***
Винсент стоял перед старым зеркалом с голым торсом, рассматривая свои синяки. На бледном юношеском теле тонкой алой сеткой располагались сотни мелких царапин, глубокие и не очень. Синие очаги гематом уже начали проявляться. Могло быть и хуже. Сегодня он должен выглядеть идеально. Сегодня он идет на свадьбу. Нет, не на свою, конечно же. На свадьбу сестры. Муж — полный дядька в возрасте. Жена — бедная грустная сестренка. Брак — по расчету. Чем меньше людей в доме, тем меньше нахлебников. Чем меньше нахлебников, тем больше денег и алкоголя. Хорошая схема. Могло быть и хуже. Верно же? Парень взглянул на свой парадный костюм, аккуратно лежащий на его кровати, потом на свадебное платье сестры, весящее на вешалке в открытом шкафу. Хах, такой тощий, узкоплечий мальчик мог бы сойти и за девушку. Где-то на задворках сознания раздался насмешливый голос отца. Такой бледнолицый, белобрысый, всего лишь на несколько сантиметров выше собственной сестры, мог бы сойти и за невесту. Ох, он бы с радостью заменил собой свою сестру в этот злополучный день, пока она уезжает на первом попавшемся поезде куда подальше. Сначала он будет подражать своей сестре, благополучно отыгрывая свою роль. Но когда наступит время первой брачной ночи, возьмет и зарежет этого жирного хряка! А что если… Винсент, усмехнувшись, снял свои брюки и отложил их на кровать. Затем достал из шкафа платье, осторожно снял с вешалки и… Так, а с какой стороны платье-то надевать?! Снизу, наверное. Хотя, нет, лучше сверху, а то еще и порвать что-то можно. Но снизу однозначно удобнее. А как же Молли? Если что-то порвать, отец убьет и ее, наверно, тоже. Повозившись с платьем еще добрых десять минут, Винсент решил, что лучше, все-таки, снизу. Натянув вещь до плеч, юноша снова посмотрел в зеркало. Пф, а неплохо оно на нем сидит. И правда, нежная кружевная ткань красиво легла на талию, а глубокое декольте обнажало острые ключицы. Парень покрутился на пятках, заставляя подол юбки подняться, расправляя платье. С глупым хихиканьем, юноша стал кривляться, эротично выгибая шею и складывая губы уточкой. Совсем как девчонка. За всей этой клоунадой парень и не услышал легких быстрых шагов, приближающихся к двери. Только когда скрипнула ручка, Винсент рвано обернулся, до смешного округлив глаза. Молли замерла, ее бледно лицо стало еще на десять оттенков бледнее. Винсент не остался в долгу и побледнел еще больше, больно прикусив губу. Кажется, вот-вот кто-то из них должен упасть в обморок, но вдруг, девушка резко согнулась пополам и истерически засмеялась. — В… Винс, дурак, зачем ты это на себя напялил?! — сквозь смех пропищала девушка. Парень лишь отвел взгляд и стеснительно пожал плечами. Неужели он выглядит так глупо? Всего-то платье надел, подумаешь… Ладно, он действительно выглядел очень глупо. — Эй, а давай я тебя еще и накрашу! — внезапно предложила сестра. Молли была немного тронутой, не вписывающийся в понятие нормальности тех времен. Нормальная девушка не стала бы предлагать красится своему брату, не позволила бы надеть свое свадебное платье, и, как истинная нормальная леди, закатила бы скандал. Но Мо не такая, она заботится о своем брате, даже не смотря на то, что он старше, что он мужчина. Молли, в тайне от всех, не верит в Бога. Потому что, если бы он был — он не послал бы им такого папу, не было бы войн как таковых. Мо — вечная девочка с искорками в глазах, и ей глубоко плевать на предрассудки. Но Винсенту не нравились вот такие вот бесноватые перламутровые искорки в глазах Молли. Обычно, эти искорки ни к чему хорошему не приводили. Нет, категорически нет, красится он не будет. Он ее старший брат, а не младшая сестренка, в конце концов. Взяв все свое самообладание и гордость, что у него остались, парень немного смущенно выдал: — Ха-ха, — размерено начал Винсент, — предложение заманчивое, но я, пожалуй, откажусь. Юноша горделиво задрал голову. Молли на это лишь прыснула и закатила глаза. Затем в два прыжка подскочила к Винсенту и, грубо схватив его за плечи, усадила на стул перед маленьким трюмо из красного дерева. Антиквариат, между прочим. Ладно, вернемся к Винсенту. Парень, тем временем, успел только подавиться своим нарастающим возмущением и плюхнуться на жесткое сиденье. Мо, с напущенным видом эксперта-визажиста, стала рыться в маленьком резном шкафчике, поочередно доставая баночки с тенями, брусковую тушь, щипчики для бровей и прочую дребедень, названия которой Винсент и представить не