Вопрос доверия

Вечерние посиделки на веранде их дома давно превратились в традицию. Рик с Мишонн сидели в плетёных креслах, а Дэрил стоял и курил у перил. Разговаривали они мало, редкими короткими фразами, никогда не вспоминая о том, что было до Александрии, и обсуждая лишь насущные вопросы. Таких было немало. Теплицы и огороды давали не так уж много урожая, как бы всем, и особенно Нигану, того не хотелось, запасы топлива были не бесконечны, а все магазины и склады поблизости — давно разграблены. Но в этот вечер тема для разговора была немного другой. Против устоявшейся традиции было и то, что их маленький кружок разнообразили своим присутствием Карл с Энид, которых Мишонн недавно поймала на попытке выследить Спасителей, и за которыми с тех пор приглядывали, как за детьми малыми. Кроме того, здесь был Габриель — ненормальный святоша, встретившийся им по пути к Александрии, и Аарон с Эриком, заметившие изменившееся настроение Дэрила и изводившие его постоянными вопросами. Дэрил, не привыкший к столь настойчивому вниманию, злился, раздражался и отмахивался от них. Он решал все свои проблемы сам. Никак иначе. И уж тем более подобные проблемы: о которых Дэрил не признался бы никому даже под дулом пистолета. Да и как рассказать кому-то о том, что в нём просыпается эта чертова диксоновская тяга к насилию, которая вынудила его отца свести мать в могилу? Тяга, побудившая того измываться над собственными детьми, и которая не раз отправляла Мэрла в тюрьму, к счастью, не на пожизненный срок. Как сказать, что он с наслаждением представляет себе самые жестокие картины насилия над женщиной, какой бы она ни была, и возбуждается этими картинами так, как ничем в своей жизни? Впрочем, своего желания поквитаться с женщиной, которую он считал средоточием зла, потому что Нигана не видел уже давно, а её слишком часто, он от друзей не скрывал. — Нам раз плюнуть их группу завалить. Бабе они пока ни хрена не доверяют. Они не станут сразу стрелять, будут ждать до последнего, чтобы посмотреть, как она будет выкручиваться, — излагал он свой план. — А она явно не боец. Схватить её, а там и с остальными разберёмся. На четырёх мужиков у нас хватит и людей, и оружия. — И оружия? — переспросил Эрик, нервно оглядываясь на тёмные кусты. Но Дэрил не волновался, что их кто-то услышит. Чьё-либо приближение к их дому он бы услышал издалека, как слышал шумный разговор на кухне соседнего дома, птицу, перелетевшую с ветки на ветку, и назойливое жужжание комара, которого он с нескрываемым удовольствием прихлопнул прямо на своей щеке. Аарон склонился к Эрику, тихо рассказывая ему о тайнике, находящемся в погребе под складом. Оружия там было, конечно, пока маловато для полноценной войны. Но для войны им не хватало, в первую очередь, людей. И их отыскать и собрать втайне от Спасителей было практически невозможно. Во всяком случае, Дэрил, сколько ни ломал голову над этим, такой возможности не видел. — И что потом? — устало спросил Рик. — Допустим, у нас действительно хватит сил одолеть Кэрол и четырёх человек из её группы. Что ты предлагаешь сделать потом? На самом деле, что делать потом, Дэрил не имел ни малейшего понятия. Все его планы и фантазии ограничивались лишь тем, как они схватят этих унижающих их из недели в неделю людей, как поставят их на колени, так же, как стояли когда-то они сами перед Ниганом, как увидят страх и мольбу в их прежде насмешливых глазах… А о том, что будет дальше, должен подумать как раз Рик, он ведь мастак во всех этих дипломатических переговорах. Но Рик ждал ответа от него, и он раздражённо передёрнул плечом, а затем внезапно убил на лбу Габриеля, вздрогнувшего от неожиданности, ещё одного комара и зло выдохнул: — А потом поставим Нигану ультиматум. Ну, что его люди будут живы, если он оставит нас в грёбаном покое. — Я бы так благословенный покой называть не стал, — мягко поправил его святой отец и неожиданно поддержал план. — Мне нравится идея Дэрила. — И мне, — бодро высказался Эрик, но потом взглянул на качающего головой Аарона и с сомнением добавил. — Ну, наверное. — А