Ведьма

      Мюриэль никогда не позволяет себе слабости. Но Ламбо знает, что сестра глупого Тсуны, иногда закрывается в ванной и тихонько скулит, заглушая любые звуки собственными руками. Взрослые иногда так беспечны и позволяют себе думать, что дети ничего не замечают.       А вот Ламбо особенный, он замечает.       Замечает, когда от свиста или громкого хохота Рури крупно вздрагивает и около секунды рассматривает помещение, будто и не узнает вовсе. Замечает, когда она выписывает что-то на бумаге и шепчет что-то длинное, а после приваливается устало к стене, пока никто не видит, и дышит хрипло и тяжело.       Ламбо иногда кажется, что сестренка на самом деле какая-то дивная волшебница, которая из раза в раз, превозмогая себя, свои силы и свои страхи приходит к ним на помощь. Иногда Ламбо отчаянно хочет стать взрослым, чтобы хоть кто-нибудь пришел на помощь самой Мюриэль.       Тсуна тоже не позволяет себе слабости. Это кажется, на самом деле, что он весь такой глупый, наивный и доверчивый. Только Ламбо знает какими глазами он смотрит на тех, кто посмел обидеть его друзей и близких.       А еще он знает, как брат волшебницы Мюриэль стоит под ее дверями сломанный и пустой, отчаянно желающий тепла и поддержки, но даже не стучит в ее двери. Он знает, тоже видел с каким временами первобытным ужасом такая невозможно слабая, отчаянно сильная Рури смотрит на всех вокруг. Тсуна боится, что однажды его всесильная сестренка не выдержит.       Еще Ламбо знает то, что никогда не должен был узнать.       С какой теплотой и нежностью Тсуна смотрит на свою сестру. С какой тоской и преданностью осматривает в очередной раз потрепанную фигуру брата Мюриэль. Ламбо хоть и особенный, но даже он долго не мог понять, почему тихий шепот Рури на ухо брату или ласковые поглаживания плеч сестры Тсуной вызывают глубоко внутри трепет и смущение.       Этого не должно было случиться, это неправильно...       Этого и не происходит.       Только иногда, когда уже не хватает сил, как перед боем с Занзасом, Бьякураном, Вендиче, как перед церемонией наследования, когда больше нет пути назад, они оба тихо сидят где-то в темном углу, крепко сцепив руки.       Маленькая и какая-то беззащитная Мюриэль доверчиво жмется к груди брата и шепчет что-то неразборчиво, что все получится, что она сможет его защитить, пока Тсуна перебирает ее длинные распущенные локоны.       Ламбо видел такое только раз и больше никогда не желал это видеть. Потому что глаза у глупого Тсуны были страшными и беспощадными к любому, кто узнает о слабости его всесильной сестры. А Ламбо ведь не глупый, он и сам понимает, что о таком никому рассказывать нельзя. Он и не рассказывает.       А когда придет время, он тоже будет смотреть такими глазами на тех, кто обидит его семью.