После моей смерти

      Кожа на руках покраснела и сильно саднила, но Кель продолжал и продолжал тереть, надеясь избавиться от преследующей его вони. Душащий запах тлена въелся в руки, казалось, избавиться от него можно только содрав кожу и плоть до самых костей. Дух смерти никак не хотел исчезать, даже после того, как разоренная столица осталась позади. Стоило только сменить одежду после возвращения, как он явился во всей красе. Вместе с испорченными вещами ушел и горький аромат дыма, а зловоние праха, более не скрываемое им, вышло из тени и, казалось, поселилось сразу везде.       Эльф со злостью швырнул губку в таз. Мерзкая вонь не смывалась ни водой, ни маслом, а пучок ароматных трав только усугубил проблему — теперь от рук несло как от «аптекарских» повозок нежити. Принц запустил пальцы в волосы и тяжело вздохнул. Ал`Ар, уже долгое время переминавшийся на плече, не выдержал и дернул хозяина за ухо.       — Ау! Ал`Ар! — Принц потер покрасневшее ухо, — Больно.       — Прости.       — Ничего страшного. Что ты хотел?       — Ты плохо выглядишь. Тебе нужно поспать.       — Хотел бы я поспать… Но не могу.       — Ты разучился спать? Теперь ты можешь обходиться совсем без сна?       — Было бы неплохо, особенно сейчас… Нет, мой друг. Я не могу заснуть. Все, как только мы вернулись, буквально с ног попадали от усталости и сразу же заснули. А я не могу. Закрываю глаза и вижу мертвецов. Их лица. И отца, — принц с трудом избавился от кома в горле, — его я вижу даже сейчас.       Феникс опустил голову.       — Не знаешь, что сказать? Лучше вообще ничего не говори. Я тоже не знаю, что сказать тем, кто ждет от нас новостей.       — Ведь не всех же нашли? Возможно, кому-то удалось выжить. Я видел небольшой отряд к юго-востоку от города.       Принц встрепенулся.       — Да? А почему сразу не сказал?       — Ты был занят.       — Да, верно, — Кель вздохнул, — но я бы предпочел находить живых, а не хоронить мертвых.       Феникс перелетел на руку и подергал хозяина за свисающую на лицо прядь.       — Ты сделал для погибших все, что мог. Им бы не понравилось стать нежитью.       - Да,— Кель сжал зубы, — Подлая тварь Менетил и его некроманты. Еще и поглумились. Выродок.       Птица переступила с лапки на лапку.       — Ты это называешь «своим паршивым характером»?       — Не важно. Я хотел бы побыть один, Ал`Ар.       Феникс распушил хвост и перелетел на окно.       Кель вздохнул и опустил голову. Сидеть на месте было невыносимо, и эльф принялся кругами бродить по комнате. Боль в ногах, так и не прошедшая за несколько часов, несколько отвлекала от тяжелых мыслей. Уже занимался рассвет, и небо на востоке просветлело. Ветер крепчал, и легкий шорох листьев за окном сменился вполне ощутимым шумом — приближалась гроза. Принц даже не заметил этого — сосредоточившись на звуке собственных шагов, он бродил по комнате, сопровождаемый только неверными тенями, что чехардой сменяли друг друга в пляшущем свете светильников, и собственными мрачными мыслями.       Шаг — и еще один тяжелый камень прибавляется к той груде, что Кель`Дорай таскает за плечами. «Почему не явился раньше?» Шаг — и еще одна отравляющая душу несбывшаяся надежда обещает другой исход произошедшего. «Почему сам не попытался что-то сделать в Восточных Землях?» Шаг — и снова сердце жжет памятью. «Ты мог хотя бы попытаться предотвратить их смерть!» Шаг. Шаг. Шаг. Но так проще. Так мысли приходят по очереди. Можно глупо замереть на месте, пытаясь отдышаться, свыкнуться с новой болью, со своим новым бессилием, и только потом сделать следующий шаг. Только когда будешь готов к новой невыносимой мечте о тысяче вариантов, где ты не ошибся.       