мне нет, извини, Дэрил, — грустно улыбнулся Рик и задумчиво потёр переносицу. — Боюсь, мы не владеем никакой информацией о Спасителях. А без этой информации твой план слишком рискован. Мы не знаем, сколько у них людей, но предполагаем, что достаточно для того, чтобы они взяли Александрию штурмом. Мы не знаем, насколько Ниган ценит подчинённых, но предполагаем, что люди для него могут быть лишь расходным материалом, так что он возможно пожертвует своими, чтобы преподать нам урок. Мы видим, что к нам словно в насмешку посылают четырёх мужчин, среди которых один юнец, у которого ещё молоко на губах не обсохло, под руководством женщины. Ниган, несомненно, уверен в том, что контролирует ситуацию. И возможно, Кэрол — это испытание для нас. Приманка, на которую мы можем купиться. Которая впоследствии нас уничтожит. — И в дальнейшей перспективе план очень ненадежный, — поддержала его Мишонн. — Даже если Ниган согласится на наши условия, мы получим пять человек, которых придётся постоянно держать под присмотром, возможно, в заключении, потому что доверять им будет нельзя. Ни через неделю, ни через месяц, ни даже через год. Это выше наших возможностей. Здесь слишком мало людей, способных держать в руках оружие и трезво оценивать ситуацию, и слишком много тех, кого эта Кэрол со своей командой обманет в два счета. — Ну да, и потому лучше нифига не делать, чем попытаться сделать хоть что-то! — внезапно воскликнул Карл и вскочил с табуретки у стены, потянув за руку и Энид, которая весь вечер молчала. — Карл! Карл, вернись! Но парень на окрик отца не обратил ни малейшего внимания, скрывшись в тёмной комнате. А Дэрил горько сплюнул на землю за перилами: его план, в самом деле, совершенно идиотский, раз его поддержал только подросток, придурковатый священник и наивный Эрик. Да, мыслитель и лидер из Дэрила не вышел. Но дело в том, что он не был создан для подобной роли. Он всегда был ведомым, прекрасно осознавал это, с детства таскаясь хвостом за старшим братом, и никогда не пытался что-либо менять. Просто не хотел. Ему вполне комфортно быть обычным исполнителем. Он не любил и не умел принимать решения, чувствовать свою ответственность за эти решения, вести за собой людей. Он ожидал, что Рик наконец очнётся из своей спячки, сбросит с себя оковы горя и начнет действовать так, как умел только он. Ведь это именно он решал всё ещё с лагеря в Атланте. Именно он каждый раз придумывал план выхода из любой ситуации. Именно он справился даже в Терминусе, там, где казалось, что надежды уже нет. И именно он сломался в такой неподходящий момент, когда они превратились в настоящих рабов какого-то клоуна с битой. Но, кроме него, никто ничего решить не мог. Даже Дэрил, который старался изо всех сил и уже всю голову сломал, пытаясь найти хоть что-то. Но пока он находил только оружие, искренне надеясь, что однажды оно им пригодится. Все остальные, знавшие про оружие, в отличие от него надеялись только на то, что Спасители об этом тайном складе никогда не узнают. Потому что эти уроды разрешили иметь Александрии строго определенное количество огнестрела — ровно четыре единицы. По их мнению, людям, живущим за стенами города, людям, которых они якобы спасают и защищают, больше и не нужно. А те крохи, которые им позволили оставить, предназначались для вылазок, чтобы они могли искать еду и прочие полезные вещи для всё тех же Спасителей. — Короче, сидим дальше и не рыпаемся, я понял, — пробормотал Дэрил, окинув разочарованным взглядом прячущих глаза друзей. — Барбара собирается устроить завтра вечеринку. Еды лишней не будет, зато она сумела сварить вино из каких-то лепестков, — преувеличенно радостно заявил Аарон, меняя тему. — На завтра у нас никаких вылазок не запланировано, так что, думаю, сможем поприсутствовать все. Расслабиться не помешает, да? — Всё, что нам остаётся в этом грешном мире — затуманивать разум алкоголем, — вздохнул Габриель и кивнул. — Я с удовольствием присоединюсь к вам завтра. Хочу поговорить со всеми в непринуждённой обстановке. Возможно, удастся убедить людей, что