Драбблы.

Тебе долгое время нравился Чимин. И пусть ты с ним особо никогда не говорила, не контактировала, тебе все равно этот подлец заполз в душу. Тихо, незаметно, заставляя с каждым разом чувствовать поток влюбленности острее, сгорать от невозможности провести с ним на едине хотя бы пять минут. Да что там! Те пять минут, которые великодушно тебе выделила сама судьба, ты молчала, мялась неуверенно, боялась что-нибудь не то ляпнуть или нелепо двинуться. Тебе всегда было важно его мнение, поэтому, ты сама того не подозревая, вгоняла себя в тесное пространство, в котором была заточена, по ощущениям, бесконечное количество дней. Не так выразилась, запнулась, осеклась. Чимин идеальный, он умный, сильный и красивый, поэтому такая обуза ему не нужна. Итог: ты старалась не быть такой. Но каждая попытка высасывала из тебя желание жить. Она ранила что-то очень хрупкое в тебе, ломала, и ты чувствовала как рассыпаешься на кусочки. Устала бороться с самой собой, показывать то, что не является частью тебя. Ну, а Чимин до сих пор мог разглядеть лишь приятельницу. Девушку для беззлобной шутки или очередной помощи. Сказать, что ты отчаялась? Возможно, но частичка несломленной веры все ещё боролась, с теплом тлела и без подкрепленных фактов обещала хэппи-энд с тем, на кого безотрывно смотришь, восхищаешься. Так бы продолжалось долго. Ещё несколько лет как минимум, пока один добряк не втиснулся в твой узкий круг общения. Парень по имени Джин по началу тебе казался самым обыкновенным человеком, с ним просто можно было приятно провести время за дружеской беседой, не думая о собственных комплексах. С ним до безобразия комфортно. Именно это и притягивало к нему? Смышленость, смешанная с бестолковым ребячеством иногда никак не могла оставить тебя равнодушной. Почему-то, исследуя своим расчётливым взглядом его лицо, ты вспоминала ту самую ароматную, румяную булочку, не сравнимую ни с чем в первые минуты после жара духовки. Именно тогда она самая вкусная, мягкая, приносит небывалое удовольствие свежестью и пышностью. Готова поклясться, такое довольное и уютное чувство привносит постоянно в твою омрачненную жизнь именно Джин. Меж пухлых губ беспрерывно выглядывала белозубая улыбка, кажется, что мерцает она из-за тебя, ведь на самом деле Ким серьезный парень. Холодность его разума иногда пускает в животе крученый водоворот. Руки, предназначенные творить, покоряют точностью действий, знаниями, с которыми они выполняют поставленную работу и завораживающей эстетикой, магистралями вен. Но стоит тебе спотыкнуться, ошибиться где-то или подвергнуть себя неприятностям — он летит на выручку с выпученными глазами и сморщенным от поднятых бровей лбом. Дыхание прерывается, а вздохи застывают эхом в твоих ушах. — Т/И, с тобой все в порядке? Не больно? У самого на волосах гнездо, рубашка вылезла из пояса, а галстук на плече, но он заботится почему-то о тебе, о твоём самочувствии. Ты никогда ни на кого кроме Чимина не смотрела. Черт, ты даже сейчас о нем думаешь, сравниваешь с Джином, создаёшь бессмысленные параллели и не понимаешь свои чувства. В них бушует неопределенность, страх от мысли, что тебя может нравится Джин. К горлу подходит необъяснимый ком. Да, это глупо считать, что ты изменяешь чувствам к Чимину, но почему-то твое моральное состояние от этого действительно нарушается. Хочется резко убежать и спрятаться в кабинке туалета, лишь бы не испытывать на себе вновь тот заботливый, щенячий взгляд. — К черту. Именно с такими словами ты вырываешь из дневника россказни о Чимине, переполненные бывалой нежностью, выбрасываешь в урну уродливыми клочками. Жизнь не двинется дальше, если ты сама будешь зациклена на одном и том же. И твой воинственный выбор наполняет тебя решимостью, а бодрая улыбка Джина и вовсе топит все сомнения. Но жизнь такая забавная штука. А твоя судьба вертит ею, как сырьем для анекдота. — Т/И? — после дружелюбной посиделки одногруппников тебя за плечо останавливает тот, кого меньше всего хочется видеть. — Мы можем поговорить? Тебя елейный тон уже ни к чему хорошему не располагает, только пробуждает большое желание уйти. У Чимина идеальный зачес на голове, пиджак будто бы только с манекена дорогущего бутика и туфли лакированные блестят заносчиво при жёлтом свете уличного фонаря. С каких пор тебя раздражает его лощеный образ? Ты против, но останавливаешься, причем без скрытых мотивов, просто чувствуешь, что этот разговор будет контрольным и, как ни странно, важным, решающим. — Послушай. Я хотел сказать