мог. Уловив момент, когда сестра совсем отвлеклась, парень тихонечко приподнялся со стула, чтобы по-быстрее уже смыться отсюда. — И куда это мы намылились? — риторически спросила Молли, изогнув бровь. — Да еще и в таком виде? Винсент обреченно сел, он совсем забыл про платье. Вот дурень. Придется терпеть. В принципе, парню даже льстила идея опробовать макияж на себе. Но все это было слишком странным, неправильным и, самую малость, смущающим. Пока он размышлял, Мо к этому времени уже все достала и обернулась к Винсенту. — Та-а-к, что первым будем делать? — в задумчивости промолвила девушка. — А, знаю! Будем тебе брови выщипывать! Юноша дернулся от страха. Сестра от такого выражения лица только усмехнулась. — Да ладно, не бойся, это не больно, — Молли доверительно подмигнула. — Ага, как будто комарик укусит, — елейным голосом процитировал знаменитую фразу врачей всех времен Винсент. Сильно больно, как и обещала девушка, не было. Лишь не очень приятное покалывание. Благо парень, у которого даже и намека на бороду не было, не славился обилием растительности, и Молли пришлось возится недолго. Далее, девушка выделила тонкие белесые брови парня черным цветом, удлиняя их ближе к вискам, украсила губы в форме бантика красной помадой, наложила ровными кругами розоватые румяна и подкрасила ресницы тушью — удивительным новшеством двадцатых годов. Теперь подошла очередь прически. Винсент, не смотря на насмешки отца и брата, очень серьезно следил за своими волосами, стараясь мыть их не реже двух раз в неделю и ежедневно их расчесывать. Поэтому, даже причесывая парня обычным деревянным гребнем, Мо наткнулась только на один маленький колтун. Так как девушка все время перед ним вертелась, Винсент не мог увидеть себя в зеркале. Но у же к концу, Молли зашла парню за спину, давая себя разглядеть. Знаете такое выражение лица людей, когда они что-то вспомнили или решили какую-нибудь непосильную задачу? У Винсента как раз было такое выражение. Аккуратно очерченные брови поднялись на верх в приятном удивлении, а яркие черные ресницы распахнулись, открывая миру по-новому засиявшие лазурью глаза. Парень пододвинулся ближе, аккуратно проведя указательным пальцем по контуру щеки до подбородка. На него смотрел совершено другой человек. Нежная счастливая девушка изумленно глядела через тонкую зеркальную гладь, в то время как на другой стороне на нее смотрел постепенно влюбляющийся юноша. Винсент никогда не считал себя уродливым, но он впервые, что удивительно, по-настоящему полюбил свою внешность. Вся его эстетика точеной фигуры и бледной кожи теперь чувствовалась на своем месте, теперь у нее был футляр, красивая обертка. Кажется, он впервые открыл истинного себя. Но это вздор! Это не правильно! Глупый извращенец! Нарцисс! Парню показалось, что в его сознании разбушевался целый народ, и теперь он готов ринуться в реальный мир, с вилами и факелами. Хотя нет, он скорее редкостный асфоделус - такой же мелкий, с белобрысой шевелюрой-лепестками, только для эстетов. Винсент отпрянул от своего отражения и поник, пристыженно опустив голову. — Молли, скажи, я болен? — тихо спросил мальчик Женщина склонила голову и медленно обошла колченогий стул, присев на колени напротив парня. Она подняла глаза и ее лицо тронула понимающая спокойная улыбка. — Конечно нет, что за глупости… — девушка взяла холодные ладони Винсента в свои, согревая. Видя, что эти слова не сильно его впечатлили, Мо наклонилась совсем близко и тихо прошептала: — Мы никому не расскажем. И кротко чмокнула в лоб. Дверь шумно распахнулась, жалобно заскрипев. В комнату бешеным вихрем ворвался отец семейства. Девушка тут же подскочила на ноги, пытаясь загородить Винсента. У последнего сердце забилось так, что от такого громкого стука у парня зазвенело в ушах. Только бы не узнал, только бы не узнал… Отец уже успел отдышаться от быстрого подъема по лестнице, но продолжал по привычке дышать глубоко, тем самым нагоняя еще более грозный вид. Тяжелый грязный ботинок сделал шаг вперед, тяжело приземляясь на дощатый пол. Стук подошвы гармонично сошелся с глухими ударами сердец. — А это еще кто?! — грубо спросил мужчина, злобно глянув за плечо дочери. Людям несвойственно думать одинаково и одновременно сразу, но, кажется, в головах подростков длинным шлейфом прошла одна и та же мысль: «Не узнал». Молли вступила в бой первой. — Пап, слушай, это мой… моя новая подруга, — девушка замялась. — Да ну? — потрескавшиеся губы растянулись в