***
Рей спалось плохо, пульсирующая боль в плече все никак не унималась. Да и кровать была узковата для двух человек. Она ворочалась, стараясь не стонать, а крылья постоянно трепыхались, норовя разорвать тонкую ткань полотенца. Лишь под утро она забылась тревожным сном, уткнувшись носом шкуродеру куда-то в подмышку. Образ кошмарного старика так прочно засел в ее памяти, что проник даже в ее сон. Все такой же худой, еще более скрюченный с растрескавшейся сероватой кожей он проник в их комнату. Точнее — сначала длинные паучьи пальцы влезли в дверную щель и отжали замок, а потом и сам он вполз, припадая на четвереньки; зыркнул белесыми глазами, в которых тускло отражался свет с улицы, потянул носом, принюхиваясь к запаху крови, довольно заурчал, и припал к кафелю в ванной комнате, слизывая остатки красных потеков. Язык у него был длинный, черный, кажется раздвоенный. Рей точно помнила, что подпирала дверь. Она даже смутно понимала, что она спит, точнее — надеялась, что она спит, но никак не могла проснуться, пошевелиться, словно все ее руки и ноги были нашпигованы чертовой тяжелой свинцовой дробью. Хозяин повернул к ней морду, чуть оскалился, и в пару коротких прыжков очутился возле кровати. Рей заорала и ее крик получился почти человеческим. В не зашторенное окно проникал солнечный свет, комната была пуста, если не считать недовольно ворчащего рядом мужчины, а стул по-прежнему подпирал дверную ручку. Он отчетливо помнил, как расставлял на тонкой полоске подоконника патроны — если кто-то полезет в окно, да хотя бы немного сдвинет раму, все посыплется ко всем чертям и разбудит его. И как собрался спать на стуле, все еще подпиравшем входную дверь. С рукой на пушке. Все было так. Но сейчас валькирия лежала у него под боком, тихо постанывая от боли во сне, а сквозь окно — почему-то лишенное роллет-шторы — било солнце, залив стену и пол желтизной. — Какого дьявола... — Кайло уже дернулся, собираясь сесть, но тут сияющее пятно вздрогнуло и изменилось. В центр его пробралась темнота, наливаясь яркостью и вытягиваясь. Превращаясь в силуэт человека. Пластиковая рама жалобно скрипнула и сбила оставленную на подоконнике пулю. — Рей, — он глянул на нее, собираясь будить и быстренько выметаться из этого поганого номера, но ее больше не было под рукой. Одеяла смялись только с его стороны, другая половина кровати была чистой, ровной. Идеально пустой. — Рей! Тень снаружи шевельнулась, и распахнувшиеся крылья заслонили собой все солнце, погрузив комнату в темноту.***
Шкуродер застонал рядом с ней, не открывая глаза, тихо, сквозь зубы, будто ранен был именно он, а не она, и Рей показалось, что он произнес ее имя. Она осторожно толкнула его в плечо, раз, другой, и даже вскрикнуть не успела — кулак врезался ей куда-то между скулой и челюстью, и она полетела с кровати. Взвыла коротко, приложившись об пол спиной и крыльями, раненое плечо словно прошила расплавленная игла, а шкуродер, даже толком не проснувшись, нашарил Беретту у изголовья, перекатился, и придавил Рей коленом к полу, с такой силой впечатавшись в грудную клетку, что ребра затрещали. Ствол уткнулся ей прямо в горло, и она заорала снова, в ужасе, еще большем, чем от былого кошмара. — Просниии-ись, просни-и-сь! Его взгляд прояснился, и он неловко отпрянул, отводя оружие в сторону, ошалевший от такой побудки. — Никогда так больше не делай, — это вырвалось почти рыком. — Я мог тебя пристрелить, идиотка. И все, никаких тебе извинений. Он почти бережно ощупал ее скулу, где уже наливался синевой кровоподтек, прошелся руками по ребрам, проверяя не сломаны ли они, и Рей закусила губу, по щекам потекли злые слезы. Он проверял ее как товар, потому что каждая новая поломка уменьшала ее цену. — Отвали! Она высвободилась из его рук — сейчас, казалось, что они были везде, и если вчера это было почти вопросом выживания, то теперь ее тошнило от его прикосновений, и, спотыкаясь, направилась в душевую. Как-нибудь уж справится с перевязкой и с синяками. Без него. И ойкнула, подалась назад, еще и еще, пока снова не впечаталась спиной в своего обидчика, потому что подсохшая кровь из кабинки почти