется выдержка и усидчивость подле него, а вытирать пот со лба и грудных впадин Мина Джи Ху не горазд. Да и Мин за подобным был замечен, пусть это зачтётся в уравнивание счёта мелких должков. Ты живёшь с человеком, изучаешь его привычки, волей-неволей нарушаешь его личное пространство. Только и всего — маленькое нарушение. И, вероятно, если бы в тот день Джи Ху был осмотрительнее, то… он бы ничего сейчас не взвешивал. Не видел бы интереса в посторонних людях, у которых туго даже с фантазией. Можно ли представить, что человек, не придумавший ничего лучше, как в поле никнейма повторно ввести название города, может оказаться интересным собеседником? Джи Ху ранее не делал ничего подобного, но и себя подлечивать как-то пора. Свидание ли это? Нет. В ресторане заказан восьмой столик, Джи Ху провожают к нему по приходу. Как и договаривались, столик завешен и довольно уединён, лишь пара свечей освещают темноту. Можно разговаривать вживую и не бояться быть разоблачённым. Разговаривать о… фетишах. Джи Ху честно признался, что своих у него вроде как ещё нет. И он рассчитывал, что выбранное место для встречи как раз подойдет для откровенного разговора. (Лицо если и будет видно, то едва). Не то чтобы он не пробовал вытащить Роу на подобные откровения. Только это не принесло никаких результатов. Будто она дочь министра и вся её личная жизнь покрыта паутиной интриг и сплетен, которым не судьба выбраться наружу. «У меня нет девушки. У меня паршивый характер». Но ведь хорошо, когда у человека есть характер. Он же этим и цепляет, не? Джи Ху с ней такие друзья… хорошие. Которые иногда держатся вместе, потому что по одному опостылело. У неё свои бесы, у него свои. Разговоры ни о чём. Не будь она девушкой, он бы, может, и смог сказать о них: «встретились два ничтожества». Он никого себе не ищет, хотя прописано каждой твари по паре, она не находит. Впору грустно рассмеяться, даже собеседница, похоже, являться передумала. Рядом никого нет уже недобрых десять минут. Опоздания Джи Ху всегда раздражали. Причём сильно. Но выйти и столкнуться носом — абсолютно не в его планах на ближайшее будущее. Видимо, скоро разыграется аппетит и можно будет просто поесть. Зря, что ли, шёл сюда? С соседнего столика ещё пахнет чем-то определённо вкусным. Джи Ху подумывает позвать официанта, невольно представляет форменно одетого Лэя с подносом в тонких белёсых ручках. Интересно, а его кудри получилось бы хоть немного уложить? А вообще и не обязательно, они ему очень идут. Весь Лэй вроде бы выглядит небрежно, но на самом деле это даже… мило? Сейчас лето, и, вполне вероятно, в этом ресторане разрешили бы ему надеть бриджи вместо брюк, у Лэя, должно быть, острые коленки и они бы сексуально торчали из-под фартука. Джи Ху теперь так и видит на Лэе винный, или нет, синий фартук, или только поднос, можно без фартука и без бридж. Поднос на голом, наверняка совершенном благодаря тренировкам теле. Или, как Лэй подаёт блюда с улыбкой на, должно быть, тёплых и мягких пухлых губах, как улыбается своими кроличьими зубками, когда его благодарят за хорошее обслуживание. Эта улыбка, если быть откровенным, обаятельная. А Мин был прав, Лэй действительно слишком милый, приторно красивый даже. Джи Ху отвлёкся на свои мысли и не заметил, как рядом с ним сел мужчина. Свечи погасли от его дыхания. Но Джи Ху же ждал девушку… — Привет, что ли. Немного не по себе, оттого что не девушка села рядом. Или же много не по себе. Голос уверенный, располагающий. Рассмотреть бы мужчину хоть немного. Но глаза никак не могут привыкнуть. Кто звал его вообще? — Привет. Джи Ху отвечает почти дружелюбно. Это ведь он, дурак, с бесполых фраз вообразил себе идеал идеальностей. Решил, что придёт та, что сразит наповал. А он ещё и не купится окончательно. Типа вот сядет вся такая богиня перед ним, расскажет свои интимные секретики, назовёт его очаровашкой, с чем он согласится и домой отчалит ровно в десять, у него режим. Пусть обломится. А тут его планы нагнули, да усмехнуться жаждут. Это же надо слова так подбирать! По ушам ездить на губораскатывающей машинке. Заставляя розоветь эти самые уши по кончики от возбуждения. Слишком темно, музыка даёт сосредоточиться только на себе, простая спокойная мелодия. Джи Ху откидывается на спинку диванчика и разбирает её мысленно по нотам. На его телефон приходит сообщение: «Могу поцеловать?» Джи Ху то ли и есть отпетый безумец, то ли так и норовит им стать. Мужчина-то теоретически и физически очень даже может, но у Джи Ху согласия зачем-то спрашивает. Хоть бери и пиши что-то вроде: «всё равно скрутишь и возьмешь своё». Даже не страшно, что писка не услышат. Вернее, услышат, только чей и почему он будет — путаница. А вариантов всегда так мало. Или «да», или «нет». Он бы ответил «да» (это, блин, только он знает), если бы мог после этого перенестись отсюда, щелкнув пальцами. Джи Ху печатает: «нет», а отправляет: «да», и это либо автозамена телефона подвела, либо автозамена мозга. Там всё пропиталось: целовать только Мина — преступление. И, чтобы забыть его губы, определённо надо перепробовать чужие, пусть даже мужские. Второй раз — тоже не мужской угодник. Он же с ними, ё-моё, не