***
...just like a fool I’m tryna be good...
Кихен просыпается утром, чувствуя себя крепко прижатым к другому телу, а сам он дышит чуть ли не в шею Иму. Старший поднимает руки и делает попытку мягко оттолкнуть от себя парня, только объятия усиливаются, не давая подвинуться ни на сантиметр. Ю раскрывает глаза, кидая взгляд выше на закрытые, но слишком натянутые веки, по которым конечно же совсем не видно, что Чангюн уже совершенно явно не спит. Парень делает еще одну попытку, но реакция та же. - Отпусти! - Кихен уже не церемонясь толкает младшего от себя. Последний лениво открывает глаза, наблюдая за тем, как парень садится на постели, как всегда после сна, хлопает несколько раз веками, смотря в пол, скидывает с себя одеяло и спрыгивает с кровати, отходя к окну, поджимая пальчики на ногах от холода. Эти обыденные действия успокаивают, Иму кажется, что он не видел этого уже сто лет, будто бы надолго уезжал, а сейчас вернулся домой и наблюдает за теми вещами, которые не покидали его повседневность раньше, но сейчас ощущаются по-другому. В груди щекотно, словно хочется чихнуть или засмеяться. На лице парня расплывается жутко довольная улыбка, несмотря на то, что в комнате начинает играть какая-то классика, и он блаженно прикрывает глаза, пока на них не падает свет из окон, которые только что раскрыл Ю. Старший поправляет шторы, мимолетно заглядывая на улицу, одергивает складки ткани, после снова возвращая взгляд за окно. А там снегопад. Такой красивый, завораживающий, кружащий в холодном танце мягкие на вид хлопья снега, распушенные комочки меха. Они застилают все пространство, воздух кажется уже не прозрачным, а дымчато-белым. Его хочется вдохнуть глубоко в себя, залить ним все внутренности, чтобы раствориться в этой призрачной неге. В глазах Кихена это величие зимы становится чистым восхищением, таким прекрасным и очищающим, что только смотря на его реакцию хочется также полюбить ее, чтобы с таким же наслаждением уметь рассмотреть все прелести, которые представляет собой эта простая погода. - Чего замер? Младший сползает с постели и становится рядом с Ю. - Снег. В голосе то детское восхищение и завороженность, тихо-кричащее восприятие мира, на которое способны не все. Кихен смотрит на летящие за окном белые лопухи. Чангюн смотрит на Кихена. Старшему словно все равно на все, словно он вообще никак не причастен к этому миру, словно его ничего не волнует кроме волшебной мутно-белой пелены, застилающей улицы и бесшумно усыпляющей взгляд. Им теряется в этом утре, его нет, ничего нет, кроме парня напротив, кроме его восхищенного взгляда, который способен объять все, абсолютно все вокруг и вместе с этим, кажущимся таким незначительным и таким незаметным, боящимся нарушить окружающую красоту, не понимая, что он сам - красота. Ю моргает, и младшему кажется, что его веки подражают снегопаду: дрожат, срываются, также медленно опускаются и вспархивают обратно наверх словно снежинки, поднятые внезапным порывом ветра. Все настолько гармонично: снег, парень, музыка, словно момент из какого-то фильма, снятого мастером с самого удачного ракурса. Внутри на несколько секунд все размякает, Кихена не хочется отвлекать, не хочется даже касаться его, потому что момент прекрасен, но это чувство быстро рушится, изменяясь на желание того, что это хочется присвоить, взять себе. Такое же чувство возникает, когда ты видишь красивый цветок и его сразу хочется сорвать, при этом ты не осознаешь в тот момент, что как только стебель оторвется от земли, то он перестанет жить, и красота бутона погибнет через пару дней, не имея способности восстановиться. Либо, когда видишь милое животное, которое сразу хочется потрогать, провести пальцами по шерсти либо погладить перья, но кто сказал, что ему от этого будет приятно? Человеку ведь все равно, он хочет удовлетворить лишь себя. И это не что-то плохое, это природа людей, только кто-то задумывается об этом и старается подчинить ее себе, а кто-то привыкает, у кого-то просто не возникают подобные мысли. Чангюн умел думать, его сознание было широко, но в тот момент, в то самое мгновение, когда он видел старшего, его утонченное лицо, сонные глаза, расслабленный, умиротворенный взгляд, растрепанные волосы, губы, слегка приоткрытые в немом вздохе восхищения, грудную клетку, размеренно опускающуюся и вздымающуюся безмятежно - все это сливалось в единое желание обладать. Грудь Има горела жаждой присвоить себе, схватить руками, чтобы никому, чтобы только для него, только ему, только его. Взгляд младшего тяжелел, становился ползущим, похожим на змеиный. Он настолько портил воздушность сложившейся ситуации, так отравлял атмосферу, что это начал чувствовать и Ю. Парень нехотя поворачивает голову и замечает глаза, смотрящие жадно, остро. Кихен становится серьезным, его выражение лица становится обычным, видящим лишь сухую реальность, и парень вздыхает. - Что-то не так? Чангюн качает головой, также возвращая своему лицу нормальное