Нить времени

POV Локи - Ты же не собираешься менять долбанные кольца на доктора? - спрашивает меня Тор, едва русская и принц, который уже шестьсот лет как помер, исчезают из комнаты. Не то чтобы сводный брат так чертовски проницателен или знает меня лучше других. Но иногда он меня чувствует. Этому нельзя научиться — это или есть у тебя, или нет. У Тора этого с избытком — он просто смотрит на человека и может сказать, кто он, какова его суть. Иногда его сравнения даже поэтичны, если вообще можно предположить, что то, что исходит из уст моего сводного братца, можно назвать поэзией. Например, про меня он как-то сказал: «твоя черепушка — это гребаное вместилище для гребаных тараканов». Я не стал с ним спорить — в конце концов, он точно видит суть вещей, какая разница, как он формулирует то, что видит. - Ты не собираешься! - отвечает брат сам на свой вопрос. Я молчу. Какой смысл отрицать то, что Тору очевидно? - Слушай, Локи, я в толк не возьму — ты правда такой мудак или прикидываешься? На этот вопрос ответа я не знаю, поэтому опять молчу. - На хрена? - Что на хрена? - На хрена тебе это нужно? Думаешь, соберешь цацки вместе, потом «ахалай-махалай» - и ты в прошлом? Че ты там делать будешь? Сыграешь на тотализаторе? Купишь Майкрософт? - Купить Майкрософт... хм, спасибо за идею, брат. - Иди на хер, Локи! Я тебя, чудилу, насквозь вижу! Хочешь мочкануть своего обмудка-папашу прежде, чем он мочканет твою мамашу и сеструху? - Заткнись, Тор! - Хрена с два ты мне рот заткнешь, мелкий! - Заткни! Свой! Поганый! Рот! И Тор хватает меня за лацканы пиджака своими огромными лапищами и со всей дури впечатывает в стену. Почему-то он предпочитает подкреплять аргументы действием. И действия эти почти всегда приводят к тому, что я неделю после хожу с синяками. Сейчас же я, согнувшись в три погибели, просто пытаюсь сделать вдох — от удара в легких вдруг закончился воздух. И когда мне это удается, я поднимаю взгляд на Тора и… Дьявол! Я не могу по-настоящему сердиться, когда он смотрит на меня так. Как будто ему не все равно. Как будто по-настоящему волнуется. Как будто, черт подери, я на самом деле его брат. - Я тебя отпизжу! - предупреждает Тор, рычит, скалит зубы. Совсем близко. Я не терплю, когда так близко. - Я эту дурь из тебя выбью! И он вполне может исполнить угрозу. И мне, наверное, плевать, но почему-то жаль Кэт — она будет волноваться. А Тор вдруг успокаивается, отпускает меня, отходит в сторону и говорит совсем тихо: - Они умерли, Локи. Умерли и похоронены. - Мы десять минут назад видели живого Генриха Пятого. - И Генрих умер. - Если есть шанс, Тор…. Если бы с тобой так? Если бы речь шла о Фригге? Брат развернулся ко мне лицом. Странно, я никогда не замечал, какое у него доброе лицо. Как будто у ребенка, которому никто никогда не делал зла. Или у старика, который прожил долгую жизнь и простил всех, кто когда-либо причинял ему зло. - Это прошлое, Локи. Прошлое, которое ни хера нельзя менять. Твоя девчуля че говорит? Сунешься — и пиздец! - Пиздец — это то, как сейчас, Тор! - Да пиздец — это ты, Локи! Ты сам просто ходячий пиздец! Вот послал господь братца! Все люди, как люди, а у тебя вечно какие-нибудь…. коленца! Я был впечатлен — насколько я помню, столько слов за раз старший брат мог произнести только под влиянием алкоголя. А Тор не думал умолкать. - Че тебе не живется, убогому? Женился бы на девчуле. Заделал бы ей дитенка! Папаша не сегодня-завтра уйдет на покой — ты встанешь у руля Одинсон индастриз. Да не сверкай ты глазами — сам знаешь, из меня босс, как из тебя балерина, и компанией рано или поздно будешь управлять ты. - Да плевал я