... если слишком долго держать в руках раскалённую докрасна кочергу, в конце концов обожжёшься; если поглубже полоснуть по пальцу ножом, из пальца обычно идёт кровь; если разом осушить пузырёк с пометкой «Яд!», рано или поздно почти наверняка почувствуешь недомогание.
Льюис Кэрролл. Алиса в Стране чудес
Собственно, план сам по себе был какой-то непродуманный. У нас был яд, и было то, что годилось в приманку, но что со всем этим делать — никто толком не знал. А еще меня беспокоило отсутствие Пушистика — как бы он не наелся той дряни, которую мы тут месить собираемся. Выяснилось, что я привезла цианид, стрихнин и мышьяк — вполне себе смертоносный набор. Однако никто из нас даже представления не имел, как с ними работать и как дозировать. Информацию взять было неоткуда. Вопрос выбора яда решился неожиданно сам собой. — О, Крысобомба! — пришедший, чтоб помочь с разгрузкой пикапа Дикси ткнул в коробку с красным скотчем. — Круто. — Серьезно? — Я удивленно посмотрела на него. — А то. Мамка у нас только этой штукой крыс и травила. Ничего их подлюк не брало, а Крысобомбой разок потравили и все — никаких крыс. Вот такая штука! — Парень показал два больших пальца в дополнение к своим словам. — Мы тоже ей пользовались, — уже порядком измотанный Рик подошел к нам и прислонился плечом к кузову пикапа. — У меня еще где-то валяется пара баночек. Мы ей как-то луговых собачек травили. Они у нас все поле перерыли. Так уже лет десять, наверное, прошло, а собачек больше нет. Сильная хрень. — Ага, — снова вклинился Дикси. — Знаешь, сколько тогда один такой бутылек стоил? — Понятия не имею, — я пожала плечами. — У меня крыс не было. — Пятьдесят девять фунтов, малыш. — Охренеть, — ужаснулась я ценой и почти автоматически залепила Дикси затрещину. За «малыша». — Да, удовольствие не дешевое, — буркнул Дикси, потирая затылок. — Но оно этих денег стоило, — закончил Рик, откровенно посмеиваясь над нами. — А я тебе говорил, Дикси. Друид у нас — чувак суровый. — Слышь, Фермер, — я глянула на Раскина испепеляющим взглядом, — и тебе прилетит. Мы втроем как-то нервно похихикали и продолжили разгрузку. Собаки, конечно, не крысы, но если утрировать проблему, то разница, по сути, только в размерах, поэтому логично было предположить, что дозы яда, рассчитанной на сто крыс, будет достаточно, чтоб убить одну собаку. Может быть, даже и не одну, но времени на эксперименты у нас не было, поэтому решили не рисковать и бить наверняка. Прикинув примерное количество зверей с расчетом на тех, что уже были обезврежены, решили, что одной коробки должно хватить. Осталось разобраться с приманкой. Занятие было откровенно мерзкое и досталось оно, соответственно, самым стойким — Рику, мне и Дикси. Вообще-то, конечно, я-то как раз стойкой и не была, и с удовольствием бы не участвовала ни в чем подобном, но выбирать не приходилось. Мы, как главные Старейшины, решили не травмировать психику остальных больше, чем уже есть. Да и все остальные были при деле. Грейди охранял нас, устроившись на крыше сарая с винтовкой и посматривая, чтоб не появились псы. Санни укреплял сарай. Бекка сидела с Шоном и Эми, временно выбывшими из строя, а заодно снаряжала себе новые стрелы. Лиам торчал на мельнице. Он таки вытряс с Рика мешок зерна и теперь пытался смолоть его в муку, чтобы доказать, что это нам под силу. Поспорив с Риком, мы все-таки сошлись на том, что мясо на приманку лучше порубить на куски и перемешать с рыбой в большой посудине, и я заставила всех надеть резиновые перчатки и маски. Конечно, не самая надежная защита, но лучше, чем вообще никакой. Рик взял на себя туши. Бредли, до этого просто тершийся рядом, вызвался отвечать за рыбу. Он, в общем-то, и до этого ею занимался. Ну, как занимался… Таскал туда-сюда вонючие пакеты, изображая суету и видимость деятельности. Мы с Дикси отправились изучать участок на предмет подходящей посудины. В конце концов, решили взять уличную поилку для коров — большую деревянную емкость. Сколоченное из досок подобие