состояние. Старший начинает отходить обратно к постели, а Им делает бросок словно кобра, сзади цепляясь за спину парня. - Что за любвеобильность? - Ю немного трудно идти с тушкой, повисшей на нем, но он не злится, практически не проявляя никаких эмоций от этих действий, - отцепись, ты тяжелый. Оба уже почти возле кровати, и младший не собирается оставлять Кихена в покое, наоборот, он сильнее делает свою хватку, сжимает ребра, а после заваливает парня на матрас. - Чангюн! - парень пытается повернуться, скинуть с себя Има, но видит улыбку, закушенную губу и развеселенные, озорные глаза. От этого старшему самому становится смешно, губы невольно растягиваются, а смех, будто бы и не его, вырывается изо рта. Парни борются, копошась на кровати, комкая одеяла и приводя в полный беспорядок постельное белье. Как Ю ни старается, но все попытки одержать победу с крахом проваливаются, и он уже лежит, скованный чужими руками и ногами, практически не имея возможности двинуться. Младший удовлетворенно смотрит на него, наслаждаясь тем, что так просто выиграл, что парень под ним не может ничего сделать, и это ощущение контроля застилает сознание дымкой, взгляд снова меняется, становится хищным, надменным. Оба еще играются, посмеиваясь. - Чангюн! - смешок, - я вообще-то твой хен, пусти, - снова смех. Им наклоняется, удерживая Кихена под собой, и негромко говорит достаточно близко к лицу: - А я вообще-то твой Чангюн, - улыбка становится ухмылкой, еще более надменной, чем взгляд. Ю не нравится эта фраза, он практически прекращает двигаться, игривое настроение мигом пропадает, испорченное младшим. Странное предложение и кажется совсем не в тему. - Слезь с меня, - Кихен уже совсем не двигается. Вся атмосфера легкой игривости пропадает, становясь обыденной и слегка неудобной. Им встает с кровати, продолжая смотреть на парня, будто бы не совсем понимая, что делать дальше. Последний поправляет постель, думая, что Хенвон очень удачно взял выходной на работе, потому что старший пока не знает, что скажет ему по поводу Чангюна. Тот в это время отходит, снова заглядывая на улицу и думая, что снегопад кажется не таким волшебным, когда на него не смотрит Ю, даже если снег все тот же и музыка все та же. Поэтому Им и включает другую. В комнате раздается довольно легкий рок, и младший начинает пританцовывать, имитируя движения гитариста и беззвучно открывая рот под слова песни. Ему весело и это радость скоро передается и Кихену, по крайней мере так кажется Иму. Старший же показывает себя в хорошем настроении, но внутри все еще прокручивается их вчерашний разговор, поведение Чангюна в кафе, тот короткий диалог в машине. И внутри пульсирует небольшой кусочек пустоты. Он небольшой, но неприятный, только парень об этом не скажет, и младший этого не заметит. Оба выходят на кухню, после чего Им с такой надеждой спрашивает Ю о том, приготовит ли он завтрак, а тот раздраженно фыркает и готовит. Чангюн, как назойливая муха мечется возле парня, мешая ему и смеша. Через некоторое время тарелки стоят на столе, а младший с таким наслаждением уминает еду, что со стороны может показаться будто он не ел несколько дней. - Ааа, Кихен-а, это потрясающе, почему у тебя всегда так вкусно получается? - вопрос риторический, и в следующую секунду Им снова набивает себе полные щеки еды. Старший на самом деле думает, что, возможно, парень не питался нормально последнее время. Он осматривает его лицо, шею и кажется, что тот на самом деле похудел: подбородок и скулы слишком четко видны, щеки спали, а глаза будто бы вот, сразу на лице. От этого как-то скрежещет в груди, но Ю сметает это чувство, потому что Чангюн - парень, восстановится. - Ммм, можно я к тебе перееду, а ты будешь кормить меня так каждое утро? - пару секунд раздумий, - и день? И вечер? - Будто ты не живешь у меня последний месяц. - Это согласие? - Разбежался, - Кихен поднимается из-за стола и отходит к раковине, - что насчет того, что мне и Хенвону теперь делать? - Ты переводишь тему. - Потому что у меня важный вопрос, а ты дурачишься. Почему дурачусь? - Да, расслабься, пока ничего. Главное, чтобы вечером на улицу не совались и оставались в поле зрения своих охранников. Если Шону скажет что-то сделать, то я сразу передам вам это, поэтому не парься. Старший напрягается. Для него этот вопрос достаточно серьезный, а Им так легко и беззаботно на него отвечает, будто бы ничего серьезного, будто список в магазин составить. - Слушай, может для тебя это пустяк, очередное поручение, но мне не по себе от всего этого, - парню неприятно. А Чангюн это видит. Он думает о том, зачем ответил так, ведь Ю на дух не переносит пренебрежительного тона, он должен ощущать, что его слушают, понимают и относятся с таким же уважением, как и он к другим, поэтому младший сразу становится серьезнее, делает уравновешенным и свое лицо, становясь рядом с парнем и устанавливая с ним крепкий зрительный контакт. - Для меня это не пустяк. Я не хочу, чтобы ты пострадал, но и не хочу грузить мозг, заставляя думать себя только о том, что может произойти. Поэтому и говорю расслабиться, иначе с ума можно сойти. Кихен переводит взгляд на посуду, продолжая вытирать ее полотенцем. Может Им и прав, может и правда не стоит напрягаться раньше времени? - Мне нужно бежать. Не думаю, что зайду сегодня в кафе, но вечером у тебя буду. Что-то купить? - Опять останешься на ночь? - А ты не рад? - Я не...поэтому спрашивал. Эй! Но младший уже проскальзывает по коридору и юркает на лестничную клетку.***
