Магистр с гор Мэйлин

             Линь Шу встретил их хорошей новостью: за три дня их отсутствия в городе Ланчжоу и окрестностях не произошло решительно ничего. «Ничего и не должно, — ворчал Вэй Ин, — до столицы ни слухи пока не дошли, ни Инь-шифу не добрался». Настоятель монастыря путешествовал со всеми возможными удобствами и соблюдал осторожность, то есть ночевал не на постоялых дворах, а только в селениях и городах, и на дорогу до столицы ему требовалось не меньше десяти-пятнадцати дней; что же до шпионов управления Сюаньцзин — они хоть и проезжали обычно в день больше любого путника и ночевали где придётся, но всё же не летали на крыльях. «Хотел бы я прочитать доклад, который послал в столицу тот самый бедолага-судья», со смехом согласился Линь Шу.       Этот неугомонный пожелал отправиться на первую разведку немедленно; а за дверью городской резиденции союза Цзянцзо уже ждали посетители, и Вэй Ин быстро понял, почему Сяо Шу так спешил уйти.       Дел и без столичных гостей хватало за глаза. Навестить семью почтенного Цэнь Цаньчжи, усилить охрану их поместья и предупредить вдову и старшего сына о скором отъезде в столицу — «Мы давно готовы», ответили эти славные люди. Составить подробный доклад об ущербе после последнего наводнения и передать на подпись отважному помощнику губернатора, а заодно получить копию официального губернаторского отчёта (и повеселиться, сравнивая). Лично проверить выплаты по минувшему празднованию Дуань-у — начиная со строительства смотровых площадок на крыше резиденции и заканчивая подарками всем подопечным союза Цзянцзо и городским нищим; все споры об этих суммах Мэй Чансу пресёк веским доводом «день Дуань-у любит щедрых». Лично съездить проверить, как устраиваются даосы монастыря Саньшитоу на новом месте: конечно, холм это не то что их скала, но зато и строиться легче. Ну и прочие текущие дела, бумаги и посетители, которых никто не отменял; среди всех этих дел почти затерялось скромное вознаграждение хозяину кантины «Чоуян» за выплату сверх выигрыша двум знатным путешественникам: «Не могли же мы допустить, чтобы они путешествовали как последние нищие».       Линь Чэнь время от времени ловил его за локоть и настоятельно требовал что-нибудь важное. То выковать ещё один летающий меч — «на всякий непредвиденный случай». То проверить наконец навыки выздоровевшего Чжэнь Пина, будто их ещё требовалось проверять! и ладно бы подраться с ним самому — нет, посмотреть, как дерётся Линь Чэнь (и лишний раз убедиться, что смертоносность этой пары вполне может сравниться с самыми прославленными заклинателями). То попрощаться с барышней Гун, отбывающей в столицу под надёжной охраной, — «тебе что, трудно ей несколько ласковых слов сказать, глава Мэй?!» И наконец совсем уж возмутительное: «а теперь ты у меня будешь лежать и отдыхать и обдумывать с Линь Шу, как и что делать дальше с твоим Призрачным генералом… и не забудь, что я тоже хочу на него посмотреть!»       Тебя там в подземельях не хватало, от души возмутился наконец Вэй Ин.       Он до сих пор ломал голову, почему они с маленькой почти-бессмертной Ли Вань разгуливали по садам и темницам Башни Кои будто у себя дома. Может быть, дело было в этом её почти-бессмертии? но она не делала ничего, не пользовалась никакими заклинаниями — Вэй Ин ощутил бы их, будь они хоть светлые, хоть тёмные. Или защита Башни не улавливала проникновение бродячих душ с неясным статусом? он и сам по временам размышлял, могло ли его нынешнее состояние называться посмертием или нет. Странные лазейки порой оставляет мироздание для всяких беспокойных, не желающих ходить проторёнными тропами… а проверить было не с кем: заклинателей в этом мире не существовало; по крайней мере, о таковых ничего не было известно даже Хозяину Архива — а уж он-то точно бы знал. Учиться работе с талисманами и печатями этот Хозяин отказался наотрез: «У меня свои методы», — но старательно зарисовывал и записывал их все.       — Вопрос, в конце концов, остаётся только один, — со вздохом сказал Линь Шу под конец их первого совещания. — Как подобраться к молодому Ланю, который Вэнь, и как рассказать ему о нашей цели.       — Не надо на меня смотреть! — с усмешкой предостерёг их обоих Линь Чэнь. — Я с детьми разговаривать не умею; Ли Вань не в счёт, она взрослее вас обоих. И ты не прав, молодой командующий, тут сразу гроздь вопросов. Знает ли этот Вэнь о том, что он Вэнь? Откуда о его происхождении узнали мы? Надо ли предъявлять этим Ланям юную Ли Вань и поверят ли они, что она Вэнь Цин? и что сделают, если поверят?       — Я вижу, ты всерьёз намерен её опекать, — попытался подколоть его Вэй Ин. Не вышло: Линь Чэнь только плечами пожал.       — И как проникнуть в резиденцию Ордена Лань и поймать там этого юношу, — закончил перечень вопросов Линь Шу и безнадёжно махнул рукой.       — Ну, это-то просто! — пожал плечами Вэй Ин. — Не сидит же А-Юань там безвылазно: вон, на Охоты вполне ходит… Ох, поверить не могу! видеть его рядом с Лань Ванцзи — это как заклинателя под ручку с оборотнем встретить!       — Уж и с оборотнем, — возразил Линь Чэнь, — но ты прав, интересная парочка. Мальчик смотрит этому Ланю в рот и явно относится к нему с большим почтением; но должен вам сказать, все три раза, что я видел этих юных Ланей на Охоте, с ними был именно Лань Ванцзи — всегда. Похоже, он нашего Вэня ни на шаг от себя не отпускает, и если так…       — Ни за что!! — взвился Вэй Ин.       Говорить с Лань Чжанем — даже подумать было страшно. Во-первых, он всегда терпеть не мог Вэй Усяня. Во-вторых, он ни за что не поверит в такое воскрешение. В-третьих: если он поверит в такое воскрешение, то немедленно постарается отправить бедную заблудшую душу на положенное перерождение. В-четвёртых: для Лань Чжаня Вэнь Нин — лютый мертвец, то есть нечисть, и как таковая подлежит уничтожению, а не спасению. В-пятых: если эту нечисть воскресить, она уже не будет нечистью (ну, наверное, не будет) — но станет Вэнем и всё равно подлежит уничтожению. И наконец: а что, если Лань Чжань и сам не знает, что его подопечный — Вэнь?..       Линь Шу поймал его за локоть.       — Погоди ты, не спеши ругаться. Давай подумаем спокойно. Он вообще какой, этот твой Лань?       Ох, не будь здесь Линь Чэня, Вэй Ин напомнил бы ему… кое-что! Напомнил бы, что они делят одно тело и частенько слышат мысли и чувства друг друга — и поэтому Линь Шу знает о Лань Чжане едва ли не столько же, сколько знает и сам Вэй Ин!       Но Линь Чэнь здесь был и при нём не хотелось ссориться и болтать лишнего.       — Он… правильный, — выдавил из себя Вэй Ин. — Такой правильный, что зубы ноют. Ни шагу без правил Ордена, никаких вольных поступков и слов…       — Как же он тогда воевал? — усмехнулся Линь Чэнь. — Или он из тех, кто и в разведку ходит строем?       Впору было обидеться: Лань Чжань совсем не такой! и воевал отважно и порой дерзко! — но долгим бы получился рассказ, и Вэй Ин просто развёл руками.       — То есть, ты ему не доверяешь? — продолжал безжалостный Линь Чэнь. — Но ведь говорят о нём как о человеке благородном и добродетельном.       — Вот именно! — Вэй Ин больше не мог сидеть: вскочил и зашагал по комнате вокруг стола, на котором остывал чай… чай, а не вино, вина бы к такому-то разговору! — Он благородный и добродетельный заклинатель, воплощение света, а что собираемся делать мы? «Привет, Ханьгуан-цзюнь, я воскресший неизвестно как Старейшина Илина, не дашь ли нам своего ученика для проведения тёмного обряда, мы тут Призрачного генерала оживить хотим!» Угадай: что ответит на такое Ханьгуан-цзюнь?       Линь Шу отсмеялся и вытер слёзы на глазах Мэя Чансу.       — Ну, зачем же сразу так, — вздохнул Линь Чэнь. — Надо же дипломатично подходить. Дескать, мы случайно узнали, что Призрачный генерал в плену, и…       — А от кого мы узнали? — снова вскинулся Вэй Ин. — От переродившейся Вэнь Цин, сохранившей память? Не много ли тёмных тайн на одного светлого заклинателя?       Линь Чэнь поднял к губам чашечку и сделал аккуратный глоток: кажется, тоже предпочёл бы, чтоб в чашке было вино.       — Ну а если попробовать всё-таки обойтись без Ханьгуан-цзюня? — предложил Линь Шу. — Насколько я понял, на Охотах они одной толпой не бегают, можно исхитриться и застать нашего юношу без конвоя…       — И напугать до полусмерти, — беспомощно вздохнул Вэй Ин. — Особенно если начать с того, что я тот самый Сянь-гэгэ, который жил с ним на горе, носил его на руках и давал обслюнявливать страшную чёрную флейту…       — У вас там что, никто никогда не воскресал? — вкрадчиво осведомился Линь Чэнь. — Ни один из почтенных предков никогда не возвращался посмотреть, как живут потомки?       Вэй Ин помотал головой. В страшных снах ему иногда снилось, как госпожа Юй приходит спросить с него по всей строгости… но только во снах.       — Не в том мире я живу, — вздохнул Линь Чэнь. — Но неужели твой светлый Лань такой непрошибаемый? можно же обрадоваться, что чья-то душа задержалась на земле и вершит справедливость…       — Такой! — отрезал Вэй Ин. — Если он узнает, чья именно эта душа, я ни за что не ручаюсь. Он меня всегда терпеть не мог и считал ходячим злом… ну, отчасти я им и был, конечно. Кратко говоря, лучше бы обойтись без Ханьгуан-цзюня.       — Ты его недооцениваешь, — вдруг решительно вмешался Линь Шу. — Скажи ты мне, кто, по-твоему, спас этого маленького Вэня в той резне?       Вэй Ин уставился сперва на него, потом в свои воспоминания — надо сказать, не слишком чёткими они были, ведь он тогда уже мало что соображал среди взбесившейся Тьмы…       — Нет, — решительно сказал он наконец, — Лань Ванцзи точно не был на Луаньцзан с теми, кто пришёл нас убивать. Был его брат и был его дядя, вот кто-нибудь из них и… Всё-таки не так-то просто убить ребёнка!       — Труднее, чем старика или женщину? — жёстко перебил Линь Шу. — Насколько я знаю, нападавшие там не стеснялись!       — Тогда я ничего не понимаю, — сдался Вэй Ин и уселся допивать чай. Перед глазами стоял Лань Чжань: в этой запачканной ленте и с согнутыми плечами, каким был на пыльной пригородной дороге… и тут же рядом презрительно сжимал губы другой Лань Ванцзи — совсем юный, одетый безукоризненно, с прямой спиной, сидящий напротив Вэй Ина за столом в библиотеке, ещё не сожжённой. «Бессмысленные пустяки» — и рисунок летит в корзинку для ненужных бумаг. Холодные глаза, причёска волосок к волоску, длинные пальцы держат кисть по всем правилам; как такого не рисовать?!       