***
У Хенвона затекают все конечности, но он лежит. Ему не составляет труда удерживать расслабленное, бессознательное выражение лица, оно хорошо ему подчиняется. Чуть-чуть приходится успокаивать временами сердце, начинающее биться слегка быстрее, потому что откуда-то возникает тревожное чувство того, будто бы грим не совсем естественный, но это волнение быстро утихает. Пока он лежит и ждет, в его голове который раз проигрывается история побега, которую он расскажет потом, и ему поверят, а для правдивости он опять прослезится. День бежит, кажется, слишком быстро, как для того, чтобы просто лежать на кровати, не двигаясь и позволив себе разве что пошевелиться раз по приходу Вонхо, что совсем малость расслабляет мышцы, а после снова ожидание и мольба о том, чтобы старший ночевал здесь. Очередной спокойный медленный выдох после хлопка двери в спальню, более спокойный, чем все остальные. Теперь снова ждать, пару часов на всякий случай, а затем действовать, пока все камеры отключены, и у него есть свобода действий. Че втягивает воздух, выпускает его обратно, тишина звенит в ушах. Раз, два, три. Сердце начинает стучать, не подчиняясь контролю, пока парень поднимается с кровати. Врач-сиделка только кивает - подставной. Глаза очень хорошо привыкли к темноте, поэтому стопы бесшумно становятся на пол и быстро, но тихо подходят к стене, снимая с нее розгу и проверяя ее на гибкость. Достаточно. Достаточно гибкая, поэтому парень аккуратно берет ее и держит так, чтобы ненароком не задеть ей что-либо. Хенвон подходит к двери. Она не закрыта. Глупый, глупый Хосок. Хотя и замок его не особо спас бы. Че максимально тихо открывает дверь и проходит к кровати. Парень на ней лежит очень выгодно для младшего, но совсем не выгодно для себя: на спине, голова слегка съехала с подушки к краю постели, а подбородок задрался кверху. Сколько всего, Вонхо, сколько всего, а заканчиваешь вот так. Как бы я хотел, чтобы ты видел, но, если тебя разбудить, то ничего не получится. Хенвон смотрит. Красивое спящее лицо, безмятежное сопение и слегка подрагивающие крылья носа. Парень морщится и медленно поднимает розгу, изгибая ее дугой и заводя Шину за шею прямо под подбородком. После Че становится в более удобную позицию. Последний выдох. Розга плотно прижимается к коже, передавливает ее, сосуды под ней, трахею, перекрывая доступ кислороду и крови. Парень тянет на себя и упирается одной ногой старшему в плечо, чтобы тот не соскальзывал. Хосок реагирует не сразу. Сон вдруг обрывается, выкидывая резко в реальность. Воздуха не хватает, во лбу давит, в ушах давит, нос словно заложило, и хотя вокруг тишина, в ушах шумит. На плече чувствуется тяжесть, руки тянутся к ней. Чья-то нога. Ладони стараются обхватить ее, но конечности уже наполовину не чувствуются, они немеют, к тому же мозг соображает плохо, ничего не видно, не слышно, ощущается только то, как дико колотится сердце внутри. В голове ни одной сформированной мысли, ничего, только дикое желание скинуть с себя эту удавку и вдохнуть. Глаза закатываются, руки двигаются все менее активно вместе со всем телом, а после...после сознание проясняется на какую-то долю секунды, прежде чем все меркнет окончательно. Окончательно и бесповоротно.И кто подумает на избитого и бессознательного?
