Нить времени

POV Полина «Получилось!» - думаю с облегчением, когда открываю глаза и вижу спальню Генриха и его самого, сидящего за низким шахматным столиком. Он казался бы сосредоточенным, если бы не отсутствующее выражение, с каким он смотрит на расставленные на доске фигуры. Он замечает меня, вскакивает с кресла, спешно преодолевает несколько метров все еще разделяющего нас пространства и застывает передо мной нерешительно, будто все еще не верит, что видит меня наяву. - Ты, - не то спрашивает, не то утверждает. - И ты, - я счастливо улыбаюсь, и Генрих зеркалит мою улыбку. Осторожно, как будто опасаясь, что от его прикосновений я могу исчезнуть, он гладит мои волосы, почти невесомо касается подушечками пальцев лба, скул, трогает губы, и я, не удержавшись, слегка прикусываю его палец. - Убедился? - спрашиваю, - Я здесь. - Ты здесь, - повторяет он и уже смелее, двумя руками, гладит мои плечи и смотрит так, как будто хочет что-то сказать, но не решается, а я начинаю бояться, не собирается ли он сообщить мне, что в соседней комнате Катерина Валуа ожидает сейчас законного супруга. Правда, какой сейчас год? Куда меня занесло на этот раз? Вопросы рвутся с языка, но так и остаются незаданными. Вопросы задает принц: - Глупая, зачем же ты пришла? Разве мало тебе было? Я не обижаюсь на «глупую» - на правду не обижаются. В голосе Хэла такая нежность, а во взгляде столько счастья, что я понимаю — придя сюда, я была права. И мне грустно оттого, что не пришла раньше. - Я пришла поблагодарить, Хэл, - я пытаюсь не сдавать позиции сразу, пытаюсь прикрыться вежливостью, но принц перебивает меня: - Не стоило приходить только ради того, чтобы сказать «спасибо». Мне не составило особого труда добыть кольца, тем более они и не понадобились. Ты наверняка знаешь — мы просто отбили у Лафея леди Кэт и твоего жениха. - Моего жениха, - эхом я повторяю за Хэлом, - и, сказанное вслух, это определение того, кем мне приходится Стивен, кажется сейчас чудовищно неуместным, неправильным. - Он все еще ходит в женихах? - продолжает Генрих, - или вы уже сыграли свадьбу? И я решаюсь: - Не будет никакой свадьбы! На лице Хэла я читаю одновременно удивление и, пожалуй, облегчение, и, боясь сбиться, продолжаю: - Не должно было быть никакой свадьбы. Мне не стоило соглашаться на предложение Стивена. Тогда, наверняка, он остался бы цел и невредим. И дело не столько в нем, сколько… Хэл! Я прикасаюсь ладонями к его щеке, обвожу большими пальцами линию скул. Желание загорается во мне от одного только этого прикосновения. - Хэл! - я почти что выстанываю его имя, - Стивен никогда не имел для меня никакого значения. Значение имел только ты. Всегда только ты. - Только ты, - эхом откликается Генрих, затем крепко прижимается ко мне, кладет ладонь на затылок и сминает мои губы в яростном, каком-то жестоком поцелуе. В касании его тонких, сухих губ сейчас нет нежности, одна только ярость, и я отвечаю ему так же яростно, понимая, насколько я соскучилась по его губам, рукам, как сильно я хочу почувствовать на себе тяжесть его тела, как хочу, чтобы он прямо сейчас, без долгих прелюдий, оказался во мне. Но у Генриха, видимо, другие планы. Действительно, зачем спешить, если у нас впереди…. Сколько — четырнадцать? - ночей. Я не хочу сейчас думать о том, как скоро меня выкинет в мое время - возможно, через две недели, как это было раньше. Сколько бы ночей я здесь не провела — каждую из них я буду с любимым. - Повернись, - просит он, лишь только отрывается от моих губ, и я подчиняюсь. Он расстегивает пуговицы на платье, и через секунду я отшвыриваю его ногой в сторону. Еще несколько секунд я не чувствую никаких прикосновений, только слышу у себя за спиной чуть сбитое дыхание Генриха. Смотрит. И ему нравится то, что он видит. Недаром я потратила совершенно сумасшедшие деньги на то белье, что сейчас на мне. Этот комплект создавали явно не для того, чтобы женщина его носила, а затем лишь, чтобы мужчине было приятно его снимать. Наконец я чувствую мужские пальцы сначала на спине, а потом чуть ниже. И вот уже одна ладонь ласкает мои ягодицы, а другая бесстыдно скользнула на внутреннюю сторону бедра. Длинные пальцы, дразня, прошлись по закрытым тонким кружевом губкам. Я тихо застонала, когда Генрих прижался ко мне сзади и ладонями обхватил мою грудь, слегка сжал, отпустил, а потом, не сразу справившись с крючками — еще бы, он наверняка впервые видит такое белье, - расстегнул застежку бюстгальтера. - Повернись, - снова попросил он, и я снова послушалась. Он опять отстранился, любуясь, а я смутилась. Странно, как он мог одним таким восхищенным взглядом вогнать меня в краску. - Сними это, - попросил Генрих, показывая на трусики, и я медленно, чуть покачивая бедрами, избавила