исчезла, а на ее месте остались липкие сероватые полосы, как будто кто-то старательно вылизывал пол и стены. На кафеле виднелись царапины, и Рей хотелось даже представлять, как что-то скребло по нему когтями. — Это ты сделала? — он глянул поверх ее макушки и присвистнул. Следы были... внушительными. — Дай сюда, — Кайло схватил Рей за ладонь и повернул вверх, проверяя, но нет, пальцы как пальцы. Никаких когтей. — Вот дерьмо, — он понятия не имел, что это могло быть и откуда оно вообще взялось. Ну не сам же он во сне пошел скрести ножом по кафелю... Сон, это было во сне? Что было во сне? Кайло помнил и одновременно уже нихрена не помнил. Валькирия, кажется, исчезла, а теперь она стояла перед ним, вся взъерошенная, грязная, в двойном слое из кровищи и грязи. И от нее несло. — Идем со мной! — на всякий случай Кайло все же проверил вентиляционную решетку, потыкал пистолетом в слив, и, загнав ее в ванную, запер дверь изнутри. — Раздевайся и лезь в ванну. Заодно проверит, что с ранами, но, кажется, все более-менее в порядке, раз она вполне уверенно стояла на ногах. И даже дерзила. Рей отчаянно замотала головой и уперлась в бортик руками и ногами, так что ему очередной раз пришлось силком запихивать ее туда. И дрожала так, словно он насиловать ее собрался, а не купать. Но боялась она теперь вовсе не его, нет. Он врубил душ, насколько позволил хилый напор труб, а Рей все не отводила глаза от слива, от царапин на стенах, и не выдержала, потянула на себя этого большого, страшного человека, вцепившись пальцами в ткань его футболки. Правая рука слушалась плохо, и Рей больно было даже вдохнуть, но ей было уже плевать. Ей хотелось только убраться отсюда, хоть с ним, хоть без него. Но здесь и сейчас с ним было точно спокойней. Больше всего она боялась, что он выйдет из душевой и закроет дверь. Она дернула его на себя так сильно, что их обоих окатило потоком горячей воды. — Не уходи, — голос звучал хрипло, в нем сквозила нескрываемая паника. Наготы она уже не стеснялась, он видел ее всю, и вряд ли рассмотрел бы на ней что-то новое. Теплая вода стекала по ее лицу грязными струйками, дрожь уходила, по мере того, как согревалось тело. Из слива никто упорно не вылезал, хотя она каждую секунду ждала, что там вот-вот появился длинный сероватый костлявый палец и поползет, постукивая когтем по эмали. Она выдохнула и прикрыла глаза, ей даже стало слегка стыдно за свою истерику, и она хихикнула, представив себе лицо хозяина, когда он увидит их с утра. Упырь он был, паук, человек — неважно. Тут бы любой заподозрил неладное, услышав ночную возню в их номере, а утром увидев синяк на ее скуле. Шкуродер взглянул на нее вопросительно, и она расхохоталась снова. — Д-дядюшка... — проговорила она, аж икая от смеха, и уткнулась, пофыркивая, в его плечо. Это было не смешно. Заботиться о мелкой пигалице еще никуда не шло, но завести себе ручную тварюшку? Кайло стиснул зубы и отодвинулся, насколько позволяла тесная ванна. — Заткнись и мойся, — вчера он был слишком уж хорошим с нею, как будто она действительно могла быть кем-то. Человеком, например. Но тогда это было необходимо, а сейчас казалось омерзительным. — И отвернись, — он не хотел видеть ее взгляда. Вообще не хотел. Вода, стекавшая с Рей, была черной от грязи, затем бурой от крови, но наконец посветлела, захлебываясь бульканьем в водостоке. Ее крылья — сейчас Кайло смог разглядеть их — оказались совсем небольшими, до пояса, так что вряд ли с их помощью можно было вообще взлететь. Даже на пару сантиметров над полом. Перья потемнели от воды, но, скорее всего, их цвет мог быть белым. Или что-то около того. Ему вообще не стоило об этом думать. Кайло кое-как содрал с себя майку — волглая, она намертво прилипла к спине — и промыл несколько раз, пока она не показалась ему достаточно чистой, чтобы ее можно было надеть снова. Да, в багажнике лежал сверток с запасной рубашкой, но ее придется приберечь для Рей, потому что бродить дальше в этих тряпках и рваном насквозь пончо, сквозь дырки в котором можно было все перья сосчитать до последнего, она не сможет. Им нужно в город. Ему нужна чистая одежда. И