Создать

      Проходит неделя с тех пор, как Антон не появляется в универе, и Арсений правда верит, что его друг заболел. Он порывается прийти и проведать его, но Шастун заверяет, что не стоит. Арсений верит. Арсений не приходит. Арсений переживает. Лишь звонит время от времени и пишет, чтобы узнать, как себя чувствует лучший друг.       Проходит вторая неделя, и Попов начинает подозревать, что что-то здесь неладно. Он продолжает звонить Антону, но слышит по ту сторону его хриплый голос, и подозрения исчезают сами по себе. Арсений все еще хочет навестить его, увидеть наконец, но Шастун морозится как целка перед первым свиданием. Котелок Арса начинает варить усерднее, а сам парень потихоньку обкладывается слоями злости. Не к Антону, конечно же, а к ситуации в целом. Арсений имеет право знать, что происходит с Антоном, потому что тот никогда не скрывал ничего от лучшего друга. У Арса в груди колко и тоскливо, он скучает по Антону.       Избавиться от лишних мыслей помогает участие в осеннем бале, где Арсу предложили быть ведущим. И теперь парень остается каждый день после учебы на репетиции вместе с остальными ребятами. Сцена пропускает через себя целую кучу народа каждый день, пока Попов сидит в первых рядах, обложившись листами с текстом для ведущего. Казалось бы, что быть ведущим не так сложно, но глядя на все эти распечатки, Арсению совсем немножко хочется повеситься. Вместе с подготовкой к балу, преподаватели начинают грузить предстоящей сессией, до которой еще несколько месяцев, закидывают студентов дополнительными рефератами и сверху, как вишенку на торт, кладут курсовую работу. Но насчет курсовой можно не волноваться, потому что сдать ее можно будет аж в самом конце учебного года. Но Арсений, как один из прилежных студентов и любимец преподавателей, кидает все свои силы и на репетиции, и на подготовительные, и на курсач. Он заваливает себя работой с удовольствием, потому что это позволяет ему не думать об Антоне ежеминутно, задаваясь вопросом «А как он там?».       Близится третья неделя без Антона, Арсений начинает увядать без друга, учитывая свою загруженность. Кажется, что Арс слишком много на себя берет, но он — не он, если не справится со всем этим. Правда, из Попова будто начинает уходить жизнь. Без светлой улыбки Шаста грустно, да и погода не придает красок, зарядив дождями на продолжительный срок. Опавшие листья ворсистым ковром шуршат под ногами, когда Арсений возвращается домой после учебы. Сегодня в нем не было надобности на репетиции, поэтому его отпустили сразу же после пар. Парень торопится, чтобы успеть переодеться и пулей лететь к Шасту. Еще вчера он предупредил лучшего друга о том, что он наведается к нему, несмотря ни на какие отговорки и протесты. Попов просто хочет увидеть друга, и это желание настолько острое, что он даже забывает пообедать.       По пути к дому Шастуна на телефон приходит сообщение от самого Антона с просьбой купить ему йогурта с медом. Арсений усмехается, но заходит в магазин и берет то, что велено. К прочему он закидывает в корзину еще и разных фруктов, шоколадки и скиттлс, зная, как любит всю эту дрянь друг. Спустя несколько минут, с авоськой наперевес, Арсений выходит из магазина и доходит до нужного подъезда. Только он собирается нажать до боли знакомые цифры на домофоне, как дверь со звучным пиликаньем открывается. Недолго думая, Арс проскальзывает в подъезд и поднимается на нужный этаж.       Антон открывает на третьем звонке, Арсений ему улыбается, — встретились два одиночества. — Привет, — первым выдает Арсений и проходит внутрь. — Привет, — пораженно выдает Шаст. — А ты что тут делаешь? — В гости пришел. Я же тебя вчера предупреждал, что приду, — Попов разувается и вешает куртку на вешалку, проходя сразу на кухню. Он не раз уже бывал у Антона дома, поэтому знает все его уголки, даже то, где лежит сахар и любимый чай Шаста. А Антон с подозрением провожает друга и прикрывает дверь, пытаясь вспомнить, в какой момент времени он успел так жестко проебаться. — Эм… Я… — Антон не находится, что сказать и застывает посреди кухни, глядя на то, как друг достает из пакета йогурт. — Откуда ты знаешь, что я хотел именно это? — парень выхватывает любое лакомство из рук Попова и тут же начинает взбалтывать, чтобы затем открыть. — Ты же мне сам сообщение прислал, олух, — улыбается Арс. — Ты хоть чай, что ли, сделай. Я жрать ужасно хочу, забыл поесть, так торопился к тебе.       