Совсем другая история

      Вечером девушка рассказала Якиму об их диалоге с Гуро.       —Николина Васильевна, ведь вы же не серьёзно? Вас с таким трудом удалось туда устроить!       —Я не знаю, Яким. Не знаю. Мне надоело, что ко мне относятся как к какой-то ненормальной, а я ведь просто искренне хочу помочь!—девушка разочарованно ударила ладонью по столу.       —Ах, Николина Васильевна. Беда мне с вами.       Гоголь буркнула в ответ что-то неразборчивое, а затем направилась в свою комнату.

***

      —Вы обещали, Яков Петрович, обещали!       —Прекратите истерику, Николина Васильевна,—сказал Гуро, не отрывая взгляда от бумаг.—Сейчас появились более важные дела, и я не могу следить за всем сразу.       —Действительно, так трудно отправить двух человек, чтобы...       —Николина Васильевна!—следователь резко вскочил с кресла.—Довольно.       Терпение девушки, казалось, закончилось.       —Вы можете не верить мне, сколько хотите, и это ваше дело. Только я докопаюсь до правды, с вашей помощью или без!       —Не стоит драматизировать, Николина Васильевна, и перестаньте строить из себя дознавателя. Ваше дело—записывать то, что говорю вам я.       Писательница с трудом сдерживала порыв запустить в Гуро чем-нибудь тяжёлым. Девушка сжала кулаки, сделала глубокий вдох.       —Записывать? Что ж, извольте.       Она подошла к стеллажу, взяла оттуда чистый лист бумаги и села за стол, придвинув к себе чернильницу.       Якову Петровичу ничего не оставалось, как молча наблюдать за её действиями.       Спустя несколько минут девушка закончила писать, и, дождавшись, пока чернила немного подсохнут, вручила лист следователю.       —Если вы думаете, Николина Васильевна, что я подпишу ваш рапорт, то вы ошибаетесь, вы никуда отсюда не уйдёте.       Ему хочется добавить, что он попросту никуда её от себя отпускать не собирается. Но вместо этого сухо продолжает:       —Вы ведёте себя, словно ребёнок,а не взрослая девушка.       —А вы, Яков Петрович, ведёте себя, как самодовольный эгоист, не желающий даже попробовать прислушаться к другим!—наступала в ответ девушка.—И заставить меня вы не сможете!       Не дожидаясь ответа, Николина бросилась вон из ненавистного кабинета, игнорируя то, что кричал ей вслед Яков Петрович.       Девушка села в бричку и приказала везти её к особняку Вертинского. На ветер слов она не бросала, а потому решила незамедлительно отправиться туда. Нужно было рассказать Алексею о том, что она видела. Он точно поверит ей.       По дороге Николина чуть ли не расплакалась от того, как обидно ей было от такого отношения следователя. Её радовало только то, что о той неловкой ситуации на балконе он и словом с ней не обмолвился. Она надеялась, что вскоре сумеет об этом позабыть.       Бричка остановилась. Николина быстрым шагом направилась к мраморным ступеням, в надежде, что застанет Алексея там. Подойдя к дубовой двери, девушка весьма громко постучала.       К её счастью, через минуту на пороге появился молодой человек.       —Николина Васильевна, какой приятный сюрприз!       —Как я рада, что вы здесь,—облегчённо выдохнула девушка.       —Приехал проведать сестру. А вы, Николина Васильевна?       —Мне необходимо переговорить с вами.       —Разумеется, проходите!—мужчина сделал жест рукой, приглашая девушку войти.       —Александра дома?—спросила Николина, желая поинтересоваться, оправилась ли та после потери брата.       —Нет, Николина Васильевна. С неделю уж как не появлялась. Марье сказала, что сама не знает, когда вернётся.       Девушку слегка насторожили его слова.       —Она не сказала, куда уезжает?       Алексей отрицательно покачал головой.       —Так о чём вы хотели со сной поговорить?       —Вы знаете, что в шкафу погибшего тайник?       —Тайник?!—удивлённо воскликнул Алексей.