Он очнулся и отпил ещё глоток — последний. Впредь на таких разговорах — только вино.       — Он ведь приходил к тебе на гору до осады, — тихо напомнил Линь Шу. — И в том бою на озере Билин, помнишь, именно он бросился тебе на помощь.       — На Билин он ланьского ученика спасал, а я просто за того зацепился, — буркнул Вэй Ин. Как наяву помнилась сильная рука и мёртвая хватка пальцев на воротнике серого ханьфу: отрубай не отпустит. — А на гору он приходил… не знаю зачем приходил.       — Обедом тебя накормить, бестолочь, — со стоном напомнил Линь Шу. — И не так уж он холоден был в тот раз, разве нет? Помнится, даже купил маленькому Вэню игрушек…       — …а под конец погладил его по голове, — хмуро договорил Вэй Ин. — И что из этого следует? Пробудившегося Вэнь Нина он усмирял со всей жёсткостью, как истинную нечисть. И расспрашивал меня с пристрастием, смогу ли я удержать контроль. В общем, повторяю ещё раз: Лань Ванцзи нам в нашем деле не союзник.       — А я в этом по-прежнему не уверен, — вмешался Линь Чэнь, которому надоело молчать и слушать чужие воспоминания. — Предлагаю узнать побольше, а уж тогда решать что-нибудь. Если ты, господин Старейшина, не хочешь появляться в своём мире слишком часто, это разумная осторожность; в таком случае, пусть и дальше туда наведывается Линь Шу в своём здешнем облике: вполне может сойти за небогатого бродячего заклинателя.       Вэй Ин только кивнул в ответ. Вэнь Нина он всё равно будет навещать, а заодно побродит по этим цзиньским подземельям сколько сможет, надо же посмотреть, куда и как там идти или плыть… вот только нужно будет установить строгую очерёдность с Сяо Шу, чтобы бедное тело главы Мэя не осталось на какое-то время совсем без душ.       Сам он в роли Мэя Чансу до сих пор ощущал себя неуютно. В прежней жизни первый ученик клана Цзян вполне дружил и весело болтал почти со всеми лавочниками Юньмэна и хозяевами окрестных озёр и ферм — даже с теми, у кого иной раз воровал лотосы или арбузы. Здешние же почтенные торговцы (и даже не очень почтенные или совсем не почтенные — контрабандисты или портовые грузчики) нехорошо удивились бы, если бы глава Мэй хлопнул кого-нибудь по плечу и предложил вместе выпить корчажку-другую… Выручало только то, что стараниями Линь Шу к тонким губам нового тела напрочь прилипла прохладная благожелательная улыбка, — Вэй Ину она обходилась дорого. Впрочем, Линь Шу из разведок возвращался такой вымотанный и злой, что затраты сравнивались: призраку в телесном облике приходилось тратить много сил, чтобы этот облик был безупречным, и пока что все эти силы тратились зря — ланьские ученики на Охоты не выходили, а местными слухами и сплетнями Линь Шу уже был сыт по горло. Видите ли, кто-то из лавочников славного городка Гусу усмотрел явственное сходство в чертах юного ученика и Ханьгуан-цзюня… как будто не та же мысль пришла Вэй Ину самой первой! Сам он из-за всех нынешних дел так ни разу и не выбрался к Вэнь Нину в подземелье Башни Кои…       …а тут ещё очередной посетитель после низкого поклона попросил главу Мэя о разговоре наедине.       Вэй Ин окинул взглядом сперва просителя: невысокий, коренастый, с загорелым обветренным лицом, в коричневом полудоспехе поверх коричневого дуаньхэ; не то корабельщик, не то караванщик, в общем, купец; потом осмотрел зал городской резиденции, в котором принимал посетителей: Фэй Лю устроился на краешке окна, Чжэнь Пин охранял двери, — и с улыбкой покачал головой:       — Я этим людям доверяю свою жизнь. Почтенный может говорить без опаски.       Купец поклонился ещё ниже.       — Имя этого ничтожного — Бэй Минди, и прежде кораблям этого недостойного не случалось пересекать владения союза Цзянцзо. Я приготовил положенные подарки, — он небрежно махнул рукой в сторону стола, за день заставленного коробами, — но прошу главу Мэя назначить цену за дополнительную охрану.       Вэй Ин нахмурился. По установленным правилам, все караваны и речные суда в этом округе могли пользоваться только цзоу-бяо союза Цзянцзо. Этот же человек просит о дополнительной охране — значит, хочет сохранить и свою.       — Что за груз вы везёте, почтенный Бэй? — задал он вполне резонный вопрос.       Купец поклонился ещё ниже:       — Мы перегружаем в славном Ланчжоу товары с двух кораблей для сухопутной доставки в столицу.       Вэй Ин кивнул. Так делали многие, кто не хотел пользоваться Великим Восточным каналом и платить тамошние грабительские пошлины.       — Я не услышал ответа, — напомнил он как мог мягко. В конце концов, если этот человек здесь впервые, то может и не знать здешних установлений. — Вы хотите сохранить свою охрану и добавить к ней нашу; что за груз вы везёте?       Бэй Минди покосился сперва на Чжэнь Пина, потом — ещё более неодобрительно — на Фэй Лю; оба ответили хмурыми взглядами, а Фэй Лю ещё и приосанился, стараясь казаться выше ростом.       — Мытую шерсть для столичных лавок, — выговорил наконец Бэй Минди. — Товар особый и требует бережного отношения…       — Эти слова вам нужно бы сказать старшине грузчиков, — усмехнулся Вэй Ин. Сам он не стал бы тащить баранье руно через полстраны, но кто он такой, чтобы советовать купцу, как и чем торговать. — Мне предупредить их, что с вашим грузом следует обращаться ласково?       