Человек встает с дивана и подходит к своим подчиненным. - Босс, куда его? - На кровать и побыстрее, - человек прослеживает за громилой, несущего телепающееся тело, - а что с ним такое, чего он не двигается? Вы что вырубили его?! - голос становится почти бешеным. Взгляд падает на второго мужчину, а рука хватает его за шею. - Нет! Нет! Босс, он сам отрубился! Мы его и пальцем, что вы, мы бы не посмели! - пальцы сжимают шею сильнее, а затем отпускают. Человек так же по-сумасшедшему подходит ко второму мужчине, который только успел дойти до кровати и положить на нее парня. - Босс, в самом деле он сам.. - Закройся. Человек становится на постель одним коленом, проводит пальцами по шее, нащупывая пульс, осматривает лицо на наличие избиений, после чего встает и начинает закатывать рукава. - К стенке, задирайте рубашки. На теле обоих мужчин проступает леденящий холодный пот, но если они начнут возражать, просить, возмущаться, умолять, будет только хуже. Нужно повиноваться, причем немедленно, они провинились, они не уследили за состоянием этого Хенвона, им теперь и получать. Громилы быстро становятся на колени к стене лицом, наспех стягивают с себя куртки и практически не расстегивая рубашек, задирают их вверх, оголяя свои спины. Человек берет в руки розгу, довольно гибкую, но плотную, которая будет ощущаться на коже раскаленным железом, проводит ей пару раз в воздухе, выковывая свистящие звуки, после чего становится позади мужчин. - Что вы сделали? - Ослушались вашего приказа, - голоса звучат в унисон. - Что за это полагается? - Наказание, мы готовы его принять. - Двенадцать ударов, думаю вам будет достаточно. - Двен.. - Пятнадцать. Мужчина поздно успевает прикусить язык. Молчать. Всегда нужно молчать и говорить только тогда, когда тебя спрашивают. - Пятнадцать ударов, если конечно кто-то не хочет больше. - Пятнадцать ударов, босс. Мы считаем. Розга рассекает воздух в первый раз слишком быстро, не успевая дать подготовиться, бьет сначала одного, а затем сразу же следом и другого мужчину. Жгучий след остается на коже, но кроме счета, цифр, произносить ничего нельзя, вскрикивать, шипеть, мычать, только про себя, только тишина. - Раз. Рука снова заносится и бьет еще раз, хлестко, практически сразу двух мужчин. Красные полосы проявляются на их коже с разницей в доли секунд. - Два. Удары продолжаются, на спинах рисуются жуткие узоры, даже не узоры, а штрихи, быстрые наброски жестокости. Удар за ударом, рассечение воздуха, которое слышится на всю комнату и кроме него - ничего. Только сопение, дыхание боли, слышимое позволимо тихо. - Пятнадцать. Человек откидывает розгу, смахивая со лба проступившие капли пота и равнодушно отходя к центру. Мужчины поднимаются и утирают испарину, поправляя рубашки, из последних сил стараясь не сморщиться от того, как кошмарно ткань ощущается на коже. - Спасибо, босс, мы можем идти? - Проваливайте быстрее. Через пару секунд в комнате остается только человек и Хенвон, продолжающий безвольно лежать на кровати. На нем развязывают веревки, снимают с парня шапку, пальто, разглядывая худощавое тело, которое одето не так уж и скромно, как казалось. Черные джинсы, стягивающие чрезмерно худые бедра, простая майка, вправленная в них, и длинная бесформенная рубашка. Вещи незаурядные, но на этом теле, на этом человеке смотрятся более чем хорошо, более чем обыденно, а вместе с тем, что на шее красуется еще и чокер, вид становится дерзким, цепляющим. Веревки снова обхватывают Че, но их уже не так много. После человек отходит от кровати, но не прекращает смотреть на парня. Слишком соблазнительная картина, чтобы просто разглядывать ее. Такое хочется руками, губами и под себя, чтобы полностью и всепоглощающе, так хочется, что не проходит и минуты, как человек возвращается к постели. - Придурки. Я же просил целым, а они вон какого тебя привезли. И что мне ждать пока ты проснешься? - глаза который раз обегают тело, - я не хочу ждать, ты себя вообще видел... Человек залезает на кровать и усаживается сверху на не двигающееся тело. - Мы начнем, а ты, думаю, потом подключишься. В комнате слышится шумное дыхание, по телу Че ползают чужие руки, после чего к шее наклоняются, за чем следует ещё один шумный вдох и мокрый выдох, обдающей шею влажным жаром, наслаждающийся, будто запах настолько сладкий и приятный, как и запах свежеиспеченного хлеба, только что заваренного кофе, только что-то более свежее и в то же время терпкое, но бьющее по рецепторам. В следующую секунду к шее припадают горячие мягкие губы, цепляющие не только кожу, но и чокер. Хенвон не выдерживает и распахивает глаза. Сердце, и так бьющееся медленными гулкими ударами где-то в пятках, сейчас словно совершенно выпадает с тела. Все немеет, замирает. Ладони влажные, руки холодные, кожа вся в мурашках, а взгляд четко упирается в человека напротив. Парень не понимает, как смог так долго продержаться, не выдавая ничего и контролируя себя.***