Антон в этот момент застывает с приоткрытой баночкой йогурта в руках и не верит своим ушам. Во-первых, он, кажется, случайно отправил сообщение Арсению, а не маме. А во-вторых, он, что? Торопился? К нему? К Антону? Парень крепче сжимает ладонь на бедном йогурте, лишь бы он не выпал из руки. В груди что-то замирает на мгновение и, сбившись с ритма, начинает панически скакать.       Арсений, хлопнув друга по плечу, удаляется с кухни и идет в его комнату. В ней ничего не изменилось за то время, что он не гостил у четы Шастунов. Все такая же незаправленная постель, пустая кружка на столе, запыленная настольная лампа и разбросанные везде книги и тетради по учебе, к которым Антон, Арс уверен, даже не притрагивается. И неизменно включенный комп. Попов просто обожал компьютер Антона, потому что он был новый, ему, от силы, только год. Мощный жесткий диск, оперативная память на приличное количество гигов и куча скаченных игр, за которыми друг проводит чуть ли не всю свою жизнь. Но сейчас у него включен Симс. Арсений усмехается и плюхается на стул. Семья стоит на паузе, но уползший в сторону курсор, отвел локацию в сторону, поэтому парень возвращается к дому, оглядывает неплохую обстановку и смотрит на персонажей. Сначала Попову кажется, что у девушки слишком короткие волосы. Потом он понимает, что это все-таки парень. К слову, симы стоят, прижавшись друг к другу в поцелуе. Один сим светловолосый, другой — полная противоположность — темноволосый. Арсений, чисто из интереса, клацает по иконкам симов, где обычно можно увидеть имя. У блондина имя Антон. Парень не торопится переключать пламбоб на темноволосого сима и внимательнее к нему приглядывается. И, впрочем, не удивляется, когда видит имя Арсений.       Попову не составляет труда сложить в уме два и два, чтобы понять, что за хуйня творится в игре. Поджав нижнюю губу, он сворачивает игру, встает из-за стола и неровной походкой идет на кухню, где уже нервно свистит чайник. Шастун стоит, опершись о кухонную тумбу, и с удовольствием поедает свой йогурт. Не без наслаждения Антон облизывает ложку и все-таки задает вопрос вошедшему другу: — Так я правда тебе сообщение отправил?       Попов, радуясь тому, что можно отвести подозрительные мысли в сторону, достает телефон и, улыбаясь уголками губ, показывает ему сообщение. Антон выдает тихое и даже смущенное: — Извини, случайно. Но спасибо, что выручил, — Шаст смотрит куда-то под ноги и улыбается.       Одному Богу известно, что творится в голове Шастуна в этот момент, но Арсений почему-то смотрит на него, слегка склонив голову, и понимает, что скучал. Правда скучал по этой улыбке, да и вообще по всему вот этому нелепому существу, которое стоит сейчас перед ним и называется Антон Шастун. В памяти еще свежа картинка из игры с целующимися симами, и Арсений от этого чувствует себя неловко. Не сказать, что ему от этого противно, ему от этого странно. Ведь он даже представить не мог, что Антон, возможно, влюблен в него? Ведь зачем тогда ему потребовалось создавать персонажей с их именами, а потом сводить их вместе?! Ведь многие девочки-подростки именно поэтому и начинают играть в Симс, чтобы создавать себя и мальчиков из соседнего подъезда или параллельного класса, ну или любимых знаменитостей. Может, причина, по которой Антон не ходит на учебу — это Арсений? Вдруг Антон просто не хотел его видеть из-за влюбленности? Боится? — Да не за что, приятного, — говорит Арсений, облокотившись о косяк двери. Он следит за тем, как Антон облизывает ложку от йогурта раз за разом и щурит глаза. Арсений поджимает губы в очередной раз и решает, как же лучше начать разговор. — Слушай… Ты почему до сих пор не ходишь на пары? Преподы постоянно о тебе спрашивают.       