***
- Он... - Кихен указывает взглядом на рамку с фотографиями, в которую он вперил свои глаза. Чангюн поднимает взгляд следом за взглядом старшего и смотрит на коллаж. Там все та же куча снимков, мимолетных моментов жизни, оставленных отпечатком на бумаге. Кихен, Хенвон, Минхек... - Он...Хенвон?! - Им вздергивает брови, удивленно и непонимающе переводит взгляд на Ю, который разворачивается, с серьезным и нахмуренным выражением лица собирается сказать следующую фразу.***
- Мин, ты когда-нибудь хотел получить второе образование? - Пхах, на кой черт оно мне нужно? Делать больше нечего? - Нет, я серьезно. - Агась. Старший продолжает лежать животом на диване, колышет ногами и не отрывает глаз от экрана телевизора, кладет в рот очередную ягоду черешни, быстро раскусывает ее пополам, слизывая косточку из серединки, выплевывает ее в руку и только потом смакует багровую мякоть. - Мин. Мииин. Ну Минхек! Ну на кого бы ты еще хотел выучиться, а? - Кихен запрыгивает сверху, усаживаясь на поясницу, и трясет друга, заставляя его обратить на себя внимание. - Упф! Ты поправился? - Зануда, - Ю вскакивает на ноги и уходит на кухню, - мам, я возьму еще черешни? - Да помой ты ее уже всю! А то носишься туда-сюда. - А ты? - А мне и пары вишенок хватит, - женщина отбирает несколько ягод и кладет их в рот, улыбаясь, - все беги-беги. Парень целует мать в щеку и быстро промывает ягоды водой, высыпая их в миску. Когда он возвращается обратно в гостиную, то на кухонном столе остается лежать большая горсть блестящих от воды ягод. - Ооо, еще вкуснотулечки! - Ага, это не тебе. - Эй! Кихен ставит миску на стол, не особо выказывая обиду, скорее морщась так, для вида. - Если уже на то пошло, - Ли закидывает в рот сразу несколько ягод, - то второе образование я не получал бы, а "выучился" бы на киллера. - Киллер? Серьезно? Сколько тебе лет? - ОЙ-ой-ой. - Я думал, о таком мечтают только десятилетние мальчики. - Я не мечтаю и я не десятилетний мальчик. - Нет, правда? Киллер? - Да. Представь каково это: сидишь где-то в укрытии, шмяк из снайперки и на другое место, либо уходишь сразу, а человека уже нет... - Это прикольно только в играх - когда людей убиваешь - а в реальности...это страшно, наверное, и представь, ты у кого-то жизнь отнимаешь. - Я это очень хорошо представляю...страшно. Тому, кто убил моих родителей, страшно не было. И если бы я стал киллером, мне тоже страшно не было бы. Нашел бы того человека и убил бы сам, ни секунды не боясь. Раздавил бы его, как эту черешню, и кровь бы из него бежала также, - парень сжимает ягоду между пальцев, и она лопается, выворачивая мякоть наружу. - Мне уже стоит тебя бояться? - Хм, - Минхек натягивает губы, - ты что, я своих не трогаю. Ты или Хенвон - вам бы я никогда ничего плохого не сделал. Клянусь этими черешнями. Конечно, если вы ни в чем не виноваты, - ухмылка расползается по лицу. - Ах вот так? - Кихен смеется.***
Болит голова. Очень болит. Парень морщится, хмурится, жмурит глаза и кривит губы, медленно поднимая голову. Он поднимает веки, жмурясь еще больше от света, не столько от его яркости, сколько просто от него самого. Сразу подступают слезы, которые вытираются пальцами. Он снова пытается посмотреть. Этот свет. Приходится приставить ладонь ко лбу. Какая-то комната. Светлая, просторная, но горячая: весь интерьер выполнен в желтых, оранжевых и красных красках. Только кое-где есть странные акценты темных и холодных цветов: картина-фото на светло-желтой стене, где изображен труп птицы. Оправа картины темная, само изображение тоже, да и такое мрачное содержание снимка отталкивает и не вписывается в общий позитив. На столе из светлого дерева почему-то знакомая темно-зеленая ваза с рисунком в виде листьев и веток, тянущихся к горлышку. На двери вытянутый вертикальный плакат с нарисованными изумрудной и