Магистр с гор Мэйлин

      Он сам удивился, как славно выспался этой ночью. Дышалось легко, лицо и руки почти не болели. «Ничего удивительного, — ворчал Линь Шу, — перед боем всегда так, особенно когда всё решено и отступать некуда». Как же некуда, когда есть широкое окно и пропасть за окном! а на подоконнике сидел голубь и чистил пёрышки.       Утро было таким ясным и тихим, что не хотелось даже думать о пропастях. В комнате пахло свежим ветром, стояла у изголовья ваза с цветущими ветками красной сливы — должно быть, подарок к имянаречению; а постель была тёплая и уютная, он с удовольствием повалялся, пока не пришёл очередной — или тот же — неприметный слуга и не сообщил вполголоса с порога, что для молодого господина Мэя согрета вода. Вот нежности! пренебрежительно фыркнул Линь Шу.       За дверью на указанной террасе была не бочка, а целая каменная ванна, выдолбленная прямо в скале; над головой, как в гроте, нависал свод, играли жёлтые «водные зайцы» и по временам срывались звонкие капли. Слуга помог вытереться: полотно тоже было нагретым и пахло травами. Мне кажется, лечение уже началось, осторожно сказал Вэй Ин; Линь Шу хмыкнул: «где ты жил до сих пор? так всегда принимают гостей!»       После вчерашних полётов и бесед — голод был зверский.       Линь Чэнь появился в их комнате к концу завтрака. Махнул рукой — «ешь спокойно!» — утащил со стола ломтик вяленой груши и уселся напротив, внимательно наблюдая, как его гость доедает «речные камешки», то есть персики в меду.       — Сегодня ты уже больше похож на человека, Чансу, — сообщил он наконец. — Когда ты только появился, казалось, что езда на железках выпила из тебя все силы. Трудно так летать?       «Трудно стоять на вашем допросе!», досадливо возразил Линь Шу.       — Я очень давно не практиковался, — вздохнул Вэй Ин. Тьма свернулась клубком под столом, почти спряталась. — В моём мире… я давно потерял это умение.       Линь Чэнь поднял брови и закрыл пол-лица веером.       — Его можно потерять?       — Да. — Он вдруг остро ощутил словно наяву, как напряжён Суйбянь под босыми ступнями, как дрожит, срываясь в безудержное скольжение по вздыбленной водной глади… ветер тронул волосы, всё закончилось. — Нашими умениями управляет Золотое ядро. Если утратишь его — тело потеряет все способности к магии.       Линь Чэнь с треском сложил веер.       — Тогда что же я видел позавчера?       Вслед за ним и Линь Шу затаил дыхание: этой части истории он не знал.       — Позавчера? — изумлённо уточнил Вэй Ин.       — Ты проспал всех двенадцать животных и ещё пятерых из них, — сообщил Линь Чэнь, кивая на прекрасное утро за окном, — но речь не об этом. Как смог ты здесь сделать то, что не мог делать дома?       Вэй Ин осторожно отхлебнул чаю. Его меч Линь Чэнь с собой не принёс.       Могут ли хозяева Архива видеть Тьму?       — Ты спас Сяо Шу от смерти. Ты освободил этого второго, как там его. Ты каким-то образом сделал из обычного железа настоящий одушевлённый меч… — Линь Чэнь подавил короткий смешок, — …сам не верю, что говорю такое! Значит, всё это можно и без Золотого ядра и прочей киновари?       Вот что чувствуешь, когда шагаешь из окна в пропасть, понял Вэй Ин.       — Сила тьмы, — ответил он и едва не зажмурился. — Она одна осталась со мной, и она мне повинуется как прежде.       Линь Чэнь прищурился. Было похоже, что на ясное утреннее небо набежало облако.       — Так вот что на этом лезвии… Сила тьмы?       Вэй Ин обречённо кивнул.       — Сила мёртвых. Сила ненависти, отчаяния, страха, потери, мести, всё то, что вырывается на волю из умирающего тела. Нет ли у вас флейты, молодой хозяин? то есть, Линь Чэнь?       — Предпочитаю пипу, — проворчал тот и махнул кому-то невидимому.       Слуга обернулся быстро: на стол перед Вэй Ином легла солидная бамбуковая дицзы из толстого, чуть ли не пятилетнего ствола, с подвеской из императорского жёлтого нефрита. «Хотел бы я ещё раз коснуться голубого кольца-жетона Гусу Лань на моей милочке Чэньцин! проклятие, да почему в этом мире столько всего звучит похоже?!»       Тьма отозвалась с готовностью — словно только того и ждала, прячась под столиком и в тенях по углам за занавесками. Вэй Ин играл «смотр», им самим придуманную мелодию, когда нужно призвать, но не послать в бой, — показать и испугать, но не уничтожить; и они приходили, они были здесь, старые и новые, знакомые и неведомые, и Линь Шу уже стоял перед кем-то из здешних, молча прощаясь… хватит, велел Линь Чэнь.       — Хватит, — повторил он вслух и пояснил: — а то как бы Сяо Шу не ушёл с ними!       Голос у этой флейты был несколько непривычный: низкий, парящий, почти без отсвиста, в тоне гун… что ж, тем лучше сейчас, раз уж её держат пальцы молодого командующего. «Никуда я не уйду! — буркнул Линь Шу. — По крайней мере, до тех пор, пока…»       — И это ещё одна проблема, — со вздохом согласился Вэй Ин, глядя, как тают и прячутся струи Тьмы. — Если иногда один из нас должен будет уходить из этого тела, то как потом найти дорогу обратно? Нужно придумать особый призыв, но исполнять его должен кто-то третий, со стороны… Может, почтенный мастер Линь всё-таки умеет играть на флейте?       Линь Чэнь прищурился на него поверх веера.       — Чансу, с чего ты решил, что мы уже согласились тебе помогать?       Вэй Ин захлопал ресницами. Это умение он изучил в совершенстве ещё в школьные годы — с помощью такого превосходного наставника, как хитрюга Не Хуайсан.       — Почтенный мастер Линь Чэнь передумал?       — После твоей флейты было бы немудрено, — усмехнулся тот, — но мы здесь в Архиве не робкого десятка! Скажи-ка вот что, колдун: этой Тьмой может командовать кто угодно или тоже нужно какое-нибудь Ядро?       Повисло молчание. Облака за окном становились гуще — там и правда были облака, собирались над горами в огромные башни, наверное, предвещая грозу. Хотел бы я ещё раз увидеть нежные белые «перья» над безмятежными озёрами Юньмэна!..       — Каждый, — честно ответил он. — Каждый, кому не дорога своя душа и кто готов тратить свою кровь и силу. Тьма ест с любых рук.       Линь Чэнь дотянулся до остывшего чайника, переставил на жаровню и сосредоточенно принялся кипятить. Вэй Ин и Линь Шу молча смотрели, как поднимается тонкий дымок. Запахло травами и почему-то летом.       — Османтус, — пояснил Линь Чэнь и не спеша налил себе чашечку. — Холодный горный сорт, такой не везде найдёшь. Значит, призыв души, да… И много у тебя таких заклинаний в запасе?       Вэй Ин добросовестно принялся считать; на пятом ударе сердца демон с чаем громко рассмеялся.       — Ожидаешь, что я потребую все их в уплату?       Вэй Ин нахмурился. Линь Шу сложил руки и осторожно поклонился.       — Ожидаю, что уважаемый Архив назовёт цену за свои услуги.       Демон поставил чашку на стол — поверх облачной тени — и стал похож на молодого преуспевающего купца.       — Известно ли тебе, Чансу, каков порядок назначения цены за умения и тайны Архива?       