на компанию! - рискуя сорвать голос, заорал я, - думаешь, все, что человеку нужно — это деньги, жена под боком и спиногрыз в люльке? Ты, золотой мальчик Тор Одинсон! Ты знаешь, каково это — когда твой родной отец пиздит у тебя на глазах твою мать? Ты знаешь, каково это — когда твой приемный папаша лезет тебе в штаны? Ты забивал когда-нибудь косяк с гашишом для своих приемных родителей? А не пытался отбиться в душевой детской колонии от четырех здоровых извращенцев? - А ты не думал, что все может стать еще хуже? Ты, чертов умник! - в тон мне орет Одинсон и опять хватает меня за лацканы пиджака. Я мысленно готовлюсь к тому, что моя спина вновь встретится со стенкой, но вместо того, чтобы оттолкнуть, Тор прижимает меня к себе, обнимает ручищами. И это… это слишком. Всего слишком — его тепла, понимания, его самого слишком много. И я изо всех сил стискиваю веки, чтобы не дать пролиться неизвестно откуда вдруг взявшимся слезам. Мне до чертиков стыдно и до них же хорошо. Но если Тор думает, что хоть как-то может изменить мое решение, что если я не пойду до конца, что я хотя бы не попытаюсь изменить то, что уже случилось, он ошибается. И я пытаюсь вырваться из медвежьих объятий. - Ну все, Тор! - как можно более спокойно говорю я, - все, отпусти! Но он не отпускает. - Не надо, Локи, - его голос звучит глухо, как будто его тоже душат непролившиеся слезы, - не хочу, чтобы было хуже. Вот русская девчуля… И в этот момент... Господи — это всегда неожиданно — появление Полины из прошлого. Она просто возникает. Ниоткуда. И сейчас мы с Тором замираем на месте, шокированные. Потому что она лежит на полу, абсолютно голая, и не подает признаков жизни. - Вот я о чем, Локи, - Тор хватает себя за горло, как будто ему трудно дышать, откашливается и продолжает — об этом. Девчуле, походу, трындец. Я смотрю на Тора, как на идиота, кручу пальцем у виска, и опускаюсь перед Полиной на колени. Двумя пальцами нахожу на ее шее артерию. Слава богу, пульс есть. - Жива! - сообщаю я Тору и, сняв пиджак, накрываю им девушку. - Че это она неглиже? - слышу я сверху его голос. Надо же — какие слова знает мой брат! Ее нагота меня не заботит. Мне хочется разбить что-нибудь от досады на то, что я не вижу на ней колец. Телефон Тора звонит как раз тогда, когда я ловлю себя на мысли о том, что и вправду оглядываю комнату в поисках того, что можно было бы швырнуть о стену. С минуту Тор слушает говорившего, ничего ему не отвечая, а затем жмет «отбой», смотрит на меня, и мне становится страшно. Я видел Тора разным — веселым, злым, испуганным, расстроенным, влюбленным — каким угодно, но я никогда не видел его… растерянным. - Что?! - кричу я. Кричу, потому что выражение лица Тора меня пугает. - М...ма..ть. Мать и отец, - буквально выдавливает из себя Тор. Его челюсть при этом ходит ходуном. Он смаргивает, и я все-таки вижу, как предательская слеза скатывается по небритой торовой щеке. - Что?! - мой крик задушенный, просто громкий шепот. Мне как будто опять не хватает воздуха. - Авария. По дороге из поместья в Лондон. Что-то с тормозами. Их везут в больницу принцессы Грейс. Честно признаться, я даже не особо удивился. Разве что тому, что Лафей, всегда любивший изящные решения и долгие стратегии, теперь решил играть грязно. Что ж. Будет ему грязь! Я достал телефон и набрал номер Кэт. Где уж лежал ее телефон, что она так долго не отвечала мне, но я досчитал до тридцати прежде, чем услышал ее голос. И это были самые долгие тридцать секунд в моей жизни — когда я ждал и думал, ответит ли мне сейчас моя женщина, или безликий голос какого-нибудь парамедика сообщит, что ее везут в