ультрамариновой тушью китайскими иероглифами, тоже кажущийся знакомым. Как же болит голова. Как же у Кихена стучит в висках. Ю снова переводит взгляд на стол, на ту вазу. Голова все еще болит, только теперь спазм сжимает где-то во лбу и не спешит отпускать, тягучими волнами разливается по голове и снова концентрируется в одной точке. Парень смотрит вниз на свое тело, которое полулежит в габаритном кресле с мягкими подлокотниками, высокой мягкой спинкой и выставленной мягкой подножкой. - Голова болит? - голос, знакомый голос, звучит из ниоткуда. Кихену снова приходится поднять глаза и осмотреть комнату, буквально высушивающую слизистые своими жаркими цветами. Дребезжащее сознание не совсем понимает откуда доносился звук, в комнате будто никого нет, а всмотреться в какие-то детали мешает ощущение, будто бы они плавятся в воздухе, словно смотришь сквозь жар раскаленного асфальта, который размывает картинку. - Я дам тебе таблетку, должно помочь... - теперь взгляд ухватывается за нить звука и следует за ней, определяя, что ее начало находится где-то за спинкой высокого стула, стоящего за столом, на котором все еще стоит та знакомая темно-зеленая ваза. Где он ее видел? Если бы Ю мог нормально думать и его мыслям ничего бы не мешало, то он давно бы уже понял, что это за голос и кому принадлежат и эта ваза, и снимок, и плакат на двери. Но он не может нормально думать, поэтому продолжает щуриться и всматриваться в спинку стула. - ...только серию досмотрю, - голос знаком до жути, мелькает тенью перед глазами, но его настоящий образ память не может из себя вытащить. Кихен сдавливает виски ладонями, выравнивает корпус, отрываясь от спинки кресла, и жмурит глаза, моргая несколько раз. Парень не ощущает, как течет время, но проходит, наверное, минуты три или четыре. Глаза за этот период успевают привыкнуть к свету и уже не слезятся, и не болят, только голова. Болит только голова. - Что...вам от меня нужно? Кто вы? - парень щурится и смотрит исподлобья вперед. - Мм? - очень удивленный хмык, - я? Стул вращается вокруг своей оси, за это время человек, сидящий в нем, складывает наушники и убирает телефон, совершенно искренне улыбается и останавливается, повернувшись лицом к Ю. - Привет, Кихен-и.***
Lost and so agonized Dry for your love
Кихен, кажется, затаивает дыхание, странно сдвигает брови, пока на его лице расплывается гримаса ужаса и непонимания. - Давно не виделись, да? - парень выпускает отрывистый смешок и продолжает улыбаться, сверкая зубами. Минхек. В кресле сидит совершенно живой Ли Минхек, друг Кихена, человек, который умер полгода назад, но сейчас почему-то находящийся здесь, абсолютно не беспокоящийся о том, что его не должно быть в этом мире. Ю, наверное, огрели хорошо по голове, либо дали сильнодействующий наркотик, потому что старший выглядит чересчур реально, и голос его без хрипотцы, но слегка шуршащий, как шелест волн, не совсем глубокий, но и не звучащий где-то на поверхности, не обволакивающий, а льющийся свободно, звучит слишком правдиво. - А..м...т... - Кихен пытается говорить, но не выходит, потому что он не знает, что сказать, он не понимает. Ли смеется и встает в полный рост. - Ну! Чего завис? Разве не рад? - парень выходит из-за стола и облокачивается о него бедрами, - а, таблетка, точно! - парень копошится в ящике. Ю вздрагивает, подается вперед, затем отшатывается назад и вскрикивает. - Мин! - он пытается встать с кресла, но проваливается обратно. Старший улыбается, достает из ящика лекарство и подходит, помогая Кихену встать. Последний выравнивается и смотрит с расстояния полуметра в счастливые глаза напротив, свои же смачиваются тонкой пленкой слез, которая застывает и не позволяет скопится влаге настолько, чтобы хотя бы одна капля скатилась вниз. - Мин..это ты...