Он дождался отрицательного жеста и поднял палец, продолжая:       — Если нам не нравится посетитель, или не нравится его вопрос, или не нравится то, что может получиться после ответа, то мы требуем заведомо больше, чем кто бы то ни было способен заплатить. Таким образом мы можем отказать, не обижая; ты же знаешь, что на Архив обижаться не принято!       Линь Шу устало вздохнул.       — К чему тогда были все эти разговоры… Сколько я должен за ночлег, ужин и завтрак?       — Ванну прибавь, — легко посоветовал Линь Чэнь, — в ней были ценнейшие эликсиры! а теперь сядь и слушай.       И вдруг, приподнявшись, наклонился через стол, почти к самому лицу:       — И учись ждать. Полезное умение и для полководца, и для больного, и уж точно для мстителя!       Никогда ещё Вэй Ин не отдавал поклон настолько искренне.       — Благодарю почтенного мастера за наставление.       — Что уж там, — проворчал Линь Чэнь. — Ну, а теперь разложим все травы по чашкам. Если твой замысел удастся и ты станешь неузнаваем — что ты собираешься делать?       Ответ на этот вопрос они с Линь Шу давно уже знали наизусть и в отточенной формулировке:       — Вернусь в столицу. Проведу своё расследование и узнаю, каковы истинные причины и виновники. Добьюсь пересмотра дела и возвращения честного имени всем осуждённым. Отомщу тем, кто виноват в их гибели.       Линь Чэн аккуратно сложил веер и положил на столик. Должно быть, прятки закончились.       — Не больше и не меньше, да… и судя по всему, какой-никакой план действий у тебя уже есть.       Мэй Чансу кивнул, подумал и развёл руками:       — Только самые первые штрихи плана. Для начала нужно будет найти тех, кто выжил, будь они в бегах или на каторге. Потом, когда всё немного уляжется, поискать по старым связям людей, у которых можно что-то узнать. Когда пойму, что и почему произошло, можно будет потихоньку планировать дальнейшие действия… и да, найти людей и деньги на все эти замыслы.       Линь Чэнь покивал задумчиво: не то его словам, не то своим мыслям.       — Мыслишь почти здраво, — не спеша проговорил он, — для раненого сойдёт. Что ж, теперь послушай, что может для тебя сделать Архив.       Чансу наклонился вперёд, укорачивая путь слов до своих ушей; Линь Чэнь рассмеялся и поставил перед ним очередную чашку: «Пей и спокойно слушай».       — Ты просишь изуродовать тебе лицо. Есть такая техника, я о ней читал когда-то: под кожу запускают жуков-костеедов. Их можно легко набрать на больших кладбищах, и они грызут лицевые кости, пока им позволяют… например, несколько месяцев, пять или шесть. Потом кожу и мышцы перекраивают и приживляют заново, и готово: лицо совершенно меняется. Говорят, в Дунъин часто используют подобный способ для преступников, которым нужно скрываться.       Он полюбовался выражением неизуродованного лица Чансу (два длинных шрама не в счёт!) и продолжал тем же раздумчивым тоном:       — Но к сожалению, этот метод плохо подходит для всего остального тела. Слишком много понадобится жуков, слишком серьёзными будут повреждения, слишком легко перестараться. Думаю, для лица мы, так и быть, применим обычное перекраивание хрящевых тканей и ушивание суставов. Однако, чтобы стать неузнаваемым, нужно изменить и тело — рост, пропорции, походку… Для этого есть свои способы, которые не подходят для лица.       Чансу взял чашку в ладони и залпом выпил до дна. Руки не тряслись.       — Хорошо, — одобрил Линь Чэнь. — Я верю, что ты решился. Так вот: каждый врач знает, что если сломать кость и потом немного потянуть её части в длину в процессе заживления, то кость зарастёт и увеличится в размерах. Таким образом можно вытягивать переломанные руки и ноги на пять-шесть цуней. К тому же, ты ещё не перестал расти, и значит, после таких процедур рост заметно увеличится.       