Хроники одной семьи

После всех этих разговоров и бесед ребята старались вести себя, как будто ничего и не было: Лави отшучивался, Эллен и Линали всем улыбались, Канда молчал. Правда, Эллен все это время была уж очень задумчивой. И догадаться о причинах было несложно. Генерал Кросс, как бы странно это ни звучало, никуда не пропал и даже задержался в Ордене на неопределенный срок. Но все свое время он проводил в кабинете Смотрителя, в который, к слову, не пускали вообще никого, даже Линали. Оттуда с завидной периодичностью доносились охи, бахи, скрежет и ругань на всех языках мира. А еще выстрелы и пение... Правда, когда Эллен не вернулась ни через два дня после ожидаемого срока завершения миссии, ни через неделю, Кросс сорвался и уехал в неизвестном направлении. (Уолкер была отправлена на одиночную миссию чуть больше двух недель назад. Искатели должны были присоединиться к ней по пути. Но никаких известий, ни о встрече с ними, ни о выполнении задания не было получено. Не отвечал и голем...) О своем возвращении генерал предупредил через Тима, красочно и с чувством, да так, что научный отдел только подивился на столько богатому словарному запасу. Закутанная в плащ девушка была похожа на хрупкую сломанную куколку. Разглядеть повреждения было невозможно, но чуткое обоняние могло уловить такой знакомый всем орденовцам запах крови и понять, что плащ мокрый совсем не от дождя. И странное дело, понесли ее не в лазарет, а в одно из подразделений научного отдела, которое занималось медицинскими разработками. Больше недели Комуи и Кросс буквально ночевали в этом спец крыле. Больше недели она не приходила в сознание: слишком большая кровопотеря забрала все силы хрупкого, но такого сильного тела. Ее нельзя было как-либо упрекнуть, обвинить в таком итоге задания. Потому что будет ошибкой сказать, что появление Тики именно в том городе было предполагаемо. У этого Ноя была репутация весьма ветреного молодого «человека», прожигающего свою жизнь в клубах и барах с алкоголем, дамами и покером. И с легкостью можно было подумать, что он останется куражиться в Лондоне, но никак не отправится в след за Эллен. Рассказывать детали обнаружения своей дочери Кросс не посчитал нужным. Вот только его мрачный вид заставлял строить предположение одно другого хуже... В столовой Уолкер не появлялась, даже несмотря на условную выписку из лазарета - «кормили» ее специальными смесями внутривенно, что само по себе было жуткой пыткой. Зато ее появление в зале отдыха было встречено дружным радостным гулом. Хотя всем сотрудникам было странно видеть ее в женской кофте и не особенно длинной юбке — папа постарался: перепрятал все ее вещи и заменил на девчачьи. Расспросами никто не донимал: уж больно измученный вид был у девушки. А Канда все это время молчал, мимоходом отмечая для себя и то, что она слишком бледная, и то, что левая рука перевязана вся, вплоть до кончиков пальцев, и девушка ее почти не использует, и даже то, что ходит как-то неуверенно, как будто каждое движение причиняет ей неописуемую боль. *** Эллен никого не ждала, и поэтому была сильно удивлена стуком в дверь сразу после всеобщего ужина. На пороге стоял Канда... и совсем не радовал хозяйку комнаты своим присутствием. Не дожидаясь приглашения, парень прошел. И вопреки своей привычке говорить колкости просто стоял и смотрел на нее. Было видно, что он хочет что-то сказать, но слова не даются, не подчиняются; мысли толкаются в голове и мешают одна другой на самом выходе — именно в тот момент, когда порожденные ими фразы готовы сорваться с языка. Как же это тяжело, даже попытаться извиниться. - Канда, - безжизненным голосом начала Уолкер, - если ты опять издеваться, уходи. У меня нет сил с тобой ругаться или спорить. Она прислонилась к стене. Мечник только ухмыльнулся: - А по-моему, ты достаточно выздоровела, раз матрона согласилась отпустить тебя в свою комнату, - подходя к ней почти вплотную. - Канда... - Что? - в его тон закрадывается обычная для общения со всеми едкость. Мечник упирает руки по обе стороны от ее головы. Глаза девушки расширяются, губы дрожат, но она не может ни сказать что-то, ни пошевелиться, не то что оттолкнуть его. - Что, Мелочь? Ее кожа горячая и мягкая, особенно на шее, где пульсирует жилка, и приятная на ощупь... для губ. - Канда, пожалуйста, уйди, - это даже не шепот. - О таких вещах так не просят, - ухмыляется он, - С подкашивающимися коленями, срывающимся дыханием, учащенным пульсом... - во время перечисления он проводит рукой вблизи ее кожи, почти касаясь, - дрожащими губами. После он подхватывает ее на руки и относит на кровать. Но не успевает положить, как его переговорный голем оживает голосом Ривера: - Канда! Какого хрена?! Тащи ее в лазарет научного подразделения!!! Быстро! Он повинуется и уже через пару минут его встречают хмурые Ривер и Смотритель. Последний принимает ценную ношу. Из лаборатории его выпроваживают. *** Через час в зал, где сидела троица карателей выходит генерал. Его взгляд не предвещает ничего хорошего. - Ну, и что ты сделал? - Ничего особенного. - под требовательным взглядом Канда поясняет, - Мы просто разговаривали... - Ага, теперь это так называется, - протянул он, затягиваясь. - А «синяк» на шее у нее сам появился? Парень молчит и смотрит только на Кросса исподлобья, стараясь не замечать тех многозначительных взглядов, которые на него кидают друзья. - Я не советую кому-либо из вас делать ей такие знаки внимания. Психическая травма полугодовалой давности все еще дает о себе знать. И тебе крупно повезло, что в этот раз проявление было таким: она просто впала в предкоматозное состояние. Ребята уже вывели ее из него. - А что могло быть в другом случае? - любознательность Лави всегда заставляет его спрашивать. Кросс на него как-то странно посмотрел, но не ответил. - Генерал, что может быть в другом случае? Мы должны это знать! - Поверьте, ребят, этого вам действительно лучше не знать... - Вы сказали, что это из-за психической травмы... На это он усмехается и произносит только одно слово: - Тики.