Драбблы.

— Так вот как сейчас благодарят в ответ на спасение… — Юнги хмыкает, смотрит прямо тебе в глаза, пока твои клыки растут, белеют, отвечивая кровожадностью в свете луны.       Тебе страшно, ты боишься всего. Этого места, воющего ветра, враждебного шелеста травы и человека, что стоит перед тобой. Запах говорит: он свой, такой же, как и ты. Но нутро чувствует силу, мощь и скрытую опасность. Внутри него волк на цепи, рвущийся вперёд, наверняка желающий вцепиться в твое горло, и перегрызть хребет. Он спас тебя не просто так из того зоопарка. Ему нужна плата, и этой платой будет твоя жизнь. В таком случае ты не сдашься без боя.       Под пристальный взгляд небесного, серебристого светила, ты падаешь на сырую землю, вдыхая с хрустом в груди ее запах. Позвонки шевелятся, расцепляются для того, чтобы деформироваться и соединиться вновь. Кости ломаются, перестраиваются, кожа бурлит, слезает с новой плоти. Колючая шерсть занимает ее место, как и четыре лапы — человеческие конечности.       Юнги выжидал кульминационного момента, не смел прервать тебя, наблюдая за каждой стадией обращения. Его самолюбие тешилось с каждым твоим конвульсивным рывком, с каждым вырванным от боли рыком. Именно так должна выглядеть истинная самка такого волка, как он сам. Сильная, волевая, характерная, решительная. Он смотрел и упивался твоей смелостью, безрассудностью. Юн знает, ты почуяла его силу, поняла, какое место занимает в иерархии. — Ты хочешь поиграть? — довольную улыбку облизал в предвкушении язык. Его собственные клыки показались из-под лоснящейся, алой губы. — Чтож, милая, давай поиграем.       Когти высвободились на волю с лязгом, подобным обнаженному мечу. Пусть даже это ты, но Мин принял вызов. Как альфа, главенствующий в этих землях, он не имеет права отказать, особенно своей истинной паре, той, кто заставляет кровь вскипать по щелчку пальца.       Но что-то шло не так. В пылу битвы, что превратилась в ожесточенную, кровавую дуэль, Юнги увидел нечто, ошарашившее его самого. Это был страх, так ярко выраженный в твоих обращённых глазах. Почему же он не увидел этого раньше? Почему заметил только тогда, когда вы уже оба измотанные, потрепанные и истекаете кровью? Почему заметил только тогда, когда ты сама так отчаянно впилась клыками в его шею? Почему? — Эй! — будто не замечая пасти, пилящей зубами горло, Юнги перестал забавляться. Одним движением перекрыл воздух зверя, сжимая его толстую, мясистую глотку. — Не разочаровывай меня!       Со свистом волчье тело впечаталось в ближайший столб. Юнги в ярости, он не этого ожидал. Твоя жажда крови должна быть вызвана не этим вонючим, отвратительным чувством! Страх… Нечто жалкое, извратное. Он разрушает любое существо изнутри, умертвляет личность. Его самка не должна этим болеть! — Неужто испугалась смерти? Стоило почувствовать ее на своем хвосте, так сразу поддалась манипуляции собственного разума? — лицо Мина исказилось, в нем не осталось и капли снисходительности, гордости. Им завладел чистый гнев.       Когти мягкой погружались в теплую волчью образину достаточно сильно, чтобы причинить боль, и все еще не достаточно для убийства. Юнги хотел получить ответы, хотел услышать объяснения, оправдания, хоть что-либо! Он рылся в тебе сквозь взгляд, перелопачивая все внутри, заставляя маленькую волчицу глубоко в груди скулить и жалобно поджимать лапы. Она боится, очень сильно боится не смерти, а мужчину, способного принести ее с нестерпимыми муками.       