***
В школе всё было тоже как-то уныло. Никто не дурачился, не кричал и не смеялся громко: всех как будто что-то подавляло, наверное, дождь, а может что пострашнее… На перемене он усилился, переходя почти в ливень, поэтому обедать пришлось в классе, а не на зелёной лужайке или крыше школы. Крупные капли нещадно били по металлическим отли́вам*, иногда слышался гром, но яркая молния всё не хотела появляться. К Рин подсела какая-то девушка: она была очень разговорчивая, поэтому Ватанабэ даже не успела ей отказать, прогибаясь под непрерывным потоком её слов. Иногда кивая и пожимая плечами, Рин смотрела в сторону собравшейся группы: Рея, Нагисы, Макото и Харуки; парни за обедом бурно обсуждали что-то про их клуб, в частности вопросы сыпались на Рюгазаки — тот отмахивался и повышал голос. Чётко всё расслышать было нельзя из-за постоянной болтовни одноклассницы и всеобщего шума, однако на ссору это никак не было похоже. «А если они лишь хотели узнать, что я за человек? Что если все мои слова улетели в пустоту? Снова…» — девушка углубилась в свои размышления, почти ничего не слыша. — «Друзья… Я снова буду смотреть на их счастливые лица на фотографиях и не видеть рядом с ними себя?» — Ватанабэ пробило чувство одиночества, хотя ребята были совсем рядом с ней, но не на том уровне, котором бы ей хотелось. — «Кхм, Рин, не болтай глупостей», — она тряхнула головой, повернувшись к девушке, которая всё это время вела монолог. Внезапно Ватанабэ услышала своё имя и откликнулась, взглянув на парней. Нагиса с опечаленным выражением лица что-то рассказывал, но, судя по всему, не про неё.***
К середине дня ливень, ослабнув, стал лишь неприятно накрапывать. Рин, подгоняемая дурными мыслями, будто не по своей воле почти выбежала из школы, якобы ссылаясь на дождь, но подгонял её совсем не он: в спину словно толкали чем-то острым, крича вслед: «Убирайся!» Она быстро зашагала по мокрому асфальту, обходя лужи и уворачиваясь от широких зонтов. Девушка спешила на станцию, и нет, она совсем не опаздывала. В вагоне было прохладно и уже почти не осталось места, но Рин успела сесть, ухватившись за холодную тамбурную стойку. Школьница положила сумку на колени, рыская по карманам в поисках проездного. Вскоре электропоезд тронулся, а за окном стал проноситься сумрачный пейзаж: высокие серые дома, погрустневшие деревья, мокрая густая трава и ярко горящие вывески, свет которых пробивался сквозь лёгкий туман. Всю дорогу Ватанабэ сидела в одном и том же положении, спрятав ноги под сидение, при этом не издавая ни единого звука и даже не моргая, но, когда в оповещении прозвучало название её станции, она подняла голову и вяло встала. Рин снова оказалась на холодной улице, пропахшей сыростью: над девушкой нависло одинокое мрачное небо, напоминающее её саму. Вышедшие вместе с ней люди торопливо разбежались по сторонам, а Ватанабэ перешла на тротуар, обрамлённый с одного края кустарниками. Справа блестела протяжная гладь тёмного океана, от которого была ограждена простирающаяся далеко вперёд длинная дорога, где лишь изредка проезжали машины. Слева находился пансион «Самедзука», но если пройти немного вглубь, то ещё скромные магазинчики и торговые лавки. Несколько минут девушка плавно шагала, вслушиваясь в глухие раскаты грома. Неожиданно вдалеке послышался нарастающий шум, и вскоре тяжёлая стена воды настигла девушку, будто большая напасть, перед которой Рин остановилась. Застыв под натиском на пару мгновений, Ватанабэ, моргнув, резко пришла в себя и подалась вперёд, будто её кто-то стал утягивать. За углом показался проём, мимо которого она ходила каждый день. Он был окружен плиточными стенами и бетонным навесом, в самом центре его стояла одинокая новенькая лавочка, а за ней пару автоматов с напитками. Пожалуй, это лучшее место, где можно переждать непогоду. Ватанабэ скинула с плеча сумку на ту самую скамью и, сунув руки в карманы юбки, прошла дальше. Белый свет витрины освещал девушку, а в её полузакрытых глазах отражались разного цвета баночки. Волосы Рин окончательно запутал ветер, а мокрая потрёпанная чёлка небрежно налипла на лицо. Влажной рукой старшеклассница стала закидывать монеты в приемник, держа всю горсть мелочи в сжатой ладони. Вскоре с глухим стуком упал «Dr.Pepper». Между