Вопрос доверия

Пробуждение было малоприятным. Дэрил застонал, тихо выругался, не понимая, почему так гудит голова, и разлепил веки, с трудом узнавая обстановку. Да уж, неудивительно, что в первые минуты стену напротив его мозг отказывался воспринимать, как родную. Ещё вчера утром эта стена была светлой в мелкий коричневый цветочек и ничем не привлекала к себе внимания. Но это было вчера утром. А вчера вечером, когда злящийся на всех вокруг, но больше всего на Кэрол и самого себя, неспособного выкинуть её из головы или своей жизни, что было бы лучше всего, он наощупь достал из угла шкафа однажды, в столь же темное время, припрятанную там бутылку какого-то дорогущего пойла. Это случилось после вылазки, на которой они потеряли одного неплохого чувака из Александрии по имени Тобин и нашли только несколько ящиков элитного спиртного, оказавшихся издевательской ценой за человеческую жизнь. Спиртное они забрали на склад, но перед тем, как запереть его там, Дэрил, ни о чем не думая в том момент, ни о чем конкретном, просто взял себе одну бутылку. То бухло, кстати, всё потом забрал себе Ниган, долго изумляясь такому подарочку и говоря, что никак не ожидал от Рика Граймса и его товарищей столь хорошего вкуса в выпивке. Как показалось вчера Дэрилу, ничего хорошего в этом пойле не было. Возможно, этот дико дорогой виски надо было пить маленькими глотками, пытаясь определить какой-то там букет и многообразие вкуса, но на подобное он способен не был и потому просто влил себе немного обжигающей жидкости в глотку. А потом, пронзённый мыслью о том, что окончательно превращается в папашу с этой внезапно вспыхнувшей страстью к насилию по отношению к женщине и желанием заглушить всё спиртным, запустил почти полной бутылкой в стену. Теперь на стене красовалось большое пятно, обои в одном месте были разодраны стеклом, а на полу валялась груда осколков прямо в луже, распространяющей крепкий алкогольный запах на всю комнату с закрытым окном, чтоб не налетели комары. Вполне вероятно, что отвратительное самочувствие Дэрила объяснялось не тем, что он немного выпил, а тем, что всю ночь дышал алкогольными парами. Он с раздраженным ворчанием поднялся с кровати, подошёл к окну, распахнул его и сделал несколько глубоких вдохов. Но запах улетучиваться не спешил. Спустя минуту Дэрил прижал к носу воротник рубашки и скривился: его одежда тоже была залита виски. Придётся, как минимум, переодеваться и, как максимум, принимать душ. Этим он и занялся, чтобы хоть немного освежить голову и смыть с себя виски. Даже шампунем воспользовался, вот только не разобравшись в многообразии флаконов, взял себе что-то уж слишком сладко пахнущее, наверняка больше подходящее женщине. Впрочем, Дэрилу было плевать. Он знал, что уже через несколько часов его будут окутывать более привычные ароматы, свойственные человеку, который не чурается грязной и тяжелой работы. Чистая одежда, благодаря очень аккуратно и почти незаметно следящей за этими Мишонн, у него тоже имелась. Так что выйдя на улицу и торопливо перекусив на общественной кухне, Дэрил почти почувствовал себя нормальным человеком. И чувствовал ровно до тех пор, пока громкий стук в ворота не оповестил о том, от чего у него снова застучало в висках и защемило в желудке. Опять она. Сегодня, уже в обычное время, которого вся Александрия обреченно ждала каждую неделю, но от этого её визит более приятным не становился. Весь город, как того и требовалось, высыпал навстречу Спасителям, дань уже четко и налажено передалась в их руки, а Кэрол, переговорив о чем-то с серьезно кивающим Риком, прошла мимо Дэрила, а потом уж слишком картинно нахмурилась, остановилась, сделала шаг назад и окинула его с ног до головы насмешливым взглядом. — Вот