***
Уже было позднее утро, когда девушка убирала со стола пепельницу: количество окурков в ней неприятно поразило парня. — Рин, ты не думала о том, чтобы бросить курить? — он неуверенно потёр затылок. — Я всё молчал, но больше не могу это терпеть. Вчера ты очень часто это делала… — Знаешь, в последнее время столько всего происходит… — она закусила губу. — От сигарет мне становится немного легче. — Понимаю, но тебе лучше отказаться от них. Уверен, не я один так думаю. — Можно попробовать… — Я настаиваю, — Мацуока гневно сдвинул брови. — Хорошо, — Ватанабэ подняла руки в мирном жесте. — Я обещаю, что брошу. В конце концов, я не такой уж заядлый курильщик. — Где ты вообще их берёшь? Тебе не должны продавать. — В нашем районе не все магазины честны… Горстка окурков отправилась в мешочек, затем — в мусорное ведро. Минутой позже Ватанабэ стала складывать одежду, что высыхала в ванной после того инцидента в лесу. Рин неторопливо зашла в свою комнату и отворила дверцу старого маленького шкафа — на глаза тут же попалась ярко-жёлтая футболка, сильно выделяющаяся среди остальных вещей. Брови девушки поползли вверх и она положила стопку одежды на соседнюю полку, беря то, что так сильно приковало её внимание — футболку с эмблемой «Иватоби». «Чёрт, как же было здорово…» — О, откуда это у тебя? — в дверном проёме показался Мацуока. — Го мне подарила. Сразу приятные воспоминания нахлынули, — она улыбнулась. Парень обнял Рин сзади, радуясь тому, что она в порядке. Но внезапно её лицо нахмурилось: — Кстати… Твоя майка. Она не отстиралась в тот раз. Мне пришлось её выбросить… — Глупенькая, надо было сразу это сделать. Как я могу носить одежду, которая была запачкана твоей кровью? Это бы дало мне лишний повод для беспокойства… — он коснулся её ключицы, а, точнее, именно того места, где остался шрам. — Не болит? — Ничуть. Всё хорошо, — она положила свои руки на его. После полуминутных размышлений Рин осенило: — Я совсем забыла… Мои родители должны приехать уже сегодня, так что, скорее всего, днём меня заберут… — Куда? — Мы будем прояснять некоторые детали с полицией… Компенсацию, например, — Ватанабэ повернулась к нему лицом, обратив внимание на его растрёпанные волосы, и убрала их за ухо. — Хм… Сядь на стул. — Зачем? — Просто сядь. Пожалуйста… Мацуока непонимающе-настороженно взглянул на неё и выполнил просьбу, после чего девушка ненадолго скрылась где-то в соседней комнате, а вернулась уже с расчёской и резинкой в руках. — Только не говори, что ты будешь заплетать мне косички или что-то вроде того… — физиономия и тон Рина выражали недовольство. — Нет, не в этот раз. Ватанабэ принялась нежно и медленно расчёсывать вишнёвые волосы парня. — Они у тебя такие мягкие… Приятные на ощупь. Мацуоке крайне повезло, что он сидел спиной к девушке, ведь иначе она бы увидела его смущённо-возмущённое лицо во всей своей красе. Однако, его переживания прекратились достаточно быстро: Ватанабэ затянула резинку и почти пропела: — Готово! По-моему вышло миленько. Рин посмотрел в зеркальце на обратной стороне расчёски и проговорил: — Я обычно так собираю волосы, когда иду на пробежку. И это не мило! После его слов Ватанабэ лишь ещё больше расплылась в улыбке, которая, к сожалению, слетела слишком рано: вдруг щёлкнул замок входной двери. Рин содрогнулась и тихо произнесла: — Легки на помине… Пара вышла из комнаты и лицезрела, как в дом тут же ввалилась женщина, которая показалась парню чертовски знакомой: те же золотистые глаза, чёрные волосы, даже чёлка седая, но по всему лицу прослеживались лёгкие морщинки. — Привет, — скованно выдавила Ватанабэ. — Рин! — женщина кинулась обнимать её: тогда Мацуока заметил, что у них ещё и рост примерно одинаковый. — Как ты? — Отлично. — Ой, а это… — мать отстранилась, увидев через плечо дочери незнакомца. — Да, мой парень… — девушке стало неловко. — Здравствуйте, — парень кивнул. Входная