Черти тихого омута

— Мин, третий будильник выключаешь, вставай. Мин ненавидит будильники, понедельники и всё, что хоть как-то способно тревожить его сон. Он не для того трижды обернул одеяло вокруг себя, чтобы его вздумали пугать каким-то утром. (Формально, на три обёртывания одеяла не хватило, но Мин очень старался завернуться, и «почти» должно засчитаться). Вот только куда наступило утро, он пока не выяснил и, более того, целью такой не задавался. Джи Ху в раздумьях стоит у его кровати. Откинуть одеяло? Или потормошить за плечо? Мин похож сейчас на смешную маленькую коалу, его волосы топорщатся в разные стороны, а подушка им облеплена и вовсе чуть ли не ногами. Но вот прикасаться к нему даже мимолётно что-то Джи Ху не позволяет. Но ведь он прикоснётся, если не услышит ответ. — Воскресенье-е-е. Голос Мина настолько сонный, что чуть не вырывается: «извини». — То есть в автосалон ты уже не собираешься? Джи Ху на минуту задумывается. Он же не перепутал? Отчётливо же услышал «следующее воскресенье». Так почему ощущает себя навязавшимся? Мин ведь и сам собирался его позвать с собой. — Точно, — Мин хлопает себя по лбу и тут же вскакивает с кровати. — А я и забыл, зачем его поставил. — Какое-то опрометчивое у тебя решение. — Одевайся. Нам предстоит осмотреться минимум в трёх. — Я давно одет. — Когда ты успел? — Сразу после тренировки по футболу, как обычно, помылся и переоделся. Тебя все аспекты моей жизни интересуют? — А? Нет, нет, я просто спросил. Погоди, я сейчас! — Схватив полотенце, Мин тут же скрылся за дверью ванной комнаты. — И почему ты так взбудоражился?! Собирайся спокойно, я тебя не тороплю. И позавтракай. Не хочу слышать твоё урчание вместе с урчанием твоего желудка. — Угу-у-у, — раздался из-за двери какой-то звук причмокивания. Спустя пару минут, не выпуская из рук полотенца, вновь объявился Мин. — В кафе перекусим. Давно хочу чего-то острого и жутко вредного. Ты штаны мои видел? Мин озирается по сторонам, выискивая взглядом стул, на который, должно быть, их повесил. — Они на тебе. — А, о, я уже почти оделся. — Да, ты быстро, — взглянув на свои наручные часы, отметил Джи Ху с сарказмом. — Ремень-то застегни. — Да, да, сейчас. — Боже, что за… неосмотрительность. Джи Ху подошёл к Мину вплотную, ища в его глазах хотя бы намёк на растерянность. — Что? — Да не дёргайся, дай пасту вытру. Джи Ху осторожно взялся за уголок полотенца, небрежно свисающего с плеча Мина, и нарочито медленно провёл им по его щеке, отмечая, как глаза парня чуть расширились, а рот приоткрылся. И когда ткань покинула ладонь Джи Ху, его пальцы всё ещё невесомо касались совершенного лица. — Я просто торопился. Мин хлопает глазами, словно приёму этому у своей «куколки» научился. И если думает, что выглядит мило, то да, так он и выглядит. А то, что лицо Мина совершенно, Джи Ху решил для себя совсем неожиданно, и переубедить его в этом уже никому не под силу. Он стоит напротив, думая, что всё ещё сжимает край полотенца, и не понимает, от чего столько бегает. Воображение услужливо подкидывает картинку, как Джи Ху мог бы, но кажется, что и впрямь прижимает Мина к позади него находящейся стене и судорожно извиняется за своё мудаческое поведение. Мин — это личное проклятье. Руку приходится убрать, при всём желании сделать наоборот — притянуть и впиться в эти блестящие пухлые губы. Забив на всё: на хлопающие в непонимании глаза Мина, на его руки, согнутые в локтях в готовности остановить внезапно поехавшего Джи Ху от необдуманных действий. У Мина всегда так: подтолкнуть или остановить кого-либо — запросто, себя — практически невозможно. — Мы не опаздываем. Это Джи Ху так думает, не считает время за ценный ресурс, и пока он так не считает — Мин его не торопит. Ни время, ни Джи Ху ему неподвластны. Одному Будде известно, не придётся ли Мину и впрямь обручиться и будет ли ещё у него возможность наблюдать, как перед ним вот так забавно юлит и ломается парень, по всем параметрам особенный для него. — Знаю, просто хочу, чтобы времени было больше. Пока доберёмся, пока осмотримся. «Пока я наслажусь твоей близостью», — крутится в мыслях Мина. Но не только Мин хочет провести время наедине. Оба парня рассчитывают, что вечером что-то позволят себе друг с другом. Тайное желание жгучим огнём горит в груди каждого из них и не даёт покоя. Ничего не будет, оба задают себе установку — смотреть можно, трогать нельзя. — Ладно. Собрался? — Волосы не лохматые? — Ты будто в ванной их не уложил. Мин крутится и взглядом сверлит, пытаясь привлечь к себе и без того прикованное внимание Джи Ху, будто отражение в его глазах в сотню раз достовернее, чем в каком бы ни было зеркале. К слову, установить его в комнате бы не помешало, вновь открывать шкаф слишком лениво, да и на внутренней стороне дверцы оно не сказать что большое. То пол головы не видно и приходится наклоняться, то думаешь, как туда вместить ещё и ноги. — Хорошо же? — Да, идём. Заполучив подтверждение, Мин закусывает губу и подзависает на секунду, будто прогоняет ответ Джи Ху через воображаемый детектор лжи. Видимо, оставшись довольным результатом проверки, кивает. Мину ничего не нравится ни в первом автосалоне, ни во втором, ни даже в третьем. Он лениво ходит вдоль машин, подмечая в каждой какой-нибудь недостаток. — Что мы ищем-то? — Машину. — Так, всё! Сейчас завтракать, потом в следующий. И объяснишь мне толком, какую именно. — Хорошо. Мин открывает дверь небольшого кафе, даже не интересуясь у Джи Ху, хочет ли он трапезничать в таком месте. Даже если нет, он ничего против не скажет. — Ты заказал нам гамбургеры? — Себе. Ты