измученной улыбочке. — И как же зовут эту прекрасную даму? Винсент напряженно сглотнул. — А… нджела, — прошелестела девушка. — Как-как? — Анджела, — твердо повторила Молли. — А почему она в твоем свадебном платье? — густые брови хмуро сдвинулись к переносице. — Мы просто дурачились, пап. С платьем все в порядке, — девушка неловко дернула плечами, пытаясь успокоиться. — Очень приятно познакомиться с вами, сэр, — наконец-то подал голос Винсент, пытаясь сделать его как можно женственнее. Надо отдать должное, получалось у парня очень даже неплохо. — И мне, — безразлично отозвался мужчина. Серый ботинок отступил, дверь опять натужно скрипнула. Опасность миновала. О Господи, Винсенту повезло! Впервые в жизни! Кажется, парню удалось заморить назойливого червячка, состоящего из сомнений. Сомнений в том, действительно ли он «жертва домашнего насилия» или просто трус, боящийся противостоять гнету отца. Молли тоже боялась отказаться от свадьбы, но ее можно было понять, она всего лишь маленькая шестнадцатилетняя девочка. А он? Да он не намного ее старше, но даже не смотря на хилое телосложение — мог побороть ужасного родителя, точно бы смог. Другое дело Аарон, который часто был на стороне отца, держась за старые детские обиды на старшего брата. Вот против двоих пойти было гораздо, гораздо труднее. И так во всем, куча противоречий, много оправданий и, самое главное — никакого действа со стороны Винсента. Но теперь, теперь ему повезло. Юноша был словно верующий, в живую увидевший своего Бога. О да, теперь его мнение превратилось, мутировало в настоящую религию — веру в то, что могло быть гораздо, гораздо хуже. Верно же?***
На большом обеденном столе стыл завтрак. У всех членов семьи сегодня было вполне хорошее настроение, почти… — Ну что за несправедливость! — сетовала Молли. — Она заболела в самый неподходящий момент! Девушка готова была затопить своими слезами весь дом и задушить своим горем абсолютно каждого. Ее любимая подруга детства заболела, и теперь она не сможет присутствовать на свадьбе. Невеста лишилась единственной, настоящей подружки невесты! Какой кошмар! — Милая, не думай только о себе, — рассудительно одернула ее Вивьен. Винсент пододвинул свою тарелку с куском шарлотки поближе к сестре. Молли умильно улыбнулась этому незатейливому жесту. — Мама, я тебя понимаю, но я же не могу остаться без свидетельницы! Девушке было и так очень тяжело. Ей, такой молодой и красивой, придется большую часть своей жизни провести бок о бок с мужчиной, которого она толком даже и не знает! А если она и решится на побег, то куда пойдет? Вся ее родня сейчас находится в этой комнате. Из ее навыков можно выделить только игру на пианино, вязание и знание французского языка. Этот безжалостный мир раздавит Молли в лепешку… И эту трудную минуту она хотела, прежде всего, провести со своей подругой детства, которая уже три года как уехала в другую страну и единственный шанс с ней увидеться — весомый аргумент, приглашение на важное событие. Но, увы, этот шанс был безуспешно упущен. — Это несправедливо! На лестнице послышались грузные шаги. Незримо для человеческого глаза, в обеденной комнате повисло огромное свинцовое покрывало, окутывающее всех членов семьи. — Эй Винс, оболтус, где весь вечер шлялся?! Винсент дернулся всем телом, словно привязанный к своему телу ментальному, которое безнадежно упорхнуло куда-то в небеса от страха. — Сын, я задал вопрос. Я тебя весь день искал, — уже более мягко сказал отец. Но этот тон все равно был больше похож на тон следователя, чем на тон заботливого папаши. Имеем, что имеем. — Я, м, гулял, — неумело соврал парнишка, мысленно готовясь к долгому скандалу со вспыльчивым родителем. — Ладно, сынуля, не парься. Мне по барабану, где ты шляешься. Просто знай, ты был нужен мне для обсуждения одного дельца, и этот разговор не отменяется, — мужчина предупреждающе взглянул. Вот как все просто. Винсент ему не сын, а вещь обычная, на которую злишься только когда она пропадает в самый нужный момент. А отец Винсента — и не отец ему во все, и даже не отец-психопат, а мудак обычный, которому плевать на сына с высокой колокольни. Или не плевать? Мальчик старался верить, что во всем виновата война. Он надеялся. Парень окинул взглядом свою семью: потухшую Молли, угрюмого, как обычно, Аарона, волнующуюся мать и нагло рассевшегося отца. Внутри душевного мирка Винсента снова завелись червячки сомнения. «Что-то грядет, парень, что-то грядет», — шептали они…