Купец посерел в лице и замахал рукавами.       — Ничтожный и в мыслях не имел требовать такой услуги от главы Мэя! Ничтожный лишь просит благосклонного внимания к дорогим товарам, ведь как же с ними без двойной охраны-то…       Вэй Ин задумался. Что-то здесь было не так.       Через земли союза Цзянцзо время от времени перевозились грузы намного дороже. Последним таким примером был торговец негранёнными камнями из цинхайского клана; но даже этот неотёсанный кочевник сделал всё как полагается: просто обратился к городскому старшине союза и попросил в охрану самых надёжных людей — не требуя никаких разговоров наедине с главой.       — Хотел бы я взглянуть сам на ваше диво дивное, — решил Вэй Ин наконец и поднялся из кресла. — У какой пристани стоят ваши корабли?       — Ничтожный сам проводит вашу милость, — выдавил Бэй Минди и неохотно поклонился.       — Прикажу подать паланкин, — твёрдо напомнил Чжэнь Пин от входной двери.       Вэй Ин только рукой махнул, примиряясь со своей участью. Достойный десятник армии Чиянь, как и все ближние сподвижники Линь Шу, постоянно тревожился о слабом здоровье своего молодого командующего; а уж теперь, когда этот самый Линь Шу отправился неизвестно куда на разведку и бедное тело на всякий случай объявлено больным…       В двуконном паланкине этого хворого главу Мэя доставили к самой дальней из пристаней — восточной. Два корабля Бэя Минди были хоть и невелики, но новенькие и крепко сработанные, под дорогими холщовыми парусами; от канатов пахло свежей пенькой и смолой, палуба почти не скрипела, люк трюма был обит кожей, чтобы не попадала вода, и так же были укреплены стенки — неслыханная предосторожность. Купец показывал своё добро с напряжённой улыбкой; поддерживал Мэя Чансу под локоток, когда спускались в трюм к грузу (с другой стороны держал Чжэнь Пин, и это была куда более существенная поддержка!); наконец развязал собственноручно ремни на верхнем мешке и поднёс поближе светильник: «Какова, а? золотом отливает, хоть к императорскому двору впору! в своём-то уезде мы давно торгуем, нас там все знают!» Белёсые комки и клочья в его лапах сминались между пальцами с мягким шуршанием, а Вэй Ин всё больше убеждался, что что-то явно не так.       — Непременно отгружу вам мешок для ваших здешних нужд, — пообещал Бэй Минди, и тут Вэй Ина осенило.       Он кивнул Фэй Лю, благо тот уже стоял рядом с очередным мешком и ждал только разрешения, чтобы стукнуть в него кулаком или ладонью, как бывало делали новички на тренировках.       Восемь мешков подряд мягко выдержали и погасили удар; на девятом Фэй Лю охнул и затряс рукой, а Чжэнь Пин потянул из ножен меч.       — Тогда я сам выберу, — сказал Вэй Ин и пошёл вдоль мешков по узкому проходу, оставленному для грузчиков. — Вот этот развяжи-ка, почтенный. — Указанный мешок стоял слишком прямо и имел слишком угловатый вид для хранилища нечёсанной шерсти.       Бэй Минди взвыл и уже не шутя рухнул на колени.       «Да что у тебя там? — пришпорил мысли Вэй Ин. — Точно не порох, мы бы тогда тут с лампами не разгуливали. Золотые слитки? нет, мешок на вид не намного тяжелее всех прочих. Те самые кашгарские рубины, что ли?»       — Поднимись, — приказал он: перенял от Линь Шу эти императорские нотки. Купец понуро встал на ноги. — Откуда везёшь свой товар?       — С восточных склонов Циньиньшаня, — зачастил Бэй Минди, — там у нас такие отары пасутся, что склонов под ними не видать! — Вэй Ин кивнул: в самом деле, в горах намного легче прятать стада от жадных взглядов чиновников, чем на равнинах. — И шерсть в зольной воде моем, век служить будет, хоть войлоком, хоть пряжей!       Вэй Ин задумчиво покусал губу. Где-то в тех Беркутовых горах был, помнится, тот рудник, откуда они с боем вызволяли Ли Гана и ещё сотню его сотоварищей-каторжников.       — Горная шерсть, значит, — протянул он, глядя, как купец из красного становится белым. — И моете в запрудах на горных ручьях, полагаю…       — Верно люди говорят: ничего от главы Мэя не скроется, — вымолвил наконец Бэй Минди, выбрав самый лучший путь: чистосердечное признание. — Сам покажу, — и нырнул в указанный мешок почти по плечи.       Под шерстью блеснули матовыми снежными огоньками короткие нити истинной «горной шерсти», спрессованные в бесформенный угловатый ком.       — Жилку случайно нашли, — зачастил купец, снова укладывая и завязывая мешок, — да так удачно, почти на поверхности и с водой рядом. Сами добываем, я да брат с семьёй, ну и соседи кто верный — помогают за долю.       — Надышаться, значит, не боитесь, — усмехнулся Вэй Ин, у которого в ушах ещё стоял кровавый кашель тех каторжников. — И кому же такой ценный груз предназначается?       Бэй Минди потупился и вздохнул.       — Жизнью клянусь, глава, наудачу везу. Мне кой-какие ходы в столице назвали, да верные ли? Ну, и подарок есть, как без подарка!       — Покажи-ка, — распорядился Вэй Ин. Вновь найденную жилу могли запросто отобрать в казну, значит, подарок за тайную сделку должен был быть немаленьким.       