Антон поднимает на него взгляд и хмурит брови. Рот его немного приоткрыт, а очередная ложка зависает на полпути. Шастун словно придумывает себе оправдание, но прежде, чем что-то сказать, все-таки отправляет йогурт в рот. — Болел я, — только и говорит Антон, облизываясь. — Но сейчас-то ты здоров. Как бык, я погляжу, — усмехается Арсений. Он знает Антона не первый год, поэтому прекрасно видит, что тот его обманывает. Но виду не подает. Он все еще надеется, что тот расскажет истинную причину своих пропусков. Давить на людей — не в черте характера Попова. — Меня только вчера выписали, — и снова ложь. Ну что ты будешь делать с этим Шастуном! — На днях бы пришел. — Хорошо. Просто я соскучился, Шаст. И очень за тебя волновался, — признается Арсений и смотрит на Антона. Он даже, кажется, замечает какую-то доселе незнакомую эмоцию на лице друга, но та тут же пропадает.       А Антон в этот момент боится поднять взгляд на Попова. Йогурта в баночке осталось всего пара ложек, но в горло уже ничего не лезет. В образовавшейся тишине парню кажется, что гулкий стук его сердца слышен, наверно, даже у соседей. Шаст скрывает свои эмоции, мысленно чертыхается и отставляет недоеденную злосчастную баночку. — Кстати, попробуй пустить в йогурт грецкие орехи, лучше молотые. Так будет вкуснее, — Арсений отлепляется от двери и подходит ближе к Антону, который в этот момент не шевелится.       Попов берет йогурт, зачерпывает немного пальцем и облизывает, замечая там перемешанный скиттлс. Странное сочетание сладкого меда и кислых конфет, но это же Антошка. И нет, он не брезгует есть ложкой Шаста, и снова нет, ему не лень достать новую. Просто парень хочет убедиться в своих догадках на все сто процентов и выбить из друга хоть какую-нибудь реакцию на свою выходку. Антон в этот момент мелко дрожит, с трудом отлепляется от тумбы и отходит в другую сторону кухни. Жаль, что пространство такое маленькое, а Арсений будто заполняет собой все: эту квартиру, эту комнатку, мысли и сердце Шастуна. В голове со скоростью света пролетают флэшбеки вчерашнего вечера, и как Антон украдкой удовлетворял себя, представляя лучшего друга. — Я… я приду. Завтра. Обязательно, — Антон запинается, медленно и четко проговаривает каждое слово, лишь бы уверить Арсения в том, что все замечательно. Арс усмехается и выходит в коридор. — Ладно, я пойду, мне еще реферат строчить, — он позорно сбегает.       Шаст не выходит его провожать. Он слышит, как в коридоре захлопывается дверь, и плюхается на стул, нервно сжимая и разжимая кулаки. Через минуту он закуривает прямо на кухне.       Никотин неприятно щиплет кончик языка после десерта, но Антон лишь рад ощущать этот паршивый вкус. Он вообще рад ощущать хоть что-то сейчас, потому что после выходки Арсения парню показалось, будто внутри него все вмиг оборвалось: кислород перестал поступать в легкие, сердце перестало качать кровь, от чего нарушилось все кровообращение, а нервные окончания умерли страшной и мучительной смертью. Но сигарета делает перезапуск организма, и мозг потихоньку начинает загружать всю информацию, очень медленно, фильтрационно, но тем лучше. Антону не нужна спешка в переваривании своих мыслей. Несмотря на то, что думает он уже больше двух недель, находясь дома, он не прекращает это занятие, изводя себя этим из раза в раз. Ему нравится думать, ему страшно действовать. Сигарета, выкуренная до фильтра, уходит в пепельницу. Неизвестно зачем, Шастун встает, берет баночку йогурта, соскребает остатки со стенок и проворачивает ту же манипуляцию, что и Попов. Возбуждающе вкусно.       Закончив на кухне, Шаст возвращается в свою комнату и плюхается на стул. За те полчаса, что Арс был у него дома, Антон невероятно устал. Он морально выжат, как половая тряпка столетней древности, от которой уже давно попахивает плесенью. Сцепив руки в замок на затылке, парень тупо смотрит в монитор, а после разворачивает вкладку игры. И на минуточку у него в груди что-то обрывается! Он хаотично пытается вспомнить, закрывал ли он игру перед тем, как выйти к Арсу, потому что, глядя сейчас на целующихся симов в игре, он понимает, что вполне мог проебаться. Но, раз игра была свернута, значит, Антон еще не настолько тронулся умом, — все в порядке. Тяжело вздохнув, он нажимает плэй и переходит на второй этаж дома. Горько ухмыльнувшись самому себе, Шастун печально, но с наслаждением думает: «Опять дрочить».

