Все, что захочешь

Близость Ниа, его дыхание, мягкость и тепло губ застают Мелло врасплох. За мгновенье до того, как Ниа прижимается к его губам, Мелло уже понимает, что тот хочет сделать. Секундное замешательство позволяет губам Ниа прикоснуться к нему, Мелло. Ночной гость хватает его за плечи, желая оттолкнуть, ударить, но Ниа — словно яд: новым чувством, страстной истомой уже захватывает Мелло в плен, белоснежные волосы окутывают едва уловимым ароматом чего-то воздушного, терпкого. Бергамот — узнает Мелло. И этот едва уловимый, ненавязчивый, но такой бесконечно манящий аромат неожиданно сводит Мелло с ума, сметает его самого, все, что до этого он знал о себе и Ниа, уносит в небытие, обнажая неожиданную и неумолимую правду: Мелло хочет этого — хочет эти губы, аромат этих волос, эту кожу, нежность которой не в силах скрыть безыскусная ткань пижамы. Сейчас. Немедленно. Подавить, поглотить, овладеть. И, взглянув в серые глаза извечного соперника, Мелло чувствует, что уже не справляется с собой и этими новыми желаниями, они становятся единственно значимыми сейчас. А все остальное — неважно. И дальше все происходит словно само собой. Его рука перемещается на затылок Ниа, притягивает к себе, и Мелло впивается в трепещущие губы. Как они нежны, как неожиданно чувственны… Губы Ниа… Но Мелло этого мало. Возбуждение уже кипит в нем, требует большего — всего Ниа. Целиком. Нетерпеливо подталкивает парня к постели, вдавливает в нее, мгновенье любуется распятым на кровати без пяти минут любовником, новым взглядом смотрит на него, любуется чувственным рисунком тонких губ, невероятной мягкостью и нежностью бледной матовой кожи, затягивающим омутом загадочных темных глаз, полных желания, соблазнительным румянцем еще по-детски пухлых щек. Он возбуждающе и маняще красив. Как устоять перед этим? Тут же овладеть им, сразу, беспощадно. Мелло приникает к дрожащим губам, целует требовательно, жестоко, руки уже забрались под белую пижаму и без стеснения ласкают юное тело, жаждут добраться до самого сокровенного… И тут же чувствуют, как напрягается Ниа. Мелло осознает, что губы Ниа больше не отвечают на поцелуй, а его руки упираются Мелло в грудь, пытаясь остановить, оторвать от себя. Сначала это злит, выводит из себя, но, взглянув на напряженное лицо партнера, Мелло вдруг понимает. Да, Ниа сам позвал его к себе, именно для этого, чтобы заняться с ним сексом. Но только не так. Ниа не даст себя подмять, не станет безвольной игрушкой для удовлетворения чужой похоти. Только не это. И еще Мелло различает страх. Для Ниа все в первый раз, — наконец, осознает он. Каждый поцелуй, каждое прикосновение — все это впервые и внове. Для уже опытного Мелло едва ли бы это послужило преградой, едва ли остановило бы его, или нашло бы малейший отклик нежности в его суровом сердце. Никогда прежде не находило. Всегда Мелло предпочитал делать все так, как хочется ему самому, и он редко интересовался мнением своих возлюбленных. Он знал, что в любом случае сможет захватить инициативу, подчинить себе и своим страстям и желаниям. И — надо признать — никто до сих пор не жаловался. Но впервые Мелло, сам не зная почему, снисходителен к чувствам Ниа. Он меняет правила. Становится терпеливым и нежным. Не торопится, не давит. Хоть и дается ему это с трудом, горячая волна возбуждения все сильнее и сильнее будоражит его кровь, подталкивает его к спешным действиям: нужно получить сейчас, все сразу, немедленно. Но, непривычно надевая хомут на шею собственным страстям, беря их за горло, железной волей сдерживая себя, Мелло продолжает неторопливо ласкать