Черти тихого омута

— Уходи, не хочу тебя видеть! — громко звучит в ушах словно из колонок слышимый голос. Крутится на повторе, не давая Мину собраться с мыслями. Мин, стараясь остаться незамеченным, накидывает на голову капюшон и покидает клуб. Ему и впрямь было интересно послушать о первых неудачах Лэя в карьере айдола. О том, как он записывался на прослушивания в различные агентства, а там успевали набрать группы до его прихода. Мин похлопал его по плечу, отправил за дополнительной порцией выпивки и, воспользовавшись возможностью, незаметно ушёл. Всё же из них не вышли приятели, как бы Лэй на то ни рассчитывал. Из Мина друг никудышный, приятель никудышный и парень так себе. Лэй в реальности, да и в воспоминаниях Мина, был тем человеком, о котором плохо думать не получалось. Однако его поступок заставил Мина всё переосмыслить. Сидеть рядом с ним, ощущая притирание его коленок, взгляд, скользящий от кроссовок до подбородка, было слишком некомфортно. К тому же, Мин не хотел дожидаться того момента, когда Джи Ху дошёл бы до стадии «всем оплачиваю такси». Ехать с ним куда-либо в одной машине означало побыть наедине. Не слышать музыку, поставленную водителем, но слышать дыхание Джи Ху, ощущать его присутствие и желать прикоснуться. Если ещё неделю назад можно было прикорнуть и сползти на сидение по его плечу, прикрыв глаза и расслабившись, то теперь барьеры невидимые и нежелание докучать. Ещё Мину могло бы очень захотеться ощутить на губах его губы. А этого никак нельзя было допустить. Мин с грустью вспоминает, что поцелуя на заднем сидении, в присутствии водителя, от него так ни разу и не добился. Хотя бы и в щечку. Неприлично. Мин идёт по улице, и эти мысли непрестанно вертятся в его голове. Если быть рядом с парнем, у которого совести после измены хватает смотреть в глаза, он не сможет, то уж тем более ему не пара тот, у кого понятие «совесть» отсутствует. Ещё бы Джи Ху ему что-то ответил… Он даже не услышал напрямую адресованного вопроса. Так сильно был занят гостями, так увлечённо танцевал под пристальным присмотром Ву Бина. Как же, вспомнишь о том человеке, который просто твой… «сосед по комнате». Мин опускает голову, словно есть куда ниже. Асфальт практически уже смотрит ему в глаза. Казалось бы в своих непрошеных слезах он видит отражение рук Джи Ху на талии Роу. И сколько бы не думал, что им там не место, вмешиваться не станет. Не имеет права. Паршиво. Собственная кривая улыбка словно подбивает его на истерический смех. Какой экзамен нужно сдать, чтобы на Джи Ху выдали права? Воздух на улице тёплый, в ветровке Мина совсем не продувает. Дорога спереди и позади него пустая, тусклое оранжевое освещение - единственное, что не даёт Мину свалиться в ближайшие кусты. Он практически не смотрит под ноги, затопленный несбыточными мечтами. Спустя пятнадцать минут останавливается рядом с небольшим круглосуточным баром, осматривает вывеску, словно его когда-либо волновало, что внутри. Тянет за дверную ручку и заходит. Первое, на что обращает внимание Мин - это шикарная деревянная барная стойка, от души покрытая приличным слоем лака. Он присаживается за неё, как завсегдатай, и заказывает у бармена стакан Kavalan classik. От виски исходит сладкий леденцовый аромат, и Мин уже думает о том, как приятно растечётся этот напиток по его горлу. Не то чтобы ему всё равно, что пить и в какой компании, хотя компания самого себя его всегда более чем устраивала - просто сейчас любые сладкие запахи выбивают его из колеи. Мин делает глоток на пробу и тут же чуть не плюётся, однако держит лицо и