И, снова глядя прямо в лицо, договорил тихо и сочувственно:       — К сожалению, все эти методы весьма болезненны и требуют длительного лечения и такого же длительного восстановления. Придётся сперва ломать каждую кость по очереди, потом выше и ниже перелома просверливать отверстия и вставлять в них стальные стержни, которые будут в свою очередь закреплены на стальной же конструкции, раздвигающейся по мере растягивания и зарастания кости… и повторять эту операцию по два-три раза в разных местах на каждой несущей кости рук и ног. Конечно, я постараюсь уменьшить твою боль, но маковую вытяжку нельзя пить или курить постоянно, иначе потом не сможешь без неё обходиться. — Линь Шу сосредоточенно кивнул: должно быть, ему случалось видеть таких привыкших. — Особенно нелегко нам придётся с пальцами и шеей… и даже после самого тщательного лечения впоследствии ты всё равно не станешь снова воином, каким был.       — Почему? — выдохнул Линь Шу, стискивая кулаки. — Охотник же вернулся здоровым!       — Ну, охотником-то ты быть сможешь, — успокоил его Линь Чэнь. — Думаю, лук или лучше арбалет вполне могут быть твоим оружием. Однако, что касается серьёзного боя… Тебе ведь нужно будет заново учиться не только ходить, но и дышать.       — Я понял, — сказал Линь Шу сквозь зубы. — Пусть так.       — Тогда слушай дальше, — сказал Линь Чэнь и потянулся за веером. Чансу осторожно следил за рукой. — Есть способ сократить время и интенсивность такого растягивания. Существует лекарство, которое придумали для плохо растущих детей; мы усовершенствовали его и вымерили дозы. Оно заставляет хрящи расти, а кости удлиняться, и даже несколько меняет очертания черепа…       — Тогда!.. — радостно перебил его Линь Шу.       — Есть одно «но», — сказал Линь Чэнь и закрыл губы веером. — Это лекарство делают из вытяжки мозга редкой горной обезьяны. Так что не поручусь, что в процессе лечения ты не начнёшь обрастать красивой белой шерстью!       После всего услышанного предстояла бессонная ночь.       Вэй Ин, если говорить в целом, разговором был доволен. Этот демон-в-голубом явно знал о чём говорит, явно умел всё что пообещал и даже плату потребовал сравнительно скромную: колдовской меч в задаток — «всегда мечтал немного полетать!» — и право быть свидетелем (записывающим!) всего далее происходящего, каким бы оно ни обернулось, — «не сомневайся, эти записи будут надёжно скрыты в самых безопасных глубинах Архива и никогда не попадутся на глаза посторонним!» В целом, Вэй Ин был вполне согласен; он думал, что тот же Лань Цижэнь в подобной ситуации запросил бы подобную же цену: все учёные одинаковы! А вот Линь Шу заметно сомневался, и это было понятно: в конце концов, резать, ломать, сверлить и всячески мучить будут его тело, с которым он прожил девятнадцать лет в любви и согласии.       «Ты думаешь, мы всё это выдержим? ну, всё то, о чём он говорил?»       Линь Шу фыркнул пренебрежительно:       «Какой-то охотник выдержал, а мы… Меня, конечно, слегка поранили в битве, но не такой уж я и слабый! А ты?»       «Согласен на всё кроме белой шерсти», — честно вздохнул Вэй Ин.       Линь Шу сейчас виделся почти настоящим: растрёпанный мальчишка, и щёки горят, будто после быстрого бега. Ночь вокруг них спала, ей были безразличны все разговоры. Свечи давно погасли, только в жаровне тлели и перемигивались угольки — здесь, в горах, всё время казалось холодно.       «Меня больше тревожит, как мы будем по очереди уходить и возвращаться. Ты всерьёз говорил, что можно не найти дорогу обратно?»       