корыта оказалось жутко тяжелым, пришлось звать подмогу, чтобы как-то дотащить посудину на задуманное место и установить там. Рик уже заготовил два немаленьких таза для приманки. Пока таскали мясо и ссыпали в корыто, меня пару раз стошнило. Это еще хорошо, что я перед этим есть отказалась. Потом Марк притащил порубленную рыбу, как обещал — с душком, но не протухшую. Хотя лично я разницы не видела. Вонь стояла жуткая. Но Марк вообще-то молодец. Как ему удалось в одиночку наловить такую кучу рыбы? Вряд ли на удочку, хотя в Серебряном рыбы и навалом. Да река еще. Дед как-то рассказывал, что тут даже хотели рыбу всерьез добывать, но жители долины воспротивились, да и озеро не настолько большое, что рыболовецкие корабли в него пускать. Так и остались каждый при своем. — А если они не растворятся? — Марк с сомнением рассматривал разноцветные гранулы. Он упорно крутился возле нас сегодня. Не похоже, чтоб ему нравилось происходящее, но любопытство в глазах светилось. — Им не обязательно растворяться. Они ядом не пахнут. — Уверены? — парнишка скуксился под маской, глядя, как Рик мешает лопатой приманку, пока мы с Дикси открывали баночки и высыпали в корыто их содержимое. — Бредли, ты с рыбой закончил? — Рыбе все равно. Она дохлая, — проворчал парнишка, но намек понял и ретировался с «химического полигона». Использовав, для уверенности, целую коробку «Крысобомбы», все пятьдесят баночек, приманку хорошенько перемешали и оставили доходить в тенечке. Закончив грязное дело с рыбой и прочим, мы отправились проверять волчьи ямы. Идея, как выяснилась, принадлежала Рику, что меня совершенно не удивило. Этот парень меня даже пугал порой. — А почему вы так уверены, что собаки придут? — Марк упорно таскался за нами сегодня. Вообще-то это было на него не похоже. Обычно он предпочитал держаться от всех на расстоянии. — Они уже приходили рано утром, — терпеливо объяснял Рик, пока я тоскливо осматривала участок Уотсонов. За пару дней от аккуратного огородика не осталось и следа. Ямы, кучи земли, гора отравленной тухлятины… Это место испорчено. Нашими руками. — Псы вернутся. Вот увидишь. Я не прислушивалась к разговору, да и добавить мне было нечего. Собаки приходили утром, как раз перед тем, как я вернулась. Нападение отбили. С нашей стороны обошлось без жертв. Меня встретили усталые, зевающие старейшины. Никто толком не спал все это время, и большинство уже едва держалось на ногах. Оружие, боеприпасы и броню сгрузили в офисе шерифа, хотя я предлагала дом Саммерсов сделать хранилищем — он был, пожалуй, самым укрепленным в Ежином лугу. Револьвер шерифа Гордона я решила оставить себе. Мой кольт ушел с Виктором, а к отдаче обреза я никак не могла привыкнуть, да и синяк от приклада на плече побаливал. Кэти чуть ли не пищала от счастья, таская коробки с бинтами и лекарствами и попутно рассказывая мне об Уотсонах. Шон пришел в себя, но потеря крови у него была приличная, и парень почти все время спал. Рана на ноге выглядела пугающе, но кости были не задеты, что уже хорошо. Воспаление спало, опухоль уменьшилась, и жара у парня не было, только слабость, что давало надежду на то, что все обойдется. Шрам, конечно, останется, но это вообще ерунда. Эмили притихла. Ее развязали, но глаз с нее не спускали. Девушка почти не выходила из комнаты погибшей сестры, сжавшись в комок на кровати в обнимку с плюшевым медведем. К брату Эмили ни разу не подошла, словно его вообще не существовало. — Эй, гляньте-ка! У нас добыча! — Дикси помахал рукой, подзывая всех к яме, у которой стоял. Там на дне лежал пес. Увидев нас зверь, окрасом и размерами напомнивший мне немецкую овчарку, оскалился и зарычал, но с места не сдвинулся. — Что нам теперь с ним делать? — Пока ничего, — сказал Рик, — яму прикрыть нужно какими-нибудь досками, чтоб туда больше никто не свалился, а потом посмотрим. Попробуем приручить. — А если… Если он из тех, которые… Ну… — Дикси сбился, так и не закончив вопрос, но мы его и так поняли. Говорить о Мери всем было