медленно пробует снова. В букете чувствуются и тропические фрукты, и кокосовое молоко, и даже медовая нотка. В помещении будто разом становится теплее, и парень нехотя вешает ветровку на спинку стула позади себя. При входе есть вешалка для посетителей, но Мин проигнорировал её существование. Спустя примерно час Мин всё ещё сидит в этом баре и допивает третий dram. Взгляд его угрюм и рассредоточен. По его плечу кто-то будто добродушно хлопает, подсаживаясь рядом. Мин видит перед собой Джи Ху. Поначалу хамит парню, хотя на самом деле испытывает странное удовольствие от его присутствия, граничащее с болью чувство невыносимости бытия и желание провалиться сквозь землю. Его нашли собственные страхи в обличии этого человека. А он ещё и с извинениями пожаловал, коих Мин не может принять. Как минимум потому что непонятно, зачем он это делает. Мин просит его покинуть бар и дать насладиться одиночеством. Самообман. В одиночестве нет наслаждения. Во всяком случае Мин не может его там найти. Он смотрит в глаза карие, а хочет в душу, но, понимая, что всё равно от Джи Ху ничего не добьётся, обвисает на стуле и продолжает взглядом скользить по кромке стакана. Жидкость на дне красивая, хотя и доверяться ей - удовольствие сомнительное. Осталось совсем немного — на пару глотков. Мин неосознанно проводит аналогию. Что-то вроде на дне ещё плещется, а на вкус… На вкус уже не то. — Извинения не требуются, если вина не исчерпана, — изрекает Мин со знанием дела и теперь уже скользит взглядом по лацкану чужого пиджака. Джи Ху немного хмурится, потому что видеть Мина под воздействием алкоголя не означает лицезреть лучшую картину за вечер. Мин похож на мягкий кусок тёплой белой глины, лицо бледнее, чем лист бумаги, и руки будто отдельно от всего тела. Лепи из него что хочешь. Но несмотря на его явную физическую слабость, Мин никакого скульптора к себе сейчас не подпустит. На полотне его грудной клетки дыру, увы, ничем не залатать. — Ты попросил, чтобы я ушёл, — иронично подмечает Мин. — А теперь сидишь напротив и прощения просишь. А я не дурак! И вообще не понимаю, зачем бросать всю ту компанию приятных дам и срываться за мной. Что ты будешь делать, если я не смогу тебя простить? — Я прогнал, потому что был не в духе, а не потому, что действительно этого хотел… Мину не нужны такие жалкие оправдания. Извинения ещё никогда не склеивали обратно разбитое. Разве эта спонтанность может на что-то повлиять? Простое «прости меня» отменяет тот факт, что Джи Ху коренной житель Кореи и там у него все друзья? Или, может, человек способен влюбиться в другого искренне извинившись? Что ему дают эти произнесённые вслух слова? Успокаивают совесть? Джи Ху отыскал Мина в час ночи в соседнем баре, на соседней улице, и? Он ждал салютов в свою честь? — Я пришёл, потому что был уверен, что ты ждёшь… — Ты облажался. Мин знает о том, что из его уст это звучало неправдоподобно. Он… И в самом деле надеялся, что их пути не разойдутся. Вернее, не был готов к тому, что так скоро. Он заслуживает по отношению к себе все эти действия и слова. Однажды наивность должна была в нём умереть. Нельзя связываться с теми, кто не по зубам. Мин каждый день находил в Джи Ху себя и терял. Верил в такого Мина, каким может быть рядом с ним. Дерзкий, счастливый, четко делящий границы, но стирающий их наедине. Было для кого стирать. Когда Мин смотрел на Джи Ху, все его сомнения обращались в прах. Он то растворялся в нём, то черпал силу и вдохновлялся, стараясь равняться на него. Джи Ху боится себя, но не боится ничего вокруг. Мин боится всего вокруг, но