себя от насквозь промокшего куска кружева. - Чулки снимать? - на всякий случай уточнила я, проводя ладонями по обтянутыми тонкой лайкрой бедрам. - Останься так. Хэл мало чем отличался от современных мужчин. Чулки — всегда беспроигрышный вариант. - Как прикажете, Ваше Высочество. - Приказываю — в постель! - было сказано шутливым тоном, но приказ я выполнила. Присев на краешек кровати, я остановила Генриха напротив и ловко, сразу вместе с бельем, стянула с него штаны. Он был большой. Черт, он действительно был большой. Надеясь, что улыбка моя сейчас не выглядит слишком плотоядной, я легко поцеловала головку, прошлась языком вкруговую, втянула ее в себя и отпустила. - Полина, ты не должна…, - процедил Генрих сквозь плотно сжатые зубы, - то есть, если тебе неприятно... - Похоже, что мне неприятно? - сильно, чтобы не вздумал вырываться, я сжала пальцами его ягодицы и продолжила свое занятие. Какое-то время я просто игралась с головкой, облизывая, задевая уздечку, вбирая полностью в себя, потом, пытаясь как можно сильнее расслабить горло, взяла член глубже, языком проводя по всей длине. Качнула головой вперед-назад раз, другой, третий. Генрих лишь глухо стонал, пытаясь с силой не толкнуться мне в рот. - Подожди, - наконец почти взмолился он, - подожди, или все закончится слишком быстро. Я отпустила его, встала, помогла снять рубашку и потянула за собой на кровать. - Сделаешь то же самое для меня? - попросила я, целуя. - Да-а-а, - выдохнул он мне в губы. Генрих не торопился исполнять свое обещание. Сначала он долго выцеловывал мои ключицы, шею, дошел до ушка, осторожно исследовал его языком и опять переключился на шею. Провел влажную дорожку поцелуев от ключиц до пупка, покружил вокруг него языком и наконец устроился между моих ног, аккуратно разведя их в стороны. Его язык то дразнил клитор, то проходился вверх-вниз по влажным складочкам. А потом к языку присоединились пальцы. Длинные, ловкие, они проникали внутрь, даря ни с чем не сравнимое наслаждение, и я насаживалась на эти пальцы, пытаясь принять их как можно глубже, металась по кровати, сминая в кулаках простынь, пока, наконец, не выгнулась, приподняв от кровати лопатки, когда долгожданная разрядка настигла меня. Если мне и нужна была передышка, хотя бы небольшая, то Генрих не позволил мне отдохнуть. Резко закинув мои ноги себе на плечи, он вошел сразу и глубоко. Я негромко вскрикнула — все-таки он был большой, и первое проникновение причинило мне некоторый дискомфорт. - Тихо, тихо, моя хорошая, - мужчина прижался губами к моему виску и замер, боясь двигаться, - привыкай, просто привыкай. Привыкала я недолго - уже через несколько секунд выдохнула тихое «двигайся», и Генрих начал размеренно толкаться. Он то выходил полностью, то снова погружался до конца, то приподнимался, меняя угол проникновения, пока наконец не вышел совсем и не развернулся на спину, усаживая меня сверху. Завладев инициативой, я несколько раз сжала и снова разжала мышцы, так, чтобы он сильнее почувствовал меня, а потом просто расслабилась, позволяя ему подаваться бедрами вверх так, как ему удобно. Видимо, почувствовав, что пик наслаждения близок, Генрих спросил: - Ты со мной, милая? - и, получив удовлетворительный кивок, попросил — потрогай себя. Идея мне понравилась, и я прикоснулась пальцами к клитору, массируя, в то время как мужчина продолжил толкаться в меня. Оргазм накрыл нас одновременно. И если Генрих только рвано выдохнул, то я, не стесняясь, громко выкрикнула его имя и упала ему на грудь. Некоторое время мы просто лежали, слышно было только наше сбившееся дыхание. Расслабленный, Генрих чертил пальцами непонятные узоры на моей спине, а я, уткнувшись ему в шею, чуть прикусила тонкую влажную кожу. - Пить хочу, - произнесла я пересохшими губами. - И я хочу, - ответил мой любовник, не делая, впрочем, попыток подняться и принести воды. Пришлось вставать и идти за водой. Напившись, я удобно устроилась у Генриха под бочком. Пришла пора задать так волнующий меня вопрос: - Долго меня не было? - Три года, — Генрих развернулся ко мне и легко тронул поцелуем уголок моих губ. - Я и правда думал, ты не появишься больше, - продолжил мужчина, - надеялся, конечно, но не был уверен. Что мне было ему сказать? Одно я знала точно — что больше всего на свете не хочу возвращаться в свой мир, современный, удобный и комфортный. Что хочу остаться здесь, в диком, дремучем Средневековье, таком простом и поэтому таком честном. Вместо этого я шепнула Генриху на ухо: - Иди сюда, - и погладила рукой его уже опавший член, чувствуя, как он вновь начинает твердеть под моими пальцами. - Опять? - улыбнулся мужчина. Опять. Сколько бы ночей у нас ни оставалось — я планировала насладиться каждой из них.