хоть немного уединения, чтобы он смог спокойно отлить. Как назло, валькирия принялась оборачиваться, встревоженная шумом, и он оставил в покое джинсы. Просохнут на нем, если они выберутся из этого жуткого места живыми. Дерьмо. — Так все, — вроде бы она была чистой, и он развернул ее к себе, мельком глянув на грудь — совсем плоскодонка, ничего возбуждающего — и надавил на ранки на плече. Под водой они снова закровоточили, но эта кровь была яркой и чистой от гноя. Значит, жить будет. — Выметайся отсюда, — Кайло помог ей перебраться через бортик, и валькирия замотала головой. Она явно не собиралась выходить без него, что было довольно забавно. Хотя и понятно — видимо, ее сон был не лучше его собственного. — Да и черт с тобой, — стараясь не замечать торчащую над душой голую и мокрую насквозь валькирию, он кое-как стянул джинсы, такие дубовые от воды, что отжать их было настоящей проблемой, смывая с лица и тела кровь. Царапина на брови затянулась, впрочем... на нем все заживало как на собаке. По дну ванны что-то загрохотало - его телефон, тоже насквозь мокрый, со здоровенной трещиной по стеклу. Мертвый, конечно, пытку водой и падение он пережить не захотел. — Да чтоб тебя... — цена ему была невелика, но теперь со Сноуком не связаться. Вот дерьмо. Рей дернулась к нему. Или к мокрой одежде, разница небольшая. — Оставь это, — не хватало еще, чтобы она влезла обратно в свои вонючие шмотки. Походит пока в чужом, не умрет же. За дверью, в комнате было тихо. Дверь по-прежнему подпирал стул, только вот патронов на подоконнике не было. Все они лежали, раскатившись, на полу. Очень нехороший знак. Шрам, как обычно, тут же заныл, тупой болью ввинчиваясь в висок. Если не уйдешь сейчас, не уйдешь вообще, вот что он мог бы сказать, но это и так было понятно. Валькирию Кайло закутал в простыню, та была достаточно чистой, чтобы не оскорбить ее нежные чувства, и теперь она, нахохлившаяся как птичка, натопорщившая перышки, стояла в центре комнаты и обиженно смотрела на него. Свежий синяк придавал ей какой-то ну очень воинственный вид. — Перебинтуй плечо, а я схожу за одеждой, — и, пока она не начала возражать или липнуть к нему, выбрался наружу. Там было холодно — для человека в одних трусах, причем, мокрых, но при пистолете, конечно же, — и светло до рези в глазах. Впрочем, это не помешало ему заметить следы под окном, точь-в-точь напоминающие те царапины на плитке. Ощущение подступающей опасности только усилилось. Хотя что там, Кайло был точно уверен, что это место нужно облить бензином и выжечь дотла, но... Пусть с этим разбирается кто-то другой. У него своя забота. Сквозь приоткрытую дверь было видно Рей, она сосредоточенно перетягивала себе бинтами плечо, будто делала это не впервые, и он принялся рыться в багажнике. К счастью, те придурки темный сверток, засунутый в самый угол, не заметили. Запасная рубашка и еще одни штаны. Бинго. А теперь пора было сматываться. И Кайло уж точно не собирался наведываться к старику, чтобы вернуть ключ. Обойдется. — Вот, — он протянул рубашку Рей. На ее тощей фигуре смотрелась совсем как платье, хоть сейчас на выход. Ему же достались штаны. И сырая майка, в бурых разводах. Все честно. — И это надень, — он накинул ей на плечи куртку. Она была старой, но добротной, мешковатой, и неплохо скрадывала очертания крыльев. Просто девочка в отцовской куртке. Что ж, Хану бы этот каламбур понравился. Пригодилась наконец, сказал бы он. Но не скажет. — Мы уходим. Сейчас, — и он указал на распотрошенную аптечку. Пузырек с викодином исчез, наверняка спрятался в ее ладони, или где-нибудь... где-нибудь, но остальное Рей собрала быстро и подала ему. — А ключ? — К дьяволу ключ. И простыни, и все остальное. Две сотни покроют любой ущерб, а потерю старой зажигалки Кайло оплакивать не станет. Рей ухватила с тумбочки свою монетку и повесила обратно на шею. Кожаный шнурок задубел от крови, а вот медь засияла еще ярче, так, что монетка казалась почти горячей на ощупь. На выходе их никто не остановил, не открыл стрельбу, не прыгнул из-за угла, и это казалось почти чудом. В машине Рей скинула ботинки и забралась с ногами на сиденье, вырубившись почти мгновенно, словно теперь это было единственным местом, где она чувствовала себя в безопасности.***