так и нужно встречать меня каждый раз, Дэрил! — широко улыбнулась она, а потом, подмигнув, тише заметила: — Кажется, мои вчерашние слова произвели на тебя впечатление, да, солнышко? Он даже задохнулся от возмущения, когда сообразил, на что она намекала. Думала, что он тут стоял в чистой одежде и благоухал ради неё? Потому что эта сучка, насмехаясь, заявила, что он ей якобы нравится? Потому, по её мнению, он приполз к ней на встречу как уличный щенок, пытаясь показать себя во всей красе, чтобы она его хоть разок погладила и накормила?! Когда Дэрил обрёл дар речи и сформулировал пару ругательных слов, которыми хотел ей ответить, она уже была в нескольких шагах от него и оглядываться не собиралась. Это было ещё унизительней — испытывать к ней столь сильную ненависть и понимать, что он для неё не больше, чем мгновение, которое она выбросит из головы уже через минуту, если ещё не сделала этого. Кэрол подняла ладонь и приказала своим людям садиться в грузовик — сегодняшний её визит был очень коротким — как всё вдруг превратилось в кадры из какого-то плохого кино, которого Дэрил в свое время насмотрелся по телеку целую кучу, потому что долгие годы просиживание дивана перед ящиком и охота для пропитания были для него основным времяпровождением. Откуда-то из-за спин облегчённо вздыхающих женщин вдруг показалось бледное и решительное лицо Карла. Его единственный уцелевший глаз горел такой яростью, что Дэрил, даже не успев ничего подумать, просто ощутив всем телом опасность, сделал шаг туда, к нему. Но не успел. Рука пацана взметнулась вверх, и выстрел прозвучал, как раскат грома, после которого все вокруг завизжали, а Кэрол оглянулась, шире распахнула глаза, в один миг страшно побледнела и осела на руки перепугавшегося до чёртиков Мэтью. Кен моментально выстрелил в ответ, но в тот же миг Рик бросился к сыну, сбивая его с ног, и Дэрил так и не понял, задет кто-нибудь из них или нет. Все прочие жители города, кроме Мишонн и Аарона, доставших оружие и замерших на месте, бросились врассыпную. Дэрил тоже стоял наготове с арбалетом. Он понимал, что развязанная Карлом стычка даром им не пройдет. Но Спасители, спрятав Кэрол в грузовике и перебросившись между собой несколькими фразами, вдруг запрыгнули в машину. Лишь круглое, лоснящееся жиром лицо Бобби, показалось на миг из окна. — Вы сами вынесли себе приговор, — громко и мрачно заявил он. Дэрил только сплюнул им вслед, вместе с Аароном запирая ворота. Мишонн и Рик по-прежнему были возле Карла и, судя по тому, что к ним бежала и Дениз, от которой, как от врача, толку было маловато — но лучше хоть что-то, чем ничего — кого-то всё-таки ранили. — Чего там? — деланно безразлично спросил Дэрил, но, увидев, что Карл вполне себе живой, хоть и такой же бледный, как Кэрол несколько минут назад, сидит на земле, перевел дыхание. Его рука, чуть выше локтя, была залита кровью, но Дениз уже перевязывала рану и казалась почти не взволнованной. — Пуля прошла по касательной, задела только мягкие ткани. Карл счастливчик. Рик, слушая эти слова, громко вздохнул. Он за последние несколько минут постарел на целый десяток лет и теперь поминутно тер воспалившиеся красные глаза трясущейся рукой, наверняка пытаясь придумать какой-то выход из ситуации. — Карл? Зачем? — только и смог выдавить он. — Я… хотел помочь. Сделать хоть что-то. Думал, если начну, вы сразу остальных убьете, — сдавленно выдохнул Карл. Дэрил резко развернулся и отошел, отбросив в сторону руку Аарона, которую тот хотел положить ему на плечо. Не желая участвовать в совершенно бессмысленном обсуждении того, что делать дальше, ведь выход у них один — сидеть, ждать и слёзно просить прощения, надеясь на милосердие Нигана — он вернулся в свою комнату. Но и там