тяжело. — Тогда приручить не выйдет. Он будет кидаться, чуя в нас легкую добычу. Пристрелим. Спорить никто не стал. Дикси ушел искать доски — закрыть нужно было целых две ямы. Во вторую попалось сразу два зверя. Они метались по дну, оглашая яростным злым лаем свою ловушку. Рик предложил кинуть пойманным зверям мяса или рыбы из неотравленных остатков, чтобы не шумели. Предложение казалось разумным и было встречено одобрением. Чтобы не мельтешить по округе и сократить вероятность случайных столкновений с оккупировавшими долину животными до минимума, община почти в полном составе собралась в доме Уотсонов. Не было только Винтика, который не вылезал из своей лаборатории, и Грейди, которого отправили охранять изобретателя-самоучку. Еще осталась дома Марго, ей нужно было кормить кур, и к ней, насколько я поняла, Рик отправил Санни, потому что с сараем тот закончил, а как стрелок ценности не представлял, но мой приказ «по одному не выходить» соблюдался строго. Двухэтажный дом был достаточно просторным, чтоб каждый нашел себе местечко и занятие. Кто-то пытался отдохнуть, кто-то чистил оружие, а кто-то торчал на кухне и пялился на участок. Белка готовила еду на всех. Кэти сортировала лекарства. Лиам изучал книжный шкаф в поисках кулинарных книг и рецептов выпечки, в надежде найти что-нибудь не слишком навороченное, что можно будет адаптировать под нашу бытность. Я, пользуясь тем, что все заняты, нагло нарушила собственный приказ и тихо сбежала в Ежиный Луг, проверить младших. Стоило мне переступить порог дома Саммерсов, как на мне тут же клещом повис Шерлок, выговаривая что-то на своем, одному ему понятном, языке. Я крепко обняла малыша. За эту сумасшедшую пару суток я успела ужасно соскучиться, да и он, как оказалось, тоже. Тут же обнаружилась и Женевьев, которая тоже вцепилась в меня. — Арчи, рапорт, — я старалась говорить серьезно, но когда на тебе висят две мартышки, сложно выглядеть представительно и не улыбаться. — Все спокойно. Все целы. Периметр под контролем, — отчеканил парнишка. — Молодцы, — я кивнула мальчикам. Дерек и Арчи синхронно расплылись в улыбках. — Чай согрелся, — с деловой мордашкой сообщила Каролина, сестра Лиама, и позвала всех в столовую. Я посидела с мелкими часа три, пока не затрещал телефон. Звонил Рик, сказал только одно слово: «Началось». Находясь в постоянных поисках еды, голодное зверье не гнушается и падалью, которую находит, естественно, по запаху. Наша приманка воняла так, что не заметить ее было невозможно. Сначала пришла небольшая группа собак. Они покрутились вокруг, принюхиваясь и воровато оглядываясь. — Разведчики, — шепнул кто-то. Псы побродили по участку, полазили по кучам земли, порылись в приманке и ушли, оставив одного из своих, потому что тот провалился в яму. Сколько же ям тут эти кроты накопали? И кто же тут главный землекоп? Ямы-то получились не маленькие. Это же сутки работы минимум. Так вот с виду и не скажешь, что эта разномастная банда подростков способна на такое. — Не сработало? — Рано еще выводы делать. И вообще… идите все спать, а то с ног валитесь уже, — я посмотрела на Рика. Тот меня поддержал, не отрываясь от своего занятия. Раскин точил ножи. Я поморщилась. От звука, издаваемого точилом, сводило зубы. И так у всех нервы на пределе, так еще и этот скрежет по ушам, но когда я сообщила об этом точильщику, он вежливо послал меня заняться чем-нибудь и не доставать его. Народ потихоньку расползся по комнатам в поисках местечек, где бы прикорнуть. Я нашла Бредли и позвала его с собой. Парнишка шмыгнул следом и замер в ожидании у лестницы, ведущей на второй этаж. Я задумчиво осмотрела его с ног до головы, размышляя, насколько хороша моя идея. «Мелких» в долине осталось совсем немного. Все, кому исполнилось тринадцать, автоматически перешли в категорию «взрослые». Те, кому тринадцати не было, были под чьим-то присмотром. За братьями Лоу приглядывали Бекка и Лоуренсы. Остальные жили семьями. Морзы, Уотсоны, мы с Шерлоком. Марку было двенадцать. Во