спит. Вернее, спит. С Мином. Бля, это вообще была бы печать на репутации, если бы только кто-то прочёл его мысли. Формально-то не спит вовсе. Комната одна периодически для сна, а кровать только во время его кошмаров делится. Мин приходит, редко-редко ложится и обнимает. Джи Ху успокаивается в объятиях и ни слова не говорит, что их чувствует. Это нормально между ними воспринимается: без криков, ссор и вопросов. Бывало и такое, что Джи Ху хотелось сыграть, чтобы обняли. Но он не будет кричать «Волки! Волки!» потому, что доверие рухнет и «пастух» больше не придёт. Сейчас себе землицы пухом пожелать хочется за то, что это вовремя вспомнилось — можно без церемоний и прощаний, сразу под полом этого заведения. Место неважно. Сути всё равно не изменит. Да и на происходящее не повлияет. Чужая рука ложится поверх его талии, губы мажут грубо и жадно по приоткрытому рту, горячие и большие, и подбородок то ли закидывают из-за разницы в росте, то ли так придерживают неудобно. Это только полбеды. Тут бы нос мужчине не проломить, ведь Джи Ху сам напросился. Он понимает, что пора брать свои ноги и уносить их в любом направлении подальше отсюда. Но и другого шанса не будет, всяко пока от этого не отойдёт, и, будто не волнуясь о возможном попадании в прессу всяких каверзных слухов, Джи Ху сдержанно отвечает на поцелуй. Руки незнакомца нагло исследуют его тело, оглаживают спину, грудь, пресс, расстёгивают рубашку. Незнакомец покрывает весь торс Джи Ху своими грязными, мокрыми поцелуями. Пальцы мужчины повторяют путь его губ: он трогает соски Джи Ху, мягкими подушечками нажимает на впалый живот, и, кажется, вот-вот снимет с него штаны. Джи Ху ахает, потому что всё же было приятно, закрывает рот ладонями и вскакивает с места. У него глаза округлены в ужасе и осознание произошедшего медленно доходит. Его пытается разложить какой-то хрен, который целуется грубо, не как Мин, обнимает не как Мин и вообще не Мин. А с чего Мину такую честь будто бы можно, потом Джи Ху выпытает у себя. Он отпихивает парня от себя, так что тот о стол ударяется, забирает свою сумку с дивана, на этот раз не забывая ничего — наученный, что втройне вернут с пропажей и своё общество. Хотя с таким невежей только больные и тянутся «пообщаться». Джи Ху, как Мина дома видит, так вместо того, чтобы злиться (ишь ты, подселенец в мысли), хочет в объятия его навязаться и долго жаловаться, что обидели. Хотя Джи Ху сам кого хочет обидит. И он Мина понимает, что в Лэе есть что-то привлекательное. Он же даже его умудрился раздеть в фантазиях, прикидывая, каким он нравится Мину. Но Мина это не оправдывает. За появление, за участие и за порчу жизни. А Мин сидит, высоко подняв подушку и припав к ней спиной, да в ноутбуке что-то читает, словно и не заметил Джи Ху вовсе. — Ты в тачках шаришь? — обращается Мин, даже не представляя, как сильно Джи Ху желает его придушить в данный момент. Но фраза «всё из-за тебя» всё же закрепляется за его зубами и оседает внутри рта, как горячий пар. Спокойно. Всё прошло. Это было не так уж плохо, просто отвратительно. — Не особо. А что? — Покупку планирую. Джи Ху чувствует себя клоуном, который в очередной раз плохо подшутил над собой, потому хочет скинуть эту маску на Мина. Зачем ему машина, если права не имеются? — У тебя есть права? — Есть. Хотел спросить, что лучше выбрать. Вот как. Что ж, возможно, это не очередная уловка. Они грезятся Джи Ху уже во всём. Мин действительно просит совет? — Я не вожу. — Точно. Авария ж. — Мин ударяет себя по лбу и продолжает пролистывать картинки, усердно тыкая пальцем в правую кнопку тачпада. — Но машина и права у меня есть. Джи Ху вновь вспоминает о своей ненаглядной Со Хён и начинает увлечённо рассказывать Мину о том, как девушка учила его водить. Мин громкость на гарнитуре прибавляет и жалеет, что не вставил ранее оба наушника. Раз Джи Ху её так ценит, то и лететь ему стоило не в Макао, а в Париж. Там бы и жил со своей Со Хён долго и счастливо. А Мину только вот таких ванильных историй на ночь глядя не хватало. Он уже подумывает незаметно вставить второй наушник, как Джи Ху выдаёт ещё нечто странное. — … она так хорошо выглядела в тот день, я смотрел на неё, и страх будто сам собой уходил. Ведь я не мог показать свою слабость ей. Со Хён так много говорила, о пользе вождения, в плюсы такой смешной пример привела — девушку подвозить после романтического вечера. Я его ей хотел устроить, только её рукам позволить трогать себя, если захочет, чтобы лишь её губы касались моих. Пусть даже грубо и бесцеремонно. А целуюсь в итоге с мужчинами… приехал. Джи Ху уже давно заметил безразличие Мина и говорил вполголоса, вымещая из себя всё якобы в воображаемую беседу. Последнее произнёс на всякий случай тише, но Мин бы не был собой, если бы не расслышал. — С мужчиной, — внёс спокойно поправку. Впрочем, ему лучше не знать. — Знаешь… — Мин призадумался. — С тобой съездить? — Да. Прямое попадание. В десятку. Самое странное, что приходило Мину на ум. Голова Мина, стоит только Джи Ху заговорить с ним, теряет всякий навык поворачиваться в разные стороны. Заполучив такое лёгкое согласие от него, уже как-то не скажешь «а впрочем, не надо».