выбирай, что будешь. Мин двумя пальцами пододвигает меню Джи Ху. Джи Ху не помнит на его руке этих колец, на указательном пальце точно не было. Желание прижать его руку к столику своей (только чтобы лучше рассмотреть) пропадает так же быстро, как появилось. Все прикосновения под расчёт. Джи Ху внимательно изучает меню, после чего заказывает себе кашу и смотрит на Мина во все глаза. — Ты столько съешь? — Обижаешь. — Кушай, кушай, от сытого тебя больше проку. Мину неловко от того, что свой авторитет и светский образ он подорвал в глазах Джи Ху. Он удивлён, но лишь многозначительно улыбается. Странно, что вообще согласился пойти. — Так какая машина нужна? — О. Большая, комфортная, безопасная. Описание, конечно, так себе. По такому не то что фоторобот не составишь, а и вовсе замучаешься выбирать среди всего, что имеет четыре колеса и крышу. — И на пульте управления? — Нет. Джи Ху даже ест красиво и со всех мыслей тем самым сбивает. — Что это, Мин? — В смысле «что»? — Что значат твои взгляды? Автосалон послужил очередным поводом? Я дал тебе мнимые надежды, так? Мин обязательно будет говорить с Джи Ху более открыто, так, как раньше. Тогда было комфортнее рядом с ним, когда утаивать приходилось только мимолётные сюрпризы и свои глубокие чувства. Сейчас они отдалились и выражают свои эмоции весьма скудно. Точнее, может, Джи Ху и открыто, только Мин этого не заслуживает. — Повод? Что ж, да. Я выбрал идеальный вариант, но хотел послушать твои предложения прежде, чем оформить покупку. Две пары глаз лучше, чем одна, верно? И да, отчасти я просто так растянул время, проведённое с тобой, потому что мне эгоистично этого захотелось. Однако никаких предложений я от тебя не услышал. Разговоры ты поддерживал неохотно, словно я тебя заставил пойти со мной под конвоем. Мне тяжело было определиться. Я ведь не мог думать о своих вкусах. Я выбираю машину в подарок! Рот на автомате захлопнулся, но Джи Ху не стал спрашивать для кого. Не стал спрашивать, потому что сразу догадался. Как выяснилось, лобовое панорамное требуется, «ушки» — лопухами, чтобы и со двора, заваленного снегом, легко выезжала и в горку без проблем взбиралась. Больше всего Мин переживает за безопасность водителя — однозначно, сие приобретение должно порадовать Лэя, и никого другого. Какие ж тут сомнения? И всё-таки Джи Ху себя накрутил и, скорее всего, действительно навязался капельку больше, чем Мин желал его здесь видеть, а в силу своего характера ещё и вывел его, неизвестно чего добившись этим. — Джи Ху, если тебе не по душе, я могу совсем перестать говорить намёками. Предлагаешь разгрести разногласия и очертить границы? Давай. Но… Мин рассчитывал несмотря ни на что провести сегодняшний день замечательно, он не позволит даже Джи Ху испортить ему настроение. Слишком многое свалилось на Мина за этот месяц: завалы по учёбе (ранее не виданные), ссоры с родителями, ссоры с Лэем, навязывание другими людьми ему своих приоритетов. Ему нужно развеяться, он всем вручит «подарки», порадуется со всеми от души, а потом сядет за учебники. — Что «но»? — Дай мне время до вечера. — Хорошо. Имей в виду, больше я не дам тебе возможности увильнуть. Себе тоже. — Мы пока оформим всё в салоне, а потом сходим развлечься куда-нибудь. Так, спокойно. Я без «рукоприкладства». А вот за тебя не отвечаю. Тест-драйв подарил Джи Ху неприятные эмоции, хотя в салоне и было достаточно свежо и хорошо. Однако ожидание Мина где-то с час, пока он расставит все подписи, оказалось ещё хуже. Надо полагать, день окончательно испорчен. Хоть не так окончательно, как прошлое воскресенье — единственный плюс. — У меня есть бонус для тебя. — Какой на этот раз? — Я же не отвечал за твоё «рукоприкладство». — Мин трясёт в воздухе ключами с брелком в форме мотоцикла и улыбается чрезмерно довольный. Явно в другой руке, за спиной, пряча пару шлемов. — Прокатимся? Не испугаешься? Это… другие ощущения. Джи Ху прослеживает за взглядом Мина и замечает за окном автосалона, на парковочной площадке, одиноко стоящую мечту перфекциониста. Новенький чёрный Kavasaki. Остаётся только поражаться вездесущности Мина. Когда, а главное где, он успел его раздобыть? — Отлипни уже, этот красавчик мой. И да, у меня отличный вкус. Так что либо ты соглашаешься, либо я всё равно тебя похищу. Джи Ху стало интересно, как выглядело бы похищение. Мин, как ни посмотри, не тянет на серийного маньяка. На отпетого извращенца? Вполне. И вот второе, как ни странно, Джи Ху бы устроило. Да в общем-то, давно устраивает. — Не знаю, что и сказать. Мин тут же присаживается перед ним на корточки и тянет за шнурки на ботинках, после чего проходится руками по штанам Джи Ху снизу вверх, будто проверяя, не протащил ли он с собой наркотики (а на деле, не болтается ли где чего), улыбнувшись, встаёт и восклицает: — Скажи «да»! — Да. — Как знал! Держи шлем. И перчатки, чтоб белорученьки не замёрзли. Вот здесь будешь ногами мотоцикл зажимать, и погоди, дай я тебе шлем нормально застегну, — инструктирует Мин, чем и нравится Джи Ху, эдакий ответственный балбес. — И да, — добавляет Мин, усмехаясь известным только ему мыслям, — обнимай меня крепче: я на поворотах резкий. — Обязательно. Несмотря на свою резкость, скорее по жизни, чем на поворотах, Мин умеет прислушиваться к чужим ощущениям: ведёт аккуратно и размерено. И если он успел перепробовать уже несколько видов транспорта, то и Джи Ху постарается не удивиться, если в следующий раз Мин поведёт катер. Слезая с байка, Джи Ху спросил: — Что тебе больше нравится: машины или мотоциклы? В этот момент Мину стало неловко перенимать шлем