Ты моя, просто смирись

Проснулась я на том же диване, но с развязанными руками, которые очень болели от того, что их натер ремень. Я очень надеялась, что все произошедшее — кошмар, но боль в низу живота, между бедер и разорваная рубашка с майкой говорили об обратном. Посмотрев на пол, я увидела этого урода, который спокойно спал. Взгляд упал на лежащий рядом ремень, а после на его шею. Руки задрожали, но появилось огромное желание убить этого урода. Но, понимая свою слабость, я знала, что не сделаю это. Кое как встав, превозмогая боль, я надела свой лифчик, а после натянула трусы и джинсы, едва не рыдая. Обняв себя руками, прикрывая тканью рубашки тело, я тихо пошла на черному выходу. Единственное, чего хотелось, дойти до общежития, укутаться в одеяло и плакать. Чудом не разбудив ту тварь, я нашла в себе силы побежать. Я бежала не смотря себе под ноги, от чего несколько раз чуть не упала. Выступившие на глазах слезы только ухудшали видимость. Благо, в четыре утра машин нет и можно спокойно перебегать дорогу. Я даже не поняла, как оказалась в общежитие и как чудом смогла залезть в комнату Влада. Но я помню, его голос и голос Аси, но плохо помню, будто слышала их сквозь вату. Помню, что Ася, обняв меня, начала вести в нашу комнату. А дальше пустота... Пришла в себя я в комнате, с грелкой на животе и влажной тряпкой на голове. Вспомнив все, я, не сдерживая себя, начала плакать, шепча что-то неразборчивое. Я проклинала Николая, абсент, и тот день, когда он стал моим начальником. Я была унижена, разбита, уничтожена. Хотелось исчезнуть, дабы меня забыли, чтобы не вспоминали. Взгляд неосознанно упал на лезвие, лежащее на столе. Обычно мы используем его вместо ножниц, когда нужно разрезать бумагу или ткань. Кое как встав, я взяла лезвие в руку. Проглотив слюну, я задрала рукав и поднесла лезвие к коже. Слегка на него надавив, я провела им по коже. Первую секунду ничего не происходило, но после на коже проступили капельки крови вдоль раны. Не думала, что вид проступающей на коже крови так завораживает, особенно когда кровь начала стекать по руке. Следующий порез был глубже, почти задев вену, но и боли причинил больше, чем первый. — Ты что творишь, идиотка!? — услышала я голос Аси, которая зашла в комнату. — Совсем с ума сошла? — Ася... Я и так мертва... Зачем мучить себя? — спросила я, откинув лезвие и начиная рыдать, едва не впав в истерику. — Меня изнасиловали, а ты спрашиваешь, что я творю!? Я, блядь, хочу исчезнуть. Резкая пощечина заставила меня заткнуться. Я не ожидала такого, посему даже не могла пошевелиться. — Успокойся, я с тобой, — сказала Ася, обняв меня и прижав к себе. Начав рыдать, я прижалась к подруге, не желая отпускать ее. Но я так хочу умереть... Хочу забыть эту боль...