ignis effulgens et conburentes igne

Ты убьешь, убьешь, убьешь за меня? Я достаточно сильно люблю тебя, чтобы спросить ещё раз: Ты убьешь, убьешь, убьешь за меня? Ты не поцелуешь меня, пока не убьешь за меня.

۞ ۞ ۞

      Дни проходили быстро, как и ночи, время будто ускорилось для Чонина, в раз-таки пять точно. Полнолуние пропустил, звездопад пропустил, всё пропустил, занимаясь самобичеванием, благо, что рядом всегда был надежный Кристофер, который заставлял питаться и шевелится вообще, ну, а к тому Феликс частенько забегал, навещая парочку и снабжая всякими отварами, которые вроде, как должны залечить что-то, ну, а что залечивать, когда внутри пустота, совсем ничего, будто уже мертв. У Чонина состояние не из лучших, вернее вообще никакое, Крис в свою очередь тоже места себе не находит, забеспокоившись младшим, и время у него, не как у Чонина ускорилось, наоборот будто замедлилось.       Вечерок выходил, как обычно, тихо, что уж тут говорить, шум в хижину Бан Чана приносил только Феликс и то, быстро затыкался, ловя грозный взгляд старшего, а сегодня так и вообще не пришел, может даже к лучшему.       Младший тихо вздыхает, стоя у двери в свои покои в одной, большой спальной рубахе, что оголяет всё, что можно и нельзя, дышится тяжело и горько очень, но он отваживается, выходит из покоев, направляясь в опочивальню на другой стороне домишка, уверено стуча в дверь убежище Криса, даже собственного звука пугаясь, как и старший, наверное. И тот пугается, как ошпаренный подрывается к двери, обеспокоенно глядя на мальчишку. — Кошмар? — вполслуха вопрошает Крис, заглядывая в карие омуты младшего, борясь с собой, чтоб ничего эдакого не натворить, что могло бы спугнуть юношу. — Нет.. Феликс молвил, что заниматься таким приятно и оно отгоняет всё мысли, заставляя тебя вернутся потом в нормальное русло, — пришептывает Чонин, вгоняя в пунцовую краску даже кончики ушей Бана, — Мне терять нечего, а ты кары божьей не боишься, — продолжает тянуть он, ловко ныряя в чужие покои, ступая к окну, чтоб только лунный свет и свечи его силуэт и молочную кожу освещали, которая будто бы блестит, как иней на солнце, — Переступи через всё и помоги вернуться в нормальное расположение духа. Наступи на моё и без того затоптанное достоинство, Кристофер, — сдавленно и на грани слышимости произносит Чонин, скидывая с себя последний атрибут одеяния.       Маг опешил, он никак не мог чаять такого. Взгляд Криса, против его воли, приступил к изучению юношеского тела. Бледная кожа светилась изнутри, она выглядела очень изнеженной, было экое чувствование, что едва прикоснешься к ней, сразу будет ранка. — Чонин-а, ты что такое бредишь? — лихорадочно вопрошает Бан и аккуратно ступает к младшему. — Я не брежу, Кристофер, пожалуйста, я молю тебя, я не выдержу. — слезно упрашивает Ян и опускается на колени перед старшим, при этом обнимая его за ноги, — Я готов влезть в подобный же шар.*— слезливо произносит юноша и утыкается своим ликом в колени Чана.        Маг внимательно всматривается в макушку Яна, он протягивает свою руку и начинает перебирать прядки волос Чонина, — Кажется, ныне я буду вывешивать плащ на ветер, **— вздыхает светлоголовый, ещё раз взвешивая все за и против. — Я не хочу.. я нуждаюсь, — шмыгая аккуратным красным носом, молвит мальчишка, ногой отпихивая рубашонку подальше, — Перекрой чужие касания своими, скинь с меня оковы, в виде чужих прикосновений, сделай своим, подчини, помоги забыться, — переходя на рев, ошарашивает ещё больше Ян, крепче сжимая чужие ноги в своих объятиях, но на долгий час его не хватает. Младший сам отпускает чужие конечности, хватаясь за руку, заставляя коснуться до нежной кожи, чтоб будто бы током прошибло и мурашки захватили в своей плен, как и мысли о грешном. А Кристофер сдается: будь, что будет. И нежно водит по чужой коже, довольно улыбаясь с реакции тела на такой интимный жест. — Только не держи себя, дай волю всему, — хрипло шепчет Бан, усаживаясь на пол к мальчишке, не спеша касаясь губами бархатистой кожи, чтоб приласкать. Парнишка к магу плотнее жмётся, глаза жмурит и лишь кивает, в знак согласия, на то, что держатся не будет. Тело дрожит, всё в мурашках, руки холоднее льдов, но осмелевшие, управляются с ночной рубахой светлоголового, у обоих, дыхание сбито, а губы уже друг друга отыскали, режась об одни трещины на двоих, но желание насладиться вдоль и поперек берет верх, заставляя прекратить хмельной поцелуй и вернуться к плечам младшего, ключицам да и шее. Красные отметины, тихие шипения и рычания, исцарапанный рельеф спины и припухшие, саднящие губы.       