из его рук в свои. Можно ли с такой сияющей улыбкой ругать? Мин просиял в ответ. — Мне безумно нравится, когда меня обнимают вот та… Выставленные руки Джи Ху не позволили ему продемонстрировать всю гамму своих чувств. — Не цепляйся ко мне, не переношу этого. — Тебе было не страшно? — Я чувствовал твой контроль. Это прозвучало очень сексуально, Мин тут же представил: где и как ещё мог бы проявить свой контроль. — Было круто. Было круто, но не настолько, чтобы потерпеть объятия, хотя бы из благодарности? — Я рад, что тебе понравился день, проведённый со мной. — Не день, а только последние пара часов. Два часа он был единым целым с Мином и мотоциклом. Мин имеет право чувствовать себя сейчас счастливым. — Хочешь, я поучу тебя обращаться с байком? — Ты же знаешь… Мин без спроса берёт Джи Ху за руку, чуть поглаживает увлечённо пальцы и тут же отпускает. — У тебя получится! Ты чувствуешь так тонко… мне даже не пришлось тебе ничего объяснять, как наклоняться вместе со мной на поворотах, как держаться, чтобы между нашими телами был небольшой зазор, но ветер при этом не разгуливал. Если не хочешь, я ведь просто предложил… Ты только что сказал, что не испытал дискомфорта, вот я и подумал, что было бы неплохо… — Я не против. Всё было по-другому, не как с легковым автомобилем. Намного ярче. Я чувствовал, как раскрываются крылья, как рассекается время, пространство и воздух… — Как ты и я двигались в одном ритме, а фонари мелькали мелкими вспышками где-то в другой реальности, — дополняет Мин. — А где ты оставил подарок? Джи Ху переводит тему, чтобы Мин вдруг не догадался, насколько ему всё понравилось. Он испытывает неловкое чувство ровно с того момента, как отпустил его талию… словно чего-то не хватает. Когда Мин под руками, спокойно и хорошо, как будто так всегда и было нужно. — Заказал доставку для её нового владельца. Сейчас ещё передам ключи своему водителю, и нам останется пройти пару остановок. Мне хочется подышать свежим воздухом. Если бы Джи Ху не понимал чувств Мина в данный момент, он бы счёл его странным. Уж на мотоцикле воздушный поток неплохо так обеспечен. Но, когда мотор стимулирует интимные места, а вдобавок со спины тебя обнимает человек, к которому ты неравнодушен, встаёт другая «проблема». И тут уж не скроешь, что «проблема» встаёт не только у Мина. — Предусмотрительно. Мин на это только кивнул, если бы он мог быть всегда предусмотрительным, что бы изменилось между ними? Они бы так же шли бок о бок до общаги, обсуждая фильмы, зная, что там, за уже ставшими родными стенами, им предстоит трудный разговор по душам? Мин боится. Джи Ху не решается что-то сказать первым, ведь и вопросы задавать будет не только он. — А ты знаешь… — оброняет Мин, запивая удавшийся ужин какой-то подозрительной на вид химической реакцией, — мой Лэй ни черта не понимает, что происходит. Мину так легче развязать свой язык. Хотя и казалось всегда, что с этим у него нет никакой проблемы. — И в кого ты такой честный? К чему мне эта бесполезная информация? — Да сам разбирайся, к чему. Я просто хочу рассказать, к тому же о честности ты сам просил. — Ладно, говори. Что это ещё за «ладно»? Думал, только он тут будет говорить, как ему тяжело? С кем у Джи Ху вообще могут быть трудности? — То-то же. Значит так. Я вначале, как взглянул на него, злой был после танцев, весь потный и измотанный. Не даются мне все эти кордебалеты, хоть лбом о стену бейся. Музыку я слышу, пытаюсь повторить движения за хореографом, но… — Мин разводит руками, изображая безысходность, и делает второй глоток. Так с кем у Джи Ху могут быть трудности? Что, если со всеми? Если находить девушку на ночь он так долго считал грязным делом, что пролетел все моменты, когда действительно мог бы отпустить себя. — Уже какой раз пьёшь в одиночестве, — сетует Джи Ху. — Так, а танцы тут при чём? У Джи Ху терпение, как поредчавшие крупицы песка, сыплется на дно перевернутого мира. Если не говорить, что весь день, то последние пару часов особенно, он был сосредоточен только на одном. Он хотел. Причём буквально всё, что движется. Мин говорит про танцы, про своего парня — как обычно, молотит чушь, не отбирая в ней смысла, а Джи Ху полагает, что, сделай Мин хоть один маленький шажок к нему, и он будет не в силах отказаться. — Так, выхожу я, значит, из тренажёрки, а тут этот шкет за мной вяжется, оборачиваюсь на него почти в дверях, а он глаза как отводит в сторону, говорит: «Научу тебя танцевать». А потом шепотом добавляет: «Нравишься». — Забавная история. Единственное, что можно сказать в этой ситуации: «Я рад за тебя. А недопонимания проходят, какими бы ни были». — Ещё не всё. В общем, я согласился, оставался с ним ещё после занятий, вроде начало что-то получатся, Лэй у нас в группе лучший. А потом и закрутилось у нас. Я попался та-ак наивно. Страшно вспомнить. Ты и мазь мне одолжил несмотря на то, что я гадостей наговорил… — Кстати, где она? Про Мина с Лэем Джи Ху давно всё понял и ни в какие подробности их отношений вникать не хотел. Лэй лапшу Мину на уши вешает, Мин делает вид, что это сладкая вата, и двумя руками сгребает. Это же идеально, каждый убедил себя, что так и должно быть. У Мина есть тот, кто им восторгается, у Лэя тот, кем восторгаться. А в постель обоих тянет к другим, благо, хоть у Мина ума хватает ничего Лэю не сбалтывать и нигде не постить. — Не перебивай. Джи Ху кивает. Мину нужно выговориться, видимо, накопилось. — И вот как увидел на теле у меня… синяки, в общем, лицо твоё такое взволнованное было. А Лэй… ему всё игрушки. — Он что, не заметил? Пожалуй, Мин наивнее, чем кажется. Не