***

      Попов выходит из подъезда Антона и радуется тому, что его окна выходят на другую сторону дома. Арс нервно оглядывается по сторонам и тяжело дышит, будто спускался не на лифте, а по лестнице, причем, бегом. Внутри едко и колко, в горле стоит комок, дышать нечем. Но Арсений еще держался молодцом, не выдал своих эмоций и даже не спалился с тем, что ходил к Антону в комнату и видел то, что не было предназначено для его глаз. Попов шумно выдыхает и идет к себе домой, по дороге загружаясь мыслями о бытие. Что странно, хочется выпить.       Оказавшись дома, Арсений бросает своим домашним емкое «Буду у себя» и запирается в своей комнате. Никакой реферат он не делает, потому что никакого реферата и нет, просто нужно было соврать Антону, чтобы уйти. Рядом с Антоном находиться, оказалось, невыносимо. Он видел эту реакцию: напряженность, отстраненность, некая дымка таинственности. Попов наполовину грустен, наполовину зол. Ему грустно от того, что Антон так вел себя с ним, когда сам Арс чуть ли не с распростертыми к лучшему другу. И зол все по той же причине. И эти два чувства разрывают парня между собой.       Арсений заваливается на свою кровать, подкладывает одну руку под голову и утыкается в потолок. Такое себе время препровождения, но сейчас ему совершенно не хочется что-либо делать. Голова забита дурными мыслями, в груди сжимается глухой вакуум. Весь вечер парень тратит на то, чтобы понять логику Шастуна. С одной стороны его и правда можно понять. Если парень действительно влюблен, то ясное дело, что он будет сторониться Арса. Тем более страшно осознавать свои чувства к парню, если ты сам парень. Попов пытается поставить себя на место лучшего друга и, что удивительно, получается. Не сказать, что он питал ненависть к людям с нетрадиционной сексуальной ориентацией, но и страсти не испытывал. Арсению до таких людей абсолютно ровно. Конечно, странно говорить о традиционной и нетрадиционной ориентации в двадцать первом веке, когда во всех уголках планеты кричат о толерантности. Нынешнее поколение наоборот должно идти в ногу со временем и не загнивать в стереотипах. Впрочем, Арсений успешно с этим справляется. Парень никогда не думал, что когда-нибудь столкнется с человеком, относящемуся к… радужным. Но жизнь всегда поворачивается самым неожиданным местом, и вот твой лучший друг — гей, который вдобавок влюблен в тебя. Арсений не хочет вешать ярлыки, не хочет обозначать специальными названиями такие отношения, но на языке больше ничего логичного не вертится, и так действительно намного проще переваривать образовавшуюся ситуацию. И Арс думает, в какой из прошлых жизней он так сильно провинился, что сейчас ему приходится проходить тернистый путь в борьбе с самим собой. Он не хочет терять Антона, он этого просто не перенесет, впрочем, он этого даже не допустит! Пусть Шастун хоть сколько бегает от него, но Попов уже все решил, за двоих. Эгоистично с его стороны, но так же эгоистично со стороны Антона молчать, открыто игнорировать и избегать. Арсений твердо решает для себя, что им обязательно нужно будет поговорить. Но до того момента Попову придется сделать несколько сложных выборов и решений, которые, вероятно, перевернут его жизнь совершенно непредвиденным образом, готов он к этому или нет. Во веки веков у каждого человека наступает такой переломный момент, когда жизнь ставит раком и имеет с таким наслаждением, что начинают опускаться руки. Правильно