Вэй Ин подпёр щеку ладонью, глядя на угли. «Всерьёз я точно не знаю. Такого никто не делал. Но есть похожая техника — "перенос души" в бумажную фигурку. И в этом случае непременно должен быть кто-то страхующий снаружи. Он "держит нить", иначе можно заблудиться. Так нас учили».       «А сам ты не пробовал?»       «Со своей душой — нет. Только с чужими… с мёртвыми. Но их-то я всегда смог бы дозваться обратно».       «Так я же и есть мёртвый!»       Вэй Ин устало засмеялся. «Я тебе дам мёртвый! наполовину живой, так будет точнее». Он вытянул руку над жаровней. «Горячо? вот то-то».       «Ай-а-а, больно же!.. Может быть, мы сможем страховать друг друга? Не хотелось бы отдавать "нить" кому-то чужому, особенно этому…»       «…тс-с-с!»       Оба настороженно прислушались.       Внизу — глубоко внизу! — на галерее под окном разговаривали два знакомых голоса. Отзвуки слов доносились в ночной тиши слабо, но отчётливо, даже заклинание «большого уха» не требовалось.       — …и своего решения не измените?       — Измени твоё — и я изменю своё.       — Батюшка, никогда не поверю, что в вас угасло ваше знаменитое любопытство.       — Ты уже всё сказал и я уже всё ответил. Дружба с демонами — не мой путь.       — Что ж…       — Что ж. Ты достаточно взрослый и можешь сам платить за свои решения.       — Вы позволите присылать вам вести?       — Обойдусь без твоих вестей; к тому же, где и как ты намерен меня разыскивать?       — Вы даже голубей с собой не возьмёте?!       — Зачем? Чтобы ты мог умолять меня о помощи, когда потерпишь крах?       Послышался смех, тоже в два голоса.       — Время от времени я буду сообщать о себе… скажем, раз в тридцать лет. На всякий случай. Может быть, ещё успею вовремя вмешаться и спасти Архив от последствий твоего неразумия.       — Благодарю за милость, батюшка. Берегите себя.       — Тебя даже и не прошу быть благоразумным, — проворчал старый хозяин вместо прощального благословения.       Вэй Ин осторожно перевесился через подоконник, когда затихли быстрые шаги.       Молодой хозяин стоял в проёме галереи — и смотрел в створ одной из тенистых тропинок, ведущих с горы вниз. В дрожащем свете ночных ламп его фигура казалась закутанной в золотое марево.       Потом он покачал головой — точнее, тряхнул, потому что волосы взлетели всей гривой, — и оглянулся, безошибочно найдя глазами подслушивающего гостя наверху; Вэй Ин невольно задался вопросом, случайно ли оба хозяина выбрали именно это место для торжественного расставания.       — Лучше займись составлением списка книг, которые тебе будут читать, — звучно посоветовал Линь Чэнь, не стесняясь ночной тишиной и всеобщим сном. — Рассчитай, чтобы хватило года на два: ровно столько тебе придётся отлёживаться без движения.       — Мне жаль, — проговорил положенное Линь Шу, не заботясь, будет ли его слышно.       Линь Чэнь беспечно махнул рукой.       — Ты о батюшке? со времён моего отрочества это уже третий его уход из Архива «ко всем гуям, надолго и подальше»! Лучше думай о себе, Чансу, а за нас не беспокойся.       — Кстати, — не слишком ловко вклинился Вэй Ин, меняя тему, — я забыл вчера спросить почтенного молодого мастера… Мы много говорили о том, как изменить до неузнаваемости лицо и тело; но ведь остаётся ещё и голос. Что делать с голосом?       Линь Чэнь внизу опустил голову, потом выпрямился и через ночь взглянул ему прямо в глаза.       — Об этом не тревожься, мой бедный друг. Голос изменится сам собой: потому что тебе за эти два года предстоит очень много кричать.