верит в чувства, но отчаянно хочет, чтобы ему о них говорили всерьёз. Думает, что в слове «люблю» до сих пор есть что-то сакральное? — Заметил. Один, может, два. И сразу поверил в байку с лестницей. — В какую байку с лестницей? — Упал, очнулся, синяки. — А. Джи Ху старался не вспоминать, как в тот день испугался за Мина, что не смог ни накричать на него, ни разозлиться по-настоящему. — Почти так и было. С первого или второго удара я упал, потом резко сбился с их счёта и, знаешь… Я боюсь за Лэя. Прячу его, как умею, сейчас, то есть сегодня, весь день на звонки не отвечаю. Новый телефон Мина летит к Джи Ху на кровать. — Глянь. Звонков точно за сорок перевалило, может, уже сотня. У него пальцы такие красивые, длинные, так и вижу, как он ими на кнопку жмёт, как брови сводит в ожидании ответа. Мне даже стыдно на дисплей посмотреть. Я та-ак раскис, — Мин раскидывает руки в стороны, в одной из которых по-прежнему зажата бутылка, что сейчас приподнята им на пару сантиметров от пола. — А у меня тут, — Мин демонстративно стучит кулаком правой руки в свою грудную клетку, — нихрена. — Так почему ты просто не расстанешься с ним? Разве приятно слышать слова любви от человека, к которому у тебя «нихрена»? Разве целовать каждую ссадинку и сдувать каждую пылинку настолько обязательно? Кто приучил Мина к такому? Ожидания частенько бывают неоправданны, и куда проще знать, где в арсенале твоего секс-партнёра находится оружие, чтобы вовремя получить удовольствие и расслабиться. Наверное, он предпочитает, чтобы били тело и не трогали душу. Удалось ли её затронуть Лэю? Едва ли. Однако Мин, судя по его поведению, в каком-то смысле остерегался Лэя: не водил, не дразнил, старался не привязываться. — Хороший вопрос, но так не вовремя. Я так хочу, чтобы меня кто-то понимал. Чтобы, когда мне плохо, я мог уткнуться в его хрупкое плечо и обмякнуть. Меня заебало быть сильным. Меня так раздражает, что снова из отношений выходит какое-то дерьмо. Мин на самом деле лучше, чем пытается казаться. И Джи Ху очень жаль, что даже такой простачок, как Лэй, не может быть к нему достаточно чутким. — Тогда… иди сюда. Джи Ху позволит и себе, и Мину получить тот уровень поддержки, в котором нуждается каждый из них. Если Мину нужно понимание — поймёт, если нужно плечо — предоставит. Смотреть на него такого раскисшего больно и неуютно. — К тебе? — шокировано переспрашивает Мин. Он так и не осознал, насколько они стали близки за всё то время, что прожили вместе. Джи Ху принимает все его привычки, все недостатки. Всю дурость, что в нём есть — тоже. Готов и своей поделиться, если надо. А честный разговор — единственное, чего им не хватало. — Ко мне. Мину дважды повторять не нужно. А ещё он умеет трезветь в один миг. Ложится на кровать Джи Ху, словно на свою, и пространства между ними уже почти никакого не соблюдается, и «зачем позвал?» — в голове Мина звучит такой резонный вопрос. Но губы его сомкнуты, глаза-бусинки блестят, а руки строго вдоль тела располагаются — как на параде. Но Джи Ху сегодня непредсказуем, он ни с того ни с сего, будто сказано это было лично ему в упрёк, притягивает Мина немного ближе и располагает у себя на руке. Не сказать, что Мину стало тут же комфортно, он просто ничего не понял. А если что и понял, то недопонял. Это приглашение обмякнуть? Или у Джи Ху свой интерес? — Я хочу прижаться к любимому мужскому телу и так прилипнуть… — произносит Мин и в общем-то это и делает, —… чтобы ни одна мразь между нами не влезла со словами: «радуйся и готовь кольца, Вон А прилетела в Макао». Мин смотрит в глаза эти безбожно красивые, что напротив, и наглость свою исключительно первым счастьем признаёт. Если провокация сработает, то и пошли лесом все эти откровения, если в нём можно будет утонуть, уснуть в руках, чей владелец до сих пор не покидает ни его снов, ни его мыслей. И Мину не нужно чего-то более интимного в ближайшей перспективе, ему хорошо, просто по-настоящему хорошо быть рядом с тем и обнимать того, кого он любит. И если Джи Ху всё-таки разрешит на постоянной основе, хотя бы себя вот так касаться, ласкать взглядом, переплетать пальцы — Мину хватит. Он действительно оценит. Не потому, что устал от разнообразия и похоти, а потому, что с Джи Ху хочется по-другому. С ним хочется заново, так, как не было ни с кем, и чтобы он больше никогда не чувствовал, как больно терять дорогих людей. Джи Ху не поверит в такой абсурд, можно и не надеяться. «Я хочу тебя, но не могу, потому что ореол над головой твоей вижу». Ну и что, что чёрный. — Кто? Дооткровенничался, перевели тему. Блестяще! Только обсудить перспективы будущего брака не хватало. То есть он вот сейчас упомянул по глупости, что Лэй для него проходной пункт, а Джи Ху интересуется каким-то вскользь упомянутым именем? — Достопочтенная будущая жена, — в тоне Мина чувствуется брезгливость. Уж навряд ли он доволен выбором отца и тем более навряд ли мог как-то на него повлиять. — Она кореянка? — Этническая. С детсада знаю. Ох она меня доставала. Мин вспоминает те неспокойные времена, когда приходилось видеться с этой девушкой изо дня в день. Она явно хочет попить его крови и высосать ему мозг. А оставшееся полубескровное тело, вместе с органами, завещать после брака на опыты. — Она? Тебя? Не терпится познакомиться. Да счас! Мин бы познакомил её с кем угодно, хоть с премьер-министром, чтобы только в покое оставила его личную жизнь и паспорт. Но! Не с Джи Ху! Достаточно одной длинноногой модели, с натуральной грудью и миловидным лицом, что катается по всей Франции, а вечерами в трубку балбесу этому напевает: «малыш-малыш». — Обойдёшься. Ей Мина подавай, заладила малявка. Меня в смысле. Мин, конечно, как и всегда, считает, что все поголовно увлечены его персоной. Что хотеть его — это что-то вроде инстинкта, который он развивает в каждом, кто только на него посмотрит. Иногда осознанно, иногда как повезёт. Видимо, с Вон А не повезло. Ох уж эти феромоны. И как Джи Ху ещё смеет сомневаться, когда сам является успешным примером эксперимента? — Да ладно? Уголки губ Джи Ху ползут вверх, отчего Мин подумывает его стукнуть. Не верит в его очарование и сам же зовёт прилечь рядом — убить мало. — Угу. Уж не знаю, где она тогда нашла в саду вилы, но каждую прогулку от меня ими мальчишек гоняла. Я думал, она нездорова. Это ведь наверняка заболевание? Какая-то любовная лихорадка со сдвигом по фазе. А чем ещё объяснить её влечение к парню, который заведомо известно предпочитает парней? И ладно бы с её внешностью было бы что-то не так. Все ведь на внешность смотрят в первую очередь? Мин не приглядывался, но часто слышал, как о ней говорили: «хорошенькая». — Это ты нездоров, а она правильно делала. Джи Ху как-то на автомате защищает незнакомую девушку от подобных словесных нападок и не задумывается, насколько некорректно прозвучали его слова и не задели ли они Мина. — Не считаю свою ориентацию чем-то постыдным или неправильным. Джи Ху ничего не остаётся, кроме как поддержать его. Мин сам знает, что для него лучше и кто в его вкусе. В любом случае, если на свободу человека посягают таким образом — это не то что пережитки прошлого, а и вовсе попахивает варварством. И здесь нет места романтизации, если Мин не согласен, значит, нужно будет любым способом вытащить его из этого. А начать можно с чего-то простого… — Ты лучше встреться с ней, поговори. Она выросла, поумнела. Может, уже и встречается с кем-нибудь. — Боюсь я её. Она класса до пятого в школе все уроки на меня смотрела, блокноты расписывала именем моим. Одержимая. Мину было немного не по себе, когда Вон А перевелась сначала в параллельный класс (он слишком жестко отказал?), затем спустя два года сменила школу, а после и вовсе — страну. Не выдержала безразличия? Или действительно «по делам семьи»? — Прекрати, успокойся, со мной ты в безопасности. Никакая Вон А тебя на себе не женит. А теперь спи давай, не то прогоню. Мин почти рассмеялся, было похоже, что Джи Ху предложил свою помощь в такой изворотливой формулировке. Но что значит «спи»? — «Спи»? Я ещё от тебя ничего не услышал, глаз сомкнуть не смогу. Ты границы стереть решил? Мин смотрит на губы Джи Ху, что сейчас так близко, что не поцеловать равно преступлению. Зря он в его объятиях продолжил говорить о других. Лучше в них понежиться, раз они так любезно предоставлены. Кто знает, когда у Джи Ху вновь поменяется настроение. — Эм. Нет. Воздвигнуть. Всё размылось, после того, как ты… Нет, после того, как я тебя поцеловал. Я постоянно ловлю себя на мыслях о тебе. Хочу повторить, но меня… Порой создаётся впечатление, что оно всегда у Джи Ху плохое. Настроение. Только ты позволяешь себе расслабиться, довериться его трогательной улыбке, как наступает облом. Мин противоположность Джи Ху, он старается во всём видеть хорошее. Вот если прислушаться, то можно выделить главное: «я тебя целовал», «я постоянно ловлю себя на мыслях о тебе», «хочу повторить». — Что тебя? Джи Ху вечно находит какие-то отговорки, порой может сказать что-то из ряда вон выходящее, а потом изящно прикрыть свою задницу. Всегда выкручивается, даже те слова, что он произносит в своё оправдание, становятся единственно верными. — Мне это не нравится. Мину с каждым его словом всё тяжелее не таращиться на Джи Ху во все глаза. Не нравится? А что насчёт поступков? Так ли не нравится, если он даже примириться без поцелуя не смог? Какая разница, кто первым впивается, если оторваться оба не в силах? Может, Джи Ху ещё и амнезией страдает временами? Очень на то похоже. Наверняка не помнит, в какой позе развалился, прижимая голову Мина к своему животу. А что, если бы сонливость тогда не накатила? Достаточно ли он исскучался теперь? И кто в итоге считает все взгляды и прикосновения? — Но ты хочешь повторить? — Снова и снова, — у Джи Ху взгляд совершенно пьяный, словно Мин как минимум парой градусов на него надышал, и парня повело. Он рукой по скуле Мина в точности как утром проводит и, желая отдёрнуть руку, отругать себя за это, так же смущённо убирает её. Мин до этого не молился. Но сейчас пересчитал про себя всех богов, ибо это точно сила небесная позволяет ему не наброситься на Джи Ху с криками радости и слюнями до пояса. Мин резюмирует: — Ты целовать меня хочешь, меня хочешь, и встречаться со мной хочешь? — Нет. Да что ж за собака сутулая! То «да», то «нет». — Тогда в чём проблема? — Мне нравишься ты. Мне из парней нравишься только ты. Но я ничего… такого не думаю! Я не буду встречаться с тобой. — Я уже говорил это, но повторю: никто и не предлагает. Может, потому и бесишься, а? Что я — не твой, да? — Да! Мин пытается поймать свою нижнюю челюсть, но она никуда не падала, только сильнее прижалась к верхней за сомкнутыми губами. — Я бешусь. Меня раздражает твой Лэй. Так пойдёт? — Да, искренностью запахло. Может, боишься разочароваться во мне, как в любовнике? Мина вот-вот затрясёт от злости. Он уже почти подошёл к вопросу «Что мешает тебе со мной переспать?» — Я не хочу тебя в любовники. Я не готов отказываться от девушек лишь потому, что мне нравишься ты. Меня возбуждают девушки, я секс представляю себе только с ними. Вернее, у меня были фантазии на твой счёт, но фантазии — это одно, а интим