***
Стоило переступить порог штаба, как Юнги ринулся искать сигареты. Чимин никогда не видел, чтобы он их покупал, но тем не менее они никогда не заканчиваются. Едкий дым с непонятным фруктовым запахом быстро въелся в стены помещения. В воздухе ещё был слышен запах старых, вишнёвых, и смешение двух разных ароматов неприятно оседало на языке. Чимин поморщился. — С вишней были лучше, — говорит он, отмахиваясь от очередной порции дыма. — Я так полагаю, ваш разговор останется для меня тайной, покрытой мраком. Юнги усмехается и стряхивает пепел прямо на пол. — Нет. — в этот раз он затянулся достаточно сильно, чтобы задохнуться. — Тут все просто. Мы с Хосоком встречались в прошлом, влюблены были. — Что? — Но разбежались, достаточно быстро. И вот он говорит, что не может без меня, просит вернуться. — Ты на него почти три года охотился, ты правда был влюблен в него? — смеется Чимин, правда немного неуверенно, пожимая от неловкости плечами. — Что ты ему ответил? — Сказал, что подумаю. — Это смешно на самом деле, — говорит Чимин и опирается о стену позади. Она отдает неприятным холодом, который проникает под кожу. — То, что с нами произошло за этот месяц. Я ведь правда испугался, что нас в живых не оставят… А тут такое. Выходит, все ваши угрозы фальшивые? — Самому смешно. Но за весь вечер Юнги ни разу не посмеялся, всерьез обеспокоенный принятием решения. Курить бегал без конца и от постоянно открытого окна в подвале стало жутко холодно (зато тропическая фигня с вишней выветрилась). Весь вечер проходил медленно, словно резина тянулся, Юнги включил телевизор, чтобы было не так пусто, а сам сидел, скрючившись, в углу комнаты. Когда перевалило за полночь, Чимин закрыл окно и выхватил тлеющий окурок из его рук. — Это тебе не поможет. — уверяет Пак и тянет Юнги на себя. — Тебе нужно поспать. Не думай ни о чем. — Легко сказать. Усталость даёт о себе знать достаточно быстро, стоит Мину лечь на кровать. Он смотрит с благодарностью на напарника и просит разбудить, если спать будет слишком долго. — Не беспокойся. Отдыхай. Правда сам Чимин думает с иронией, кто бы помог теперь ему, ведь сердце израненное болит и кровоточит. И остаётся сидеть на ночь на кухне, рассвет встречает там же. Лучи пока освещают только пол города, тихо пробираясь в небольшие окна, попадая лишь на территорию кухни и прихожую. Они контрастом смотрятся в темном подвале, такие нежные и светлые, совсем сюда не вписываются, но без них было бы совсем горько, так что Чимин ловит их пальцами и подходит к окну ближе. В такое время людей на улице еще нет, тихо и пустынно. Стало вдруг интересно, какого жить нормальной жизнью? Не пугаться каждого косого взгляда в твою сторону, встречать рассвет, провожать закат, сполна наслаждаясь моментом. Не бежать, сломя голову, истерично оглядываясь, не просыпаться в холодном поту от леденящих душу кошмаров и везде преследующих лиц многочисленных жертв. Просто жить. Смотреть вот так в окно в шесть тридцать утра, а потом идти на пары в университет, учиться, общаться. Но Чимин сам отрезал себе все пути отступления, обрекая себя на вечные скитания и страх. Сон, который долго не отпускал Пака, резко отступил. Веки больше не смыкались, прекратилась надоедливая зевота. Потянувшись, Чимин тихо прошел по гостиной, приоткрывая дверь в комнату старшего, впуская туда утреннее солнце, убедиться, что Юнги все еще спит. Но свет его разбудил. — Ты не ложился. — хрипит Мин, потирая глаза. Он сказал это усталым, обвиняющим тоном человека, который не надеется что-либо изменить. За последний три дня Чимин спал от силы шесть-семь часов. — Нет. — легко согласился Пак и вдруг почувствовал навалившуюся усталость. — Тебе тоже нужен отдых, Чимин. — настаивает Юнги, вяло скидывая одеяло. — Я в порядке, не переживай. Киллер смотрит долго, пристально на Чимина. Тот в свою очередь взгляда не опускает и следует за Юнги, когда он отправляется на кухню. — Я не хочу на тебя давить, — начинает Пак, присаживаясь на высокий стул. Юнги показался его голос странный, какой-то осторожный. — Но… Что ты собираешься ответить? — Если я соглашусь, мне придется бросить работу. — Ты хочешь этого? — Чимин смотрит выжидающе на спину старшего и ждет. Юнги отвечает не сразу, застыв с чашкой в руке. Они об этом никогда не говорили, Чимину всегда казалось, что только он задумывается о прекрасной мирной жизни. — Возможно, — выдыхает киллер как-то совсем безнадежно. — Но это легче сказать, чем сделать. Я занимаюсь этим достаточно долго, чтобы просто так от всего избавиться. — Ты можешь попробовать. — говорит Чимин. В голосе его столько надежды, что кружка в руке Юнги начинает выскальзывать из вспотевших ладоней. — А что на счет тебя? — вдруг интересуется Мин, переведя тему, и Чимин теряется. — Что будет с тобой? — Если получиться у тебя, значит и у меня выйдет. — просто отвечает Пак. Вся жизнь Юнги в целом для него загадка, Чимин не знает, что заставило Мина стать убийцей. — Не пропаду.***