Кихен работает полную смену совершенно один. За баром нет его друга, а Чангюн на самом деле не заскакивает среди дня, но наверное это даже хорошо, потому что Ю позволяет себе расслабиться, не заморачиваться и подумать. Обо всем подумать и наконец разложить все по полочкам у себя внутри. День проходит на удивление спокойно, официант ни с кем не спорит, не ссорится и его никто не отвлекает от собственных мыслей. Парень весь день проводит за тем, что анализирует последние события и ищет подходящие слова для того, чтобы рассказать Хенвону о том, что он не злится на Има, потому что Че слишком резко-негативно отнесся к правде о нем, а старший так просто принял его обратно. Хенвон может не понять или начать отговаривать, по крайней мере этого ожидает Кихен. К вечеру Ю не то чтобы сильно устает, он может быть даже чувствует себя достаточно бодрым и практически отдохнувшим. Ему правда нужен был такой день, когда никто не отвлекал бы его от самого себя. Парень выходит из кафе и умиротворенно дышит. На улице много снега и он так приятно хрустит под ногами, сминается и прилипает к подошве, падая с нее снова на асфальт. Кихен наблюдает только за этим, не собираясь отвлекаться на то, как за ним по пятам едет машина. Охрана. Ю заходит в квартиру, и с порога его встречает Чангюн. Это кажется каким-то непривычным, но в тоже время давно забытым, обыденным. Им с порога быстро обнимает парня, а тот морщит лицо. И зачем это было делать? Младший сразу начинает тараторить, спрашивает, как дела, устал ли парень, тащит его на кухню, продолжая разговаривать словно сам с собой, потому что Кихен только иногда вставляет в монолог свои да, нет, угу. Вечер кажется таким же, каким и был чуть больше недели назад, с бесконечно энергичным Чангюном и ворчащим старшим. Разве что Им позволяет себе немного больше: то приобнимет Ю, то дернет, то тыкнет в плечо или живот, вроде бы и шутя, вроде бы и непринужденно, но в этом видится что-то не совсем понятное, это просто замечаешь, а дать объяснения не можешь. - Завтра я хочу с тобой кое-куда съездить. Ты ведь выходной? - Угу, куда? - Не могу сказать, что это сюрприз, просто не хочу говорить. Просто съездишь со мной, ладно? - Шону приказал? - Нет, это вообще не...просто съездим ладно? Кихен хмурится, он не может так слепо соглашаться. - Куда ты меня хочешь утащить? - Ну, Ки. Ты можешь мне просто довериться? Может быть вопрос чуть более значимый, чем кажется, может быть Чангюн это понимает, может быть, как сокол зависает над жертвой, так и его взгляд зависает на старшем, ожидая ответа, как свежей крови. Может быть последний этого не осознает, смотря только вниз, не замечая хищника в небе, может быть отвечает, задумываясь не так хорошо, как нужно было бы, может быть отвечает на взгляд, но не видит в нем никакой опасности, только небольшую странность и чрезмерную серьезность, за которой скрывается что-то большее. - Ох, ладно, все равно не отстанешь. - Прекрасно! Когти в добыче, но она об этом не подозревает. Им улыбается, наслаждаясь, и лезет обниматься. - Нам нужно хорошо выспаться, потому что выезжаем рано. - Зачем? Далеко ехать? - Нет, просто думаю утро более подходящее время. Поэтому все, все, пора купаться и быстрее в кровать! - младший подталкивает парня. - Может искупаемся вместе, чтобы быстрее было? - Так, - Ю отодвигает от себя Чангюна и заходит в ванную. - А что такого? Мы оба парни, - Им облокачивается спиной о дверь. За ней слышится звук льющейся воды и шуршание одежды. - Ки, так я зайду, а? - парень уже открывает дверь, но она быстро закрывается, чуть ли не стукая младшего по носу. - Ты слишком надоедливый сегодня, продолжишь так себя вести, мы завтра никуда не поедем. Улыбка резко пропадает с лица. Опять эти условия, этот указывающий тон старшего, пусть и не совсем серьезный и резкий, каким мог бы быть, но все же Чангюна это напрягает. Он проводит языком по зубам и упирается спиной в стену, ожидая, когда Ю выйдет. В голове успевает промелькнуть много мыслей, прежде чем дверь ванной открывается, и из нее выходит Кихен. Такой уютный, пахнущий свежестью и гелем для душа, одетый только в пижамные штаны, с мокрыми волосами и чистой, блестящей кожей, которая зашуршит, если провести по ней ладонями. Только даже этот вид не успокаивает Има. Старший проходит мимо парня, направляясь в комнату и не обращая на него внимания, продолжая вытирать волосы полотенцем. Чангюн цокает языком и отталкивается от стены, проходя следом за Ю, после чего толкает его на кровать и подминает парня под себя. - Эй, ты чего? Чангюн! Отпусти! Но младший только крепче прижимает Кихена к кровати. - Слишком надоедливый? М? Хочешь приказывать мне, что делать? Думаешь можешь разрешать и запрещать? - голос Има холодный, но сдерживающийся, шипящий сквозь зубы и слышащийся на несколько тонов ниже, чем обычно. Старшему больно от того, как его схватили, непонятно, что это вообще за наезд и...