тем, сзади неё все так же сильно лил дождь, с шипением и хлюпаньем ударяясь об асфальт. Она обернулась, держа в руках ледяную банку: за низким ограждением, где был крутой спуск к океану, капли воды убийственно врезались в беспокойную водную гладь. Попутно вскрывая напиток, Ватанабэ опрометчиво села, отчего её сумка упала на бок, но девушку это не потревожило. В тот же миг перед ней с гудящим шумом пронеслась машина, разбрызгивая грязные лужи. «Детка, я тоже люблю тебя», — в голове пролетела до мурашек знакомая фраза, а вдобавок представилось то самое лицо с большими голубыми глазами. «Зачем было делать такой вид? Зачем было обманывать?» — Рин сильно нахмурилась, а её напряжённые мышцы стали слегка дёргаться. — «Тс-с… Я уже не так наивна и слепа, чтобы верить человеку только потому, что влюблена в него. Именно… Это была не любовь, а лишь влюблённость, на которую я так и не получила ответа», — взгляд Ватанабэ устремился в небо. — «И вообще: какого чёрта я сейчас это вспоминаю? Всё происходило уже так давно…» — девушка расслабилась, медленно глотая шипучий напиток. — «Но я пообещала себе, что не наступлю на те же грабли». — Рин вздрогнула от холода и, обхватив себя руками, стала смотреть в пол. — «В конце концов, это далеко не самое важное. Мечта была для меня наиболее значимой в жизни, но…» — девушка начала дрожать её сильнее, — «вчера, когда я наблюдала за плаванием ребят, мне было невероятно хорошо и спокойно… Но почему сейчас так тоскливо? Почему вчерашние впечатления превратились в болезненный осадок?» — Рин тяжело выдохнула, а по всему её телу мгновенно пробежали мурашки. Ливень, не прекращаясь, продолжал идти всё с той же неконтролируемой мощью, которая заперла девушку здесь наедине с чем-то угнетающим. — «В последний раз бассейн показался мне каким-то особенно глубоким, почти что бездонным… Мои силы разом иссякли, и тогда вода застала меня совсем беспомощной», — в глазах девушки появились непреодолимые страх и отчаяние, которые выбрались наружу со слезами. — «Я не могла понять, как другие люди держатся на воде… Для них это было так же просто как и дышать. С того самого момента, как я проникла в глубину, я ощутила, что у меня больше нет никакой связи с ней, что она в любой момент сможет затянуть меня далеко вниз, стоит только дать ей повод вцепиться», — краснеющее лицо Рин продолжал заливать непрерывный поток слёз. — «И ведь он был! Я стала так слаба, что было стыдно через передышку в десять минут плавать от края к краю. Но когда я этого ещё не осознала, на середине пути что-то тяжёлое стало нарастать в моей груди, сдавливая лёгкие. Казалось, что если я попробую плыть дальше, то оно переломает мне изнутри все рёбра… Тогда я посчитала, что это вода пыталась меня задушить, но...» — руки Ватанабэ бессильно упали на лавочку, а сама девушка подняла голову, с отчаянием пытаясь разглядеть сквозь слёзы что-то её тревожащее. — «Сейчас мне кажется, что это было нечто совершенно иное». Над ней нависла огромная размытая тень, напоминающая густое облако дыма, только беспросветно чёрное и колеблющееся на одном месте. Все мысли девушки снова перерастали в один непрекращающийся кошмар, а хрупкое тело словно прогнивало изнутри, да так сильно, что даже если бы падальщик захотел на него наброситься, ему бы ничего не досталось. «Меня как будто преследует что-то странное и совсем неприятное, я постоянно оборачиваюсь, но не вижу сзади никого», — Рин вцепилась руками в голову, сдавливая виски, и, съёжившись, в страхе часто дышала и пыталась сбить этот бешеный ритм сердца. В один момент она резко обернулась через плечо: за ней не было никого и ничего, кроме гудящих ярких автоматов, прижатых к стене. — Я слетаю с катушек, — лицо Ватанабэ перекосило во что-то жуткое, а вскоре послышался её прерывистый голос — это больше походило на истеричный смех, чем на плач. Ей было хотелось выдавить ещё слезу, да не получается. Рин, продолжая трястись подобно больному человеку, достала из сумки пачку уже толстых сигарет, на которой была изображена сакура. В ту же секунду в небе резко и со всей силы бахнул раскат грома, ударив по ушам и оставив в них продолжительный звон. — Мне просто нужно успокоиться, — девушка сжала в зубах бумажный цилиндр, нервозно поджигая его. — Нужно прийти в себя.