Драбблы.

— Хочется чего-нибудь горяченького… — с какой-то тоской сказала ты, размешивая серебристой ложкой молочную кашу, успевшую давно остыть. — Могу организовать свою горячую сперму в твоём горле, — ехидная угроза читалась в голосе Чимина, сопровождавшись нездоровым блеском черных глаз.       И вот сейчас ты мочишь немного вялый ствол своей слюной, облизываешь, проводишь по всей длине, стоя перед ним на коленях, и думаешь мельком, как до этого дошло? Как согласилась так беспрепятственно после множества отказов и выносов мозга тем, что это не так страшно и противно? Не похоже на тебя, ты ведь не падкая и слабая, так почему? Возможно его действия переубедили тебя. Зачаровали без всяких слов, совсем не напрягаясь. Чимин просто подошел, спустил домашние шорты и уткнулся ещё невозбужденным органом в лицо.       После этого все как в тумане. Его вид соблазнил, отключил твою возможность думать и заполнил все в голове лишь собой и этим зрелищным видом. Его предстояло налить бурлящей кровью, изменить своим уже наполнившимся слюной ротиком.       Его выдохи — совсем хриплые, они срываются как-то грубовато, а голова запрокидывается назад, подпираясь плечами. Так хорошо ему ещё никогда не было, а мысль о том, что ты пошла наперекор своим желаниям и принципам лишь распаляет нутро, отчего до победного горят щеки и больно пульсирует член.       А ствол такой теплый, подвижный и отзывчивый, — дёргается каждый раз при особо глубоких фрикциях. Он пахнет тем душистым мылом, которое ты купила совсем недавно. Его бы нюхать, прислонившись плотно носом в выбритый лобок, тыкаться возбуждённой собакой в пах и скулить так же беспомощно, пораженно и с нескрываемым желанием.       Если бы пенис умел говорить, наверняка бы стонал похлеще своего хозяина, благодарил стонами бы больше, показывая крышесносное удовольствие. Но тебе и чиминовых стонов хватает, его пальцев в твоих волосах и непроизвольного массажа корней.       Это подначивает взять глубже, ещё и ещё. Хочется насладиться медом в ушах, тигриным рычанием и сексуальными хрипами. А ещё розоватым цветом торчащей головки и вкусно стекающей по ней смазкой, которую ты тянешься слизать, углубляясь кончиком языка в дырочку уретры.       В очередной раз чувствуешь, как он дёргается во рту последний раз и что-то до ожогов горячее, вязкое и такое необычное скользит по глотке вниз. Оно немного солоноватое, совсем неординарное — будто взбитые белки немного пересолили, при этом оставив сладкое послевкусие. — Довольна, моя дорогая? — сверху голос мурчащий, удовлетворённый, а его обладатель запросто вытирает пальчиком белесый остаток с уголка рта и облизывает сам, убивая тебя шумным выстрелом.       Впредь ты будешь фильтровать свою речь и думать над двойным значением сказанных слов. Хотя, если честно, ты бы повторила точно такое же утро ещё раз, ради горячего блюда, что предоставляет сам изготовитель Чимин с этим смертоносным взглядом и картинной улыбкой ровных зубов.