Когда она проснулась, за окном тянулся унылый пейзаж — речные протоки, камыши, болотистые заросли и сизая дымка над ними, которую не в состоянии были разогнать даже солнечные лучи. Из приемника лился хриплый голос Джонни Кэша, пахло стоячей водой и гнилью. В мелкие домики, видневшиеся то тут — то там вдоль трассы даже стучаться не хотелось, никто кроме крокодилов-оборотней, беглых преступников и каких-нибудь психов с дробовиками и циркулярками, по мнению Рей, добровольно там жить не смог бы. У ее человека... Он обернулся, когда Рей завозилась на заднем сиденье, и она мысленно выругалась, с каких только пор она о шкуродере стала думать как о "своем человеке"? Да еще, о таком, чья кровь обжигала кожу? Но у "ее человека" под глазами были синяки, и она готова была поспорить, если и в следующую ночь он не поспит нормально, без ползучих кошмаров и забаррикадированной двери, они точно врежутся в кого-нибудь на встречке. Машина притормозила у небольшого "пит-стопа", и нашелся же, даже в такой глуши. На "Волмарт" им все равно рассчитывать не приходилось, да и нужно им было, пожалуй, мешковатое платье и да пара чистых футболок. Оставаться в машине Рей не захотела, она была голодна, а еще ей было душно торчать в салоне в липкой жаркой духоте. Магазинчик был пуст, за прилавком дремал белобрысый небритый бугай, весь в наколках. У таких под прилавком обычно прятались не то что обрезы или ружья, но иногда и небольшой огнемет. Плюс был в том, что полураздетые малолетки с фингалом под глазом и двухметровым мужиком за спиной здесь, по ходу, не были такой уж экзотикой, так что не последовало ни расспросов, ни косых взглядов, ни звонка в полицию. Рей подумала, цапнула с полки чипсы, пару гамбургеров и бутылку с колой, а, проходя мимо стенда с инструментами, стянула отвертку, потоньше да поострее, и спрятала в карман куртки, пока шкуродер не заметил. Делиться с ней ножами он точно не собирался, а ощущение собственной безоружности ей сильно не нравилось. Кайло набирал всего и понемногу, словно они собирались на чертов пикник, но почему-то был ни капли не удивлен, что валькирия почесала к еде даже быстрей него. Все ее силы уходили сейчас на то, чтобы держаться на ногах, сверкавших из-под недостаточно длинной рубашки. Платье, черт бы ее побрал. Ей нужно платье. Но он был вообще не в курсе современной моды, так что предоставил выбор Рей. Она, кажется, тоже не имела какого-то особенного мнения на этот счет, так что стянула с вешалки первое попавшееся. В цветочек, слишком уж светлое, чтобы снова кататься в нем по земле. Подумав, прибавила спортивные леггинсы, и — с особенным вызовом во взгляде — большую упаковку с нижним бельем. Ну прекрасно, что дальше, заставит его покупать прокладки? Чертовы женщины, вот поэтому он с ними никогда и не связывался. — Ты все? — ему приходилось все время приглядывать за нею, и это раздражало. Потому что не мог же Кайло посадить ее на цепь и тащить за собой, а это решило бы все проблемы разом. Но принесло бы новых. В куртке Рей походила на самого обычного подростка, а поводок уж точно привлек бы ненужное внимание. — Идем за мной, — в мужском отделе, слава богу, обошлось без цветочков. Черное, черное и снова черное, чтобы не было видно кровь. Какое счастье, что ему было плевать на моду. — Рей! — он одернул ее, когда она потянулась к стойке с очками и выхватила те, что с большими стеклами, нацепив на нос. Может, они и не шли ей, но закрыли фингал. А этикетка смешно завертелась под глазом розовым ярлычком. — Да черт с тобой, — не рейбаны же, не обеднеет. Но застряла она, конечно же, уже на кассе, уставившись во все глаза на вывешенные украшения. Стоили они по пять баксов, но блестели просто кошмарно. — Ну нет, — но с таким успехом Кайло мог разговаривать с каменной стеной. Валькирия глядела не отрываясь, и во взгляде ее была ну просто нечеловеческая жадность. — Эй, мистер, — белобрысый за кассой явно был мастером продаж. — Порадуйте девчонку, — и он подался ближе, сально подмигивая, — и