живой, - парень до сих пор не совсем понимает, как реагировать, но подается вперед, сжимая его своими руками. Ему хочется, чтобы это оказалось правдой, а не сном, хочется простоять так вечность, но в голове слишком много вопросов, как относительно друга, так и относительно себя. Почему Минхек жив, где он был? Что он здесь делает? Где здесь? Что произошло с Кихеном? Поэтому Ю отрывается. Грудь распирает, воздух, кажется, сейчас лопнет легкие, а голова все еще отстукивает внутри себя дикие ритмы. - Таблетку выпей, - Ли улыбается, отдает таблетку и кивает на столик, где стоит графин с водой. - Д-да, да...Мин, Мин, как это? Ты..ты тут..и где, Мин, где мы? - парень наливает себе стакан воды и залпом выпивает его, проглатывая лекарство. - Да вот так Кихен-а, а ты что думал, меня так легко угрохать? - смех, - неееет уж. Тебя кстати тоже. Ю может и слушает, но пропускает, не берет во внимание некоторые слова, а в груди первый раз щелкает. Его ведь похитили. Кто-то толкнул в спину, что-то сунули под нос и..и очнулся он здесь, в этой комнате, с Минхеком. - Мин, а где мы? Я просто совершенно не помню, как попал сюда. - Хах, неудивительно! - парень снова отходит к столу и упирается бедрами в стол. - В каком смысле? - Тебе всунули такую дозу...а впрочем ты все равно не поймешь, что тебе там всунули. Нанюхался ты в общем кое-чего, поэтому и не помнишь, потому что спал, и голова из-за этого же болит. - Что? - в груди щелкает еще раз. - Ну ты бы ведь не поверил, если бы к тебе заявились люди и сказали: тебя хочет видеть Минхек, едем с нами? Не поверил бы, вот и пришлось... Вроде бы и есть логика, но это странно. Несуразно. - О чем ты вообще? Ты не мог сам ко мне приехать? И...почему ты вообще не приехал и не сказал мне, что ты жив! Мин, ты знаешь, как я переживал?! - Кихен про себя морщится от странного ответа, а потом его вдруг резко прорывает на крик, он возмущается, он...обижен, что это вообще такое? - Ты думаешь, что только ты думал, что я мертв? - улыбка, - не мог приехать, очевидно же! А вообще, дорогой, у меня к тебе тоже есть претензии! Старший начинает хохотать, обрывая смех так же резко, как он начался. Третий щелчок, и у Ю как-то нехорошо сводит живот. - Да и приезжал я к тебе. Вот на днях в больницу, только ты без сознания был, - улыбка пропадает на мгновение, но снова возвращается. Младший обхватывает пальцами перебинтованную руку. - Откуда ты знаешь, что я был в больнице? - Я знаю все, что происходило с тобой, да и в больнице ты из-за меня оказался. - В каком смысле? Мин, где мы, что происходит? - уже слегка взволнованно. - Мы у меня. Что происходит? А что тебя конкретно интересует? Сейчас просто много чего происходит. Кихену становится не по себе, голова еще пульсирует, на сознание начинает давить знойный цвет этой комнаты, словно горячка. - Что значит я в больнице из-за тебя оказался? И.. - Все-все-все, хватит, слишком много вопросов, давай я сам скажу то, что хотел, - парень слегка раздражен, будто бы ему уже минут двадцать говорят об одном и том же, и это уже надоело. - Ты здесь, потому что я так захотел..знаешь, пытался тебя убить несколько раз, а ты словно в рубахе. А потом подумал, может, судьба? Может, и правда поговорить сначала с тобой? Убить. Словно обухом по голове. Что это. - Убить? Мин, ты о чем? Меня убить, - Ю и смешно, и кидает в жар. Эта комната кидает его в жар. Неправда это. Он шутит. - Ну да, три раза, - обыденно, слегка задумываясь, будто бы припоминания, действительно ли три раза? - но ты, знаешь, все время выкручивался. Блин, в первый раз вообще моих людей перебили там на высотке, но там Чжухон вмешался и я...не мог... - молчание, - да, выкрутились тогда! - снова улыбка, - потом в тебя выстрелили. Снайпер, Кихен, понимаешь? Снайпер! А оно вот что. - Ли хватает руку и проводит пальцами по бинту, - кошмар! Так лажанул. Ну вот чуть-чуть бы, чуть-чуть и сердце, ай! - улыбка и снова хохот. Комната распаляется еще больше, словно горячка, да-да, словно горячка, словно что-то сошедшее с ума и бьющееся в лихорадке. Это из-за боли, это неправда. - А потом...