дверь закрылась и в доме показался мужчина: он выглядел ещё более старше. Поставив набитые доверху пакеты на пол, он протянул Мацуоке руку: — Что ж, будем знакомы. — Мацуока Рин, — он ответил на рукопожатие. — Мамору Ватанабэ. А это моя жена Ханако. — Рад с вами познакомиться. — Можем узнать друг друга поближе! Ты ведь останешься на обед? Мы с Рин быстро справимся с готовкой, — бодро предложила мать. — Спасибо, конечно, но я уже собирался уходить. — Да? Почему? — Мам, не донимай человека… — Рин нервно положила руку на плечо Ханако, думая: «Он испугался?» — Я должен идти на тренировку по плаванию — готовлюсь к соревнованиям. Капитан будет зол, если опоздаю. «Чего?» — внутри девушки росло непонимание, но она старалась не подавать виду. — Так ты спортсмен! Похвально, — поощрил его Мамору. Мацуока быстро проскользнул в кроссовки и снял с крючка куртку: — Приятно было вас увидеть, до свидания! После того, как он вышел, Ханако бросила сверкающий взгляд на дочь: — А он ничего! Такой спортивный и вежливый… — Вот значит как, — с досадой вздохнул отец, относя на кухню покупки, на что его жена лишь по-доброму рассмеялась.***
Пребывая на заднем сидении скромной машины своего отца, девушка наслаждалась звучанием старой музыки, но где-то глубоко внутри она ощущала себя растоптанной. Каждодневная серость вернулась, а образ умершей женщины не выходил из головы… Мамору тем временем предавался воспоминаниям о молодости вместе с Ханако, хотя та обычно не в восторге от песен тридцатилетней давности — она всегда предпочитала идти в ногу со временем. Немного позже, когда Рин смотрела в окно, родители обсуждали между собой минувшие события, связанные с ней. Отец как всегда говорил глухо из-за сломанного носа, хмурил густые брови, почёсывал щетину… Вскоре девушку отвлекла вибрация телефона в кармане — то было сообщение от Мацуоки: «Извини, что слинял… Мне не хотелось, чтобы твои родители говорили только обо мне за обедом. Я знаю, есть кое-что более важное, что вам нужно обсудить. Люблю тебя».***
После утомляющих разбирательств семья вернулась в холодную машину, а, точнее, только мать с дочерью ожидали в салоне, пока глава семьи долго и крайне обеспокоенно говорил по телефону. — Какой ужас… — Мамору наконец сел в машину, отчего та пошатнулась. — Что случилось? — У коллеги с работы отец из окна выбросился… — Кошмар, — медленно и ошеломлённо шепнула мать, прикрывая рот ладонью. — Из-за чего? — Его жена пару недель назад скончалась — говорят, будто задушили, пока спала… — отец был серьёзен, говорил сбивчиво. — Возможно, что это он и сделал, а потом себе не простил… Ямато говорит, отец ему позвонил и сказал: «Я сейчас из окна выпрыгну» и бросил трубку. — И выпрыгнул? — Нет, его успели увидеть: он стоял в подъездном окне шестого этажа, в костюме. Мой коллега решил не кричать его, а быстрее подняться и остановить, но на лестнице он услышал сильный грохот… И, как добрался, так в окне уже никого не было. — Бедный дедушка… Зачем он так? — Ханако, ему было девяносто два года, он, видимо, устал ждать смерти и решил сам её себе организовать, — отец на миг замолчал. — Он ещё до этого пытался это сделать: просил Ямато его скинуть, потому что сам не мог, и тут видишь что получилось… Как мне рассказывали, дед уже не мылся, не брился, телевизор не смотрел, даже радио не слушал, а просто лежал в тишине. — Ну в таком возрасте, к сожалению, мало что соображаешь, — мать сникла. — Наверное ему было пора. — Эх, а нам придётся уезжать завтра рано утром… Я должен выйти на работу вместо Ямато, — глава семьи глубоко вдохнул и повернул ключ зажигания. «Почему меня теперь окружает смерть?» — девушка притихла, сжимая ремень безопасности. — «Почему?» Она бы всплеснула руками, начала бы рвать и метать всё вокруг от обиды и ярости. Расшуметься в столь горький час — эгоистично, но Рин наплевала бы на это, если бы только были силы…