Бэй Минди прошёл в самую сердцевину трюма и принялся развязывать очередной мешок, приговаривая «здесь-то вот шерсть самая тонкая, для знающих людей!» — шерсть там и впрямь ластилась к пальцам. Вытащенный из этой мягкой утробы свёрток был размером чуть поменьше лавочной штуки ткани и заботливо обёрнут в баранью «пушистую» кожу.       Чжэнь Пин поднял повыше светильник. Купец разворачивал свёрток слой за слоем, кожа сменилась холстиной, под ней проступил золотистый шёлк, запахло оберегающими благовониями… и наконец сверкнуло ярко-синим и запереливалось голубым и зелёным, да так, что Фей Лю ахнул восхищённо и потянулся потрогать.       Вэй Ин остановил его руку.       — Ох, нижайше благодарю, глава, — снова поклонился Бэй Минди, — сразу видно понимающего человека… Вы не подумайте, эта тысяча птиц не на реке поймана, мастер их у себя в поместье выращивает!       Накидка из зимородковых перьев, неслыханная роскошь и редкость; Вэй Ин прежде видел подобное лишь на рисунках. Над этим украшением поработал искусный мастер: перья были собраны на тончайшей золотой сетке, подкладка сделана из невываренного зелёного шёлка, по краю пущена кайма из пушистых рыжих «горловых» пёрышек, а на завязках красовались две зелёные жемчужины размером с боб, — воистину такая вещь стоила дороже всех товаров этого трюма и требовала дополнительной охраны.       — Кого из мастеров северного вана тебе удалось сманить? — спросил Вэй Ин, наклоняя лампу, чтобы полюбоваться игрой цвета.       — Всё по закону, — заверил его Бэй Минди, любовно поглаживая накидку. — И разрешение у мастера есть, и право на клеймо, и все печати. Аж страшно в открытую везти, вдруг прознает кто… Вам-то можно, господин глава, вы человек понимающий!       Наверху на палубе по-прежнему было солнце, и водная искрящаяся гладь, и дальний берег, поросший кудрявым лесом; Вэй Ин с наслаждением вдохнул полной грудью речной воздух после душного трюма и землистого духа благовонных листьев. Зимородок, цюиньяо, драгоценный камень рек и озёр, отважный ныряльщик и ловкий охотник… сколько раз следил за этой птицей, лёжа в лодке на краю камышей в озёрах Юньмэна!..       — И кому же твой дар предназначен? — спросил он, приглушив голос, чтобы не слышал даже Чжэнь Пин.       Бэй Минди покосился на него и поднёс рукав ко рту, заглушая ответ:       — Так ведь тут такое дело, господин глава… Очень хочется мне и брату, мы же с ним заодно… так вот, очень хочется нам стать поставщиками! Армии ведь наша горная шерсть весьма пригодится, что настоящая, что каменная.       Вэй Ин прикусил губу, стараясь не засмеяться.       Бэй Минди понял его гримасу как-то по-своему.       — Вы же сами видеть изволите, дело наше честное, товар настоящий, корабли подготовлены — и не только эти два, ещё имеются. Здешний лодочный старшина обещал бумагу выправить, что суда у нас справные и к перевозке пригодные. А как постоянно возить станем, так и союз Цзянцзо не забудем, всё что положено будем выплачивать! можете на нас положиться!       Вэй Ин всё-таки засмеялся, но изо всех сил постарался засмеяться «по-ланьчжаневски» — коротким прохладным смешком.       — Будет вам охрана, почтенный, я распоряжусь, — сказал он и направился к сходням. Что ж, тем интереснее! лишняя улика против военного министерства никогда не помешает; ох, как бы пригодились щиты и кошмы из такого «горного войлока» в огненной битве на перевале Мэйлин… не будь весь тогдашний запас пущен на огнестойкие крыши для некоторых избранных усадеб.       Вечером, рассказывая о премудром купце Ли Гану и Вэй Чжэну, он уже посмеялся от всей души и громко — пока не закашлялся и не попал в жестокие руки лекаря Линя. Бедное тело и впрямь вознамерилось поболеть, тяжело переживая отсутствие одной из душ; то есть две шэнь это много для общей по, а одна мало? — вот и пойми.       — Душ по здесь не меньше девяти, — возразил сходу его многомудрый лекарь, — я бы сказал, десять: девять полных от Линь Шу и одна от твоего прежнего существования. Ну и что, что умирал?! как сам-то думаешь, почему ты смог вернуться?       Вэй Ин закашлялся заново — от резкого перехода между купеческими делами здешнего мира и совершенно заклинательским разговором.       — Хочешь сказать, какая-то часть моей по осталась со мной?       — Хочу сказать, что ты совершенно не бережёшь все десять, — отрезал Линь Чэнь. — Да, это моя новейшая теория: чтобы получить посмертие, отличное от предписанного канонами, нужно утащить за собой в мир иной не только душу хунь, но и частички шэнь и по. Иначе бы тело Линь Шу напрочь отказалось тебя слушаться в его отсутствие.       — Оно и так не очень-то слушается, — простонал Вэй Ин, сворачиваясь в комок поближе к жаровне. — И к слову, о теориях, мой друг: скажи-ка ты мне, откуда и почему ты столько знаешь о моём соученике и нынешнем главе Ордена Не? Как ты ухитрился с ним познакомиться?       Почтенный лекарь пожал плечами и поставил чашку на стол.       — Кто тебе сказал, что я с ним знаком?       — Откуда же ты тогда знаешь, что он… — растерялся Вэй Ин. Конечно, в дни учёбы в Гусу он и сам поражался разнообразным познаниям Хуайсана (тем, что по строгим правилам Ланей именовались сплетнями), но вроде бы никому об этом не рассказывал.       