Ниа, постепенно подводя его к самым вершинам удовольствия. Ему хочется нетерпеливо сорвать мешающую одежду с трепещущего нежного тела, но Мелло сдерживает и этот порыв и сначала снимает с себя черную водолазку. Только после этого быстро расстегивает его пижаму, пожирая тело любовника горящим взглядом: оно столь невыносимо белое, чувственное, изящное. Желанное. Прикасается к обнаженной коже, захватывает губами маленький бледно-розовый сосок и удовлетворенно слышит прерывистый вздох Ниа. Ласкает дальше, неторопливо, сам поражаясь собственному терпению. Беззвучные стоны Ниа музыкой звучат в его ушах. Дрожь девственного тела передается ему самому. Сладкий, сладкий Ниа… — Не бойся, — шепчет ему на ухо Мелло, не прерывая ласк, — нам некуда торопиться. Я хочу немного поиграть в эту твою новую игру. Она мне нравится… И он играет в нее — увлеченно, виртуозно: невесомым прикосновением, дразнящим поцелуем, игривым покусыванием, интимным поглаживанием… Ниа вновь прерывисто вздыхает, закусывает губу, сдерживая очередной стон желания. — Все, что захочешь, — растворяясь в невыносимо сладостных ласках, шепчет Ниа почти беззвучно, но его любовнику отлично слышно каждое слово. — Все, что захочешь… Мелло… Мелло быстро раздевается до конца, затем руками цепляет резинку пижамных штанов и резко тянет вниз. Ниа, за секунду угадав его намерение, приподнимает бедра — и последняя преграда удалена. Мелло с нескрываемым удовольствием и бесстыдством разглядывает возбужденное тело. Потом наклоняется и на миг прижимается лицом к горящей щеке Ниа, зарывается в белокурые волосы. Вдыхает будоражащий аромат его волос — аромат бергамота. Отныне этот запах всегда будет ассоциироваться только с ним. Ласки Мелло уже настойчивее. Его рука скользит по внутренней стороне бедра, и Ниа резко выгибается, открывая для себя новое, невыносимо острое удовольствие, а губы уже не в силах сдержать стон. Но стены приюта Вамми не предназначены для сокрытия столь интимных тайн, и Мелло тут же заглушает его, прижимаясь своим ртом к его, вбирая этот стон в себя глубоким поцелуем. А рука продолжает скользить уже чуть выше по бедру, подбираясь к самому центру возбуждения. Но и Мелло уже на грани. Раз за разом он, стискивая зубы и задерживая дыхание, преодолевает пики возбуждения, один, другой… и с каждым разом они становятся мощнее, и сдерживаться все сложнее. Чувствуя, что долго ему не продержаться, он начинает подготавливать любовника к соитию. …Всегда такой сдержанный Ниа окончательно теряет контроль над собой… Взмокшие волосы липнут к искаженному страстью лицу, делая его еще более сексуальным, еще более возбуждающим… Он начинает метаться… Хватается за плечи Мелло и ногтями царапает его кожу, губы Ниа пересохли от почти беспрерывных и уже несдерживаемых стонов. И Мелло чувствует, как раскрывается трепещущее от возбуждения тело, не сопротивляется больше под его пальцами. И вдруг останавливается, чуть отстраняется, оставляет Ниа в покое. Тот облегченно выдыхает. — Ты так сексуален сейчас, — говорит Мелло, нависая над разгоряченным телом, и негромко смеется, — я вот подумал, не заказать ли Роджеру черные простыни? На них ты бы смотрелся еще лучше. Ниа смеется в ответ, но дыхание сбито, и смех превращается не то во вздох, не то в стон, переходящий в болезненный вскрик, когда Мелло входит в него. Ниа кусает губы, вновь хватается руками за крепкие плечи Мелло. Тот держит его сильно, не давая вырваться. Прижимается поцелуем к влажной от пота шее. Шепчет что-то успокаивающее, не торопит, чуть гладит по волосам, ласково скользит ладонью по лицу — дугам темных