разбитая вчера бутылка лишь напомнила о его вине. О той речи, которую он сказал на эмоциях и, конечно, вовсе не имея в виду, что убивать Спасителей надо подобным образом прямо в городе. Он предлагал вылавливать их где-то снаружи, поодиночке, убивать тихо, прятать тела, чтобы к Александрии вообще никаких вопросов не было. А то, что сделал Карл… Впрочем, Карл сделал лишь то, что сказал вчера Дэрил: объяснять в подробностях он свой план ведь не стал, считая, что смысла в этом нет. Как оказалось, смысла не было как раз в том, чтобы вообще открывать рот. Всегда, когда Дэрил пытается что-то сказать или придумать сам, получается в итоге какая-то фигня! Говорить и планировать — это удел Рика. А ему, Дэрилу, давно бы уже стоило привычно спрятать это грёбаное недержание собственной ненависти и подавленного раньше либидо и молчать в тряпочку, просто выполняя всё то, что ему говорят. После короткого тихого стука, на который он не ответил, в комнату, лишь чуть приоткрыв дверь, протиснулась Мишонн. Она с порога долгим взглядом посмотрела на него, стоящего у окна с сигаретой в зубах, на разбитую бутылку и сваленную кучей в углу грязную одежду. — Ты не виноват, — сказала она. — Я не дебил, — качнул головой Дэрил и затянулся как можно глубже, так, чтоб горло обожгло горечью. — Карл тоже. У него давно есть собственное мнение обо всем происходящем. Оно было у него и раньше, но после Терминуса, — Мишонн тяжело вздохнула и призналась, — после Терминуса мы все стали немного другими. И Рик, и Карл, и ты. — А ты? — Я? Казалось, она искренне задумалась. Мишонн, по мнению Дэрила, и впрямь не особо изменилась после Терминуса, хотя, может быть, переменой в ней было то, что она вступила в отношения с Риком? Или что она, та, кто раньше так рьяно искала Губернатора в надежде его убить, понимая, что исходящая от него опасность не миновала, теперь, по примеру своего мужчины, сидела в стенах города и не могла ни на что решиться? Хотя на что тут было решаться? На заведомо бессмысленную войну, в которой их разобьют за пять минут? Или на то, чтобы бросить здешних людей и уйти на поиски лучшей жизни? Но Рик просто не мог уйти, он чувствовал за них ответственность, таким уж он был человеком — и это не смог изменить никакой Терминус. Из-за него не могли уйти Мишонн и Карл. И из-за них всех не мог уйти Дэрил. Эти трое были его единственной семьёй, и теперь, когда Карл сделал то, чего так безрассудно жаждал он сам, Дэрил наконец осознал, насколько глупым было его желание причинить Кэрол вред. Она была права — оно того не стоило. И сейчас, не зная, что с ней, не зная, жива ли она, мертва, умирает или страдает от сильной боли, Дэрил не испытывал ни малейшего наслаждения, хотя раньше ему казалось, что её боль должна принести ему хоть толику облегчения. Возможно, всё дело в том, что эту боль причинил не он. Возможно, всё дело в том, что за эту боль придется ответить кому-то из его друзей. И единственное, на что надеялся Дэрил — это то, что Ниган выберет его тем человеком, которого накажут за Карла. Любым способом. Потому что он, так или иначе, виноват в случившемся. — Я тоже изменилась, Дэрил, — наконец после продолжительного молчания ответила Мишонн. — Вы с Карлом ещё хотите рисковать. Мы с Риком, наоборот, рисковать устали. Я устала терять близких. — Я тоже, — признался Дэрил. Больше ему сказать было нечего. А вечером, когда не меньше десятка раз был обсужден побег из Александрии и когда в очередной раз провалилась попытка спрятать наотрез отказавшегося скрываться Карла, в ворота снова постучали. Судя по знакомому свисту, который они уже давно не слышали, никогда не нарушая правил, в этот раз Ниган решил явиться собственной персоной. И вряд ли это предвещало что-то хорошее.