Линь Чэнь шумно вздохнул.       — Почтенный колдун, я же не учу тебя твоему ремеслу? вот и ты не учи меня, как надо собирать сведения. — И, всё-таки сжалившись, пересел поближе, на соседнюю подушку. — Если коротко: в твоём мире я быстро обнаружил, что занимаюсь шпионством не я один.       Вэй Ин рассмеялся от всех своих душ.       — Удивил! Да испокон века все великие и малые Ордены следят друг за другом!       Ли Ган переглянулся с Вэй Чжэном и оба поспешили оставить комнату: глава и его лекарь снова разговаривали о своих колдовских делах, а простым людям лучше держаться от этих бесед подальше.       Линь Чэнь отмахнулся пренебрежительно.       — Такие шпионы определяются легко и ничем не интересны. А вот когда видишь, что создана целая сеть… Когда понимаешь, что те ключевые фигуры, которые и тебя бы заинтересовали, уже служат кому-то… и сеть раскинута умело и с умом…       Вэй Ин пожал плечами.       — А это можно так быстро понять?       — Есть способы, — уклончиво ответил Линь Чэнь. — Например, когда у не самого удачливого охотника вдруг появляется дорогое оружие… или в некоем клане доходы явственно не совпадают с расходами… У маленьких людей, вроде ключаря или торговца травами, меняются даже походка и манера речи!       Вэй Ин ошарашенно заморгал. Ему самому за всю его бурную прежнюю жизнь как-то не приходило в голову наблюдать за походками и повадками травников и ключарей; но главный вопрос так и стучался в сердце назойливой птахой: «Это сколько же раз ты бродил тамошними тропами, почтенный лекарь, и почему ничего о том не рассказывал?!» А они-то с Линь Шу занимались расспросами людей в деревенских трактирах Ланьшаня…       …и почему тогда Линь Чэнь отказался следить за Орденом Лань?!       — Ну и что с того? — наконец обрёл он дар речи. — Мало ли кто им всем платит!       — Есть одно крохотное «но», — торжествующе поведал Линь Чэнь. — Совсем крохотное, но решающее. Все такие шпионы в беседе за чарочкой увлечённо поругивают и свои, и чужие кланы за всякие мелочи; и лишь один великий Орден они все осуждают безоговорочно.       — Юньмэн Цзян, — понуро кивнул Вэй Ин. У Цзян Чэна всегда был вспыльчивый характер и тяжёлая рука.       — Цинхэ Не, — возразил Линь Чэнь и поднял палец: — Ругать хозяина — первое правило любого шпиона.       — Так, может быть, Цинхэ Не и впрямь… — попытался возразить Вэй Ин.       Совесть ворочалась в печени мокрой холодной колючей рыбой: это он должен был бы знать всё о своём мире, а не прогуливаться там в тихом уголке под деревьями.       Линь Чэнь вздохнул ещё шумнее.       — Цинхэ Не после смерти Не Минцзюэ сидит сто раз послушавшийся и сто раз согласившийся и никаких резких поступков не совершает. Но всё это ерунда и не заслуживает столь долгого обсуждения. Я лишь хотел бы заметить тебе, что в твоём мире не Цзинь Гуанъяо самый осведомлённый человек.       — Орден Цзинь богат и может оплачивать шпионов и союзников, — возразил Вэй Ин, — а вот чем платит Орден Не? Они и прежде богатством не славились, а уж теперь…       — Чем платит Мэй Чансу, когда люди приходят к нему? — перебил его Линь Чэнь.       Вэй Ин только руками развёл. Да, многие становились подчинёнными или помощниками союза Цзянцзо, потому что не могли найти справедливости больше нигде в Поднебесной. Но — искать помощи у ослабевшего Ордена, который едва держится на плаву?!       — Можно платить не только деньгами, — сообщил очевидное Линь Чэнь. — Вспомни сам свои рассказы: каким образом Не Хуайсан подружился с такими непростыми друзьями, как Вэй Усянь и Цзян Ваньинь?       Вэй Ин задумался. Почему-то в те времена ему казалось само собой разумеющимся, что с ними все хотят дружить… кроме некоторых надменных Павлинов и некоторых замороженных Нефритов.       — Он просто вертелся рядом, — наконец сказал он. — Умел поддержать разговор, почти в любой болтовне умел поучаствовать…       — …и был достаточно слабым, чтобы о нём хотелось заботиться, но не настолько слабым, чтобы его начали за эту слабость презирать, — отчеканил Линь Чэнь. — Думаю, подобными средствами он пользуется и сейчас.       Вэй Ин не собирался сдаваться. За то время, что они с Линь Шу прожили в облике и теле Мэя Чансу, они многому научились.       — И каким же образом он входил в доверие к чужим ключарям и охотникам?       Линь Чэнь воздел руки к небу:       — Я же говорил просто для примера! а твой Хуай-сюн использует более осведомлённых людей. Скажи мне, кого в каждом клане больше — героев или рядовых?       — Я понял, — наконец-то понял Вэй Ин. — Ты говоришь о средних адептах, которые не отличают бобы от пшеницы, но недовольны своим положением. Да, им может быть приятно внимание главы Ордена, пусть даже слабого, и они могут купиться на лесть…       — А поскольку они недовольны, то хорошо следят за всем происходящим в их клане и рады возможности поосуждать, — подхватил Линь Чэнь. — Точь-в-точь наши младшие чиновники в провинциях, верно?       Они оба одинаково усмехнулись. Сколько таких недовольных за чаркой в харчевне делились своими негодованиями на вышестоящих, добавляя важнейшие сведения в копилку знаний Мэя Чансу!       — Не Хуайсан сочувствует этим неудачникам, он ведь и сам слабый и неумелый, — заключил Линь Чэнь. — Он выслушивает их со всем вниманием, высказывает свои соображения, согласные с соображениями его собеседников… «да-да, почтенный, я уверен, вы были бы намного лучшим командиром стражи, чем имярек!» Особенно он любит стариков: ушедших от дел, которыми пренебрегает пылкая молодёжь. Я говорил с парой таких старейшин… в общем, ещё лет десять — и вашему Хуайсану не будет равных в вашем мире. Не удивлюсь, если он создаст там свой Архив — Архив Цинцхэ, красиво звучит!       — Но зачем ему всё это? — задал наконец самый важный вопрос Вэй Ин. — Не проще было бы заняться укреплением позиций Ордена — тренировками, Охотами, состязаниями?       — Мне кажется, молодой Не уверен, что его старшему брату помогли умереть, — отозвался Линь Чэнь. — А для поиска виновных все средства хороши, вам ли не знать!       — И что будет, если он этих виновных найдёт?       Линь Чэнь пожал плечами:       — Ты мне скажи. Это же не я учился вместе с господином Не и листал с ним непристойные книжки!.. А что до твоего сегодняшнего гостя: посмотрим, на чьих плечах обнаружится эта прелестная вещица, не так ли?       Вэй Ин сосредоточенно кивнул. За влияние в военном министерстве ожесточённо боролись оба принца: наследник и принц Юй, — причём с переменным успехом. Оба, разумеется, были женаты, и обе супруги, разумеется, появлялись на публичных церемониях и ритуалах… впрочем, накидка могла оказаться и на плечах любой из любовниц министра.       Линь Чэнь внезапно насторожился и потянулся к столу, где лежала флейта.       — Проще так, — сказал Вэй Ин и привычно поднёс к запястью тлеющий огонёк благовонной палочки.       И дальним эхом услышал, как Линь Шу кому-то говорит на прощанье: «Благодарю, что поверили мне».       Он появился, когда палочка прогорела до конца и Линь Чэнь успел перевязать Вэй Ину запястье и ворча подлить немного ци, — ввалился в комнату как был, потный и в грязных сапогах, и растянулся на даньтоу, уронив голову на колени к Вэй Ину — к Мэю Чансу.       Линь Чэнь только руками взмахнул.       — Был бы ты человеком, я бы тебя с пристани в реку мыться отправил! ну так уж и быть, пей. — Судя по жадным глоткам Линь Шу, в чашке был не травяной отвар, а какое-то из здешних вин. — Голоден? нет? тогда рассказывай спокойно и не спеши. — А сам Вэй Ин наклонился пониже и осторожно потащил простенький медный зан из пыльных спутанных волос.       Линь Шу допил вино и требовательно протянул чашку Линь Чэню.       — Ты всё-таки охотился с ними, я верно понял? — спросил тот, подливая добавки. — И каков результат?       — Или охотились на тебя?.. — всё-таки не выдержал Вэй Ин.       Линь Шу поднял на него смеющиеся глаза.       — Твой Ханьгуан-цзюнь — настоящая цепная собака, — сообщил он и снова припал к вину.       Вэй Ин поёжился. Нет, Лань Чжань, конечно, укусил его однажды — в пещере на горе Муси; но это было когда они оба были напуганы, ранены и вообще не считается.       Рассказ Линь Шу оказался весьма занимательным. Выяснилось, что он, как и все эти дни, устроился в своём наблюдательном пункте на скале напротив резиденции Ордена Лань — если бы не марево защитных стен, то оттуда острому призрачному зрению была бы видна чуть ли не вся территория Облачных Глубин. По счастью, у адептов Лань было в обычае проводить построение перед Охотой у самых юншэнских ворот и только потом вставать на мечи! и Линь Шу смог последовать за отрядом в какую-то неизвестную деревеньку, хотя и порядком устал, следуя. В этот раз с младшими не было никого из старших — нельзя было пропустить такой шанс.       Выяснилось также, что юный Лань Юань в любимчиках не только у Ханьгуан-цзюня: его очевидно обожал весь отряд — все семь юнцов. Эта белоснежная стайка вилась вокруг мальчика как птенцы вокруг мамы-утки: «Брат Сычжуй, кому ты доверишь компас? Сы-сюн, разреши мне тоже расспрашивать крестьян! клянусь, не буду чваниться как в прошлый раз!» Сам мальчик раздавал указания с весьма серьёзным видом — «почти как ты с нашими бойцами, А-Ин!» — и постоянно брал на себя всё трудное: напитывал силой талисманы, определял точки для печатей и в конце концов, когда показались ходячие мертвецы, — «вот сколько раз видел, но никак не привыкну, будь они прокляты!» — выбрал себе из них самого сильного и свирепого.       Линь Шу, удобно устроившись на соломенной крыше, наблюдал, как по одному проулку ланьский ученик гнал мертвеца, а по другому проулку два мертвеца гоняли другого ланьского юношу, — и вдруг его шеи коснулось холодное лезвие и ледяной голос произнёс откуда-то сверху:       — Кто ты?       Надо отметить, что молодой командующий прежде никогда не попадал в плен и опыта подобных дел у него не было; «но раз сразу не убили, значит, можно поговорить, так ведь?»       — Бродяга, — ответил он и осторожно повернул голову.       То, что стояло над ним, человеком быть не могло. Не бывает у людей таких белоснежных одежд посреди пыльного облака, такой идеально гладкой причёски и таких непроницаемо спокойных глаз, будто вокруг и не бегали и не орали… ну ладно, не вокруг, а внизу, но всё-таки.       