а потом я пришел к тебе в больницу. Все боялся, что очнешься раньше времени, эх, а ты лежал там с такими бледными губами. Ки, у тебя губы вроде бы и тонкие, но, когда ты там лежал, было видно, какие они белые, будто бы мелом намазаны. Я тогда подумал...у меня тогда пузырек один был, неважно с чем, все равно не поймешь, но был, и я мог дать его тебе понюхать, но не дал. Знаешь, я ведь обещал. Обещал не трогать, если не виновен, - улыбка пропадает, расслабленное выражение лица медленно меняется на озабоченное и с широко раскрытыми глазами, - понимаешь? Если не виновен! А вдруг, вдруг ты и правда ничего не делал, а? А я тебе пузырек этот под нос! Понимаешь, и я решил узнать сначала, может, может, ты не сам, не хотел, может он тебя специально...а ты не хотел. А ведь я так не делаю. Должен быть наказан лишь тот, кто виновен, как, как, - на лице проступают жесткие черты, твердые, застывают на несколько мгновений и исчезают, уступая место разочарованию и мольбе. - Кихен! Кихен, скажи. Скажи, что не так, что это ты не специально, что мы еще друзья! - старший хватает парня за ладони и близко подступает. Глазам снова больно смотреть , в комнате еще более душно и слишком тепло. Очень тепло. - Мин, конечно...конечно, мы друзья, - становится страшно, поэтому ответ положительный. - Правда? Скажи, что это ты не специально, скажи! - Что не специально, Мин? В глазах напротив замешательство. - Ну как же...Чангюн. Скажи, ты ведь с ним не специально общаешься, не специально он у тебя остается на ночь, ты ведь этого не хочешь правда? Мы ведь друзья! Кихен не понимает, причем тут Им, самому приходится вспоминать его, их последние встречи, в груди колет, только уже по-другому. - Я никогда не просил его остаться, он сам... - это правда. Ю никогда не просил его, не разрешал, Чангюн правда сам. - Да-да, он сам, Кихен, как хорошо, он сам... - лицо меняет выражение, все будто бы приходит в норму. - Понимаешь, я ведь подумал, что, я ведь, мы...понимаешь, он - Чангюн - как замена получается, я думал, ты меня забыл, - парень замолкает и делает шаг назад, снова к столу. В комнате молчание. Ужас, непонимание, страх - с одной стороны; спокойствие, обыденность, улыбка - с другой. - Чего молчишь? И лицо у тебя какое-то странное, испуганный какой-то, - брови взлетают вверх, - ты что, меня боишься? А...ну да. Но ведь я же с тобой поговорить хочу, почему ты меня ни о чем не спрашиваешь, мы ведь так давно не виделись. У младшего сердце словно из осмия, а в голове только: что с ним, что с ним такое? - Мин, Мин что с тобой произошло? - Ю имеет в виду поведение, старший воспринимает это по-своему. - Ааа, много чего! С аварии, в которой я кстати не участвовал... - пауза, которая требует вопроса. - Что значит не участвовал? - Ааа, дурак я что ли, лезть в такое! Я послал актера, отдал ему свои вещи и все остальное...ты ведь знаешь, где я работал, что произошло, да? Тебе ведь рассказывали? - утвердительный кивок, - вооот. Значит, актера послал, он за меня и умер. Врачей нанял, чтобы они сразу были около места аварии, в больнице все оплатил, потом еще актеров, что сыграли моих родственников, потом похороны...знаешь, так хотелось поприсутствовать на них...интересно ведь...а ты, тебя на них не было, это я знаю. Ты потом из дома не выходил, бедный, мне было тебя жалко. Но так надо было... - снова эта пауза, жаждущая вопроса. - Зачем, зачем, Мин? - Кихену кажется, что если он не будет спрашивать, то что-то может случиться. С ним. Или с Мином. Страх. Ли, кажется, нужно выговориться. Его будто бы никто не слушал последние полгода.Отчасти это правда.