всей долине он был единственный, кто остался совсем один. Родителей унесло первой волной. — Что-то случилось, Чарли? — парнишка смутился и занервничал, не выдержав изучающего взгляда. — Пока нет, но может случиться. Тебе решать. Я попыталась как-то получше сформулировать вопрос, но выходило все равно коряво и не очень-то последовательно. — У меня к тебе предложение, Марк. Деловое. Как насчет того, чтобы переехать в Дождливый луг? — Это в смысле на зиму? Бредли задумался. Зима в этом году была суровая и всем далась нелегко. И парнишка тоже не был исключением. Собственно, никто не знал, как вообще он выжил. Небольшой домик у озера, принадлежавший его семье, был скрыт от посторонних глаз рощей, что росла на берегу. Конечно, все знали, чей это дом, но во всей той неразберихе, что творилась во время первой волны, до чужих домов никому особо не было дела. Со своими бы разобраться. Семейство Бредли обитало в Мегаполисе, приезжая в Дальние луга исключительно на лето. Отец Марка любил рыбалку, но основной причиной было не это. Марку определили легкую степень аутизма. На самом деле, скорее всего, никакого аутизма у него и не было, но врачи на то и были, чтоб диагнозы придумывать. Парнишка просто был одиночкой по натуре. Нет, от людей он не шарахался. Просто предпочитал держаться особняком. «Проблемы с определением себя в социуме» легко компенсировались высоким уровнем интеллекта и почти феноменальной памятью на прочитанное, но родителей беспокоило отсутствие друзей у ребенка, и они принялись таскать сына по психологам, пока семейный доктор не убедил их, что мальчику пойдет на пользу общение с природой. Так Бредли и появились в долине. Марк с удовольствием торчал на озере с отцом. Друзей от этого у него, правда, не прибавилось, но он больше не пропадал сутками в интернете, и родители решили, что это уже само по себе хороший показатель, и наконец-то отстали от ребенка. Марк увлекся рыбалкой. Будучи перфекционистом по сути, к делу парнишка подошел основательно, изучив теоретическую базу вопроса. О рыбе парень знал столько, что и не расскажешь. Он даже выиграл соревнования по спортивному лову, проводившиеся в соседнем графстве. Самые престижные в стране, между прочим. Так уж вышло, что в ту роковую осень, Марк оказался в долине. По какой-то причине родители решили отложить отъезд в Мегаполис на недельку, да так и остались тут навсегда. Их смерть надолго вышибла парнишку из колеи. Он почти не выходил из дома до самого снега. Небольшой летний домик не был предназначен для зимовок — из отопления в доме был только один-единственный старый камин. Вполне вероятно, что парнишка так и замерз бы в конце концов, и никто бы об этом не узнал, если бы Шону Уотсону не приспичило попытаться добыть рыбы. Шон попал в сильный буран и заблудился, но его нашел Марк, выбравшийся из дома в поисках дров. Бурю они переждали в доме Бредли, а потом Шон почти силком приволок Марка на свою ферму. Шон после этой вылазки провалялся три недели с ангиной. А вот с Марком было хуже — его организм был сильнее истощен. Он почти два месяца лежал с пластом с затяжной простудой. Да еще и без обморожений не обошлось. Виктор все-таки отрезал ему три пальца на правой ноге. Они были совсем черные, и Грей побоялся, что пойдет воспаление. Все остальное чудом не пострадало, и доктор Грей заявил, что парнишка настоящий везунчик. Только ноги у Марка теперь постоянно мерзли. Даже в жару. Весной парнишка все-таки перебрался обратно к себе, но теперь у него были друзья. Родители гордились бы сыном. — Это не в смысле на зиму. Это насовсем. — Это из-за рыбы? — парнишка нахмурился. Маленьким, несамостоятельным или неприспособленным он себя не считал, и на любые попытки пожалеть его мгновенно ощетинивался, что тот еж. Впрочем, жалеть его было некому, а нам — некогда. — Так я же говорю — предложение деловое. Конечно, из-за рыбы, — я согласилась. — Тогда… — Ты подумай. Хорошо? А как надумаешь — позвони мне. Парнишка кивнул. Торопить его с решением я не