вот оно. То, о чем думал парень. Та жестокость, то злостное скрипение голоса, которое является таким же настоящим, как и звонкий смех. Это Чангюн, это он, он может быть таким. Последний же смотрит на то, как в глазах напротив мелькает недовольство, недоверие. Сознание немножко проясняется, и младший пытается улыбнуться, но выходит только кривая ухмылка. - Испугался? - Им наклоняется, заглядывая глубже в глаза напротив, затем смеется и вскакивает, уходя, - я в ванную. Кихен поднимается, потирая запястья. И что это было? Ю думает о чем-то, спорит сам с собой, но в итоге только вздыхает и расстилает кровать, укладываясь спать и выключая свет. Старший ждет, что к нему придут, и он спросит, но проходит много времени, а Чангюна все нет, уже клонит в сон и парень плюет. Снова состояние дремоты, а дверь тихо открывается. Кихен чувствует возле себя тело, которое жмется ближе, и сквозь сон бормочет: - Думаешь нормально так делать? - Шутка не удалась просто, спи. Шутка? - Прекрати обнимать меня. - Спи. Ю тщетно пытается отодвинуть от себя руки, но он уже почти спит, и тело не особо слушается. Младший сильнее, крепко прижимает к себе парня, а тот сдается. Его словно пытаются приручить. Кихена задабривают, ласкают, пугают, а в слабом состоянии, пусть даже сна, пусть даже обычными объятиями, пытаются подчинить себе. И возможно это получается, возможно внутри что-то дает трещину, маленький разлом, который не смогла сделать вся жизнь, но смог сделать один человек. Им жмется ближе и снова сопит в шею.***
Когда Хенвона только кинули в машину, он пытался развязать веревки, думал бороться, пытался добраться пальцами до телефона, но все тщетно. Узлы слишком тугие, похитители слишком сильные, движения слишком скованные. Голова начала думать в ускоренном темпе, и только сейчас к парню приходит мысль, если его похитили, а не избили сразу, то он для чего-то наверное нужен? Возможно, для информации? Возможно, он нужен здравомыслящим, поэтому его и не вырубили, а просто связали. Возможно, этим он и может облегчить себе участь или даже спастись? Если он нужен на самом деле для информации, то по логике он должен быть в сознании, чтобы говорить, следовательно, если он потеряет сознание, то его похитителям нужно будет подождать, пока он придет в себя. В любом случае, даже если его и собирались пытать, то парень должен понимать, что с ним делают и сознательно чувствовать боль, по крайней мере у Че были такие представления о такого рода вещах. Пусть он и работал достаточное время с Минхеком, но никогда не присутствовал на расправах, только раз и это было показательное выступление, и то человека просто убили при нем. Поэтому Хенвон и думал, что его должны были вырубить, подождать пока он придет в себя, а после избивать, пока он не скажет то, что от него потребуют, хоть он и не владеет никакой информацией. Либо, в его случае, его уже связали и везут куда-то, где возможно с ним и будут разговаривать, пусть даже и пытая, но парень уже успел убедить себя, что с ним по-любому должны поговорить и не кто-то, а какой-нибудь важный человек, потому что Ли был важным человеком, а Че его друг, так что дело слишком важное, чтобы доверять его кому-то из подчиненных. Исходя из всего, Хенвон решает притвориться бессознательным, чтобы выиграть время и понять обстановку. Он концентрируется, приводя дыхание и свое тело в порядок, пока они продолжают ехать, для этого требуется какое-то время, но Че хорошо умеет сохранять безмятежный вид, это почти можно считать его талантом, которым он пользуется каждый день, чтобы не париться, а теперь он ему помогает в такой неординарной ситуации. Машина останавливается, и мужчины выходят, открывая задние двери. Один громила вытаскивает его, начиная встряхивать, затем стягивает мешок, шлепает по лицу, из-за чего парень чуть ли не прокалывается, еле сдерживая рефлекторное желание сморщиться. Ему даже меряют пульс, и по разговору Хенвон понимает, что не ошибся и их босс даже сказал привезти его целым, даже вроде бы очень не хотел, чтобы с ним что-то случилось. Парня тащат куда-то, а он не смеет открыть глаз, мало ли попадется еще. Они едут на лифте и останавливаются, только выйдя из него. До Че не доходит, где они сейчас и почему не идут, но после раздается голос, новый, звучащий относительно далеко. После становится ближе и по его приказу парня несут к кровати, он думает, что голос чересчур властный, до дрожи в костях мощный и непоколебимый. Но он превосходит свои показатели в следующую секунду, когда его хозяин, наверное замечает состояние