- Вот-вот, зачем. Зачем... - голос вздрагивает, запинается, и щеки старшего опускаются, улыбка обмякает, и он упирает взгляд в парня. - Кихен, Кихен, ты ведь ничего не знаешь... - голос вздрагивает вновь, всхлипывает, и на глазах показывается влага. Что-то будто бы настоящее. - Мин, Мин, ты чего?! - Ю порывается вперед, содрогается, сжимает кулаки и останавливается на полдороги. Страх. Ли поджимает губы и зажмуривается, стирая с себя все остатки слабости этих вырвавшихся слез и усмехаясь самому себе. - Все хорошо. Правда. Я почему в общем-то...ах, Кихен, мы так давно не виделись...и ты столько всего не знаешь, - что-то настоящее пропадает, незаметно, но растворяется. Младший хлопает глазами, глотает, ожидая дальнейших слов. Комната продолжает облизывать жаром сознание, а в прогретом воздухе все еще звучит это убить. - Мне тебе давно нужно было сказать, да все как-то не в тему...В общем, меня привлекают парни. - Выпытывающий взгляд, так же жаждущий встречных слов, как и растянутые фразы. В голове резко всплывает тот вечер после визита к Шону и слова: Минхек бегал за Чжухоном. - Да, д-да, Мин, это не важно, все хорошо, - парень не знает, что было бы правильнее сказать, он словно ступает по минному полю. - П-равда? Ты же вроде бы...правда? - Конечно... - Тогда...знаешь...мне не просто парни нравятся, а конкретный...понимаешь? Ты ведь был у Шону.. На этих словах в голову Кихена резко приходит мысль о том, что старший ведь работал вместе с этим Шону, а в их окружении, по крайней мере по словам Чангюна, все убеждены, что Минхека нет, что он был отличным работником, что... Зачем это ему? Они ведь все его ценили, по словам Чангюна опять же. Чего он хочет? Для чего все это? Что вообще с ним произошло? - ...и наверняка знаешь Чжухона? - Да, видел его. Неужели правда? Неужели Мин на самом деле..? - Так вот. Он...мы с ним давно были знакомы...не так давно, как с тобой, но это не так важно...ох, - парень улыбается, сверкает зубами, - Ки, ты ведь должен меня понять, не заставляй меня говорить. У младшего проходится холодок по спине. - ...Вы с ним?... - Не мы. Я с ним. А он нет, - улыбка снова соскальзывает, - он не со мной, - на ее месте появляются сморщенные уголки губ и сдвинутые брови, - он с...Шону, - имя проговаривается отдельно с особой жестокостью, глаза наливаются ненавистью, ноздри вздуваются, жилы на руках сильно проступают, и общий вид парня становится совершенно нервным, напряженным. Ю неосознанно отступает назад на полшага, но это движение не остается незамеченным. Старший дергает голову в сторону парня, окидывает его взглядом и сокращает расстояние между ними несколькими решительными шагами. - Кихен, понимаешь, Шону! - Ли хватает парня за плечи, - Шону! - Мин, успокойся... - Как успокоиться, Кихен?! Понимаешь, он выбрал не меня, а этого...Шону! А ты знаешь, кто он?! Что он сделал?! Не знаешь! А я знаю! - Что он сделал, Мин? - младшему кажется, что и сейчас нужен вопрос. Но Минхек отпускает его плечи, в глазах мелькают искры, он становится полубоком, смотрит в пол, что-то обдумывая, и говорит. - Он забрал у меня Чжухона... - парень отворачивается и подходит к столу, беря в руки небольшую бутылочку соджу, открывает ее и отпивает, - будешь? - голос размеренный, спокойный. - Я не хочу. - Кихен, понимаешь, я сделаю что угодно, чтобы получить Чжухона себе. Уже сделал. Я уничтожу Шону, уничтожу и всех вокруг него, уничтожу его компанию, уничтожу все. И мне не будет это стоить большого труда, я работал у них, теперь там работают мои люди, ты даже не представляешь насколько близко они подобрались к верхушке, я знаю все, у меня есть возможность узнавать о всех его действиях, планах и намерениях, так что... Я получу Чжухона себе, он поймет, что я лучше, ведь я умнее, если смог провернуть все это? Так? Так. Знаешь, я ведь хотел добиться своего, а после вернуться к тебе и продолжить жить так, как мы жили, но ты... - глаза упираются в Ю, - ты начал общаться с ними. А я их ненавижу, Кихен. Как ты мог предать меня? - Как я мог предать тебя, если думал, что ты мертв? Как можно предать мертвого, Мин? - голос на грани того, чтобы задрожать. - Но я не мертв! В том-то и дело! Я жив и видел, что ты заменил меня на этого Чангюна! Позволил заходить к себе домой, проводить с собой время! - Мин, что ты такое говоришь... - дрожь, - заменить тебя, - глаза блестят. Кихен уже ничего не понимает, сознание будто взвили вверх смерчем, раскромсали, разбросали по углам, все