Драбблы.

Который час? Это не важно. Важно знать откуда доносится мяукающий будильник. Это странно, потому что не помнишь, как меняла рингтон на телефоне, а значит… Напрягая ещё толком не пробудившиеся клетки мозга, чувствуешь на себе топот множества лапок. — Мяу! — хоровой призыв звеняще врезается в ухо. Ты морщишься и плюхаешь лицо обратно в промятую, глубокую и манящую складку на подушке. Снова твоим котам не спится, а всем давно известно, что если коты не спят — они хотят есть, а если их не покормить — они будут мстить! Но твои коты особенные, поэтому ты позволяешь себе вновь медленно прикрыть глазки и исчезнуть под обволакивающей тяжестью одеяла, игнорируя мелкий котячий шабаш, происходящий на твоей спине. — Какая наглость! — Просыпайтесь, хозяйка! — Да пнуть ее надо, с людьми по другому никак. Вес на спине резко увеличивается раз в десять и кровать жалостливо скрипит. Ты медленно стекаешь в глубь прогнувшегося матраса, желая лишь слиться с ним воедино и не откликаться на мелких раздражителей. Но полежать спокойно не дают, сурово впиваются в плечи пальцами (спасибо уж, что не когтями), и разворачивают на спину, растягивая задеревенелые мышцы. Ты не сопротивляешься, как сосиска на сковороде послушно поддаешься и продолжаешь лежать, согревая належанным местечком спинку. И снова все по-старому, сейчас ты медленно распахнешь веки, а там… — Хозяка, жрать давай! Три нависших лица, три двойных подбородка и шесть широких, раздутых ноздрей. Снизу их глазки кажутся по смешному маленькими и узкими, совсем не такими, как у кошачьих ипостасях. Парни их старательно пучат, пытаясь казаться грозными и обиженными. Дни идут, традиции не меняются, а твои ранее вре́менные жильцы уже по-хозяйски устроились в скромной коморке отнюдь не на «пару дней». Даже присвоили себе твое любимое кресло и облепили его разномастной шерстью. Что взять с котов? Наглый народ, а перевёртыши это отдельный вид… Просто вид. — Юнджи, ты же самый взрослый дядя, иди, покорми своих несостоятельных дружков, — отмахиваешься, как от назойливых насекомых, пытаешься отвоевать последние крошки драгоценного времени на отдых и сон. Ты работающий человек, в конце концов, имеешь полное право! И вообще, кто тут босс? — Я Юнги — это раз, у меня лапки — это два, и мы сейчас пойдем насрем тебе в тапки — это три, — весело, в рифму. Ясно, ты не босс. Для них это игра, развлечение и веселье, а для тебя испытание, страдание и ещё куча подходящих сюда синонимов. А еще ты знаешь, что каждый из них считает себя величественным монархом, пред которым зад вверх для почёсывания должны подставлять люди, а не коты. Крупненький практикует жесткую манипуляцию, обыгранную в превосходной кошачьей манере. Лицо хитрющее, довольное, причем у всех троих. Становится не по себе, ты в меньшинстве, а при таком раскладе ты никто, но зовут тебя все же хозяйка, особенно когда из них кто-то гадит в уголке, а затем желает наполнить свой опустевший желудок новенькой вкусняшкой. Тогда кличка хозяйка приобретает не командный оттенок, а ласковый и наигранно-виноватый. Все же умен старшенький, зараза, истинный кошак, аж руки чешутся взять веник и разогнать эту компашку под хвосты, да чтобы лапки в мольбе простить сверкали по углам гладкими ухоженными подушечками. — Долго, — обманчиво спокойное замечание и незамедлительный бесцеремонный пинок. — Ентан, твою мать! — верещишь откуда-то с низов пола, хрустя болезненно костями в попытках подняться. С ноги по ягодицам вмазал, не жалея сил, говнюк. Тело не размятое после сна нельзя подвергать физическому насилию! — Я Тэхен, глупая. Пора