с человеком своего пола — другое. Наверное, большие глаза Мина — это уже слишком подозрительно. Ему требуется собрать всю волю в кулак. Чтобы обстановка перестала быть такой напряжённой, нужно сказать что-то, что чуть успокоит оголённые нервы, в первую очередь оголённые нервы Джи Ху. Ему тяжело говорить об этом, даже шея его вся напряглась. А вдруг укусит и бешенством своим заразит? Боится геев, потому что они геи? Железная логика. — Я просил тебя отказываться от девушек? — Нет. — Просто используй с ними резинку. — Что?! — Со мной можно без. Я чист. — Мин, ты сейчас точно из кровати вылетишь! Мин знает, что ходит по тонкому льду, вернее, несётся. Но он спросит, у него инстинкт самосохранения барахлит. — Так позвал-то зачем? — Ты хотел объятий. — И где они? «Всё. Сейчас будет толчок и приветствие с полом», — пронеслось в мыслях Мина, прежде чем он успел сообразить, что его прижали ближе и трепетнее. — Нормально? — раздался шепот в ухо, вызывающий побег мурашек от пункта «шея Мина» до пункта «кончики пальцев его ног». Ещё как «нормально». — Замечательно. — Рад это слышать. В эту секунду Мин ощущает на спине странное прикосновение. Точнее сказать, весьма наглое поглаживание. Вздрагивает от неожиданности, чем распаляет Джи Ху ещё больше. — То есть ты будешь и дальше притворяться, что не латентный, играться со мной, когда припрёт или встанет? А что можно мне? — Ты в своём уме? — Руки на спине Мина замирают, будто им тоже интересен ответ. Да, действительно, в своём ли уме Мин? Джи Ху не латентный, нет. Его Лэй, к примеру, бесит как человек, которого он толком не знает, а не потому, что Лэй встречается с Мином. Джи Ху не латентный, нет, он просто обнимает Мина, потому что тот ему нравится. — Я в своём. Что я могу? Например, так? Мин под руками Джи Ху протискивает свои, приобнимает совсем слегка, почти неощутимо и невесомо, но Джи Ху напрягается. — Мне нельзя? — Рука Мина тянется назад, но Джи Ху её зажимает. — Оставь. Тебе можно всё то же самое, что делаю с тобой я. «Так ты же ничего со мной не делаешь! Вот где настоящая тирания!» — кричит про себя Мин, а ему улыбается. Ему улыбается, а своему организму за реакцию не благодарен. У Мина есть два варианта дальнейшего развития событий и оба никуда не годятся, потому что в них он даёт Джи Ху отсрочки. — Только сейчас? Нет! Нет! Нет! Пусть скажет, что это бессрочное предложение, что завтра им не придётся опять делать вид, что не было никаких непредвиденных вольностей после разговора (если они, конечно, будут) и что эти вольности возможны в любое время по обоюдному желанию. Благо выяснили, что желание обоюдное. — Да. Поэтому и ты мне расскажи, что у тебя за влечение ко мне? Ты просто хочешь меня трахнуть? Если бы Мину сейчас было чем, он бы поперхнулся. Кто Джи Ху сказал, что это просто? Когда это он разрешал себя хотеть? — Я запал на тебя, как только увидел. Признание стоило оставить при себе и хранить со всеми другими нелепостями очень и очень бережно. Главное, чтобы теперь не понесло ляпнуть про волосы, губы, нос и прочее, во что Мин так знатно запечатлелся. И характер, конечно. Сучий донельзя. Обожаемое. — Это я понял. — Я хотел тебя вполне обыденно, вначале только глазами, ими же, бывало, раздевал. После, как мы познакомились чуть ближе, я взглянул иначе. Мне стало интересно узнать тебя. Не просто затащить в постель, а чтобы ты сам этого захотел. Мне нравится секс, но мне не достаточно любить только лишь тело. Мин отвернулся, щеки предательски вспыхнули румянцем. Кому скажи, не поверят: «Я не дрочил на тебя. Хотя задумывался пару раз, пару сотен раз». Всё-таки Джи Ху для него слишком удачно сложен. Иконописен, почти. За спиной раздался смех. — Мило. Я успел заметить. Смехом ограничиться Джи Ху вдруг стало тяжело. Ладонь чуть дёрнулась с талии Мина, в порыве провести пальцем по его щеке. Едва заметно придвинулся вместо этого. — Спи, или я уйду, — на его манер произнёс Мин. В мыслях же Мин твердил: «не отпускай». Прикрыл глаза. Чувства обострились. Казалось, вся его грудная клетка горит. Джи Ху настолько рядом, что можно просто задохнуться, потому что даже дышать страшно и грешно. Джи Ху и не думал отпускать, его левая рука скользила по футболке вдоль торса Мина. Он ведь утром уйдёт, и Джи Ху больше никогда ничего себе с ним не позволит. У Мина был вариант, как обставить Лэя, не провинившись перед ним: предложить Джи Ху «ночь дозволений», когда они расстанутся. Но сомнительно, что он бы согласился, и сомнительно, что не забыл бы о своём согласии. Был другой вариант: пошалить немного. В верности Лэю не клялся — факт. Да и взаимная дрочка — такой ли большой повод обижаться? А в итоге прибегнул к третьему варианту, и самому бесполезному — отпустить и забыть. Джи Ху выключает свою настольную лампу, и комната полностью погружается в темноту. Он всё ещё помнит, кого обнимает и кому желает сладких снов. Мину сладко, но не спится. Минут пять он ёрзает на одном месте, пытаясь поудобнее устроиться. — Я не смогу уснуть, если ты будешь продолжать так тереться об меня. Мин когда-нибудь, что-нибудь делает не специально? Зачем он, зная, как тяжело Джи Ху даются подобные самоличностные открытия старается его тайно возбудить? То и дело прислоняется своей пятой точкой к паху, скользит под руками, весь горячий и так приятно пахнущий: от ключиц до подбородка — духами, от губ — рисовым вином… — Я не трусь об тебя. — И даже эта реплика у Мина сопровождается попыткой занять более выгодное положение. Кровать узкая. Парень горячий. Желание сильное и неуёмное. Ещё и пододеяльник, как назло, задумал побег. Мин