Хенвона. После парня укладывают на постель, а через пару мгновений шеи касаются теплые пальцы. Че снова еле успевает подавить вздрагивание, после пытается понять, что происходит. Голоса мужчин, привезших его сюда, говорят о том, что провинились, говорят, что примут удары, что примут пятнадцать ударов. Что? Какие удары? За.. парень не успевает подумать дальше, потому что воздух рассекает резкий звук, и слышатся два отрывистых шлепка. Затем еще и еще, и каждый удар считается. У Че все стынет. Это бьют тех мужчин? Это бьет тот третий? За то, что Хенвона привезли без сознания? Парень не хочет, он не слышит криков, но пытается представить, каково это, когда тебя бьют чем-то таким, что так режет воздух. От этого становится плохо, кажется, что от такого количества ударов можно умереть. Че думает об этом и жалеет, что притворился, потому что эти хлестания..насколько больно тем мужчинам? В комнате звучит последнее пятнадцать, а после короткий диалог, в котором мужчины еще и благодарят за то, что их избили. Что за мазохисты? В комнате становится тихо. Хенвон прислушивается и обнаруживает шаги, приближающиеся к нему. После с него стягивают веревки и парень думает, что хорошо, что уже хотя бы так, он свободен, но рано радуется. Когда снимают верхнюю одежду, веревки возвращаются, и Че это совсем не нравится. Он уже не так хорошо контролирует себя, но все же еще не все потеряно. Проходит слишком много времени, как кажется парню, после чего все тот же голос начинает говорить сам с собой, но вроде бы и обращаясь к Хенвону. Придурки. Я же просил целым, а они вон какого тебя привезли. И что мне ждать пока ты проснешься? Это не вызывает какого-то особого страха, но спустя секунду произносится еще одна фраза, которая звучит более странно. Я не хочу ждать, ты себя вообще видел? Че все еще старается удерживать свое сердце. Парень чувствует, как кровать прогибается, и на его бедра садятся. Мы начнем, а ты, думаю, потом подключишься. Что? Парень чувствует ладони, которые обнаруживаются то там, то там на теле, после он ощущает, что к нему наклоняются ближе, а затем и вовсе в шею выдыхают, прижимаясь к ней губами. Теперь Хенвон не выдерживает, в голове появляются картинки того, что с ним собираются делать, и самообладание срывается с узды, парень дергается и открывает глаза, не зная, что он будет делать дальше. И когда он видит человека перед собой, то голова совсем пустеет, он не то что не знает, что ему нужно сделать, но Че уже и не знает, что делать сейчас, конкретно в этот момент. Дышать? Закрыть глаза? Притвориться мертвым? Все что угодно, только бы не быть здесь. Человек выравнивается и сверху смотрит на добела испуганного Хенвона.***
Парни едут в машине, что удивляет и очень радует Ю, потому что он не думал о том, что Чангюн умеет водить и потому что до сих пор не может спокойно смотреть на мотоциклы. В голове крутятся мысли о том, куда они все-таки едут. Им утром ничего не сказал, при этом не давал повода думать и предполагать вообще ни о чем. Он был достаточно сдержан, а на лице разве что можно было разглядеть улыбку, слабую, мягкую, но слегка подавленную. То, что произошло накануне вечером, они так и не обсудили, потому что Кихен решил замять разговор, а младшему, кажется, было вовсе все равно. За окном мелькает дорога, и старший замечает место, к которому направляется машина. Живот резко скручивает, в голове происходит завихрение, парня мутит. - Чангюн.. Тот ничего не отвечает, не удостаивает его даже взглядом, продолжая сосредоточенно смотреть на дорогу. Ю сжимает руки и вдыхает. - Чангюн, разворачивайся, я не хочу туда идти. Молчание. - Чангюн. Тишина. Им паркуется и вынимает ключи, выходя из машины. Старший смотрит вперед, перед собой, боковым взглядом замечая, как у лица парня клубится пар. Проходит одна минута, еще одна, Кихен не собирается выходить. Он надеется, что они уедут отсюда. Водительская дверь открывается, и в салон заглядывает Чангюн. - Ки? - Я никуда не пойду. - Ки, выходи. - Нет. - Ки, я не отстану. Ты вчера сказал, что доверишься мне, что теперь? - Я не хочу, Чангюн, я не пойду никуда, давай уедем? - Ки.. - Я не могу! Младший ловит отчаянный взгляд и захлопывает дверцу, обходя машину и открывая другую со стороны Ю. - Ки, пошли. - ... - Ки, поднимайся... - парень протягивает руку. Старший не смотрит на Има, отводит взгляд в сторону и, засунув ладони в карманы, вылазит из машины. Тело пробирает холод или парень дрожит просто так - непонятно. Чангюн ставит машину на сигнализацию. - Идем? Кихен дышит, стоит, решаясь, неуверенно делает один шаг и следует за младшим. Через какое-то время он все-таки поднимает глаза и наконец-то полностью обхватывает все пространство глазами. Кладбище. Ровное большое, засыпанное снегом и слезами. Ю останавливается. Им замечает это и оборачивается, ожидающе смотря и ничего не предпринимая. - Гюн, я не хочу, - на последнем слове зубы цокают и парня начинает тихо трясти. - Успокойся. Я же здесь. Пойдем, - старшего