говорил Курт: «Nobody dies a virgin, life fucks us all»*. Ведь ты просто сдаешься на волю случая и плывешь по течению. И плывешь ровно до тех пор, пока тебя не выбросит большим водопадом на острые скалы. И все, черта, здесь наступает твой конец. Арсений не из тех людей, которые готовы достичь черты и сдаться, не в его привычке пускать собственную жизнь на самотек. И Антону он этого сделать тоже не позволит. Арс видит, что Шастун уже сейчас плывет по течению и его водопад уже близко…       В тяжелых размышлениях проходит весь вечер. Попов не в состоянии репетировать свою речь, не в состоянии заниматься учебой, а тем более — писать курсовую, которую он как раз начал на днях. Парень отказывается от ужина, несмотря на то, что он так и не обедал днем. Когда думать откровенно надоедает, он пытается забыться в социальных сетях, но и там видит Антона, который сидит в онлайне, вероятно, одиноко ожидая сообщения: от сестры, от самого Арсения, да хоть от кого-нибудь. Зеленая точка почему-то исчезает на глазах — Антон Шастун был в сети пятнадцать минут назад. Внутри ёкает. Арс вздыхает, откладывает телефон и трет лицо руками, давит пальцами на уставшие глаза и видит перед собой космос. Уж лучше так, чем все то дерьмо, которое происходит сейчас между лучшими друзьями, чья дружба, кажется, висит на волоске. И неизвестно, что будет дальше: полный провал или что-то новое. Попов не готов. Он не готов так кардинально поменять свою жизнь, но и потерять Шаста он не хочет. И сейчас перед парнем стоит трудный выбор, а времени для решения этой сложной задачи оказывается катастрофически мало. Арс готов выть в подушку, лишь бы не решать то, что он решить априори не может. В голове будто улей: целый рой пчел жалит и жалит его из раза в раз. Впрочем, пчелы после умирают, а в голове Арсения все это не прекращается. Это больше похоже на здоровых шершней, которые сначала щекочут подкорку сознания своими сетчатыми крыльями, а после бессовестно вонзают свое жало по самое небалуй и вырываются также резко, чтобы причинить больше боли, говоря тем самым твердое и жестокое: «Страдай».       Когда все мысли откровенно заебывают, парень переодевается и ложится под одеяло. Несмотря на то, что на часах лишь ранний вечер, Арсений хочет поскорее уснуть в надежде, что хотя бы во сне его не будут мучить мысли-шершни. Перед глазами все еще стоит картинка, — будто скриншот на автосохранении, — симы Антон и Арсений стоят посреди уютной гостиной, тепло обнимаются и целуются. И Попов отмечает, что в игре это смотрится даже как-то гармонично. Интересно, а в реальной жизни они смотрелись бы также гармонично, тепло и уютно? А поцелуй, наверно, получился бы кисло-сладким из-за медового йогурта со скиттлсом, но не приторным. Хватило бы смелости у Антона поцеловать Арса сегодня днем? Скорее всего, нет. А у самого Арсения, хватило бы смелости? Тоже нет. Но лишь от одной этой мысли у Попова начинает щекотать под диафрагмой.       Уснуть парню удается не сразу, впрочем, как и ожидалось. И сон приходит неспокойный, поверхностный, быстрый и урывчатый, выдает полный сумбур из картинок, которые не вяжутся между собой. Они выстраиваются не в хронологическом порядке, путают сознание еще больше, от чего Арсений ворочается всю ночь и часто просыпается, но лишь для того, чтобы вновь погрузится в беспокойный сон.       Утро встречает его напрочь разбитым.       Настолько же разбитым его на учебе встречает Антон.