Ведьма

      Тсуна смотрит на красивый, ухоженный сад за окном и думает, что очередная встреча семьи и ближайших союзников снова превратится в совершенный бедлам.       Мюриэль сидит неподалеку, задумчиво перебирает колоду карт и улыбается при этом так возмутительно довольно, отчего Тсуна начинает подозревать, что постоянный аншлаг, присутствующий в особняке, начинается именно из-за нее. И ведь ей наверняка ничего не стоит бросить пару слов тут, обронить несколько намеков там и вуаля, все хранители стоят на ушах, подчиненные ниже по рангу носятся, словно в мягкое место ужаленные, по всей территории, что-то яростно обсуждая или выискивая!       А чего стоят только игрища его несносной сестрицы и этого репетитора-садиста. Ух, что они устроили на очередном светском приеме, даже вспомнить страшно. Зато с тех самых пор альянс знал, что стоит только солнечному аркобалено и внешней советнице выпить, а потом еще и поспорить, на ушах ходить будут все. Потому что просто выяснить кто прав, а кто не очень у них совершенно не получается, и от того они устраивают целое шоу с прямым включением всех окружающих в свои баталии.       Когда, а главное как они смогли заставить отбитых на голову членов Варии танцевать канкан, — совершенно бесплатно! — остается загадкой и по сей день. Или таинственная свадьба Бьякурана и Бьянки. «Ну как же, они ведь совершенно идеальная пара: умная, любвеобильная, взрослая женщина и юный, гениальный, не менее любвеобильный мальчишка. Они научат друг друга хорошим манерам», — возмутительно спокойно повествовала Мюриэль, подставив ладошку, отсчитывающему деньги Реборну.       Тсуна тогда мысленно поблагодарил всех известных ему богов за то, что дорогая сестрица никогда не втягивает его во все свои каверзы без его согласия и, к тому же, не позволяет этого другим. — Тсуна, ты так громко думаешь, что я даже отсюда слышу, как ты обвиняешь меня во всех смертных грехах, — деланно надув губы, кривится Мюриэль. И возможно, молодой мужчина бы даже поверил во всю эту театральщину, ведь за годы правления внешней разведкой у его сестры появились поистине отменные навыки на данном поприще, если бы не его хваленая гиперинтуиция и шкодливый взгляд.       Тсуна на все сто процентов уверен, что начало очередного переполоха уже положено и снежный ком уже не остановить, поэтому можно спокойно оставить все как есть, а после просто наслаждаться результатом. — Когда-нибудь у кого-нибудь хватит сил и здоровья одернуть тебя, — наставительно говорит мужчина куда-то в сторону, потому что у сестры несмотря ни на что память всегда была отменной. — Конечно, и я обязательно сдам этот удивительный экземпляр Верде на опыты, потому что такое исключительное существо обязательно надо исследовать, а его тайные знания обнародовать на благо общества, — хмыкает женщина, поднимаясь с насиженного места и блаженно потягиваясь. — Временами ты бываешь совершенно несносна, — говорит Тсуна и наблюдает за обманчиво расслабленными движениями сестры. Мюриэль иронично вздергивает бровь и тянется стряхнуть несколько невидимых пылинок с идеального костюма брата. — И тебе нравится, братец, как на остальных действует моя совершенная несносность, не так ли? — Рури довольно хихикая в подставленный кулачок, касается губами с возмутительно алой помадой щеки, а после выскальзывает из помещения как и положено настоящей ведьме, так стремительно и грациозно, что остановить не можешь, но оценить все достоинства подтянутой фигуры успеваешь.       Тсуна устало качает головой, смотрит на красивый, ухоженный сад и размышляет, что все важные документы на сегодняшнее собрание можно не нести, все равно никто ничего читать не будет. Лучше он скажет о своем решении постфактум, а все недовольные пусть посмотрят эти самые бумаги, которые он вот прямо сейчас отправит всем, и попытаются доказать, что ни на что они, собственно говоря, не соглашались. А в том, что Мюриэль выбьет у них это согласие, сомневаться не приходилось.       В конце концов гиперинтуицией в их семье владели оба близнеца, а вредить хоть и редкостным засранцам, но все же своим они оба не собираются. И благодарности не ждут, пакостливый характер, выпестанный Рури, так уж и быть позволяет остальным эту маленькую вольность.