больницу принцессы Грейс. Слава всем богам, Кэт ответила мне сама. Она была дома, и она обещала никуда не выходить и дождаться меня. И хоть что-то сегодня было хорошо. Мы с Тором привезли Полину в ту же больницу, куда доставили моих приемных родителей. Брату разрешили остаться ждать результатов обследования в приемном отделении. Мне же делать там было нечего. Зато я мог узнать хоть какие-то подробности происшествия. Через тридцать минут я входил в кабинет начальника Отдела убийств и тяжких преступлений Скотланд-Ярда. - Лафейсон! - хозяйка кабинета, Лиза Уильямс, эффектная рыжеволосая женщина лет сорока (может больше, может меньше, мне никогда не было дела до ее возраста), поднялась мне навстречу. - Лиз, дорогая! - я поцеловал вкусно пахнущую щеку, - ты еще не сместила с должности директора этой вашей богадельни? - Я близка к этому, Локи, ты меня знаешь, - женщина улыбнулась мне, - я рада тебя видеть, и мне жаль, что мы видимся по такому печальному поводу. Наше знакомство с Лизой было давним и не сказать чтобы очень уж близким (три дня сексуального безумия в гостиничном номере в Белфасте, куда ее и меня привели кое-какие дела пару лет назад, близкими отношениями не назовешь). У нее был муж, трое прелестных ребятишек. Но единственной ее любовью была работа. Ей она отдавалась куда более страстно, чем любому из своих мужчин. Миссис Уильямс была женщиной деловой, понимающей и практической, поэтому когда мне однажды понадобилась ее консультация (именно так — ничего противозаконного), она с радостью согласилась помочь. Не безвозмездно, разумеется. И когда она о такой же небольшой просьбе попросила меня, я не смог отказать. В общем, друг друга из виду мы не теряли. Как могла кратко, Лиза рассказала мне, что произошло с моими приемными родителями. По дороге из их поместья в Хэмпшире отказали тормоза. Водитель не справился с управлением, и их машина вылетела на встречную полосу, по которой как раз шел тягач. - Почему дорожным происшествием занимается твой отдел? - спросил я Лизу. - Потому что тормозной шланг был перерезан. - Мне нужно осмотреть машину. - Нет. - Лиз, это мои родители. - А это уголовное делопроизводство. - Есть подозреваемый? - Локи! - Лиза поднялась со своего места и подошла ко мне. Она была высокой, почти одного роста со мной. Плавным движением, слегка коснувшись кожи, она заправила мне за ухо прядь волос. Жест интимный, слишком интимный для бывшей любовницы и настоящего, если так можно выразиться, делового партнера. Но я ей его позволил. В реанимации больницы принцессы Грейс находились мои приемные родители. А я хотел добраться до подонка, который их туда отправил. - Локи, а где ты был, когда произошла авария? Ах ты ж рыжая бестия! Ну конечно, - «ищи, кому выгодно». - В Британском музее, - ответил я, преданно глядя в ее колючие серые глаза, - с Тором, если ты вдруг собираешься спросить меня о свидетелях. Подозреваешь меня, Лиз? С чего вдруг? - С того, что ты меркантильный беспринципный сукин сын, Лафейсон! - И я люблю тебя, Лиззи, - я приложил два пальца к губам, имитируя поцелуй. Лиза вдруг стала серьезной. - Ты не переживай, Локи, мы найдем его. Езжай домой, отдохни. Я буду держать тебя в курсе, обещаю. И вот еще… ты же понимаешь, что я буду вынуждена вызвать вас с братом для официального допроса? Я кивнул головой и направился к выходу. В дверях она догнала меня. - А ты сам никого не подозреваешь? Пару минут я делал вид, что усиленно думаю, а затем ответил: - Я подозреваю сто человек и никого конкретно. Ты же знаешь, кто такой мой приемный отец. - Я знаю, Локи. Геморройное вы семейство! Я склонен был с Лизой согласиться.