Юнги впервые пригласил Чимина погулять. Сам парень расценил это, как прощальный жест, пусть Юнги и не объявлял о конечном решении. Он смотрел на киллера с нескрываемым подозрением, после «пошли гулять, Чимин-а» и еще долго переспрашивал не показалось ли ему. Вышли они ночью, днем расхаживать по городу опасно. Чимин одел черную кепку, прикрывая ярко рыжие волосы. — Удачно ты цвет выбрал, — непонятно отчего Юнги весь вечер сиял, как медный таз. Улыбаясь, он еще больше молодел, становился красивее. Чимин подумал, что все мы становимся красивее, если улыбаемся от души и действительно счастливы, а не пытаемся под учтивой маской скрывать истинные чувства. Улыбка Мина поразила Чимина, он вдруг понял, что до этого киллер практически не улыбался. — Тебя ж за километр видно! — Да иди ты! Сам не лучше! — Чимин бросает подушку с дивана, но промахивается и она падает на пол, образуя огромный клуб пыли. Они долго бродят по парку, болтая о разных мелочах и это впервые, когда они задевают тему их прошлой жизни. Юнги сдержанно рассказывал о своей семье и как ушел из дома в возрасте шестнадцати. Они доходят до старой автостоянки, на её дальней стороне находятся деревянные постройки, которые давно следовало снести (в этом районе их полно). Раньше в них хранилась разнообразная дорожная техника, но десять лет назад для них построили новый ангар. Среди этих построек Юнги узнает свое убежище, построенное в детстве, черные буквы на украденных досках заметно выцвели, но еще читались. Собственность Мин Юнги. — Вы друг друга любили, это здорово. — сказал он, стоило Чимину закончить рассказ о своей семье. — Для меня семьи не существовало. Они все меня ненавидели, я был случайностью и принял решение освободить их от такого бремени. — Мне жаль. — произнес Чимин виноватым тоном, словно был к этому причастен. Юнги усмехнулся и потрусил головой. — Я не понимал, когда мама ласково целовала свое чадо в лоб перед школой. Мне было легче, потому что я был без этого. И не знал, что это в порядке вещей. — Надеюсь, Хосок тебе покажет, каково это. — сказал Чимин и тут же осекся. — Ну, в общем… Я собственно… — Боже, да ладно тебе, я понял. — спокойно реагирует старший. Они идут дальше по дороге, освещенной тусклыми фонарями. На лице Юнги сверкнула короткая улыбка. Когда начало светать, они вернулись в штаб. — Я скоро вернусь, — обещает Чимин и порывшись в своей сумке идёт к выходу, под удивленный взгляд Юнги. — Не бойся, я буду осторожен. Тихо хлопает входная дверь и Мин остаётся наедине со своими мыслями. От ночной прогулки немного хочется спать, глаза щиплет. Юнги вслушивается в наступившую тишину и думает, что делать дальше. Сможет ли он жить как нормальные люди? Нет, конечно, но он может попытаться и остановить счётчик убитых его руками людей. Это он может. Мин так был сосредоточен на мысли о предложении бывшего возлюбленного, что в ту минуту, сидя в кресле единственного пристанища не заметил, как засветился телефон от входящего вызова. — Да? — произнес он в трубку. — Привет, — шепчет неуверенный голос. — Как ты? — Хосок? — тупо переспросил Юнги, он не был до конца в этом уверен, но ждал звонка. — Верно. — Кхм, ты что-то хотел? — Мин старается говорить ровно и безразлично, словно голос Чона абсолютно никак не влияет на него, а тем более на его сердце. Хосок на другом конце вздыхает. — Ничего особенного, — говорит он. — Хотел узнать, все ли у тебя хорошо. — У меня все хорошо. Что-то ещё? — Эм, нет, это… — Тогда пока. — отрезает Юнги и собирается бросить трубку, решительно наводя палец на красную иконку, но… — Не надо. — просит Хосок шёпотом, уверенный в том, что его уже не слышат, но киллер так и застывает не решаясь сбросить. — Ты так и не ответил… — Стой! — нервно крикнул Юнги, чем испугал Хосока да и сам дернулся от такого неожиданного порыва. Чон тихо шепнул «да?» пока Мин собирал по крупицам свою уверенность в правильности того, что сейчас скажет. — Я хочу попробовать.