собиралась. Осталось сообщить о моей идее Женевьев. Главное, чтобы она меня не покусала. Впрочем, ей сейчас все равно было не до этого. Бестия кормила молоком из пипетки котят, и по степени озабоченного умиления на ее моське не сложно было догадаться, что все это хозяйство скоро обоснуется в моем доме. Стая все-таки пришла, когда спала полуденная жара, и день уже начал клониться к вечеру. Они не прятались, не крались. Они чувствовали себя хозяевами на нашей земле, и это здорово покоробило меня. Нет, я понимаю, что это животные, но ведут себя, как люди. Наглые твари. Первым к поилке подошел большой, чем-то похожий на ротвейлера зверь. — Вожак? — прошептал кто-то. Все, кто остался на ногах, затаили дыхание. — Похоже на то. — Я могу его снять, — подлезла под руку Жен, — из ванной на втором этаже отличный обзор. — Уймись, киллер. Нужно, чтоб они поели, а не чтоб разбежались. Ждем. Ожидание всегда утомительно, и не у каждого хватает терпения вынести это. Трудно сдержаться, когда до скрипа зубов хочется поторопить события, но ты прекрасно понимаешь, что от тебя сейчас ничего не зависит. Мы затаились, умоляя богов… небеса… мир… высшие силы помочь нам. И это сработало. Рыбка клюнула на крючок. В смысле, собаки повелись на приманку. На рассвете меня разбудил Рик. Я даже не заметила, как заснула. Потянувшись и расправив затекшие плечи, я не слишком-то вежливо проворчала что-то про всяких там долбаных жаворонков, которым вечно неймется в такую рань, но парень это проигнорировал. — У нас получилось, Чарли! — возбужденно зашептал он, встряхивая меня. Громко клацнув зубами в неудавшейся попытке зевнуть, я хмуро посмотрела на неугомонного Фермера. Радоваться-то причин не было. Снижение уровня опасности не отменяет уборки, когда за окном тебя ждут три десятка, если не больше, мертвых тушек. — Ты мне последние мозги вытрясешь, — проворчала я и поплелась следом за ним. Дом спал. Ступая осторожно и стараясь не шуметь, мы через заднюю дверь выбрались на улицу. Даже солнце еще толком не встало, а лишь слегка позолотило вершины холмов на востоке, но назвать это утро тихим, у меня язык бы не повернулся. Большая часть стаи уже была мертва, но некоторые животные еще бились в агонии, хрипя и задыхаясь. Им глухим воем вторили псы, попавшие в ямы. Жуткое зрелище. Мы обошли участок и насчитали около тридцати особей. Меня грызло беспокойство — я боялась найти среди трупов Пушистика. Он не появлялся почти три дня. Рик остановился возле пса, которого мы посчитали вожаком, и вытащил из куртки пистолет. Зверь еще дышал и даже дернулся в нашу сторону, оскалившись, но выстрелить Раскину я не дала, заявив, что патроны у нас не казенные и их беречь надо. Он не стал спорить и ушел, бросив меня одну среди «химического полигона», но через пару минут вернулся с вилами в одной руке и топором — в другой. — Мы не можем допустить, чтобы кто-то из отравленных выжил, — сказал Рик и протянул мне вилы. Я кивнула и отвернулась, вцепившись мертвой хваткой в черенок, чтобы он не увидел, как у меня затряслись руки. Соберись, тряпка. Не до нежностей сейчас. Буквально через секунду я услышала характерный звук, с которым топор врубается в плоть. Рычание прекратилось. Внутренности мои взбунтовались, и меня практически вывернуло наизнанку. Разумом я понимала, что Рик прав, но… — Ты страшный человек, Фредерик Раскин, — сообщила я ему, вытирая рот ладонью. — Кто-то же должен, — мрачно огрызнулся он в ответ. - Кто, если не мы? Кому ты это доверишь, Чарли? Я не смотрела на него. Мой взгляд был прикован к крови, капающей с топора. Спорить не имело смысла. Кроме нас некому. Мы старшие. На нас ответственность. За долину. За всех, кто живет рядом. Кому еще я могу довериться, кроме него? Кому еще я позволю это увидеть? Кто еще сможет разделить эту ношу? Никто. Никто, кроме нас. Я подняла голову, и наши взгляды встретились. Только сейчас я заметила, как сильно он осунулся за последнее время. Скулы обострились. Под глазами — темные круги. Взгляд стал