она порадует вас. Верно говорю? — это предназначалось уже Рей, но она как замерла в трансе, так и стояла столбом. Рей взглянула на того исподлобья и чуть подалась назад, прижимаясь к Кайло спиной. И снова уставилась на безделушки. — Нет, — просаживать все деньги на прихоти твари, которую вообще-то полагалось убивать? — Посчитайте это, — Кайло протянул корзину, заполненную доверху. — И это, — указал он на очки на ее носу. — Рей... — она не ответила. — Рей! — ее тонкое тельце словно намертво приросло к полу, и пришлось бы оттаскивать ее от прилавка, так что он сдался. — Бери, что хочешь, — в ее глазах мелькнул проблеск понимания. — Но только одно! Еще пятерка. Успокаивало одно, совсем скоро эта девчонка будет стоить намного больше. — Спасибо, — Кайло сгреб монеты со сдачи и потер подбородок — черта с два он будет жрать в машине эти сухие бутерброды. — Где здесь можно нормально позавтракать? И чтобы... — голые бедра Рей все еще сверкали из-под рубашки. — Без лишних взглядов. — Ну это понятно, — мужик явно предполагал, что эту девчонку Кайло потрахивал где-нибудь на заднем сидении машины, отплачивая вот такой хренью в виде побрякушек. И что она была несовершеннолетней, это он тоже понимал. — Без проблем, мужик. Там дальше по дороге, направо. Указатель будет. Сейчас покажу... — и он принялся по старинке чертить пальцем прямо по стойке. Древний век просто.***
Панкейки с кленовым сиропом пахли так, что за них можно было умереть. Или убить. Рей ела их с жадностью, перемазавшись по уши и даже заляпав стекла очков. Латунный браслет с крохотными блестящими ключами и звездами позванивал при каждом движении ее запястья. Официантка, потрепанная, фигуристая, с вылинявшей рыжей краской на волосах, и коряво выведенным "Лиззи" на бэйджике, смотрела на них с неодобрением. Но сразу видно было, не из высоких моральных принципов, и не потому что волновалась за судьбу Рей. Просто ей приглянулся высокий статный мужик, такие в округе явно были в дефиците, а крутившая у него под ногами малолетка портила все планы на вечер. И все же она улыбалась сладко, и наклонялась над столиком так, что в вырезе вылинявшего синего платья были видны все ее внушительные прелести. Но когда "ее человек" повернул голову в сторону этих самых прелестей, Рей несильно пнула его под столом ногой, и продолжила жевать как ни в чем ни бывало. — По семьдесят первой не езди, — проглотив последний кусочек, проговорила она, когда официантка отошла в сторону. Рей все еще боялась, что голос выдаст ее, хотя теперь слова давались ей лучше, без присвиста и высоких нот. — Там меня знают, и... — она замялась, прикидывая, стоит ли рассказывать про Платта. — В общем, один тип там тебя скорее всего пристрелит, а может и обоих. На него там много кто работает. — Лучше ехать по шестидесятой, до Такоданы. Ее человек вел себя как дерьмо, но он был мужчиной, он умел драться и стрелять, он защищал ее, и по меркам Рей этого хватало как раз, чтобы не слишком торопить его на тот свет. А сбежать от него сейчас все равно будет легче, когда она не связана и он не держит ее на прицеле. — Тебя как зовут? — подумав, спросила она. Не то, чтобы ей до зарезу было необходимо его истинное имя, все равно она пока никого не смогла бы воскресить, но... — А тебе зачем? — ведьмы любили колдовать по портрету и капле крови, хотя годились и всякие волосы, огрызки ногтей, ну и по имени. А вот насчет валькирий он не был уверен. Они же поднимали мертвяков, им некогда было носиться по округе, расспрашивая, как звали того или иного храброго воина. Но, может, дело было в том, что эта мелкая попросту осмелела и теперь хотела дерзить в ответ, зная его имя. Рен хрен, или как-нибудь еще. — Рен, — это сойдет. Сошло бы и Кайло, потому что звали его все равно по-другому, только некому было уже об этом рассказать. Но при мысли о том, что она будет звать его так, неприятно скрутило. Крылья, идиот, напомнил он себе, у нее есть крылья. Она не нормальная. И принялся дожевывать бекон. — Рен, — девчонка повторила, запоминая. Слава богу, голос ее уже неплохо так имитировал человеческий, видимо, нужно было просто держаться поближе