не боится Джи Ху. Они дополняли друг друга, а сейчас… Стакан наполовину пуст. — Что ты пьёшь? — уточняет Джи Ху с деланной заинтересованностью. — Виски. Джи Ху, услышав ответ, повторяет заказ Мина. Решил сделать вид, что у него скудная фантазия? И зачем? Разве он в самом деле собирается с ним пить? — И как давно ты тут сидишь? — Примерно час. И ещё минут тридцать посижу, если не взбесишь здесь, потом поеду в клуб. В тот, что повеселее твоего будет. Может, сниму себе там кого-нибудь. Последней репликой Мин, наверное, желал задеть, он и сам точно не знает, зачем соврал. Мин планировал вечер провести культурно. То есть весьма скучно. Употребить алкоголь, может, излить кому-то душу и пойти спать. А тут собеседник нарисовался неинтересный. Не собеседник даже, а так, причина внутреннего раздрая. — Я всё упущенное планирую наверстать, за меня не переживай. — Достаточно лжи. Я знаю тебя как никто другой… Давай выйдем и поговорим в более спокойном месте. Оба понимают, что разговор будет не о неуклюжести Мина, и даже не о том, какие тяжёлые у его туфель каблуки. И не о грубой реакции Джи Ху, на то, что Мин чуть не отдавил ему ноги, решив «незаметно уйти». Между ними проблема, но название ей каждый даёт разное. Мин думает: «я зря согласился встречаться». Джи Ху - «я зря бросил тебя». — Я с тобой никуда не пойду! — психует Мин, и его голос звучать ровно перестаёт. — Вон, с барменом пойду, или не с барменом… с официантом, во! Ты же говорил, что у меня пунктик на официантах, а форму так и не примерил! С кем там ещё пойти можно? В общем, с кем угодно и куда угодно… А с тобой… А хрен с тобой! До скольки работаешь? — обращается Мин к парню за стойкой. Но бармен не удостаивает его ответом. Скорее всего, подобное он слышит очень часто. И ему, должно быть, наскучило. Мин в подкатах не силён. Да и по жизни, у тех, кто нравится ему, всегда есть выбор получше. — Мин, пожалуйста… Мы плохо в тот раз поговорили… Кулаки не аргументы, и игнорирование друг друга это не выход. Для этого разговора не нужны свидетели. Я очень хочу, чтобы ты меня понял и… простил. — Да я давно всё понял, но позволил себе забыться. Теперь твои душевные терзания на двоих делить не хочу. — А я не хочу оставлять всё вот так. — Мне плевать. Меня это больше не касается. — Ты ошибаешься, это касается нас обоих. Пошли. Иначе я помогу. — Я тут культурно отдыхаю. — А я не очень культурный. — Ой, давно ли? — С этого момента. Мин смотрит на Джи Ху. Джи Ху злится, ловит взгляд Мина на себе и лихорадочно соображает, как вывести его из бара. Мин отворачивается. Как-то внутренне его эта ситуация забавляет, но злости внутри него меньше не становится. Он как не может позволить себе последовать за Джи Ху, так и не может его прогнать. Он смотрит на бармена, что во всю мешает кому-то коктейли, думая, что же можно сказать Джи Ху такого ядовитого, чтобы он сам ушёл отсюда, а Мин смог бы продолжить пусть уже и не здесь, а где-нибудь в другом месте убиваться по нему. Джи Ху делает глубокий вдох и медленный выдох, будто согласившись с собой, дёргает Мина на себя и заключает в объятия. И, чёрт, Мин готов в них разреветься. Он утыкается носом в родное плечо, прижимается к тёплой груди, и чувствует себя менее одиноким. Менее недолюбленным. — Я хочу просто поговорить. Удели хотя бы пару минут. Для тебя это может ничего не значить, но для меня это важно. Мин теряется на секунду, а затем отталкивает, хотя ему и не хочется этого делать. — Какого хрена?! Да о чём мне с тобой разговаривать? Рейс перенесли из-за предполагаемых гроз на следующую неделю? Но