Аси. Цуми. Ёси

      Кеншин нахмурился, не отрываясь, впрочем, от стирки белья. Ки за воротами додзе — он знал это абсолютно точно — принадлежало бывшему командиру третьего подразделения Синсэнгуми, а ныне сержанту Фудзито Горо полиции Токио. И если тот пришел в Камия додзе, то едва ли выпить за здоровье императора… Можно было и не растрачиваться на радушное приветствие.       Сайто остановился за спиной бывшего хитокири и сколько-то минут презрительно следил, как ловкие пальцы подхватывают и растирают ткань костяшками. Снова и снова. Снова и снова. Через некоторое время он поймал себя на мысли, что зрелище это весьма медитативно. — Эта девчонка совсем тебя изменила, — он вынес наконец вердикт. Качнул головой вроде как сочувственно. -Хм… -Тебе осталось только рожать детей навостриться. -Сайто, я знаю, что ты не приходишь как старинный товарищ. Так что можешь оставить свою приветственную речь и приступить к делу, вот так вот.       Сержант хмыкнул. Какая жалкая попытка этим «вот так вот» удержаться в роли «Бродяги». Словно в последнюю секунду вспомнил, что давно уже не «те времена». -Что ж. Ежели угодно… я пришел от имени начальника полиции Токио предложить тебе работенку.       Кеншин удивленно обернулся через плечо, чтобы видеть глаза бывшего командира третьего подразделения Синсэнгуми. -Да-да! Не таращься! Сам не в восторге, но инициатива не моя, — продолжил Сайто. — Иноуэ Каору* нуждается в четырех лучших телохранителях для поездки в Йокогаму. У меня есть пара ребят из полицейских, которые умеют держать меч в руке. Но ты должен понимать…       Что Кеншин должен конкретно понимать нужды продолжать не было, поэтому бывший хитокири только криво ухмыльнулся. -Не имею ни малейшего жела… -Восемьсот йен. -В смысле? — Кеншин прочистил горло. -В смысле Иноуэ Каору платит восемьсот йен каждому за свое спокойствие.       Бродяга не любил размышлять над своими взаимоотношениями с деньгами. Даже в бытность хитокири оплата его ммм… «услуг» мало интересовала его. Скорее он работал за идею. Но сейчас… Кеншин прикидывал в уме: додзе нуждается в ремонте, Сано заявляется на обед чуть ли не каждый день, продукты на рынке стоят денег, Яхико нужно купить новое уваги… А недавно он видел невозможно прекрасное цукэсагэ, вышитое пионами... Каору бы понравилось... Телохранитель…давненько он не примерял на себя эту роль… Но ведь телохранитель все же лучше убийцы, разве нет? И Каору… Он настолько многим обязан своей маленькой госпоже, что эти деньги, в сущности, лишь малая лепта… -Сколько дней пути? — выдал наконец он выжимку из своих размышлений. -Двенадцать часов в дороге, два дня в Йокогаме. -Что ж, я отправлюсь с вами, вот что я скажу.       Сайто Хаджиме коротко кивнул. — Выдвигаемся послезавтра. Жду тебя к часу дракона** у полицейского управления.       И не говоря больше ни слова, бывший командир третьего подразделения Синсэнгуми развернулся на пятках и вышел вон.       Каору нервно теребила край кимоно, словно хотела оторвать у вышитой на нем астры лепестки. -Я не хочу, чтобы ты уходил. Пусть и не надолго, — промямлила она. — Тебе незачем снова подвергаться опасности.       Они с Кеншином только что закончили развешивать белье и теплый сентябрьский ветерок лениво перебирал выстиранную одежду. -Я не буду подвергаться там опасности, — заверил ее мужчина, — это просто деловая поезда господина Каору, вот что я скажу. Каору-доно, Вам не стоит переживать за своего нерадивого слугу. Почему же Вы столь всполошились?       