бровей, краешкам глаз, у которых поблескивают невольные слезы боли, обводит вокруг бледнеющего синяка на скуле — особенно осторожно — и игриво задевает пересохшие, чуть припухшие от поцелуев губы, и те ловят его пальцы в бездумной ласке. Наконец, Ниа расслабляется, и Мелло начинает двигаться, не сводя с партнера внимательных пытливых глаз, пытается быть нежным и сдержанным, насколько это еще возможно. Ниа начинает дышать чуть быстрее, поддается движениям Мелло, ловит темп и вот уже движется с ним в унисон. Сил сдерживаться больше нет. Мелло выходит из податливого, такого желанного тела, переворачивает Ниа на живот и проникает в него вновь. Ниа вновь стонет, он тоже уже на грани, и Мелло ускоряет темп, одновременно проникая рукой под бедра Ниа и, находя возбужденную плоть, начинает ласкать. Еще…еще… Ниа вскрикивает, зубами вцепляясь в подушку, и Мелло, погружаясь в болезненно-острое наслаждение, выдыхает имя своего безумства: — Ниа… Два тела одновременно содрогаются в волнах оргазма. Капельки пота струятся по спине Мелло, он все еще подрагивает от постепенно затухающего экстаза. Ложится, прижимается боком к столь же влажному телу Ниа, зарывается лицом в его необычные волосы, вновь наслаждается их запахом. Ниа разворачивается к Мелло, и губы их соприкасаются в последней устало–сладостной ласке. Чуть погодя, уставший и довольный Мелло натягивает на себя одежду. Ниа сидит на кровати, прикрывшись одеялом, по привычке накручивает локон волос на палец и смотрит на своего визитера глубоким, затягивающим взглядом. Можно было бы подумать, что он вновь невозмутим, но непривычный яркий блеск антрацитовых глаз и пунцовый румянец на щеках выдают его душевное смятение. Впрочем, это не беспокоит Мелло. Его теперь не волнуют чувства Ниа. Он ощущает легкость и необыкновенный прилив сил, как всегда, впрочем, после секса, а сейчас же почему-то особенно. — Что ж, это была неплохая идея, — улыбается он, сверху вниз глядя на своего нового любовника. — В тебе есть большой потенциал, «Номер один», — впервые называет его так без раздражения и даже как-то снисходительно. — Жаль только, что пропадет он попусту… — Мелло… — Но, думаю, не стоит превращать это в привычку, — продолжает тот, не обращая внимания на протестующий тон Ниа, — эксперимент удался, и не будем к этому возвращаться. Это лишь все усложнит. Ниа, уже собирающийся что-то сказать, закрывает рот и буравит Мелло укоряющим взглядом. — Это ничего не изменит, не так ли? — гнет свою линию Мелло. — Я думаю, мы могли бы попробовать… — начинает Ниа. Но Мелло мгновенно взрывается: — Попробовать что, Ниа? Ты хочешь отношений? Свиданий, может быть? Сказочки со счастливым концом, где мы возьмемся за руки, как два голубка, и станем жить долго и счастливо? Это невозможно, Ниа. Не мы с тобой! Это не про нас! Мы по-прежнему конкуренты, и я не собираюсь добровольно отдавать тебе первенство из-за одного случайного траха. Ниа вздрагивает и весь как-то съеживается, прижимает колени к себе и обхватывает их руками, словно пытается защититься от нарочитой грубости Мелло. А тот, заметив реакцию, усугубляет: — То есть, конечно, не случайного. Это ведь ты все продумал, не так ли? Ниа в ответ бледнеет.  — Что ж, признаю, ты был прав, следовало это сделать. Ты удовлетворен, я удовлетворен, все счастливы. Но едва ли это поможет нам в нашем постоянном соперничестве за наследство L. Скорее, наоборот, станет мешать, если мы вдруг захотим… Но мы ведь не захотим, не так ли? — Мелло настолько же вкрадчив, насколько беспощаден. Его больше не трогает свернувшаяся калачиком белая фигура Ниа, его не трогает боль, светящаяся в больших темно-серых глазах. — Нам не обязательно все время соперничать друг с другом, — говорит Ниа. Он крутит прядь волос на пальце, мрачно глядя на своего безжалостного возлюбленного. Явно расстроен, но по-прежнему сохраняет спокойствие. И Мелло понятия не имеет, чего ему это стоит. — Нам не нужно драть друг другу глотки из-за этого наследства! — Что я слышу? Ты готов отказаться от борьбы? Ты согласен сдаться? — Мелло выразительно поднимает одну бровь, достает любимую плитку шоколада из кармана и откусывает приличный кусок. — Неужели, Ниа? Так ты сдаешься? Ниа колеблется лишь секунду, отведя глаза от недавнего любовника, теперь же снова недруга и соперника. — Нет, — наконец, отвечает он, и в голосе его вновь непреклонная решимость. — Я не сдаюсь. Я не отказываюсь… Но то, что произошло между нами сегодня… — Этого больше не повторится, — холодно обрывает его Мелло. — Я этого не хочу. И не захочу, — безжалостно продолжает он. — Я не собираюсь обнадеживать тебя, Ниа. Да, с тобой было классно, но я больше не приду. И тебя не впущу, если вдруг что задумаешь, — Мелло прищуривается и пристально глядит на бледного молчащего Ниа. — Нам лучше забыть об этом. Без обид. Ниа отводит взгляд, ищет пижаму, дотягивается до нее и начинает натягивать на себя, не глядя на холодного и безразличного Мелло… Впервые Ниа не знает, что сказать, чтобы перевернуть, изменить ситуацию. Он беспомощен и раздавлен. Но многолетняя привычка владеть собой вновь приходит на помощь. — Как скажешь, Мелло, — его голос спокоен, а лицо уже непроницаемо, лишь на дне темных глаз едва уловимым всплеском проблескивает разочарование. — В данной ситуации нет никакого смысла спорить с тобой. Так что я согласен. — Вот и отлично, — резюмирует Мелло, не скрывая радости, и ловко вспрыгивает на подоконник: — Значит, договорились. Пока! Мгновение — и его темная фигура растворяется в ночной мгле. Ниа остается один. Минуту он просто неподвижно сидит — униженный, раздавленный и бесконечно разочарованный. Его тело еще помнит интимные минуты, чуть припухшие губы еще ноют от пьянящих поцелуев, кожа горит от бесстыдных ласк, и кровь в венах еще не остыла от неземного экстаза… Но тем острее обида, тем крепче она сжимает неопытное сердце своими ядовитыми когтями, раздирает его на куски, выдирая мечты, вкладывая беспощадную, колющую боль. Пальцы нащупывают и автоматически мнут угол подушки. Движение — и мягкий прямоугольник со всего размаху летит в стену, попадая прямо в полку напротив. С оглушительным шумом, разрывая полуночную тишину, сыпятся на пол многочисленные игрушки: пластмассовые солдатики, домино, фигурки животных, разноцветные коробки с пазлами… Ниа смахивает злые, непрошеные слезы. Много раз он видел их на лицах других, теперь они текут и по его щекам. Он не помнит, когда плакал последний раз. И, конечно, если кто и смог довести его до слез, то только он — безжалостный и циничный Мелло. Его беспощадный тигр. Несчастный слепец. — Все, что захочешь, — словно в забытьи шепчут бледные губы, — все, что захочешь, Мелло… Темно-серые глаза, вновь полные унизительной влаги, загораются мстительным огнем. …Мелло, уже не пригибаясь, во весь рост бесшумно бежит к своему корпусу. Скрываться ни к чему: кто может увидеть его в такой поздний час? Он чувствует себя отдохнувшим и свободным от любых сожалений. «Это было легко и приятно, — думает он на бегу. Затем в его памяти мелькает застывшая сидящая фигурка молчаливого Ниа, и он вновь усмехается. — Да, определенно, надо было это сделать. Один ноль в мою пользу. А ты что ожидал, Ниа?»