это тебе раньше, но никак не мог подобрать нужного момента. Учеба, личные дела… Сама понимаешь. Но ты классная девушка, как раз по мне, и хотелось бы общаться с тобой теснее. Узнать поближе. Как думаешь, могли бы мы..? — он свой пафос выкрутил до последнего уровня, обыгрывает будто бы театрального героя из приторной романтической постановки. И возможно ранее ты бы повелась на эту наживку, но сейчас от этого твое сердце не трепещет, а наоборот сжимается от неприязни, что уже начала разрастаться колючим кустарником у ребер. Ты хочешь его остановить и уйти, не оборачиваясь. Пути к отступлению прерывает вибрирующий в кармане пальто телефон. Ты мысленно благодаришь Джина, ведь наверняка это он. Все что происходит с тобой этот проныра чувствует, не знаешь как, но он вечно рядом, наготове поддержать. — Как ты, Т/И? Я жду тебя возле остановки. Темно уже, я хочу встретить тебя. Ты выходишь из ресторана? Его мягкий тон вливается в ухо успокоительным и взывает к своему обладателю. Ты сама не заметила, как стала зависимой от его голоса, взгляда, заботы, самого Джина и даже его образа в голове. Ты улыбаешься — это не скрывается от Чимина. — Конечно, Джин. Можешь потихоньку идти ко мне на встречу, скоро увидимся. — Ах, вот как? Значит, вначале сохла по мне, а теперь на другого мужика переключилась? Быстро. Я думал, ты не из таких, — в голосе его отчётливо сквозит разочарование, а ты не понимаешь, откуда оно взялось. Не понимаешь, почему после стольких лет безответной, разрушающей любви, полный пренебрежения взгляд предназначается тебе. Почему с такой претензией унижают и ставят в грязную лужу? От обиды распаляется костер на щеках и в желудке. Кажется, что искры от него прожгут тебя насквозь, а затем с жадностью перейдут на парня. — Я понять не могу, что за бред сейчас слышу, Чимин. Ты безосновательно пытаешься меня выставить девушкой лёгкого поведения? Так хочешь потешить своего эго? Возвысится за мой счёт? — сейчас тобой движут эмоции, потому что видеть парня, на которого потратила лучшие годы своей университетской жизни, в таком отвратительном амплуа, не приносит удовольствия. Лишь разочарование и горесть, потому что он дурак, а ты дура, раз велась на такого. — А знаешь что? Да, ты мне нравился, долго, сильно. Но почему-то меня эта любовь не окрыляла, а приносила лишь одну боль, пока пыталась угодить твоим стандартам. Я не Рапунцель закованная в башне, ждущая своей судьбы. Я человек, у которого тоже есть чувства и желания, а ещё выбор и он сделан, а ты — опоздал. Извиняться перед тобой я не буду, советую лишь больше уделять внимание окружающему, нежели своей внешности, — ты уходишь, нарочито цокая каблуками, отбивая в конце разговора множество молчаливых точек. Они совсем разные. Джин и Чимин. Словно черное и белое, горькое и сладкое. Жаль только, что так поздно чувствуешь эту разницу, но чтишь свое благоразумие за то, что вообще способно разглядеть столь ощутимое, очевидное. Благо не попала тогда в капкан, из которого явно не смогла бы выбраться без душевных травм. Сердце бешено стучит, разбивает потоки крови, бьющие больно в висок. Хочется упасть и лежать неподвижно. Хочется опереться, сделать передышку. Хочется зарыться носом во что-то и спрятать глаза от кроющей реальности. Ноги подкашиваются и хочется… — Детка, с тобой все в порядке? — где-то ты это уже слышала. С чувством произнесенная фраза погружает тебя в купол комфорта и защиты. Запах родного человека забивается в ноздри и сейчас нет лучшей опоры, нежели крупное тело Джина, горящее привычным жаром. — Я могу разобраться с этим раз и навсегда. Он сделал тебе больно? — он обхватывает твой холодный подбородок, смотрит пытливо, проницательно в глаза и ждёт ответа, чтобы псом сорваться с цепи и защитить. Сделать все, чтобы не видеть застывшие глубоко в душе слезы. — Лучше обними меня покрепче и отвези домой. И Джин без лишних слов повинуется, потому что чувствует в тебе такую необходимость. Это тебе в нем нравится. Он не заботится только о себе, не угождает и не поддакивает постоянно своим прихотям, он думает и о твоём благополучии. Даже ставит их выше своих, потому что ты хрупкая. Потому что ты такая маленькая и твои плечи постоянно ищут поддержку. А его внутренние инстинкты визжат: защити, огради, помоги. Зверь рычит на тот мрак, что тянется липкими лапами к тебе, прогоняет прочь в небытие навечно. — Ваше желание - закон, — и он уводит тебя в надёжно закутанных объятиях, оставляя Чимина в жутком смятении и неразборчивом внутреннем сумбуре.