Но стоит только присесть и внутренний голос змеиным шепотом сотней голосов услужливо назовет сотню твоих ошибок. Тысячу причин твоей виновности. И шепчет, шепчет имена мертвых, вслед за каждым повторяя «это твоя вина». «Это твоя вина» - множеством голосов звучит в голове. Кажется, будто бы сходишь с ума от этого шепота и невозможно ни спрятаться, ни избавиться от него. Принц все ниже и ниже склоняет голову под гнетом обвинений и покорно повторяет:       — Это моя вина...       Собственный голос кажется нереальным в бездушной тишине покоев. Эльф на несколько секунд выныривает из вороха тяжелых мыслей, пытаясь понять, кто же говорил в пустой комнате. Минутной передышки хватает, чтобы понять, что он позволил себе забиться в кресло, будто бы испуганный ребенок, и ждавшие этого момента предательские мысли стервятниками накинулись на ослабевший дух.       Кель вскакивает и снова начинает кружить по комнате. Нельзя позволять себе так распускаться. Мысли должны следовать шагам. Один шаг — одна мысль. Он не виноват в том, что случилось. Он мог вернуться домой раньше, мог попытаться вместе с другими отстоять Луносвет. Мог. Но в том, что проклятый человеческий принц-предатель разрушил его родину, нет его вины.       На востоке розовеет. С приближением утра становиться легче. Демоны разума отступают вместе с тьмой ночи. Скоро покажется Солнце. Кель подошел к окну и выглянул наружу. Душный, терпкий, недвижный предгрозовой воздух за окном не приносил облегчения. На улицах небольшой деревушки еще было пусто. Но скоро у колодца начнут собираться уцелевшие, чтобы услышать новости из разрушенной столицы. Эльф вздохнул и хотел было уже задуматься над тем, что сказать своим людям, но взгляд его упал на расколотый Фело`мелорн. Части наследного меча-реликвии, почтительно разложенные на одном из плащей принца, покоились на подоконнике. Пальцы сами потянулись к древней рукояти.       Шершавая кожа оплетки, всегда приятно теплая. Принц поднял эфес и провел пальцами по шкуре давно несуществующих зверей, тысячи лет назад бродивших по землям Азерота. Близость древней реликвии успокаивала, тяжелые мысли отступали и прятались, обращались в ничто силой и спокойной твердостью старинного клинка. Эльф вел самыми кончиками пальцев по резному навершию, и камень мягким светом откликался на прикосновение хозяина.       Несмотря на то, что клинок был расколот, маг чувствовал его силу. Фело`мелорн не сломался, хоть его лезвие и рассыпалось под ударом на осколки. Но для эльфа, в особенности для мага, клинок не утратил ни капли своих достоинств. Он был все так же хорош, как и прежде. Кель`Тас печально улыбнулся — ему хотелось верить, что с клинком его связывает не только кровь Солнечных Скитальцев, но и мужество не потерять себя после таких тяжелых ударов.       Принц сжал эфес в руке. Когда-то давно Дат`Ремар вел своих соратников в неизвестность, через море, к новому дому, который эльфам удалось обрести.       «Если получилось у него, почему не получиться у меня? Если столько смог мой отец...» — подумал Кель, — «Я, конечно, далеко не Дат`Ремар, и до Анастериана мне не ближе, но и проблемы у меня поскромнее, если быть честным. Дом у нас есть, хоть и разрушенный… Но нужно срочно что-то решить с Солнечным колодцем. Кажется, у меня уже есть идеи, нужно только вернуть Лунные кристаллы законным хозяевам...»       Кель достал свой рунический клинок и вставил в пустые ножны рукоять Фело`мелорна. Меч обязательно нужно будет перековать, но позже. Сейчас клинок ему нужен. Эльф еще раз провел пальцами по рукояти меча — это придавало уверенности. Принц уже знал, что скажет своим людям этим утром.

