Фрустрация

      На следующий день небо было затянуто лёгкими серыми облаками. Сильный ветер свирепствовал, яростно срывая с цветков невинной сакуры нежно-розовые лепестки. Они кружились в обворожительном, но в то же время ужасающем танце, врезаясь во всё вокруг. Непогода не собиралась ослаблять свою хватку, а даже напротив.       Ватанабэ замерла в школьном коридоре, наблюдая, как на окно налипали разорванные маленькие лепестки. Вдали витал целый рой из таких, хрупких и несчастных. Каждая сакура словно плакала, прогибаясь под неизмеримой силой смертоносного ветра, но ни одна из них не могла сопротивляться, отдавая на растерзание молниеносному вихрю свои цветы.       — Эх, — сзади послышался негромкий вздох, который вырвал девушку из оцепенения, — в этом году цветение совсем не задалось…       — И это выглядит очень жутко… Надеюсь, ничего не случится.       Рин неторопливо повернула голову, продолжая упираться пальцами в подоконник: брови девушки были слегка приподняты, а глаза раскрыты шире обычного, что делало её лицо дружелюбнее. В тогдашнее раннее утро в безлюдном коридоре было темновато, так как лампы ещё не включали.       — Макото… Нагиса, — она вполголоса произнесла их имена, потому они едва могли расслышать её. По губам Ватанабэ в один миг пробежала улыбка, а сама она наклонила голову вбок.       — Рин, — взволнованно начал Хазуки, — у тебя вчера что-то случилось? Ты была какая-то…       — Мрачная, — договорил за него Тачибана.       — Да, мы хотели поговорить с тобой после школы, но даже не успели к тебе подойти…       — У меня голова разболелась, вот и побежала скорее домой, — Ватанабэ стала виновато посмеиваться, сложив руки на груди. — Извините за это.       — Но сейчас всё в порядке?       — Я просто не выспалась. У меня это часто бывает, не беспокойся, Макото.       — Рад, что всё хорошо. Хару вчера тоже было неуютно из-за этого, я заметил. Вроде бы недавно ты была навеселе, а…       — Кстати, — блондин перебил затянувшуюся речь своего друга, — ты слышала, что вчера в «Самедзуке» двое парней подрались?       Рин помотала головой, глядя на ребят.       — Го говорила нам, что они умудрились испортить имущество академии, но какое — не упомянула. Хотя это странно, их капитан должен был рассказать ей всё.       — Он решил за ней приударить? — слова как-то непроизвольно сорвались с уст девушки. Она говорила с шуточной интонацией.       — Возможно, возможно, — Хазуки стал охотно подыгрывать ей, посмеиваясь.       — Мы вчера гадали, кто бы это мог быть, поэтому даже Хару заволновался.       — Чего ты там про меня говоришь? — за спинами ребят неожиданно появился вышеупомянутый, монотонно прорезавшись в их разговор.       — Мы всё обсуждаем тот случай и так получилось, что я и тебя затронул, — Тачибана кротко объяснился, а затем принялся расспрашивать. — Но почему ты не открывал мне дверь?       — Не слышал.       — Тогда задний вход почему был заперт?       — А разве не должен?       Тачибана, замолчав, остался стоять в недоумении. Он собирался было что-то сказать, но Ватанабэ, прищурившись, опередила его:       — Погодите, то есть вы подумали про своего старого друга? Он… способен набить кому-нибудь морду?       — Ну, мы не знаем, как он мог измениться за такое долгое время, поэтому…       — Рин? Не смеши, — отрезал Нанасэ и резко отвернулся, после чего проскользнул в кабинет.       — Но почему он с вами так поступил в тот раз? — Ватанабэ подняла голову, глядя в лицо Тачибане.       — Ему хотелось проплыть с Хару, вот только не просто так: он должен был выиграть... Тогда, ночью в «Самедзуке», он всё же добился своего, но всё равно остался недоволен, — парень на мгновение замешкался, переминаясь с ноги на ногу. — Честно говоря, я не должен этого рассказывать, но… — выдержав недолгую паузу, он продолжил. — В детстве Рин постоянно соревновался с Хару, но как-то раз, перед долгим отъездом в Австралию, он проиграл ему. Наверное, это оставило свой след, с которым он до сих пор не смог примириться.       — И всего-то… — девушка нахмурилась, но затем ей на глаза попалась потрясённая физиономия Нагисы. — Ты не знал?       Хазуки сглотнул, отрицательно покачав головой. Парни подались в класс, а Рин последовала за ними. Она наблюдала, как Макото был чем-то встревожен, Нагиса болтал без умолку, а Харука оставался непоколебимым, сидя за партой в их окружении.       «Значит, они заметили меня такой, и, выходит, правда беспокоились», — Рин не смогла сдержать вырвавшуюся добрую усмешку. — «Чёрт, это так необычно… Вновь ощущать, что кому-то не наплевать на тебя».