спуталось, перемешалось, и теперь не найти ничего толкового. Покалеченное понимание реальности, происходящего, своей жизни и сплошного обмана вокруг. Кажется, он жил не в настоящем мире. Убить тебя, Чжухон, уничтожу все, ты меня променял - все это вихрем носится вокруг, только никакого дуновения не слышно, только спазмом сдавливающее легкие чрезмерное тепло этой комнаты. - Мин, что с тобой, что случилось с тех пор, как мы виделись в последний раз? Все ведь было хорошо, с тобой все было хорошо. Мин, я ведь сейчас здесь с тобой, скажи мне. Ты же знаешь, что я тебя выслушаю, что я умею слушать, - парень выпытывающе смотрит на парня. У Ю кружится голова, она уже не болит, только от этого не лучше. Нужно присесть. Парень пятится назад, надеясь опуститься на кресло, но спотыкается о его подножку и падает, садясь на нее. Старший в замешательстве оглядывает его, снова мелькает это что-то настоящее, он открывает рот, собираясь сказать, но лишь вдыхает, смотрит в сторону, а затем поворачивается вновь, оглядывая Кихена. Ли неуверенно подходит к парню и присаживается возле него на корточки, обхватывая своими пальцами его ладони. - Со мной и сейчас все хорошо. Просто ты меня расстроил, понимаешь? Я ведь хотел, чтобы у нас с тобой все было хорошо, а ты решил все испортить. Но ты ведь сказал, что ты не причем? Я надеюсь, - глаза в глаза с первого слова, - со мной все в порядке, понимаешь, просто мне нужен Чжухон. Я получу его и вернусь к нашей старой жизни, ладно? Кихен, только не бросай меня, ладно, не бросай меня больше, - настоящее извивается под кожей, волнами, дугами пульсирует под ней, - только Чжухона, а остальные исчезнут и не помешают нам, ни Чангюн, ни Вонхо, никто, понимаешь? Тебя больше никто не потревожит, нас, нас не потревожат, хорошо? - настоящее исчезает так же незаметно, как и появляется. Ю смотрит в ответ, но со сведенными бровями и разочарованным взглядом. Он внимательно следит за ртом напротив, за тем, как он выговаривает все эти слова, и не верит этим губам. Это не губы Мина. Не верит этому лицу. Это не лицо Мина. Не верит этим словам. Такое не могло родиться в голове Мина. Младший поднимает глаза на вазу. Вазу, которая принадлежала матери Минхека, не этого, а того из прошлого которую тот прошлый хранил, как зеницу ока. Смотрит на картину с этой мертвой птицей, которую притащил Минхек, тот из прошлого и которую Кихен с Хенвоном в шутку освятили. Ю тогда еще не особо нравились черный юмор и тема, на которую они шутили, но сказать он ничего не смел. Все веселились. Поворачивает голову на плакат, который они с Хенвоном подарили Ли на день рождения. До сих пор непонятно, почему они решили написать его на китайском, но вот так. На китайском. Минхеку понравилось. Тому из прошлого. Парень переводит взгляд на старшего и думает о том, что все эти вещи не его, это не его друг. Это все какой-то ужас, такого не бывает...только перед ним все те же глаза и эти теплые руки, которые не особо ощущаются, потому что вся комната теплая, от этой теплоты давно уже дурно. - Хорошо, Мин, - на лбу выступает пот и парень старается держать себя максимально естественно. - Правда? - улыбка-чушь. - Да, Ми-н, - на последней букве неудачный сухой глоток. - Тогда...тогда может присоединишься ко мне? - Что? - Присоединишься ко мне? - Ли вскакивает, - я подумал, почему нет? - Ну я...мне нужно подумать, наверное, - на лице напротив замешательство и недовольство, - просто! Я чувствую себя плохо, спать очень сильно хочется, который час? - внутри надежда и дикое желание сбежать отсюда. - Ах...около двух где-то или трех, почем мне знать? - так, будто бы на всем свете часов нет совершенно. - А если хочешь отдохнуть, то можешь поспать, - старший указывает на кресло. - Спасибо, но могу ли я отоспаться дома? Да и там, наверное, кавардак жуткий, меня давно не было, убраться бы, - еще больше надежды и все тот же страх. - А, хорошо, - безучастно, - я тебя потом найду, - Минхек отворачивается лицом к столу и выпивает еще соджу. - Я могу идти? - Да. Спросишь там у кого-нибудь дорогу. Кихен встает, еле удерживаясь на ногах, поднявшись, и идет к двери.Когда он выйдет из здания, будет ночь. Это ужасающая темнота, которая отвратительна, кошмарна, опять сводит с ума, вводит в состояние жуткой паники. И у Ю будет паника, самая настоящая, бьющая тройными дозами адреналина в мозг и заставляющая глотать литрами воздух. Когда он выйдет из здания, теплота комнаты сотрясется таким же теплым голосом: тоже умрешь.