***

      Глашатай объявлял имена погибших. С каждым названным кто-то в толпе собравшихся опускал голову. Потерявшие родных с трудом сдерживали слезы, иные пытались подбодрить безутешных друзей и родственников, в душе лелея надежду не услышать дорогое имя.       Кель стоял поодаль, за спинами своего отряда, вернувшегося из печальной экспедиции. Бессильная скорбь и душащее горе остались там, в темноте вместе со звуками шагов. Сейчас пришло время действовать. Если вчера принц корил себя за то, что сотворил с найденным в руинах некромантом, пытаясь вытрясти из него все, что несчастный знал о ушедших войсках плети, то сейчас Кель`Тас считал это разумной платой за необходимые сведения.       Солнечный Скиталец буквально горел тем, что еще не совершил. Ему приходилось до боли сжимать рукоять, помогавшую держать себя в руках и не сорваться в безумную, ослепляющую ненависть. Стук сердца отдавался в пересохшее горло, на небольшой площади было невероятно душно — гроза была совсем рядом, уже были слышны раскаты грома. Недвижный влажный воздух не тревожил даже обычный здесь бриз с моря. Молчали в преддверии бури и птицы.       Свиток с именами погибших подходил к концу. Кель`Тас бы что угодно отдал, только бы их было меньше. Но изменить прошлое Кель`дорай было невозможно. Эльф тяжело вздохнул и поднял глаза к солнцу. Ал`Ар, устроившийся на наплече, подергал за прядку.       — Не сейчас, Ал`Ар, — эльф убрал волосы за ухо.       Наконец, глашатай назвал последнее имя. В повисшей тишине были слышны сдавленные рыдания. Кель глубоко вздохнул и сделал шаг вперед. Назад дороги уже не будет.       — Мои братья и сестры по крови, — обратился к собравшимся принц, — каждый из вас потерял дорогих ему людей. Мне тяжело видеть, как боль утраты убивает вас. Мы все потеряли короля, я потерял отца - голос принца, прежде тихий, начал набирать силу, — Я понимаю вашу боль. Я понимаю вашу скорбь. Вас не утешат ни мои слова о том, что погибшие сражались как герои. О том, что они приняли смерть, защищая свой дом. Это правда, но правда не дарует нам утешения. Не умалит нашу боль. И не потушить наш гнев.       Раскат грома прозвучал совсем рядом, а душный воздух, наконец, оживился холодным ветром. Порывы разметали плащи караула.       — Те, кто пытались отстоять Луносвет, не теряли надежды. Я уже потерял. Это моя слабость и моя сила. Мне больше не на что рассчитывать, и я беру судьбу своего народа в свои руки. Не первый раз род Кель`дорай оказывается в изгнании, потеряв собственный дом. Не первый раз мы теряем близких, пытаясь отстоять свое место под Солнцем. Наши павшие братья и сестры ценой своей жизни пытались сохранить столицу. Они пролили реки крови, бесстрашно выступив против орд мертвых чудовищ. И в память о каждой капле пролитой ими крови я, отныне и вовеки, именую себя Син`дорай, дитя крови, — оглушительный раскат грома прервал речь, многие эльф рефлекторно прижали уши. Первые капли дождя упали на землю, — Моя жизнь рождена из их крови и оплачена ей. Так же, как и ваша. Кто готов идти со мной одной дорогой, пусть именует себя так же. Я же, Кель`Тас Солнечный Скиталец, син`дорай, верну своему народу его дом, его славу и его святыню — Солнечный Колодец, — в вышине закричал сорвавшийся с плеча принца феникс, вторя голосу хозяина, — Клянусь собственной жизнью!       Ослепительно яркая молния озарила фигуру принца в алом плаще.       И наконец-то хлынул дождь.