к людям. — Может, еще кофе? — официанточка подскочила ровно тогда, когда он сделал последний глоток, будто следила за ним. Нет, она была даже ничего, из этих самых простых и трепливых девчонок, которых затыкать нужно одним простым способом. Такие не спрашивали, кто он и куда едет, им хватало двадцатки, чтобы улыбка на лице делалась почти искренней. И уж точно они не пихались ногами под столом, требуя обратить на себя внимание. Как Рей. Кайло хотелось пнуть ее в ответ, но тогда это выглядело бы ну совсем как драка двух подростков, не поделивших завтрак. — Да, спасибо, — он зыркнул на Рей, но та сделала вид, что вообще ни при чем. — Знают, говоришь? — ему пришлось подождать, пока "мисс сиськи" не свалит к другому посетителю, и только потом уже спрашивать. — Почему тебя там знают? Кайло казалось, что валькирия прилично так прожила в лесу, поэтому и одичала. Отбилась от своих или что-то вроде, но это же все меняло. Вдруг она не сбежала, а ее... увезли, может, какой-нибудь местный решил воспитать себе зверушку или сбагрить кому за ящик бухла. А дома остались другие валькирии, постарше и без нависшей угрозы в виде линьки. И можно будет выманить одну из них, а Рей... Рей он пристрелит потом. Меньше мороки будет. — Ты жила там? Со своими подружками? — С какими еще сестрами? — на ее лице отразилось недоумение. — Нет, я жила... Меня вырастил тот тип, а потом я от него сбежала. Платт. Он тролль, барыжит обычно наркотой, а не... Он меня тоже хотел продать. Как ты. Но у него было совсем плохо. Вот, — она задрала подол, демонстрируя круглые мелкие следы ожогов. Некоторые из них растянулись со временем, и напоминали странные красноватые овалы. А потом уткнулась носом в большой стакан молочного коктейля, болтая ногами и совершенно не обращая внимание на выразительное лицо Рена. — С тобой лучше, — пояснила она. В забегаловку ввалились четверо местных, уже не слишком твердо стоявшие на ногах, от них воняло потом и перегаром, у одного из них на куртке красовалась звезда шерифа, и Рей сразу притихла, пересела поближе к Рену. — Может уйдем? — Да, — в любой другой ситуации он бы остался. На одного чужака, попивающего кофе у дальней стенки, внимания обращать не станут. Приплюсуй сюда мелкую соплячку в лучшем стиле нимфетки за двадцатку — и проблемы начинают расти как на дрожжах. — Уходим. Лишняя десятка официантке, с которой он с удовольствием познакомился бы поближе, скрасит ее отвратительный день, а еще поможет запомнить только самое хорошее. Люди везде были одинаковыми. И про Рей она точно предпочтет забыть. Валькирия жадно допила свой коктейль до последней капли, словно боялась, что такого больше никогда уже не попробует, и пошла следом. Даже забавно было смотреть за тем, какой она становится тихой и покорной, когда на пути появлялись здоровенные мужики. Что до Кайло, то его Рей явно считала безопасным. Какое удачное заблуждение. Она притерлась к его боку, только бы избежать загребущих лап, нервно теребя звенящий браслет, и Кайло прикрыл ее рукой. Ну что ж, теперь никто точно не полезет, но ощущения были... дерьмовыми. Валькирия, ему следовало напоминать себе почаще, пока он и в самом деле не подумал, что она нормальная. Это валькирия, придурок, и ты даже видел ее крылья. Это помогало. Пока.***
Две полоски на карте какое-то время шли вровень, вдоль полей, а затем расходились в практически противоположные стороны. Такодана и Джакку. Кайло вздохнул и меланхолично пожевал губу, глянул в зеркало на сидящую позади, отделенную от него сеткой Рей. Она делала вид, что ей все равно, теребя побрякушки на браслете, и упорно не поднимала глаз. Какой шанс, что она сказала правду? И там действительно нет валькирий, нормальных таких тварей, взрослых... Да нулевой, господи, неужели он в самом деле собрался верить этой соплячке? — Да и черт со всем, — он отбросил на соседнее сидение карту и завел Сокол, перестраиваясь в левую полосу. Пусть поживет еще, она, наверное, и жизни никакой не видела. Погнутый, искривившийся щит, такой запыленный, что сквозь грязь еще можно было прочесть остатки надписи: ...АК...DANА, промелькнул мимо и остался позади.