***
Пару часов спустя где-то в Сосновых Рощах, в верховьях Лиссуин – Рант.
Негодованию Финвиэль не было предела. Прежде всегда миролюбивая, сейчас Принцесса Нолдор злилась буквально на всех. На себя. И как она могла позволить уговорить себя на эту авантюру? Было же предельно ясно, что их поход сулит им большие неприятности и к нему по крайне мере нужно было подготовиться. На негодников - братьев. На Феанаро потому, что во время своего последнего визита к Нолдорану он забыл свой свиток в Королевском Саду на скамейке в одной из многочисленных беседок. И на Аракано, который в свойственной ему манере, решил сам убедиться в правдивости слов старшего брата. И, конечно же, не стоит об этом забывать, в первую очередь на этот ненормально растущий лес. Это надо же, все растения прорастают в Валиноре как им и полагается вверх, а эти, по-видимому, решили проявить свой своевольный нрав. Действительно, могучие стволы окружавших их сосен были странно изогнуты, будто бы склонились в очередном поклоне стремительного пируэта*. И казалось юным Нолдор, что макушки этих обыкновенно высоких древ тянулись не вверх, а в сторону, друг к другу, будто были любовниками и не желали расставаться. Это место так поразило детей, что, оставив своих быстроногих скакунов пастись на лугу, они углублялись дальше и дальше в густой лес, пока не обнаружили себя в самой его тёмной чаще. - Просто отлично, Нолмо! – воскликнула Финдис, когда прямая (нет же, она действительно была прямая) на первый взгляд тропа вновь (уже чуть ли не в четвёртый раз) привела их назад, в исходную точку их пути. – Просто отлично! - Я тут ни при чём, – устало протянул Аракано, грохнувшись прямо на мягкий настил сосновых веток, который он приготовил на случай, если тропа опять сыграет с ними злую шутку. – Видимо, это место и вправду слегка необычное. - Слегка? И ты это только сейчас понял?! – возмущённо вскинуланула девочка руками, садясь рядом с утомлённым братом. – Да, Курво никогда бы не описал бы что-то праздное. И тем более не поделился бы своим открытием с нашим венценосным отцом, если бы это действительно не заинтересовало его. В ответ на замечание Принц Нолдор лишь тяжело вздыхает и, заглянув в запылившеюся суму, достаёт оттуда толстый свиток. Наблюдая, как брат снова принимается изучать письмена, Финдис качает головой. И как они умудрились затеряться там, где всё им давно уже знакомо? А главное, почему это место не желает отпустить обратно на волю их с Нолмо? Пристальный вдумчивый взгляд скользит по рядам аккуратных строчек в поисках скрытого спасительного ответа, как им, детям достопочтенного Нолдорана, выбраться из этого дремучего места. Тщательно изучается один абзац за другим. И Аракано неосознанно вдруг начинает тихо читать этот трудный для восприятия текст вслух. Конечно, quengoldo Румиль – гений, который подарил Народом Валинора способность записывать различные звуки определёнными знаками на пергаменте, металле и камне. Но у Сарати* были свои недостатки, и иногда было не ясно, что писец имел в виду. Недаром талантливый Феанаро, самый любимый ученик автора пока что единственного алфавита, загорелся идеей создать Орден Языковедов, который должен был заняться вопросами Квеньи и доработкой этой довольно-таки сложной структуры записи слов и предложений. Вот и сейчас несовершенство системы записи письма, похоже, сыграло с Нолмо злую шутку. - Ты уже разобрался? – спросила Финдис, когда свиток был положен на лежавшую рядом с мальчиком, суму. - Немного, – вздохнул Аракано, опершись спиной об изогнутый зигзагом ствол молоденькой сосенки. – Как осанвэ? До сих пор не можешь связаться хоть с кем-нибудь из взрослых? - Нет. При попытке установить связь начинает сразу же болеть голова. Едва войдя в рощу, они ощутили давящую атмосферу, исходящую от этого места, но, к сожалению, не будучи умудрёнными Нолдор, они не придали этому практически никакого значения. К тому же, со слов матери, в Золотых Лесах Владыки Грёз, куда ненадолго иногда уезжал отец, неизменно беря с собой их старшего брата, атмосфера была наподобие этой. Дети были так увлечены исследованием нового и необычного для них места, что просто не заметили того, что чем они больше углубляются, тем всё слабее и слабее они чувствуют даже присутствие друг друга. А спохватились, когда уже было поздно, и любая их совместная попытка установить ментальную связь отдавалась острой болью в висках. Пока Нолофинвэ сидел и напряженно переосмысливал трудный для понимания уставшего мальчика и без того сложный текст работы юного натуралиста, Финдис стала внимательно изучать поляну, на которой они были вынуждены остановиться на долгий привал. - Аракано! – сделав несколько кругов и вытоптав тем самым тропы, обратилась Финвиэль к брату, вернувшись на исходное место. – Как, по-твоему, сколько мы тут уже находимся? - Долго. Насколько я могу судить, в это время нас уже должны отправлять по своим спальням. Но почему-то я не чувствую никакой сонливости*. - Нолмо, меня пугает этот лес, – дрогнувшим голосом произнесла Финдис, чувствуя, как червь губящей паники начинает грызть её изнутри. – По твоему ощущению, да и если брать простую логику, уже несколько часов назад должен был наступить Час Смещения, и Золотое Древо должно было потускнеть, уступая своему старшему собрату. Но вот смотри, – и рукой она указывает на зелёные кроны, – они до сих пор отсвечивают златом. Мальчик встал и, внимательно посмотрев на кроны, тихо ахнул. Удивление и испуг отразились на его побледневшем лице. Было хорошо заметно, что он с трудом верит в то, что видит. Его прагматический ум, привыкший мыслить согласно логике, попал в смысловой тупик. - Такого не может быть, потому что такого просто не может быть!* Видя довольно красноречивую реакцию брата, Финдис заставила себя успокоиться, ведь она старшая и должна подать пример хладнокровия и держать свои бушующие эмоции при себе, тем более в такой неоднозначной ситуации. Её хвалёной выдержки хватило лишь на час, за который они успели и подремать, и начать испытывать жажду. Один час и всё.* * *