усталым и колючим. — Просто скажи мне, что ты не получаешь от этого удовольствия. — Ты совсем рехнулась? Я, по-твоему, кто? Маньяк психованный? — Не знаю, — я пожала плечами. — Никто из нас ничего не знает друг о друге на самом деле. — Женщина, не выноси мне мозг! Я в последний раз ел три дня назад. Меня все время тошнит. И постоянно хочется или сдохнуть, или разреветься от бессилия изменить что-то. Я из-за тебя человека убил! Мне до сих пор эти мозги на снегу снятся! У меня кошмары. Довольна? — прорычал Рик, едва сдерживаясь, чтоб не сорваться на крик. Я покачала головой. С одной стороны он напугал меня своей вспышкой, даже несмотря на то, что я сама ее спровоцировала. С другой… Нам, наверное, давно нужно было поговорить об этом. Но не вот так, конечно. Я ведь даже никогда не спрашивала — каково ему. Нет, Чарли была слишком занята сохранением собственной психики, чтоб обращать внимание на чужие терзания. Да чего уж там. Я просто нагло пользовалась тем, что он рядом, что поддерживает и ни в чем не отказывает, и всегда — понимаете, всегда! — воспринимала Рика, как должное, совершенно не задумываясь о том, что он человек, а не бесплатное приложение ко мне. Стыдно, Чарли. — И как ты справляешься с этим? — я искренне ужаснулась, понимая, что просто не выжила бы без него. Избавляться от трупов. Постоянно слушать мое нытье. И еще неизвестно, что хуже. — Чарли, твоя логика просто убойна, ты знаешь? — Рик изобразил жест, именуемый «фейспалмом». — Я представляю, что это, — он обвел участок рукой, — все это — компьютерная игра. Типа «Дум». — Главное — не заиграйся. Чистильщик. — Слышь, Друид… Я. Тебя. Сейчас. Ударю. Честное слово. — Я нашла в дедовских тайниках бутылку скотча. Двадцатилетней выдержки, если верить этикетке. Приходи вечером как-нибудь. Поговорим. Нам давно пора поговорить тет-а-тет. — Заметано. И попробуй только выпить этот скотч не со мной. Следующий час был одним из самых ужасных, самых мерзких и самых отвратительных в моей жизни. Мы вдвоем очистили участок от трупов и остатков приманки, упаковав все это в большие мешки для мусора. На вопрос о том, что мы будем со всем этим делать, Рик ответил, что это лучше сжечь, но сначала все соберем и отвезем в Темный луг для утилизации. Интересненькое совпадение вышло. «Темный луг» стал каким-то темным местом. Я так подозревала, что эти трупы будут не первыми, сожженными там и, как бы не хотелось такого поворота, но, вероятно, не последними. Тогда я не знала, что кладбище, устроенное на пепелище в Темном лугу станет больше. Нет, Рик не сжег тела незваных гостей. Бензин он брал для машины, а трупы похоронил в руинах дома на Темном лугу. Почему не на городском кладбище? Потому что мародеры — не люди, и им не место среди людей. Первое нападение мы пережили. Закончив уборку на участке, снова решили проверить волчьи ямы. К этому времени уже начали подтягиваться сонные обитатели долины, выговаривая по очереди нам с Риком, что мы их не разбудили. Дикси, зевая, поинтересовался, куда делись собаки. Рик молча указал на мусорные мешки и пообещал, что часть работы Дикси все-таки достанется. Пока парни загружали в кузов пикапа мешки, мы с Жен и Беккой решили все-таки проверить ямы. В той, куда свалились две собаки, остался только один зверь. Второго он порвал и сожрал. Выпускать такого было опасно, и я позволила Жен пристрелить пса. Она к стрельбе по живым мишеням отнеслась без особого воодушевления, что меня только порадовало, но услуги свои, как стрелка, сама предложила. — Никогда не любила собак, — сообщила бестия, как только стихло эхо выстрела. — А как же Пушистик? — удивилась я. Женевьев ладила с волкодавом, и тот принял ее давно. Сразу, как только она перестала в меня целиться. — Пушистик не собака, — заявила Жен, перезаряжая дробовик, как заправский стрелок. — Он — волкодав. А их из волков выводили. Волки — они клевые. Я только покачала головой. Логика была убийственная. А то, что волки и собаки из одного семейства псовых — это девчонке было до