всего-то пытается поправить его. — Трёшься. — Нет! — Мин! — Ну, может немного и трусь. — Вот опять. — Мне жарко, и подо мной скомкалось одеяло. Щелчок ремня сначала вводит Мина в транс, а когда он осознаёт, чей ремень щёлкнул, — выводит… — Э! Руки! — Он звенит. — Тогда твой тоже. Мин оборачивается, касается пальцами пуговицы на джинсах Джи Ху и замирает. — Нет ремня, да? Мин не видит, но догадывается, с какой ухмылкой на него смотрит Джи Ху. Это и вправду забавно? — Тебе… тоже жарко? — Мин исследует пресс ладонями под футболкой Джи Ху, задирает её наверх. И последняя капля, когда на это действие Джи Ху, будто желая помешать, целует Мина горячими нетерпеливыми губами. Прерывается, только чтобы откинуть свою футболку, шипит: — Я просил тебя не ёрзать. Если бы Мин знал, что Джи Ху можно так легко раздразнить, он бы ёрзать начал раньше и старательнее. — Попроси ещё раз, и я снова тебя не послушаю. Мин расстёгивает джинсы Джи Ху, всё ещё где-то в краю невозбуждённого сознания храня мысль, что это неправильно. Джи Ху почти одновременно снимает с него брюки. Виноват будет тот, кто первым запустит руку — Мин решает так. У него есть непреодолимое желание, но он занят. Ему дали сокровище. И его надо хорошенько облапать, пока своё. Он нависает над Джи Ху, целует в шею так, как всегда хотел — до багровых следов. На этот раз Джи Ху позволяет… не отталкивает, не возмущается, он… наслаждается. Джи Ху приподнимает подбородок, чтобы Мину было удобнее, зарывается рукой в его волосы, немного их спутывая. Мин ощущает, как часто вздымается грудь Джи Ху под ним, как тепло приливает к его щекам с каждым выдохом. Мин оставляет засосов штук восемь, маленьких, аккуратных, прислушивается к дыханию Джи Ху. — Это… Ты что, дрожишь? Джи Ху вновь притягивает Мина обратно к своим губам, вместо ответа сладко целуя. Мин уже не может воззвать к своей совести. Он потерял счёт времени, словно с ним никогда не происходило ничего лучше. Джи Ху забирается руками под его футболку, проверяет на чувствительность каждый сантиметр его тела, зажимает сосок между пальцами, надеясь услышать от Мина стон. Но Мин молчит. Ему подобное не нравится? Почему он просто об этом не скажет? Как, по его мнению, Джи Ху должен догадаться? Может, однажды он спросит, а сейчас ему не хочется портить момент своей неопытностью и нелепыми вопросами. Потому Джи Ху проводит пальцами ниже, по вспотевшему прессу Мина, очерчивая один за другим напряженные кубики — это намного увлекательнее, чем сосредотачиваться на своих мимолетных ошибках. Джи Ху наклоняет голову, неожиданно скользит рукой в боксы Мина, обхватывает его член. — Ты ведь не обещал Лэю любви до гроба? — «А если и да, это возбраняется разве?» — Нет. Если хочешь прекратить на этом?.. — проведя пальцем по головке его члена, уточняет Джи Ху. «До взаимной дрочки всё-таки дошли», — мысль, при которой Мин делает ответное движение рукой. Джи Ху прижимает Мина ближе, прикусывает кожу на его шее. Зализывает место укуса и вновь целует в ту же точку. Здесь, если Джи Ху не изменяет память, у Мина крошечная родинка, что выглядит как невзначай пролитая капля соевого соуса через воротник при трапезе. Джи Ху очень хочет услышать, что ему подобное так же приятно. Мин, зная это, подыгрывает. Ему не сложно сделать вид, что у Джи Ху уже неплохо получается. Он медленно проводит по стволу Джи Ху сверху вниз, плоть в руке становится твёрже, и действительно простонать хочется уже от этого. Джи Ху опережает, и стонет, и рвано дышит в самое ухо Мина, опаляя горячим дыханием мочку. Мин смачивает свои пальцы слюной и двигает рукой быстрее. Оба тонут в неге, накрывающей с головой. Мин не может поверить, что недотрога собственной персоной надрачивает ему. Как вдруг Джи Ху убирает его руку, понимая, что если Мин продолжит так же, то он сейчас кончит. Мин замирает вместе с Джи Ху. Не зная, что сейчас лучше сказать, Мин выпаливает первое, что приходит в голову. —… но в фантазиях я чаще представлял, как ты меня трахаешь. — Могу устроить. Мин не хочет упускать возможность, несмотря на то, что едва поверил своим ушам. — Мне… себя растянуть? Лучше сделать это самостоятельно, в крайнем случае Джи Ху с любопытством посмотрит, в очень крайнем присоединится и поможет. Вряд ли он имеет в этом хоть какой-то опыт и сможет сделать это должным образом. — Нет. Джи Ху включает лампу и тянется через Мина к пакету, что, как пришли, убрал под кровать. Он что, подготовился? Звук открывающегося флакона смазки Мин ни с чем не перепутает. Мин ворочается в его руках, снимая свои трусы, пока Джи Ху смазывает себе пальцы. — Зачем так много? — спрашивает Мин в его плечо, ощущая влажное прикосновение. — Не знал, сколько нужно. Мин улыбается, удивляясь такой заботе. — Хоть честно. — Не честно, — кивком намекает Джи Ху и Мину продолжить на нём свои ласки. Мин сносит не самые приятные секунды, пока Джи Ху неуверенно проталкивает в него пальцы, намявшие всё, до чего они успели дотянуться, разводит их, вырывая из Мина стон. Вторая рука Джи Ху по-прежнему быстро двигается на его члене. Мин шепчет приятности, поддаётся всем телом навстречу, мешая самому себе доставлять удовольствие Джи Ху. Джи Ху снова тянется к пакету, почти подкидывая разгорячённого Мина себе на плечо, Мин ударяется о его ключицу подбородком, но больше офигевает не от этого, а от того, что чувствует член, упирающийся ему в анус. Но Джи Ху ведь перед ним… Он… держит в руке страпон? Серьёзно?! Мин не сдерживает сладостный стон боли, когда Джи Ху вставляет в него игрушку. — Будешь так орать, мы закончим в другом месте. — Н-например? — Я