Каору пробубнила еще тише чем до этого что-то, в чем едва различалось «что ты снова»… -Что, простите? -Бака! Я боюсь, что ты снова уйдешь от нас! — на сей раз она выкрикнула это ему в лицо. -Все ясно, — Кеншин тепло улыбнулся, глядя на заливающуюся краской и злую девушку. — Но я не уйду. Вот так вот. А Вы, Каору-доно, иногда сущее дитя! — и наклонил голову, наблюдая за реакцией. -Дитя?! Дитя?! Я тебе покажу какое я дитя!!! — ее глаза широко распахнулись как раз для того, чтобы Кеншин увидел в них так забавляющую его детскую ярость и безрассудство. -Давно ты видел ТАКОЕ дитя?! — тут девушка резко схватила его руки и не нашла ничего лучше, как ткнуть для убедительности своих слов своей грудью ему прямо в ладони. -Оро?! — такого поворота событий он не ожидал. Он хотел всего лишь слегка поддразнить ее, но как всегда не сумел предсказать реакцию. И теперь попал в яму, им же самим себе и вырытую. Грудь Каору все еще настойчиво тыкалась ему в ладони и он мог поклясться, что между указательным и средним пальцем правой руки почувствовал ее сосок. Отреагировал он как и большинство мужчин бы в такой ситуации: кровь из мозга моментально перекочевала много ниже, удобно расположившись в складках хакама и, видимо, саркастически посмеивалась над своим хозяином, иначе объяснить эти характерные подрагивания внизу живота было трудно. -Ах! — Каору уже сообразила, какие действия совершила в приступе гнева, и отшатнулась от своего собеседника. А он так и остался стоять с пустым взором и поднятыми ладонями, хранившими изгиб ее форм.       Девушка закрылась рукавами кимоно и, сгорая от стыда, припустила, насколько ей удавалось при узком подоле, в спасительную тишину своей комнаты.       Кеншин судорожно вздохнул. Кадык его качнулся вверх-вниз, взгляд постепенно обрел былую осмысленность и руки безвольно опустились вниз. Что это, Ками-сама, было?.. С ним ли? Так остро почувствовать тепло женского тела. Он не сомневался, что девушка прекрасна под одеждой, но никогда не получал столь явного подтверждения своим робким фантазиям. Теплая, мягкая, округлая грудь Каору … Его Каору…       Стоп. Какая, к демонам, «его»? Нееет! Ему этого не видать. Только не ему. Эти руки могут хорошо убивать, но не ласкать женское тело. Любимое женское тело. Глаза вдруг сощурились и янтарь полыхнул в его взгляде. Теплое женское любимое тело. Нежное, податливое, теплое, любимое женское тело. Пережитые пару минут назад впечатления ожили новой вспышкой, и ему пришлось с силой сжать зубы и выпустить сквозь них резкий прерывистый выдох, походящий на свист.       Нет. Нельзя. Он прикрыл глаза. Не ему. Не убийце касаться той, которая проповедует возрождающий меч. Он осквернен, он проклят, он чудовищен. От Каору не должно пахнуть так же как и от него: кровью и тленом. Она — дитя новой эпохи, она должна нести свет и тепло. Но не ему. Ей не нужен кровавый демон.       Мужчина поднял веки, аметистовые глаза обежали внутренний двор додзе: Каору не было видно. Значит она надежно укрылась за створками фусума.       Бывший мечник тяжело вздохнул, подобрал с земли кадушку из-под чистого белья, пристроил ее на боку и пошел в сторону кухни.       Они увиделись только перед самым отъездом Кеншина. Каору, тщательно пряча взгляд, пожелала ему доброго пути. Хотела прибавить что-то еще, но ее перебила Мегуми, заглянувшая, чтобы справится о здоровье Кен-сана, и попавшая на его проводы. Она настоятельно просила мечника беречь себя и не бередить старые раны. К тому же, узнав, что Кеншин едет в Йокогаму, обрадовалась и черкнула на бумаге несколько строк, взяв с него слово, что он привезет из портового рынка необходимые ей ингредиенты для лекарств. Кеншин улыбнулся Мегуми и Яхико, который резвым козленком скакал вокруг и во всеуслышанье огорчался, что еще не вошел в возраст, когда можно быть телохранителем таких высокородных господ, поправил сакабато в петле хакама и уже у самых ворот Камия-додзе обернулся, даря взгляд только своей Госпоже: -Я скоро вернусь, Каору…доно, вот так вот.