ты же всё равно улетишь? Джи Ху не хочет быть тем, кто мучает и себя, и другого человека. Но понимает, что не сможет просто переболеть им. Он не скрывает виноватого взгляда. Опустив голову, одними губами произносит тихое: «Да». — Ну и всё. Лети. Порадуй Со Хён, если свидитесь. Ву Бину скажи, что с парнями завязал. Глазки сделай пожалостливей, они поведутся. У тебя там жизнь другая, друзья другие, а я тебе психологом не нанимался… Не надо искать меня по барам среди ночи. Забудь. Со мной всё будет в порядке. Вина резко сменяется на гнев. Джи Ху поднимает голову. Глаза его горят, а руки чешутся свернуть Мину шею. Он подтягивает Мина к себе и закидывает его на плечо. — И только попробуй дёрнуться! — Поставь на место! Сейчас же, блять! — Ещё чего хочешь? Джи Ху пробирается к выходу, хотя многие посетители бара смотрят на них. Мин может вырваться, но даже не предпринимает попыток. Поначалу поддаётся удивлению, а чуть позже решает, что всё равно бесполезно. Ветровку благополучно забывают. Хорошо, что не только ветер сейчас тёплый, но и ночи в целом. Парк, куда Джи Ху приносит Мина, кажется наилучшим местом для разговора в этой ситуации. Джи Ху отпускает Мина около дерева. Выяснять отношения при свете фонаря не хочется, но приятный полумрак всё же внушает надежду на откровенность. — И что ты творишь? Это похищение вообще-то! Мин отряхивает футболку словно бы от прикосновений. За ним давно водилась такая привычка. Он не говорит вслух, но про себя отмечает, что его злость утихает и отходит на второй план. На первом — чуть вздутые вены на руках Джи Ху. И Мин увлеченно рассматривает, наталкиваясь на мысль, что всё-таки он тяжёлый. — А когда ты был против похищений? — С тех самых пор, как с тобой связался! Что я тебе такого сделал? — Мин руками чуть приобнимает себя, желая сдержать мурашки, стремительно бегущие по коже, и одновременно возводит руками стену, маленькую и слабо защищающую внутренний мир от своего терзателя. — Ничего, — выражение на лице Джи Ху снова становится виноватым. Он заставляет Мина мёрзнуть… Но Мин должен дослушать! Это займёт всего две минуты. А потом… Потом всё будет как прежде. — Я не хочу оставлять всё вот так, — вновь говорит себе под нос. — Хочу, чтобы у тебя были лишь приятные воспоминания. Джи Ху не репетировал. Никто не говорил, что надо. — Да поздно как-то, знаешь ли. Люди, оставляющие после себя «приятные воспоминания», самые настоящие мудаки! Я, может, хочу злиться на тебя, ненавидеть, забыть имя твоё и адрес, хотя я и так его не знаю. Адрес. Назови — и я забуду! Ой, не то. Говори, что хотел, и проваливай. И не парься, будто я слов твоих не переживу. Вещи пострашнее случаются, чем разборки с тобой. — Мин, не храбрись, я всё вижу у тебя по глазам. — Не жалей меня! Не ходи за мной! Не ищи поводов для встреч. Не обманывай себя! — Что ещё мне не делать? — Не беси! — Ты хоть на минуту представлял, что мне тоже может быть больно?.. Тебе не приходило в голову, что я не пытаюсь вывести тебя из себя, а ты просто не даёшь мне договорить? — Ты мне противен. Я ненавижу таких людей. Мин почти скалится, как загнанный в угол зверёк. Кажется, сделай Джи Ху ещё шаг к нему, и Мин раскроет ему в лицо невесть откуда взявшийся зонтик. — Понимаю, но… — Джи Ху всё же предпринимает попытку вновь нарушить его личное пространство. Зонтик никакой не выставляется, но… Мин всё ещё непрошибаем. Держится как скала. — Ты уже сказал достаточно. Улетай ни о чём не жалея, я не держу тебя. — А я… Я тебя держу! — Джи Ху толкает Мина ближе к дереву и оставляет пару поцелуев на его шее. Мин