затолкаю тебя в ванную и зафиксирую в коленно-локтевой шлангом от душа. Любому адекватному человеку данное предложение показалось бы смешным. Любому, но не Мину. Он тут же представил, насколько близко потребуется свести колени и как крепко стоит прижать к ним локти. И да, теоретически, допустим, Джи Ху его затолкает. А где он собрался взять такой длинный шланг? Хотя, если его открутить, должно хватить на один оборот. Ко всему прочему, в ванной комнате хорошая звукоизоляция. — А я в тебе не ошибся. — Стони потише, или я кончу первым. У меня от твоего голоса уже колени дрожат. Нет, так просто у Мина ещё никто не кончал. Несмотря на манипуляции производимые Джи Ху в нём самом, он умудряется раздеть парня окончательно, развести его ноги. Будут ли дрожать эти колени, когда Мин заглотит его член до основания? Он и впрямь хочет, чтобы Джи Ху для него кончил, но так, чтобы не смог об этом забыть. Мин отодвигается немного от Джи Ху, чтобы было чуть удобнее спускаться поцелуями по его животу, а после и вбирать в рот его возбуждение. — Мин! Не смей! Мы не договаривались так. Мин пытается пробурчать, что они вообще не договаривались, и этим вызывает у Джи Ху смешок. Ишь, какой плохой парень, прежде чем сделать ему хорошо, ещё нужны какие-то договоры. Мог бы и просто расслабиться, податься бёдрами навстречу, заценить, как Мин умеет орудовать языком. Мин знает, что делает это хорошо, а если без приукрашений, то вообще лучше всех тех, кто когда-либо спал с ним. — Мин, остановись! — И не подумаю. Мин облизывает член, заглядывая Джи Ху в глаза. Знает, что до жути смущает его этим. Но Джи Ху держится. Одной рукой за основание страпона, другой уже за волосы Мина. Его непременно унесёт, стоит Мину стукнуть напряжённым языком по его уздечке, заглотить глубоко и резко. Джи Ху внимательно следит за действиями Мина, каждую минуту ловит и с трудом выдерживает его взгляд. Мин будто улыбается глазами, зная, что Джи Ху уже многократно пожалел обо всех своих отказах. Джи Ху старается сконцентрироваться на каждом новом ощущении, запомнить их все. Он осматривает Мина, теперь уже лежащего не рядом, на кровати, а почти поперёк неё, проводит по его ноге от голеностопа до ягодицы, ударяет. Возвращается к своему ненадолго оставленному занятию и жадно наблюдает, как резиновый член проникает в попу Мина всё дальше, предполагает, какие точки задевает, запоминает, как Мину нравится больше. Смиряется с мыслью, что Мин греет его член у себя во рту. И совсем не чувствует ожидаемого отвращения. Пока Мин сосёт напористо и уверенно, можно вообще забыть обо всём на свете… Несколько отрывистых движений рукой по члену Мина, ещё немного массажа его простаты и, кажется, у самого звездочки перед глазами закружатся. У Джи Ху огонь ярче разгорается, когда Мин кончает ему в руку, запачкав ещё и его живот. — Изв… — Пытается что-то произнести Мин, однако Джи Ху наклоняет его голову ниже и делает несколько толчков в его рот. Горячая струя спермы ударяет в горло Мина, и он терпеливо проглатывает. — Так ты тоже… — Мин улыбается абсолютно счастливо и устало, взгляд его еле-еле сфокусирован. Джи Ху откладывает игрушку на пол, разводит пальцами дырочку Мина в стороны, обмазывает в его же сперме сжимающееся кольцо мышц, проталкивает её внутрь. Насаживает его на свои пальцы, придерживая другой рукой, и жалеет, что всё-таки испугался быть в нём сам. Джи Ху ласкает его так, словно никогда совершенно и не испытывал отвращения, забыв, что Мин сейчас почти бессильно развалился на нём. — Знаешь, а ведь существуют вибрирующие игрушки… Но скажи мне теперь, чёртов ты извращенец, решивший побить вручную их рекорды по скорости, что мы будем делать с тем, что я завтра сидеть не смогу? Джи Ху сжимает в руках его ягодицы, отмечая про себя, что они вполне приятны на ощупь. — Не сможешь сидеть — постоишь. Помнится мне, ты сам хотел… чтобы я тебя трахнул. Джи Ху притягивает Мина к себе и целует в уголок губ. И либо ему уже всё равно, что перед ним парень, либо не всё равно, кто этот парень. Джи Ху не понимает одного: по какому поводу возмущения? — Но не страпоном же. Джи Ху не уверен, была то обдуманная покупка или импульсивная. Думал он об этом много и часто, искал способы самоудовлетворения, но только в этот вечер решил, что может и сам чем-то ублажить Мина. И пока Мин выбирал, чем будет врачевать свою душу, Джи Ху прикидывал, сколько он в себя вместит. — Ты не уточнял. Если бы Мин уточнял, всё было бы намного проще и более предсказуемо. — Где взял? Джи Ху веселит этот допрос с пристрастием, нравится то, как Мин уже оживился и вздёрнул бровь, как смотрит с хитрым прищуром, но полным пониманием. — В магазине, Мин. — Для меня? Мин улыбается, ощущая себя каким-то особенным, раз стоит такого внимания и секретности. Щипает Джи Ху легонько за кожу на животе, полагая, что этим вытрясет из Джи Ху самые честные и подробные ответы, и просто — потому что так нравится. — Для кого же ещё? Что-то не так? — Нет. Полный порядок. Мин ёрничает, даже не представляя, что они теперь со всем этим будут делать. — Злишься? — Вроде не должен. — Славно. Сменишь бельё, пока я в душ схожу? На чистом обоим комфортнее… — Ладно. Джи Ху смывает с себя остатки спермы довольно быстро, чистит зубы и возвращается в кровать. Спустя пять минут и Мин приходит благоухающий, молча залезает к нему под одеяло и поворачивается спиной. Джи Ху осторожно вдыхает его потрясающий запах, приобнимает по-родному и думает о том, что хочет оказаться тем самым первым встречным парнем, к которому во время церемонии бракосочетания Мин запрыгнет на руки.