лампочки. Вернемся к ямам. В двух других псы вели себя спокойнее, и мы решили рискнуть. Для начала спустили им немного воды. А в последней яме нас ждал сюрприз — попавшая туда зверюга ощенилась. Мать настолько ослабела, что сопротивляться уже не могла. Щеночки были маленькие, слабенькие и страшненькие, но мы все равно обрадовались. Щенят не нужно приручать, но можно воспитать. Если выживут, конечно. А через сутки вернулся Пушистик, потрепанный, но довольный, и привел с собой двух новых друзей, которые оказались девочками. Одна была похожа на немецкую овчарку, а вторая… даже не знаю на какую породу, что-то среднее между спаниелем и далматинцем. Псы осторожничали, но вели себя неагрессивно. В общем, жильцов в долине прибавилось.***
Август выдался сухим и жарким. В кои-то веки. Пользуясь тем, что погода позволяет, жители долины усиленно занялись заготовкой сена. Скучать было некогда. Кое-что все-таки удалось высушить. Сено, конечно, было так себе, но все же лучше, чем вообще никакого. И хоть я честно старалась помочь, но по ходу дела выяснилось, что у меня жуткая аллергия на какую-то траву, и на третий день слезящихся глаз, соплей и красных пятен по всему телу, меня выперли с сенокоса за бесполезностью и велели не возвращаться. Два дня я сидела дома, не выходя из комнаты и почесываясь, как бабуин, а на третий, прихватив старую карту долины и Пушистика в качестве компании, отправилась за Ежиный луг — искать дорогу к Асно. Я все-таки нашла ту тропу через Старый лес, хотя ее фактически уже не существовало. Карта была достаточно подробной; конечно, на ней не были указаны буреломы, завалы валежника или образовавшиеся за последний год болотца и пятачки стоячей воды, но для меня было достаточно знать в какую сторону идти. У меня всегда была необъяснимая слабость к картам. Способность перенести на бумагу окружающий ландшафт — это из области фантастики. Тропа оказалась относительно прямой. Пару раз пришлось искать объезд — то поваленные деревья, то топь, но в конечном итоге, после эксперимента, было выявлено, что дорога до Асно сократилась с двух-трех часов до тридцати-сорока минут. Совсем даже недурно, на мой взгляд. Поскольку к полевым работам меня все равно не допускали, то я занялась тем, что у меня получалось неплохо — добычей полезных вещей. Асно не давал мне покоя. Меня тянуло туда словно магнитом. Город звал меня, и я не могла ему отказать. Между нами была какая-то связь, которую мне так и не суждено было понять. Оставив Шерлока на попечение Бекки и Кэти, я отправилась по новой старой дороге, будучи абсолютно уверенной, что так принесу больше пользы. За мной увязалась Женевьев. Во-первых, Рик ее жалел и старался не нагружать работой, а во-вторых — девчонке было интересно. Впрочем, я об этом не пожалела. Из нас вышла отличная команда. — Ты — добытчик, а я — твое прикрытие, — смеялась Бестия. Оружие из рук она не выпускала, но Асно не угрожал нам, хотя девчонка жаловалась, что у нее мурашки от моего города. Видела бы она моих мурашек, которые лениво ползали по хребту туда и обратно, предаваясь разным мистическим настроениям. Город ждал нас, каждый день подкидывая новые сюрпризы и подарки. Нашему счастливому визгу не было предела, когда мы находили что-то действительно ценное. Например, когда мы нашли небольшое ателье, на складе которого обнаружился нехилый запас тканей и прочих разностей для шитья. Или когда мы наткнулись на пекарню, и нашли там несколько мешков хорошей еще муки и кучу разных специй для выпечки, чем здорово порадовали Лиама, и уже на следующий день он с утра пораньше принес нам в дорогу булочек с корицей и маком. Мы не жадничали, но я снова чувствовала себя хомяком, который тащит все в свою норку. Кому-то может показаться, что нам с Жен было легче, чем всем остальным. Ничего подобного. Вы пробовали закинуть в кузов пикапа мешок муки? То-то же. И это при том, что ни я, ни Женевьев особой физической силой не отличались. Мы выезжали в шесть утра и возвращались уже в вечерних