сопротивляется слабо. Почти не выставляя рук. Лишь для вида. — У меня планы. Понимаешь? А ты в них не входил изначально. «И сейчас не входишь», — остаётся не высказанным, но ощущается напряжением в воздухе. В Мине злость только сильнее разжигая. — Да мне насрать на твои планы! Ты не спрашивал меня, когда… да не важно, кто начал. Ты. Ты влез между мной и Лэем. Какого хера полтора года назад ты не отпихнул меня? Какого хера почти год назад ты сказал: «Ты не требовательный, верно?» Из-за тебя я стал требовательным. Я понял, чего я хочу, а ты просто играл! Тебе никогда и ничего во мне не нравилось! — Нравится. Мне всё в тебе нравится, — снова целует, как обезумевший от жажды крови. Прислоняет трясущееся тело к себе, чувствует мокрые дорожки на его щеках. Скала дала трещину… А поцелуй вышел почти приятным. — Прекрати, — практически на грани слышимости говорит Мин. — Зачем продолжаешь мучить меня? Твои губы такие горячие… — дополняет полушепотом. — Потому что страдаю и сам. Не хочу этого признавать, но мне… Мне было хорошо с тобой. — Я знаю, — Мин уже не волнуется о том, как выглядит сейчас его лицо. — И знал. Я видел, чувствовал, да и ты что-то подобное говорил. Только мне тяжело верить тебе. Зачем тогда… я не понимаю, почему… — плечи Мина чуть вздрагивают, и ночь уже не кажется ему тёплой. — Потому что это должно было закончится. Джи Ху легко целует, искренне пытаясь успокоить. Получается плохо. Вернее, совсем не получается. Он прижимает Мина к себе, даруя ему своё тепло. Слышит, как сердце его колотится, и будто чувствует, что в его груди саднит из-за слёз. Мин невольно, но очень крепко вцепляется пальцами в куртку Джи Ху, будто это хоть ненадолго его задержит. — Я так не могу. Не могу отпустить тебя. — Сейчас можешь держать, мне даже куртку не жалко. — Идиот, — улыбается на шутку Мин. Руки чуть расслабляет. Это сейчас смешно настолько же, насколько реально. То есть ни на грамм не смешно. — Верно, — прижимается лбом ко лбу Мина Джи Ху. — Я идиот. Нагрубил тебе потому, что не могу совладать с собой. Я так злился просто от твоего присутствия. Когда ты сидишь всего в метре, когда Лэй придвигается к тебе, чтобы перешептать громкую музыку, у меня внутри что-то ломается. На самом деле я… Не уходи, не отпускай моей руки, — не сразу заметив, что Мин за неё держится, произносит Джи Ху, поглаживая его холодные пальцы. — Так правда комфортно. Комфортнее намного ни от кого не скрывать. Не сбегать… — случайно дополняет вслух. — Не сбегай. Я не ошибка… — Понимаю, — поправив аккуратно Мину чёлку, отходит Джи Ху. — Но я думаю, что мне самому это нужно. Пока я не готов оставаться в этой стране, в этом городе. «Не готов оставаться твоим», — слышит в его словах Мин. В этот момент Джи Ху ещё не знает о том, что вернуться в этот город будет его мечтой… Джи Ху стоит в метре от Мина. Пытается прийти в себя и не поддаваться своим эмоциям. В его голове такой бардак… Кажется, будто кто-то чужой прошёл по ней и разорвал, разбросав по полу совместные фото. На них так много Мина. Так много его боли… Дыхание, слышимое в тишине, поистине страшный звук. Мин ничего не произносит, он боится своей реакции, своего ответа. Молчит и только подпирает дерево, будто то может упасть, как Мин, сломленный эмоционально. — Вот, — Джи Ху, поторопившись, снимает с себя куртку, — надень, я пока вернусь за твоей… — Не надо, — Мин опускает голову и что-то быстро набирает в своём смартфоне. — Я вызвал такси, кажется, скоро пойдёт дождь. Джи Ху накидывает свою куртку ему на плечи и направляется обратно в сторону бара. Закатили же