Опешив, Юнги отстранился, вынимая когти так легко, будто они не были впутаны в связку упругих мышц. Его волчица трясется перед ним самим…       Меняло ли это что-то? Мужчина как раз раздумывал над этим вопросом, пока ты, обессиленная, уязвимая свалилась в кучу прелых листьев. Истерзанное тело содрогалось, шерсть врастала в кожу, обнажая ее гладкость, тонкость, слабость.       Страх перед смертью невозможно искоренить. Ты либо рождаешься с ним, либо без него. Никакие тренировки, практики, гипнозы или угрозы не способны повлиять на эту черту. Так считал он сам. Но если ты невосприимчива к животному страху, то все ещё можно повернуть в совсем другую сторону — Т/и… — ты содрогаешься от произнесенного имени, ведь кроме тебя никто не должен его знать. Страшно. Это человек вездесущ. — Не смотря на проявленную грубость и наглость, я не желаю твоей смерти. Спасать тебя пришлось не для такой глупости. — Тогда для чего? Для чего ты вызволил меня из ада, и впустил в новый? — прикрывая руками обнаженное, хрупкое человеческое тело, ты пятилась от огромного, страшного парня в темную тень старого дерева. — Я чувствую внутри тебя опасность, силу, и то, как она хочет поглотить меня.       Хрипло рассмеявшись на такой ответ, Юнги окончательно ввел в ступор. Странная вибрация его голоса будто перекатилась по воздуху, касаясь твоей волчьей сути. Отчего то внутренняя волчица завиляла кончиком хвоста, незаметно прижимая уши ближе к голове. Стало… Приятно? Ты отшатнулась дальше, чувствуя кору, царапающую выпуклые лопатки.       Листья зашуршали. Смех стих. Вибрация больше не щекотала душу. Волчица внутри стала радостно скакать совсем по другому поводу.       Мягкие, кровоточащие, распухшие в пылу битвы губы коснулись твоих, точно таких же, но белее сухих, истощенных. Этот жест не был нежным, робким, выпрашивающим разрешение. Он — точка в конце предложения, или даже восклицательный знак, доказывающий свое превосходство над твоим зверем. — Глупая, мой волк рвался наружу не для того, чтобы разорвать тебя на куски. Все тебе нужно разжовывать, — грозно, но уже более степенно, чем раньше, мужчина шептал все это под нос, вдыхая запах кожи у твое скулы. Ты пахла для него так вкусно, так свежо и в тоже время сладко. Возможно какая-то часть все же желала разорвать тебя на маленькие кусочки и съесть без остатка. — Все потому, что он почувсвал в тебя свою пару. — Пару? — В простонародье ещё говорят «жену», — раздражённо шикнул, продолжая обнюхивать женское, более не сопротивляющееся тело. — Поэтому не стоит боятся твоего «муженька». — Но кто же ты такой?..       Ну нет, часть его точно желала тебя разорвать. Как минимум из-за того, что ты заставляла его говорить такие очевидные вещи. Он то думал, что ты умная и догадливая! Но… пытливый, грациальный взгляд жёлтых глаз подавлял в нем новые ростки гнева. — Я — альфа Мин Юнги. Тот, кто держит в ежовых рукавицах все местные стаи и каждого из его членов, тот, кто способен свергнуть любого в подземные земли ада, — самодовольно рявкнул он, прихватывая втянутыми когтями бьющуюся жилку под твоей челюстью. Но как только чувствительные подушечки пальцев уловили дрожь, горячий пыл был вмиг остужен. — Но, раз так, то для тебя я готов стать самым надёжным и безопасным волком на всех существующих землях.       Ты не восприняла эти слова всерьез, казалось, дальше вообще не услышала, или не поняла суть. Ну и пусть. Гнев давно укоренился в его теле, даже сейчас Мин чувствует его позывы, и приказы, как руководит телом. Но если рядом будешь ты и сможешь бороться со своим страхом, то Юнги готов избавиться от черты, не чуть не лучшей от твоей. Если ты поверишь в него — он будет готов ради тебя на все.       Самка не должна болеть страхом к самцу, а он сам, не имеет права испытывать гнев к своей истинной самке.