***
—Вась,—Она лежала на сеновале. Темноволосая голубоглазая красавица с пышными грудями. Лежала на его поднимающейся груди, он ласкал ее темные как смоль волосы рукой, играя с прядками пальцами. Она нежно улыбалась ему, взгляд был устремлен в темное ночное небо. Там горели яркие майские звезды, стояла тишина, лишь всплески водной глади, изредка нарушали стоящую тишину, которая была такой редкой в те годы. Застава застыла, тишина покой, мир на несколько минут, никто не знал что будет через пол часа, потому и не строили дальнейшие планы на жизни. Знали лишь то, что не важно какой ценой, не важно какими силами, а победу они должны были добыть любой ценой. Уж, сколько соколиков полегло, сколько душ невинных полегло за годы, когда началась война, а то было лишь началом страшного и не понятного пути, который каждый должен был пройти, от старого до молодого, от самого маленького появившегося на свет ребенка, до тех, кто еще в животах у матушек своих сидел! —Васька?—Она тихо засмеялась, когда тот нелепо чихнул отвернув голову в сторону. — у нас маленький будет—Она проговорила это не решительно, так, словно сама в это не верила до самого конца, как будто, его слова что он скажет, разрушили бы весь мир, сломали бы всю тишину что стояла сейчас. Его сильные руки лишь обняли свою любимую женщину. Она улыбнулась, улыбнулась в последний раз. Улыбка ее навеки застыла. —я очень рад,—Прошептал он поцеловав её в щеку. Так трепетно, словно он не взрослый мужчина, а маленький мальчик, лет семи восьми, который первый раз нерешительно прикасается к щеке той самой девочки, которая нравиться ему. —Буду любить вас вечно...—Шепчет он. Звук Flak 18, разрывает ночную тишину, которая так радовала многих, просто разорвал все что было можно. Немецкая зенитная пушка, точным образом ударила в то место, где находилась эта молодая парочка. Немцы долбили по русским лагерям в ночь. Многие полегли в ту ночь, все было неожиданно. В след за пушками пошли и Тигры, которые просто взрывали все в землю, перемешивали людей, рвали тех в клочья своими кусеницами. Снаряды рвали все клочками, ломали небольшие лагерные домики. Рушили все. Стоял гул, мерцало небо... Лишь утром все стихло, черный дым стоял над тем самым полем, гарь да и только. Дым, что портил легкие, своим прожигающим пеплом. А после, а после пошла химическая атака, чтобы до конца добить тех, кто еще живым оставался. Фосген был примемен на том самом местности, бесцветный газ, быстро добрался до скрытых землянок, быстро воздух преобрел запах прелого сена, так же быстро в теченее нескольких часов унес с собой бравых бойцов красной армии, которым противогазов не хватило.***
А, глаза синие, так и остались в небо смотреть, улыбка на леце женском на веки застыла, да и сильная рука мужская, что на животе ее лежала, так и осталась держать маленький комок своего счастья, которые на небесах свидеться уже суждено.