***

      И снова впереди видна долгая дорога, всё такая же сырая и с частыми лужами, в которых плавали безобразные лепестки увядающей вишни. Рин вновь шла к тому самому месту, но на этот раз с чувством лёгкости и незамысловатости. Ничто не терзало её и не беспокоило. Ей начало казаться, что всё в той или иной степени начинает налаживаться: даже небо, подобное тому, что было вчера, почему-то не выглядело таким печальным и гнетущим. Будто бы её «мучитель» оставил её в покое…       Рин расслабленно усаживается на скамейке, опираясь на руку и скрещивая ноги. Уже держа шипучий напиток, она смотрит вдаль, где порой виднеются вспышки. Ощущается свежий запах мокрого асфальта, вокруг тихо и спокойно, нет ни единой души… Однако, почти полная тишина царит недолго: где-то за стеной слышится шарканье, а вскоре и лёгкий звон горсти монет, судя по всему, болтающихся в кармане. Через секунду перед её взором вместо чарующего пасмурного неба предстают глаза-вишни, подавленные тяжестью век. Они встречаются с золотистыми отблесками её взгляда, сверкающими ещё ярче из-за разливающегося жёлтого света фонаря, который горит здесь уже постоянно. Знакомая мужская фигура, сохраняя непреклонное выражение лица, будто на нём застыла маска, твёрдо проходит мимо хрупких женских очертаний, оставляя их позади себя.       — Разве у «Самедзуки» нет своих собственных автоматов? — девушка склонила голову вниз, а вслед за тем обернулась.       — Теперь нет, — стоя спиной к ней, парень закидывал мелочь в монетоприёмник. — Их опрокинули, а витрина разбилась вдребезги.       — Значит, это всё же был не ты, — Рин отвернулась, глядя на сгущающиеся в небе тучи. — В «Иватоби» за тебя распереживались, хоть ты и повёл себя как подонок.       — И что ты хочешь этим сказать? — Мацуока явно напрягся, сжимая кулаки.       — Нанасэ жаль тебя, как мне кажется.       — Я похож на человека, которому нужна жалость? — парень кричал в спину девушке и от этого начинал раздражаться ещё больше. — Я разговариваю с тобой, так что соизволь развернуться.       — Иначе укусишь? — Ватанабэ изогнула брови при виде его оскала, но это лишь вывело ненависть Мацуоки на новый уровень.       — Да кто ты вообще такая? Зачем влезаешь в дела людей, которых толком не знаешь? — парень развёл руками, на которых сильно проступали вены.       — Не знаю? — девушка вскочила, глядя на него. — Если ты успел позабыть, то скажу, что Нагиса сильно разговорчивый, но это просто замечательно, потому что он старается мотивировать всех несмотря ни на что, — она обхватила рукой локоть, вздыхая и всматриваясь в разъярённый взгляд парня. — А Макото, наверное, добрейший из всех, кого я когда-либо встречала.       — Плевать я хотел на них, — своим вскриком Рин словно разрушил все только что прозвучавшие тёплые слова. — У меня счёты только с Хару.       Позади них простиралось тёмно-лиловое небо, такое низкое и глубокое. Клубы фиолетовых облаков летели куда-то на юг всё быстрее и быстрее, уносясь ветром вместе с рваными грязно-розовыми лепестками. И вдруг вспышка: ослепительно яркая серебристая полоса пронзила небо насквозь. Мёртвая тишина на долю секунды, потом оглушительный громовой раскат, словно лопнуло что-то огромное и близкое, почти у самого уха. Одна капля. Две, три — и вдруг целый водопад по косой. И ничего не видно: только слой воды, холодной, сильной, свободной…       Рин была опустошена, но нашлись какие-то остатки гнева, которыми она швырнула ему в лицо:       — Поражение на пустом месте — это теперь счёты?! Как? Как можно быть настолько помешанным на подобной мелочи, чтобы стать таким эгоистом? — девушка с хрипом и ажиотажем выкрикивала каждое слово, оживлённо жестикулируя.       — Мне к чёрту не сдалось твоё мнение, так что лучше заткнись, пока я могу держать себя в руках, — внутри себя Мацуока был поражён тем, что девушка знает такие подробности, но он продолжал отталкивать её аргументы.       Ватанабэ застыла «…прогибаясь под неизмеримой силой…»       — Хорошо, — она кивнула, — но только потом не удивляйся, если с Нанасэ случится что-то вроде попытки самоубийства.       Устремив холодный взгляд в его глаза, она схватила сумку и, стискивая зубы, резко развернулась. Она вышла под дождь, сдерживая проступающие слезинки. А Мацуока, ошеломлённый и разъярённый, озлобленно скорчился.       — Чёрт! — парень обернулся к автомату и со всем вскипающим недовольством пнул его.