Больше всего боялся Линь Шу, что вместо меча к его шее приложат какой-нибудь развеивающий амулет, — он ведь видел не раз, как Вэй Ин это делает!       — Просто бродяга, — повторил он. — Внизу-то вон что творится, вот я и залез сюда, тут безопаснее вроде бы.       — Не безопаснее, — произнёс белоснежный бог, — но теперь будет, — и вытащил из рукава какой-то изрисованный листок.       Линь Шу скатился с крыши так быстро, что сам не успел заметить, во двор или в проулок, — и оказался под ногами у ланьского юного охотника, совсем рядом с вонючей разрубленной тушей.       Теперь ему в горло упёрлись кончики сразу двух мечей.       — Кто ты? — повторил белый бог, замораживая насмерть. — Я видел тебя в Гусу; как ты оказался здесь?       — Ты за нами следил?.. — ахнул юнец, и Линь Шу без труда перехватил меч из дрогнувшей неуверенной руки.       Себе на беду, разумеется.       Вся эта ланьская молодь столпилась вокруг, позабыв про пыль и недобитых цзянши, и молча смотрела, как их старший самозабвенно рубится с каким-то незнакомцем. Рука у белого бога оказалась тяжёлая, но Линь Шу было не привыкать — его отец и прочие наставники не жалели молодого командующего на уроках фехтования! — а вот меч подкачал: треснул на самом неподходящем замахе.       Но белый бог почему-то тоже опустил свой клинок… очень приметный клинок — сияющий льдистым холодом.       — Ханьгуан-цзюнь? — на всякий случай уточнил Линь Шу, всматриваясь в золотые глаза.       Белый бог оглянулся на учеников, которые так и стояли плотной стайкой.       — Заканчивайте Охоту и успокойте крестьян.       Они послушались не сразу, но всё же послушались и разбрелись, осторожно оглядываясь; а белый бог снова поднял меч поближе к шее Линь Шу.       — Ты не человек.       «Я чуть было не ответил ему "ты тоже", честью клянусь!»       — Кто же я? — сказал Линь Шу вслух и потёр ушибленную руку, а потом размазал кровь из длинной царапины по другой руке.       — Призрак, — отчеканил Ханьгуан-цзюнь. — Чей зов призвал тебя сюда?       «Призраки в телесном облике не появляются просто так», шёпотом пояснил Вэй Ин. Линь Шу вздохнул: «Раньше не мог сказать?»       — Не зов, а долг, — ответил он Ханьгуан-цзюню. — Долг жизни и чести.       — Что ты должен сделать, чтобы уйти с миром?       «Я думал, заклинатели только уничтожают, а не беседуют!» — «Иногда беседуют», сообщил Вэй Ин.       — Спасти друга из заточения.       И тут он впервые увидел, как глаза Лань Ванцзи вспыхивают снежными угольками.       — Кто твой друг и где он заточён?       Детишки, видимо, закончили свои охотничьи дела — переминались в устье улочки, не смея вмешаться в разговор.       — Расскажу, — пообещал Линь Шу, — но не здесь и не при них. Отпусти меня, я приду в назначенный день и час.       Ханьгуан-цзюнь вскинул руку и сделал какой-то неуловимый жест — прозрачный след остался в пыльном воздухе от его пальцев.       — Завтра в час цзы я призову тебя к Яшмовому камню в излучине Бицзян.       — Я приду, — сказал Линь Шу и поклонился военным поклоном. — Благодарю, что поверили мне.       И позволил себе медленно растаять в воздухе, ощущая жгущую боль в запястье и не менее жгущий взгляд холодных глаз, устремлённых ему в спину.       Вэй Ин, дослушав, развернул Линь Шу к себе и распахнул дуаньхэ и дань. На груди у призрака, поверх загорелой кожи, выделялся беловатым начертанием знак «би» — одна из самых сильных цепей-привязок.       — Так что ещё неизвестно, кто из вас теперь цепная собака, Шу-дагэ, — вздохнул он с преувеличенным сочувствием. — А знаешь что, молодой господин Чэнь, налей-ка и мне.       Остаток дня они обсуждали завтрашнее назначенное свидание, успели дважды поссориться и один раз помириться. «Да не могу я пойти вместо тебя, брат, потому что знак на твоей душе поставлен!» — «Ну то есть, это я должен буду и дальше обо всём вашем заклинательском говорить с твоим Ханьгуаном?!» — «Он не мой; я бы тоже хотел туда, вместо того чтобы с вашими здешними купцами торговаться!» — «А тебе и не надо торговаться, просто ставь свои условия! и не забывай, что ты не Вэй Усянь, а глава Мэй!» Забудешь тут, едва ли не со стоном подытожил Вэй Ин.       И уже ночью, когда они наконец остались одни, тихо спросил всё-таки то, что был должен спросить:       — Боишься?       Линь Шу повернулся к нему — глаза светились тоскливым светом, который Вэй Ин хорошо помнил по первым дням после Мэйлин.       — Боюсь. Обидно было бы сейчас умереть… ну, в смысле развеяться. Ну то есть уйти окончательно, понимаешь?       — Понимаю, — сказал Вэй Ин и бросился головой вниз в холодную воду: — Идём вместе.       Линь Шу приподнялся на локте.       — Ты же…       — Я же, — вздохнул Вэй Ин и укутался потеплее. — Я с ним говорить не хотел и не хочу, но отсюда я не смогу тебя защитить, а если буду поблизости — смогу.       — Тёмными методами? — Линь Шу покачал головой. — Тогда уже никаких шансов на мирные переговоры не останется.       — Значит, придумаем не-мирные, — отрезал Вэй Ин. — Я не для того тебя столько лет удерживаю, чтоб теперь отпустить!       — Линь Чэнь будет очень недоволен, — с усмешкой предостерёг Линь Шу и деятельно завозился, устраивая тело Мэя Чансу поудобнее.