Чан предельно аккуратно подхватывает обмякшее тело Яна на руки и укладывает его на свое ложе, — Я умалишенный, безумный, помешанный на тебе псих, — Продолжает бредить Чан, — Мы сейчас совершаем грех, но кто нам молвил, что Бог существует? — хищно усмехается Маг и укладывает свои ладони на бедра Чонина, сжимая их до кровоподтеков, после этой ночи, все изменится, — Если они скажут Бог, то я скажу Сатана. — Если существуют такие, как ты, Кристофер, то и существует Сатана Бог.. — вскрикивает Чонин, пытаясь скинуть чужие конечности, что намертво держат бедра, от себя, но вместо этого получается новый поцелуй, смешанный со вкусом железа, из-за крови младшего, губы явно не выдержали чужого напора. Руки невольно ложатся на чужие бока, утыкаясь в ключицу Криса, заставляя отчаянно реветь, но не сознавая с чего, — Сверши уже, что должен. Мы должны стать ещё ближе и не делиться друг другом, — выдает дрожащим от наслаждения и возбуждения голосом, младший, сжимая тонкими и ледяными пальцами волосы на затылке мужчины, пытаясь трясущимися ногами и чужой пояс охватить.       Бан дарит еще один нежный поцелуй Яну, после чего отрывается от него и направляется к шкафу, доставая одну из многих склянок, с неизвестной жидкостью. Маг вскрывает баночку, он собирает пальцами небольшое количество чудной субстанции и растирает между пальцами, дабы согреть ее и не доставлять юноше дискомфорт. Чан предварительно перевернул Чонина на живот, наказав встать в коленно-локтевую. — Чонин, лучше страшный конец, чем бесконечный страх, — хрипло смеется старший и аккуратно вводит первый палец. Ян вполголоса вскликивает, от столь неожиданного вторжения, но спустя пару секунд расслабляется, позволяя добавить еще один палец. Младший вздыхает томно, пытаясь бесстыдно одной рукой раздвинуть свои ягодицы. — Думаю, что так тебе половчее будет, — шепчет он, рухая грудью на кровать, рассматривая старшего в отражение стекла на шкафу. И правда, так магу ловчее, теперь он может свободной рукой касаться до кожи Яна, ведя дорожку поцелуев, пересчитывая позвонки. — Я твой верный слуга, Чонин, — улыбается Крис, добавляя третий палец, заставляя мальчишку довольно ахнуть и запрокинуть голову, — Делаю всё так, как ты и молвил.       Когда с растяжкой было покончено, а юноша был уже на пределе, Чан торопко смазал свое возбуждение субстанцией, которая окутала своим благовонием всю комнатушку. Мужчина любовно входит в мальчонку, по истечению некого времени, мужчина начинает свершать свои первые толчки. Младший в спине слегка прогибается и не знает куда руки деть, когда глаза сами от удовольствия закатываются, а с губ первый стон от проникновения не пальцев происходит, да ещё и толчок такой нежный, что уже хочется утонуть в нежности. И всё-таки Феликс был прав, когда говорил, что Чонину стоит избавиться от чужих следов на теле, перекрыть другими и желанными касаниями, от которых током пробивает, заставляя табун мурашек пробежать по тощему тельцу и вызвать нереальное желание прижаться к разгоряченному телу искусителя, создавая прекрасный контраст, из вечно ледяного Чонина и горячего Кристофера...       Время давно за полночь, в этот раз ночь тиха и благоприятна. На небе раскинулось полотно из различных звёзд. Запах свежести, небольшой туман, все это создаёт безупречную картину.       Полнолуние прошло, настало время для чего-то нового — новолуния. Младший утыкается в подушку, пытаясь скрыться и не смущаться сильнее, потому что Крис смотрит слишком проницательно и в один момент тонкую мальчишескую талию руками опоясывает, оставляя легкий поцелуй на загривке. — Ничего не болит?— тихо пытает старший, ещё раз целуя мальчонку, теперь уже где-то за ушком. — Нет, — шепчет брюнет, втягивая смешанный аромат трав и мужского тела рядом, — Ты вымотался, тебе бы отдохнуть, — хмуря брови, молвит Чонин, устремляя свой взор на Бана. — Ты излишне много болтаешь, — прикрывает очи мужчина и накрывает пледом мальчонку, — Сегодня ночь была тиха, но мне это не нравится, затишье перед великой бурей.. — бубнит себе под нос Маг, но никто не догадывается, что далеко-далеко, в другом конце леса слышится душераздирающий крик о помощи.