берут за руку, а он не то чтобы этого не замечает, он не может этому сопротивляться. Они идут недолго. Здесь сильный ветер и слишком много белого цвета, который не успокаивает Кихена, как обычно, а наоборот - каждый шаг, сминающий снежную пелену, нервирует и заставляет волноваться больше. Ю не знает, куда конкретно они идут, потому что до сих пор не был здесь. Поэтому ему кажется, что они останавливаются слишком быстро, будто бы и не шли вовсе. Перед глазами очередной серый столбик, присыпанный снегом, только он обрывает много чего внутри старшего. Кихен не отрывает от него взгляда, а к горлу подкатывает много чего, формируя жуткий ком. Чангюн отпускает ладонь и перемещает руку на плечо. - Ки, это давно нужно было уже сделать...понять...пойми наконец. Пальцы сжимаются в последний раз и отпускают Ю. Младший смотрит на ступор парня, заглядывает аккуратно в лицо и отходит. Совсем, к машине, оставляя Кихена одного. Тот не знает, что делать, бежать за Чангюном, бежать совсем отсюда, благодарить, что оставил его одного или проклинать, что тот вообще привез его сюда. Голова не работает, все сознание концентрируется на коме в горле. Глаза который раз пробегаются по надписи, и имя въедается, прожигает все внутренности.Ли Мин Хек
На снег падает первая горячая слеза, растворяясь в холоде, но не остывая.***
Чангюн сидит в машине и наблюдает за Кихеном, кажется, уже полчаса. Его силуэт не двигается, словно прирос к тому месту, на которое встал. Им покорно ждет. Он давно думал об этом, о том, чтобы привезти Ю сюда, надеясь, что это поможет ему, потому что его поведение, мысли, слова по поводу Мина, не нормальны. Старший словно думает, что его друг еще жив и его кто-то прячет, поэтому при любом упоминании Ли начинает злиться и стараться быстрее прервать разговор. Но Минхека нет. Он там, глубоко в земле. Им начинает переживать о том, что Кихен может замерз уже. На улице мороз, к тому же дует сильный ветер, а парень не шевелясь стоит там уже долгое время. Младший выходит на улицу, хлопая дверцей, и сразу останавливается. Не надо его трогать. Не маленький, справиться сам, иначе толку от этого не будет. Чангюн вытаптывает узоры на снегу еще несколько минут, после чего замечает, как силуэт шатается и начинает идти. Им застывает на месте, наблюдая за парнем, после садится и заводит машину. Еще две минуты и на пассажирское сидение садится Кихен. Младший не может удержать себя от того, чтобы не рассмотреть его лицо: бледное, слегка припухшее, с явными высохшими дорожками слез на бесцветных щеках. Взгляд опустошенный, не сфокусированный. Парни сидят некоторое время просто греясь, пока Чангюн не решается сказать. - Хочешь домой? Еле-заметный кивок. Им трогается, теперь уже стараясь как можно скорее скрыть из поля зрение кладбище. До дома они добираются быстро, и младший только успевает припарковаться, как Ю уже выходит из машины. Старший поднимается в квартиру и останавливается в коридоре. Через несколько минут в комнате появляется и Чангюн, который раздевается и проходит на кухню. Кихен тоже снимает с себя пальто и все еще молча уходит в спальню. Младший готовит чай и долго не может решить, стоит ли идти к Ю или нет. В итоге дверь в спальню все же открывается. Парень стоит у рамки с фотографиями так, что Им не видит его лица. Он ставит чашки на стол. - Ки? Слышится всхлип, после чего Чангюн подходит ближе, а старший легко разворачивает лицо с, блестящей от слез, кожей, и взглядом, пронзающим, откровенным, таким устремленным и в то же время абсолютно потерянным. Эта открытость и бесстрашие показать себя в таком виде, не попытаться сделать вид, что тебе все равно, убрать слезы или наоборот больше разреветься, а именно вот так просто дать увидеть себя таким - поражает. Им замирает. Его останавливает та сила, которая горит сквозь слезы в глазах Ю. - Его нет. На самом деле, - из глаз вытекают еще несколько капель, пробегая по проложенным дорожкам. Грудь Кихена вздрагивает, спадая быстро и также быстро поднимаясь.***
После того, как Ю немного приходит в себя, он затевает уборку, потому что это отвлекает. Чангюн ворчит, но соглашается помочь, в конце концов больше мешая. К вечеру квартира оказывается вычищена снизу доверху, а парни падают на диван перед телевизором. Не сказать, что атмосфера царит легкая, но конкретно для Кихена внутри происходят сдвиги, что-то освобождается, опустошается, облегчая парня. Груз, который тяготил его, мысли, которые мешали, сейчас медленно улетучиваются, становясь бессмысленными, парень осознает их глупость и проблемность. - Ты снова останешься у меня? - Звучит так, будто ты хочешь меня прогнать. - Просто ты у меня уже третий день. - Угу. - Не хочется домой? - Как будто дома есть что-то интересное. - А здесь значит есть? - Да.***
На следующее утро Има в постели не оказывается. Вместо него на подушке лежит маленькая записка.Так сладко спал на моем плечике, неужели понял наконец, что я удобнее подушки?) Заскочу вечером.