посещение храма в нашей ситуации не что-то лишнее, а единственное верное решение, способное даровать облегчение и надежду измученным душам. — Мы тоже придём, — пообещал Рик, переглянувшись с Мишонн. — Дэрил, ты как? — Я на охоту с утра, — буркнул он, чувствуя, что почти наслаждается растерянностью, проскользнувшей в глазах друга. Теперь ему придется вспомнить и озвучить то, что ждало их всех завтра помимо вечеринки. То, о чем они предпочитали молчать. Очередной визит Кэрол за новой данью, которую они едва успели собрать. — Значит, тебя завтра не будет весь день? — переспросил Рик со значением. — Ты уверен? — А что мне тут, блин, делать? Мы уже решили, что нечего. Лучше поохочусь. Если повезёт, притащу вам чего-то к этой вашей вечеринке. — Если принесешь что-то к вечеринке, значит, и на вечеринку успеешь, — улыбнулся Эрик. Но Дэрил, не понимающий подобного времяпровождения, молча отвернулся и закурил, глядя в темноту перед собой и жадно затягиваясь дымом. Он принял верное решение. Ему лучше избегать встреч с Кэрол. Лучше не видеть её, если он не может справиться с чем-то звериным, что она пробуждает в нем. Перед сном, когда все гости разбрелись, и Рик с Мишонн вернулись в дом, Дэрил сел на крыльце и позволил себе ещё одну сигарету, невольно вспоминая о том как он кашлял, затянувшись в первый раз в своей жизни. Это было после смерти матери. После того, как он узнал, что она сгорела заживо, уснув с зажжённой сигаретой в руках, и едва не спалила весь их дом. До этого момента, до этого знания, прожегшего в его душе огромную, не способную затянуться дыру, Дэрил и мысли не имел о том, чтобы закурить. Но после он курил всё, что ему попадалось под руку. Курил жадно, курил, зажмурив глаза, курил в тайной надежде повторить её путь, отключиться и больше не очнуться. Или очнуться в каком-то волшебном мире, о котором она порой рассказывала ему заплетающимся от выпитого языком, рядом с ней. С ней, с той, какой он её помнил, или может с той, какой он себе выдумал: улыбчивой, с чистым лицом, не обезображенным синяками, с твердым голосом, ясными глазами и ласковыми руками. Он знал, что для достижения желаемого нужно ещё напиться. Но напившись в первый раз он не только не уснул с сигаретой в руках, но и обблевал всю свою комнату, а потом целые сутки ходил с гудящей головой, отказавшись от добровольного принятия спиртного почти до совершеннолетия. От сигарет он не отказывался никогда. Позади раздались тихие шаги, и Дэрил немного подвинулся на ступеньке, узнав осторожную поступь Рика. Некурящий друг, который расслаблялся только сексом — хотя откуда Дэрилу знать, возможно, секс всё-таки лучше сигарет, если ты что-то да можешь как мужчина — присел рядом с ним и, помолчав немного, вдруг сказал: — Дэрил. Если ты захочешь… захочешь уйти, я пойму тебя. Мы все поймём тебя. Никто не осудит. — Ты о чем? — скривился Дэрил, потушив бычок и отбросив его в кусты, давно превратившиеся в его личную пепельницу. — О том, как сложно тебе находиться в подчинении Спасителям. И о том, что мы поймём, если ты захочешь пойти и поискать себе лучшей жизни. — Ты хочешь, чтобы я ушел? — Не хочу. Никто не хочет. Без тебя нам… нам будет сложно справляться. Но сам ты справляешься с этой ситуацией ещё тяжелей. Дэрил, я вижу, каково тебе приходится, как трудно тебе сдерживаться и если… — Я справлюсь, — коротко ответил Дэрил. — Ты не дол… — Я справлюсь. Он резко встал и, оставив Рика сидеть на ступенях, прошел в дом, в темноте пробираясь к своей комнате на первом этаже. Это была совершенно безликая спальня, в которой он со времени заселения ни разу не менял постельное белье и не заглядывал в шкаф. На тумбочке у кровати лежала книжка, зажигалка и перочинный ножик, а на подоконнике стоял арбалет. Рюкзак валялся прямо у двери. Вот и все его вещи. Улегшись на кровать прямо в одежде, Дэрил горько усмехнулся: Рик боится, что он однажды сорвётся и тем самым подставит их всех, весь город. Но срываться он не собирался. И именно поэтому уходил завтра на охоту. Чем дальше от сводящей его с ума женщины, тем лучше.