сумерках, после до полуночи сортируя привезенное. Добротный двухэтажный домик Саммерсов решили использовать, как хранилище для того, что не имело срока годности. Продукты, которые еще можно было употреблять в пищу, сразу распределялись по фермам. Конечно, уже мало что можно было найти годного из этой категории, и все же нам удалось пополнить НЗ (Неприкосновенный Запас) крупами, макаронами и консервами. В общем, август выдался во всех смыслах жаркий. Да и сентябрь тоже. Нужно было многое успеть, пока погода позволяла. Все пропадали на своих участках, готовясь к уборке урожая. Это на моем поле ловить было нечего, и то, какая-никакая, картошка выросла, но копать ее мы пока не торопились. Где-то в середине сентября снова случилось непредвиденное. Никак у нас не получалось, чтобы без Чрезвычайных Происшествий обойтись. Как-то утром я готовилась к очередному визиту в Асно — мы с бестией «планомерно зачищали» уже вторую улицу: нужно было уложиться до начала дождей, да и бензин был на исходе, а новых запасов мы как-то не обнаружили, но выехать из долины в тот день мне было не суждено. Едва я, зевая и поеживаясь, шагнула за порог, как обнаружила на веранде гостя. Шон Уотсон сидел прямо на настиле, забившись в угол, обнимая колени руками, и смотрел невидящим взглядом куда-то в одну точку. — Шон? — Мигом слетели все остатки сна. Я не на шутку испугалась. Парень выглядел совсем как призрак — он сильно осунулся за те пару дней, что я его не видела, черты лица заострились, вокруг воспаленных глаз залегли глубокие тени, в неровном туманном утреннем свете кожа казалась серой. – Шон? — Я не могу там быть, понимаешь? — Он судорожно всхлипнул и перешел на усталый сбивчивый шепот. — Больше не могу. Я старался, Чарли. Я пытался достучаться до нее. Но она словно не видела меня совсем. Я не понимаю… Отвези меня домой, пожалуйста. Я не стала спорить, хотя ничего не понимала. Мне было страшно. По-настоящему страшно. Припарковав машину на подъездной дорожке напротив крыльца Уотсонов, я ждала продолжения, так и не решив, как относиться к тому, что происходит. Мы долго сидели в машине и молчали. Я наблюдала, как парень кусает до крови губы, прокручивала в голове варианты вопросов, которые следовало бы, наверное, задать, но они застревали на языке. В конце концов, Шон позвал меня с собой. — Я проснулся и не нашел ее в доме. Она практически не выходила из комнаты Мери. Не ела. Не двигалась, — Шон снова перешел на шепот. — А потом я вышел коров кормить… и вот. Он привел меня к дереву, растущему на их дворе. И только в эту минуту он заплакал. Совершенно беззвучно. А я заворожено смотрела на раскидистый дуб и не могла принять реальность происходящего. Это был тот самый дуб, который так любила Мери. Тот самый, в корнях которого мы ее похоронили. Тот самый, на суку которого сейчас, покачиваясь под порывами ветра, висел труп. Эмили так и не оправилась от потери сестры. Она больше не буянила, и постепенно за ней перестали следить. Никому и в голову не мог прийти такой исход. Мы похоронили ее рядом с сестрой, и сразу после этого перевезли Шона в Дождливый луг. С коровами пришлось повозиться. Животные упирались и совсем не помогали нам, но в конечном итоге им пришлось смириться с новым местом жительства. Через несколько дней, когда переезд был закончен, а погода стояла тихая и безветренная, Шон вернулся домой уставший, измазанный копотью и пахнущий дымом. В ту ночь он впервые спал спокойно, не просыпаясь от душившего крика, не в силах вырваться из мучившего его со времени смерти Эмили кошмара. Утром того же дня я отправилась в Асно в одиночку, оставив Жен следить за хозяйством, уже включающим в себя: Шерлока, волкодава, Шона, перебравшегося к нам Марка Бредли, трех черных котят, щенка неопределенной породы, быка и трех коров. Притормозив у дома Уотсонов, я зависла минут на десять, разглядывая обгоревшее мертвое дерево, возвышающееся во дворе покинутого дома и кажущееся какой-то сюрреалистической иллюстрацией к страшной сказке.