они там сцену… Возвращаться туда очень неловко, но Джи Ху стерпит, ради него. Мин смотрит ему вслед, сжимает смартфон в руке с почти непреодолимым желанием разбить и только читает на экране: «водитель скоро подъедет». Мину не хочется возвращаться ко всему тому, с чего они начали. Ехать снова в ту комнату, пялиться в стенку напротив, боясь разрешить себе скользнуть взглядом по рыжей макушке. Теперь у него есть воспоминания, и это, оказывается, плохо. Мин трезвеет быстрее, чем, возможно, того хотел. Может, из-за того, что эти самые воспоминания кружатся в голове, накрывают, а может, из-за того, что чужая одежда не греет. В любом случае продолжение диалога в его голове придумывается быстро, и у Мина почти не остаётся вариантов. Можно целую неделю быть спокойным, разговаривать с Джи Ху обыденно и даже иметь возможность прикоснуться… А можно и дальше настаивать на своей обиде. И Мин делает выбор. Джи Ху возвращается. И к слову, ему не идёт куртка Мина, он в ней будто чуточку сжатый. В плечах мала. — Я не замёрз, — возвращает владельцу. — Я не сомневался. Такси подъезжает. Ты можешь ехать. Мы…? — будто вслух уточняет. Есть у Мина доля сомнений, что он принимает верное решение. Но нет ни капли желания его ещё раз обдумывать. Если Джи Ху сейчас снова попытается помириться, Мин даст слабину и скажет «окей». Просто потому, что Джи Ху ему настолько сильно нравится, что он готов послать свою гордость в задницу, лишь бы их общее время не подходило к концу. Мин бы предложил ему и вовсе вместе состариться, но вот беда: Джи Ху всего девятнадцать. И то недавно исполнилось. — Мин, ты… секунду, можно? «Тебе можно вечность», — думает Мин, а произносит: — Ну? — Я не умею извиняться. — Знаю. — Я виноват. — Да. — И мне нет оправданий. — Точно. — Но ты дорог мне, так что… Прошу, не злись. Я никогда больше не прогоню тебя из… из-за… — Я всё ещё слушаю! — Из-за ревности… Мин чешет затылок, не зная, что ответить на столь очевидное, смахивает с ресниц капельки влаги и улыбается. — Идиот. — Ты повторяешься. — Я закрепляю. Мину почему-то разозлиться легко и простить его почти легко. Во всяком случае, он хочет так думать. Он приложил усилия для этой мнимой лёгкости и сейчас с наивностью смотрит на Джи Ху, когда обмениваются куртками. В глазах слепое обожание. Знает, что после проклянёт себя за это, но всё равно произносит: — Но я этого идиота… ну… могу терпеть. — Поехали со мной, — с улыбкой произносит Джи Ху. — Я знаю, ты хочешь нормально поужинать в тепле и комфорте. А алкоголь и негативные эмоции не для тебя. Образ портится. — Ты так много знаешь о моём образе. Можно подумать, гримируешь меня каждый день. — Нет. Я… хотел просто поговорить, и… впрочем, если это бесполезно… Если я в твоих глазах настолько невежественный, что это не подлежит никакой работе над собой, то нам действительно стоит прекратить общаться. — Не-не-не, я уже больше склонен к разговору. И на один поцелуй тебя меньше ненавижу. И, вообще, напомни, за что ты там извинялся? — За то… что разбил тебе нос, — переводит Джи Ху весь разговор в шутку. И даже, если Мин действительно его совсем не слушал… Он всё ещё позволяет быть рядом. — А, — тут же реагирует Мин и запрыгивает на заднее сидение такси, хлопает по сидению рядом с собой и дополняет: — так за это я давно уже простил! — улыбка его такая широкая - вот только за ней что-то скрывается. Машина трогается, а Мин всё ещё думает над своим ответом. Он переживёт и от Джи Ху негатив весь спрячет, несмотря на то, что более правильным и полным было бы: «Ты мне разбил не только нос, но и сердце…»