бы запомнить имена и не коверкать их, неуч. От неуча слышишь! Но все же Тэхен среди них кажется самым серьезным, он молчаливый и если говорит, то с вечным недовольством, сухо, по существу. Даже в кошачьем обличии он предпочитает сохранять хладно-аристократическую неприкосновенность. А еще гладить себя не даёт! И в добавок ко всем притензиям — невероятный грубиян, потому что «не привык считаться с глупыми существами». К «людишкам» у него особая неприязнь. Но, стоит отдать должный комплимент: обаянием награждён с лихвой. Уж чего у него не отнять, так это пресловутого кошачьего шарма. — Хозяйка Т/И, ваши лапки целы? — над краешком постели маячат два вопросительных блюдца на явно обеспокоенном, мягеньком лице. Какая же, всё-таки, неподражаемая у них мимика. Чистая, своеобразная, захочешь повторить — в жизни так не выгнешь хотя бы бровь! Чимин. Твой любимчик, имя которого ты сразу запомнила с первого раза. На него твое предубеждение не ложится, потому что еще совсем котенок. Ну что за ангел? С самого начала ведет себя спокойно, позиционируясь скромной тихоней. Часто ластится, а в обличии человека помогает, пусть и неумело, неуклюже, но зато с искренним желанием и заботой. На фоне этих двух идиотов, Чим выделяется светлым и теплым лучиком с притягивающим свечением. Вот как нужно проявлять свою благодарность и вести себя в доме человека, который так любезно согласился покровительствовать им! Об этом хочется в уши каждый день кричать, дергать и напоминать, да кто ж послушает? Нет, ты не позволишь этим наглым кошарам омрачить это кристально-чистое создание! — Чим-Чим, свет души моей, не волнуйся, я в порядке, — хочется дарить этому котёнку ещё больше нежности, да не получается — таешь от детской наивности. — Хватит ему розовые сопли по морде размазывать, — не упустил задеть вас колким замечанием Тэхен, перед тем как брезгливо покинул спальную обитель, раздраженно размахивая хвостом, разгоняя холод. Может кто-то ревнует? Интересно было бы вовлечь его в замешательство таким предположением и смотреть, как растерянно метаются золотистые глазки. Вряд ли это сработает… Нужно как-нибудь попробовать. Жизнь не проста, а сейчас она кажется отяжелевшей ровно на три кота. Три парня. Каждый из них имеет разительное отличие, уникальность — это замечательно, ведь ты не против оставить их у себя под крылом, разбавляя одинокость, но иногда голова идёт кругом и раскалывается на три части. Да, каждая на одну пушистую морду. Тем не менее твоя жизнь изменилась. Она стала какой-то другой. Не то, чтобы ты чувствовала облегчение или заграничную радость, просто живётся спокойнее. Дом будто бы отмер, зажил вместе со всеми вами, посветлел. Будто ты принцесса, а они твои маленькие гномики. В такой суматохе некогда грустить и печалиться, да и компания не позволит, кто ж их тогда кормить будет? Твое лицо улыбается по дороге на кухню. Если речь идет об этих сорвиголовах, все рано или поздно сводится к еде. Ты не знаешь, что может произойти завтра. Какую пакость эта троица сотворит, или может наживет крупную проблему на мохнатые зады, переходящую и на тебя, ведь мы в ответе за тех, кого приручили. Не нужно ничего доказывать, душой чуешь с ними связь, ощущаешь, как все вы дружно привязываетесь друг к дружке, переплетаетесь хвостами. Сейчас уверенности на порядок больше, пусть вы и очень странная, нескладная семейка, силы найдутся и все будет хорошо. А пока твоя святая обязанность их накормить, а то тапки грозятся скоро наполнится неприятно душистыми коричневыми кучками, а квартира вновь твоими бессмысленными руганями.