Гюн~и
Кихен фыркает. Утро, выходной, делать нечего, поэтому парень мается до самого прихода Има, из полезного совершая разве что поход в магазин. Он уже не переживает по поводу их вчерашней поездки, пусть впечатление она оставила сильное, но все же Ю смог это переварить. Поэтому сейчас он находится в довольно хорошем расположении духа. Входная дверь хлопает, и на всю квартиру раздается счастливое: - Кихен-аааа! Оно приближается, словно ураган и, кажется, может снести все на своем пути. - Кихен-аааа! Чангюн залетает в гостиную, находя глазами Ю, который поливает цветы, и подбегает к нему, зажимая в объятиях. - Стой, стой! Я сейчас воду разолью! - старшего отпускают, но буквально на секунду, чтобы позволить ему поставить воду, - уф, что случилось? - Все прекрасно! - Им сжимает руки сильнее. - Ты меня сейчас задушишь! Хватка слегка ослабляется, но Кихена продолжают удерживать в кольце рук и разворачивают лицом к лицу, расстояние между парнями оказывается очень маленькое. - У нас все так прекрасно идет! Люди Кима такие тупые, все свои силы бросили на слежку за вами, а со спины оставили себя совсем неприкрытыми, совсем не понимаю, как они еще держаться на нашем рынке, - у младшего горят глаза и он с диковатой радостью разглядывает Ю. Последний же старается оттолкнуться, потому что ему неловко так близко находится к парню. - Ты не мог бы меня отпустить? - Кихен упирается ладонями в предплечья и максимально отодвигается. - Зачем? - Мне неудобно так разговаривать. - Почемууу? - Чангюн тянется вперед, приближая свое лицо и смеется, в ответ на сморщенную мордашку. Старший дергается и пихает парня, тот только продолжает хохотать. - Так что конкретно случилось? - Я ведь уже сказал. Ким не следит больше ни за чем, кроме вас. Я смог накопать на него кое-какие документы и, если все так пойдет и дальше, то он совсем скоро лишиться всего, что нажил. А если он так и продолжить отмалчиваться, отсиживаться, не трогать вас, то будет совсем замечательно. Ю встряхивает, и он снова берется поливать цветы. Совсем замечательно было бы, если бы этого всего и вовсе не было. - Ким это тот, кто на меня напал? - Это босс тех, кто на тебя напал. - Он на самом деле такой глупый? - Не знаю, но судя по тому, как он действует, да. Кихен поджимает губы, ему кажется это как-то слишком просто, но он молчит, думая, что не знает ничего про то, чем занимается Им, поэтому решает, что тому лучше знать. - Покормишь меня? - Сам себе еду не разогреешь? - У-у, - младший дует губы. - Сейчас, - парень отставляет воду и, поправляя кофту, идет на кухню.***
Оба сидят и пьют горячий чай, когда Чангюн спрашивает: - Кихен-а? - М? - У тебя же нет девушки, да? - Нет, - старшего совершенно не напрягает этот вопрос, в отличие от следующего. - А как же ты тогда расслабляешься? Ю прочищает горло. - Чего? - Все парни должны расслабляться, когда это делаешь ты? Кихен встает со стула и споласкивает кружку, не отвечая, и уходит в гостиную. - Эй, погоди, ты мне не ответил! - Это совершенно не твое дело. - Нет, правда, я провожу с тобой достаточно много времени, особенно последние дни, но ни разу не заметил, чтобы ты занимался таким. - А ты думаешь, я позволил бы тебе это увидеть? - Мм? Хочешь сказать сделал это, пока меня не было? - Ничего я не делал! - Да? Тогда мы могли бы помочь друг другу! - Им пытается догнать убегающего парня. - Что? Ты совсем мозги растерял? - А что такого? Мы оба парни. - Чангюн, не сходи с ума, - дверь в ванную хлопает, закрываясь. У Ю краснеют уши, а младший выдыхает, с чеширской улыбкой смотря на дверь.***
Парни лежат в кровати, после того, как посмотрели фильм, на чем настоял Им, и теперь у Кихена просто слипаются глаза, он думает, что провалиться в сон за пару минут, только его снова норовят обнять. - Чангюн, отцепись, мне жарко. - Раньше не было жарко. Ю всеми силами старается отпихнуть надоедливого парня, в итоге тот сам отодвигается. Старший облегченно выдыхает. Но он рано расслабился. Проходит минута, и он чувствует, как по нему снова ползет ладонь, только на этот раз она не старается быстрее обхватить плечи парня, а оглаживает руку, спускается на ребра и добирается до бедер, опасно сползая к низу живота. Кихен вспыхивает, когда пальцы касаются кромки пижамных штанов, он быстро откидывает руку и разворачивается к младшему. - Ты что творишь?! - Я все же подумал, что мы можем друг другу помочь, - Чангюн смотрит невинно, прямо в глаза, без капли стеснения. - Совсем спятил? - старший отворачивается, закутываясь в одеяло так, чтобы ни один кусочек его тела не оказался открытым. Им же больше не пристает, только еще спустя пару минут все равно обнимает почти заснувшего парня.***
На следующий день Кихен пытается дозвониться Хенвону, но тот не берет трубку ни в первый раз, ни второй, ни через полчаса. У Ю как-то сразу екает, в голове сразу крутится куча мыслей. Он отправляет сообщение Чангюну, и тот перезванивает через пару минут. - Да? - Чангюн, ваша охрана ведь стоит у наших домов, да? - Ну да, а что такое? - Я просто не могу дозвониться Хенвону. - И что? - Если с ним что-то случилось? - Ну мало ли, занят чем? - Я перезванивал ему несколько раз, он по-любому должен был заметить, он телефон из рук не выпускает. - Если бы с ним что-то случилось, мне бы точно уже сообщили, так что не паникуй. - Ты уверен? - Абсолютно. - Мне все равно не по себе. - Ох, я могу проверить охрану. - Хорошо. Чангюн перезванивает через пару минут и говорит, что Че позавчера пришел домой, к нему никто не приходил, и он сейчас в квартире, охрана видела свет в окнах, так что переживать не стоит. Кихен успокаивается, но тревожность, небольшая, противная все же остается в душе. Он думает, что это все от обстановки и что наверное пора начинать пить успокоительные.