По ту сторону баррикад

***

      И было немного странно и неизведанно. Тропою мы шли не протоптанной, по пояс в снегу утопали, пробирались нынче к лагерю нашему. Выходили мы на разведку впятером, а вернутся нам удалось троим, двоих потеряли. А что пошло не так, черт его знает, в темноте и не видно, то ли немцы, то ль свои же такие же разведчики постреляли. Темень, черт ногу сломит и глаз выколет. От месяца что с неба светил толку особого не было. Нагоняй тогда мы получили большой, пришли ни с чем, по шапкам надавали да и в яму бросили, холодную такую, на несколько дней. Так, пришлось вновь мне на небо через решетку смотреть, на лицо снег холодный падал, боялись что так и засыпает за ночи то. Да, нет, счищали снег сверху все же, помереть в холоде нам не пришлось, жались друг к другу, да надеялись что вытащат скоро. Решетка сверху, высоко очень была, просто так снизу не добраться, к тому же земля мерзлая была, хрен руки с ногами вставишь. Летом было бы проще из такой западни выбраться, но не сейчас. Выпустили нас в срок ровно, закинули в палатку, погреться немного дали да на мороз вновь выставили, только теперь лопаты в руки дали, копать велели. А, что там копать? руки деревянные, земля не лучше. Лопата вот-вот и сломается к ебеной матери, а ты стой и долби, долби её, что бы спрятаться мог. Приведя в порядок территории наши с отрядом, нас доблестно на обед пригласили. Ели мы невесть что, не сладкое и не соленое, клейстер он везде клейстер, да хлеб черный чаем запивали, где чай взяли непонятно было, но хватило того не всем, кому не досталось кипяток просто пили да помалкивали. Трапезничали к слову не так уж долго, затем нас вновь заставили что-то делать а вечером завлек меня комдив к себе в каморку. —Ну-с—проговаривает он кивая в сторону на стул, где немец сидел повязанный —Твой знакомый? —Мне пришлось подойти к нему ближе, в полумраке было не разглядеть. Тусклая лампа покачивалась из стороны в сторону. Форточка открытая была, вот и шалила с тонким проводом, который без того еле держался. Приблизившись ближе, я узнал его. В зобу тут же сперло дыхание, стало трудно дышать, а на лбу появилась легкая испарина. Рука потянулась непроизвольно к вороту, который тут же был оголен. —Александр Бинх—проговаривает комдив, схватывая того за подбородок. Губа немца оказалась рассеченной, кровь поступала легкой Алой струйкой из губы и пачкала изящную шею. — Офицер вермахта, у которого ты был в плену. — Рука мужчины плотно сдавливала челюсть немца. — вмазать ему не желаем? —Я просто промолчал, ничего не ответил и вышел на свежий воздух, услышав лишь звук упавшего тела на пол.