—Неужели?       —Идёмте,—коротко сказала Николина, направляясь к лестнице на второй этаж.       Теперь они с Алексеем стояли возле той самой картины с лотосом. Девушка наспех поведала ему о своём последнем видении.       Мужчина осторожно снял картину со стены. За ней действительно оказались странные плитки, немного отличающиеся от всех остальных. Николина, не раздумывая, принялась аккуратно двигать их в том порядке, в котором запомнила.       Раздался щелчок. Обрадованный Алексей тут же бросился к появившемуся среди книжных полок ящичку.       —Наконец-то!—воскликнул Алексей, доставая из ящика какую-то бумагу.       —Так вы всё же знали о тайнике?—настроженно спрашивает Николина.       В следующий миг тело девушки вновь пронзила дрожь. Она замерла, глядя куда-то за спину Алексея. Тот тут же обернулся, но никого там не увидел. Николина же продолжала безотрывно смотреть в одну точку.       Перед девушкой вновь материлизовался никто иной как убитый хозяин особняка. Он предупреждающе смотрел на девушку и безмолвно указал рукой на стоящего чуть поодаль Алексея. И тут Николину вдруг посетила жуткая догадка.       —Это вы... Вы...       Прежде, чем девушка успела окончательно придти в себя, как по голове разлилась пронзающая боль и перед глазами всё вмиг потемнело.       —Ваши призраки, если они, разумеется, и вправду существуют, завели вас слишком далеко,—услышала девушка голос Алексея, едва успев открыть глаза.       В ужасе писательница поняла, что не может пошевелиться. Верёвки на заведённых за спину руках больно впивались в кожу, причиняя сильный дискомфорт. Голова буквально раскалывалась на части, по телу медленно расползался страх.       —Но Алексей, я не понимаю,—растерянно произнесла Гоголь, безуспешно пытаясь пошевелить руками.       —Всё вы понимаете, Николина Васильевна. Никто не просил вас лезть дальше дозволенного.       Окончательно убедившись в безвыходности ситуации, девушка решила хотя бы узнать всё наверняка.       —Вы убили Михаила?       —Да, я.       —Но за что?       —Что ж, Николина Васильевна, вы всё равно никому уже об этом не расскажете.       Девушка нервно сглотнула.       —Моя настоящая фамилия-Вертинский Алексей Андреевич. Я, право, боялся, что вы узнаете об этом раньше, и тогда могли бы возникнуть лишние вопросы, но этого, к моему счастью, не произошло.       —Так он ваш брат!       —Не родной брат. Я никогда не знал своей матери, а отец всегда избегал встречи со мной. Когда я узнал, что моего имени даже нет в завещании, как думаете, что я почувствовал?       —Неужели вы пошли на убийство ради денег?—печально спросила девушка.       —Дорогая моя Николина Васильевна, за такой куш любой решился бы начать опасную игру.       —Что вы держите в руке?       —Свидетельство о том, что я являюсь сыном Андрея Вертинского и имею полное право претендовать на наследство.       —Поэтому вы убили его?       —Я знал об отцовском тайнике. Марья рассказала. Она не сестра моя, а невеста. Да вот только открыть мы его не сумели. Михаил начал догадываться о наших попытках найти бумаги.       —Я верила вам,—голос девушки дрогнул.       —Я слышал о ваших странностях и решил, что вы можете привести меня к тайнику, и, надо признать, вы прекрасно справились с задачей.       —Вы использовали меня!       —Умная девочка,—злобно ухмыльнувшись сказал мужчина.—Мне очень жаль избавляться от вас, но выбора у меня нет. Сегодня же я отнесу данную бумагу куда следует, и очень скоро у меня будет столько денег, что мы с Марьей сможем спокойно уехать за границу, и никто не будет нас искать.       —Зато будут искать меня!—уверенно выкрикнула девушка.       —Жаль, что будет уже поздно. Яков Петрович наверняка расстроится, увидев тело своей ненаглядной помощницы.       —Не совершайте ошибку, Алексей, одумайтесь!       —Нет-нет, Николина Васильевна, не стоит пытаться достучаться до моей души. Я ни за что не остановлюсь. Скажу лишь, что вы всё же были мне симпатичны.       Вдруг внизу раздались чьи-то шаги.       —Марья, это ты?       Не услышав ответа, Алексей тут же достал из кармана револьвер и встал за спину сидящей на стуле писательницы.       Дверь распахнулась и на пороге появился Яков Петрович, а за ним ещё двое полицейских.       —Ещё шаг, и я выстрелю!—крикнул Алексей, приставляя пистолет к виску Николины.       —Только посмей, и ты труп. Дом окружён, тебе некуда бежать,—сказал Гуро, не отводя прицела.       Николина сидела, ни жива, ни мертва. Она смотрела на Якова, боясь, что Алексей может выстрелить в него.       —Дадите мне уйти, и я оставлю её в живых.       Гуро перевёл взгляд на испуганную девушку. Та еле заметно мотала головой, будто пытаясь сказать, что её жизнь ей совершенно не важна.       —Яков Петрович, не дайте ему уйти,—тихо произнесла Гоголь.       —Молчи!—Алексей приставил револьвер ещё ближе к её голове.       —Отпусти её.       Внутри Якова Петровича сковывал леденящий душу страх за жизнь писательницы. Он старался целиться в руку мужчины, в которой тот держал пистолет, но стрелять всё же не мог решиться. Любое неверное движение может стать роковым.       Вдруг Алексей перевёл взгляд с Гуро куда-то за его спину и точно окаменел. Взгляд его был полон страха и недоумения. Он резко направил пистолет прямо перед собой и выстрелил несколько раз. Воспользовавшись моментом Яков Петрович тут же выстрелил в ответ и ранил Алексея в плечо. Тот тут же выронил пистолет и упал на пол, корчась от боли и стараясь как-то перекрыть ладонью рану.       Пока двое полицейских помогали поверженному противнику подняться, при этом крепко держа его, Яков Петрович оглянулся назад, чтобы увидеть, по кому вдруг так резко открыл огонь Алексей, однако ничего не увидел.       Только Николина, прежде, чем потерять сознание, благодарно кивнула вновь материализовавшемуся духу Михаила, увидев которого Алексей убрал револьвер от её виска, дав тем самым возможность Гуро атаковать. Призрак еле заметно кивнул в ответ и растворился в воздухе. Теперь он сможет обрести покой.       Яков Петрович бросился к писательнице. Он быстро развязал верёвки на её запястьях, и девушка безвольно обмякла на стуле. Следователь осторожно поднял её на руки и перенёс на стоящий чуть поодаль диван.       —Везите его в отделение, пусть там ему окажут первую помощь. Его "сестрица" уже наверняка дожидается его в камере.       —Марья не при чём! Её-то за что?!—воскликнул Алексей.       —За соучастие в убийстве.       Мужчина предпринял слабую попытку вырваться, но безуспешно. Он в последний раз одарил Гуро ненавистным взглядом, а затем в сопровождении целого конвоя покинул особняк.       Николина открыла глаза и поначалу не сразу поняла, где находится и что произошло. Только увидев обеспокоенное лицо следователя она стала потихоньку приходить в себя.       —Николина Васильевна, какое счастье, что с вами всё в порядке!—Гуро осторожно помог девушке сесть.—Я ведь просил вас не соваться сюда одной, да разве же вы послушали?!       Из ясных глаз писательницы полились слёзы. Она только сейчас осознала, что пережила и что Алексей, не имея стрелковых навыков, мог бы попасть и в Гуро.       —Яков Петрович, я.. Я только.. Я хотела...—слова никак не связывались в предложения.       Яков Петрович вдруг улыбнулся и притянул девушку к себе, крепко обнимая. Он медленно перебирал пальцами пряди тёмных волос, стараясь успокоить писательницу. В этот момент он позабыл обо всём на свете и только мысленно благодарил бога за то, что Гоголь осталась жива, но теперь-то уж точно он её больше никогда не отпустит.