Драбблы.

«Я хочу жить!» — с такими мыслями ты умерла. Твое тело день ото дня съедала болезнь. Больно, невыносимо, но у тебя было задание, миссия, воздвигнутая тобой же: отомстить мужчине, отнявшему самые прекрасные годы твоей жизни. — Надо же, человек, твое сердце полно ненависти, эгоизма… — произнесло божественное существо, глядя как белое перо Маат беззаботно планирует вниз, раскачиваясь, как детская колыбель. Но тебе совсем не жаль, что твое сердце отнюдь не такое светлое. Анубис ухмыляется хитро, коварно звериной пастью. Так обычно делают те, у кого в голове созревает план Наполеоновских масштабов. В Глазах его, уподобляясь факелам Зала Двух Истин, беснуется ненасытный огонь. — Как насчёт сделки, дорогая, — он с удовольствием сминает в кулаке аккуратное перо, ломая полый стержень. — И раз уж мое сердце, как твое, чёрное, чихать на остальных пресных и тривиальных божков. Он садится перед тобой на корточки по звериному дико, демонстрируя самую прелестную и ужасную улыбку в одночасье, полную острых клыков. От грудного рычания вся шерсть на волчьей голове дрожит, встаёт дыбом, извивается. — Как насчёт союза? — опасно забасил голос. На твой непонятливый взгляд он лишь закатывает крупные глаза. — Стань моей женой, и тогда желания каждого из нас сбудутся. Ты сможешь отомстить, а я повеселиться, и каждый из нас останется в плюсе. Не знаешь почему, но его игрища казались тебе забавными, манящими. Хотелось подползти к нему ближе, под это мускулистое тело, с одним несчастным белым огрызком ткани на бедрах. Хотелось ощутить его животную суть и узнать, что может с тобой сделать. — Я согласна, — безропотно соглашаешься, и мокрый нос без промедлений зарывается в твою ароматную шею. Псоголовый с шумом вдыхал запах, обнюхиваеюл, ерзал. Он будто готовился к чему-то, что ты никак не могла ожидать. Ты оставила мысли о протесте, в голове лишь грандиозные планы, которые могла бы осуществить с покровительством великого бога. Анубиса. Но тут он резко останавливается, смотрит на тебя пронизывающе. Шерсть на голове зазмеились яростнее, казалось она забурлила, вскипела. Бог потянулся руками к шее и с приложенным усилием сорвал звериный облик. Мех растаял, длинный нос исчез, а на их месте появилось светлое, человеческое лицо. Мужчина навис над тобой так нетерпеливо, наступал, загоняя отползающую тебя в темный угол. Этого ты точно не ожидала. — А ты думала я постоянно с головой пса расхаживаю? — он так соблазнительно смеётся, с хрипотцой, приближаясь лицом все ближе к твоему. Обманывает. Опускается ниже, к шее, и без прелюдий прикусывает кожу так, что темнеет в глазах. Огонь пропал, но готова поклясться, что он продолжал обжигать все твое тело. С криком подрываешься в постели. Вокруг твоя комната, вещи и местами не прибранная одежда. Все прошедшее казалось лишь нереальным сном, да ещё и человека, у которого явно все было плохо с личной жизнью. Вздохнула с облегчением, надеясь что ничего из этого не является правдой, пока шея вдруг от резких движений не засаднила. — Нет… — шепчешь, срываешь с себя майку, придаваясь ласкам сквозняка, и подбегаешь к зеркалу во весь рост у стены. Алеющий укус пульсировал, привлекая к себе все внимание. — Ох, вот так вот быстро? — послышался знакомый голос позади. — А как же конфетно-букетный период, долгие ухаживания? К голой, холодной спине прижимается упругий, теплый торс. Мужские руки упокоились на боках, несильно прихватывая кожу, сминая, словно та была податливым тестом. В ухо шумно выдыхает человек, что одарил тебя глубоким, болезненным укусом. — А хотя мы же уже муж и жена, не так ли? Насмешливый взгляд буравит тебя в отражении, и ты с дрожью осознаешь, что все случившееся не было сном. Великий бог Анубис встретил тебя у своих врат, превратился в человека, сделал тебя своей женой в обмен на… Что? Ты не помнила. Зато ты отчётливо помнила тот искушённый, волчьих взгляд. — Анубис… — шепчешь, пока он с интересом осматривал твою грудь, и тянул к ней свои руки. — Зови меня Чонгуком. Будет проблематично называть меня настоящим именем в мире смертных. Он снова смеяться над тобой, а ты ничего не можешь сделать. Лишь беспомощно разглядывать свое отражение в зеркале, которое ласкает бесстыдное египетское божество непревзойденной красоты.