***
Домой Кан вернулся раньше обычного. Он уже пропустил одну пару, и кажется, сегодня он пропустит и тренировку. Раньше он бы переживал из-за этого, но сейчас его голова была забита совсем другим. Поэтому, если он сунется на поле в таком состоянии, то Пи'Но его все равно отчитает и отправит домой, а возможно и отстранит от завтрашней игры, чего Кану совсем бы не хотелось (это будет его первая большая игра). Так что лучше вовсе не идти. С момента разговора с Тином прошло всего пару часов, а Кан уже не раз чуть было не сорвался и не написал ему. Он боялся, что этим сделает Тину ещё больнее или, что это может его разозлить. Разувшись, он сразу направился в свою спальню, даже не обращая внимания на Гуччи, который радостно завилял хвостом только завидев любимого хозяина. В спальне он как есть, в университетской форме, лёг на свою кровать лицом в подушку и лежал так до тех пор, пока его телефон не стал трезвонить. Кое-как вывернув руку таким образом, чтобы достать из кармана брюк телефон, он всё-таки ответил на звонок. — Слушаю, — прохрипел он в трубку. — Кан, что с голосом? Я позвонил, чтобы наорать на тебя из-за того, что пропускаешь тренировку, но похоже тебе и так хреново, ха-ха, — это был Пи’Но. — Пи'Ноооо. Что ты хочешь? — ныл Кан в трубку. — Ого, все так плохо? — Йаа, Пи', не мог бы ты говорить по делу или дать мне шанс пострадать в одиночестве? — хнычет Кан. — Эээ, хорошо. Но ты будешь в норме завтра? У нас игра, помнишь? — Да помню я! Все, пока! — По… — он не дослушивает и даёт отбой. Не хочется никого слушать. Даже Пи'Но. Завтрашний матч сейчас волновал его меньше всего. — Оййййй! Почему все так сложно? — кричит Кан. — Пи’Кан, заткнись! Мешаешь! — это была Лей. Кану показалось странным, что Лей дома так рано. — Сколько время? — часы на экране телефона показывали семь вечера. Оказывается это не сестра пришла рано, а он потерялся во времени. — Я что, все это время лежал здесь и пялился в окно? Да что с тобой, Кан?! — разговаривать с самим собой уже вошло в привычку. Уже вечер. За окном льёт дождь. «Замечательно» — подумал Кан и помолился за то, чтобы дождь не затянулся на долго, ведь завтра матч, а бегать по мокрой и скользкой траве он не горел желанием. Он снова уткнулся носом в подушку. Ничего не хотелось. Даже есть. А это было на него не похоже. — Все очень плохо. Он взял в руки телефон и открыл LINE. Он долго боролся с собой, но в итоге все-таки открыл переписку с Тином. Последним сообщением от него было: «Кан, нам нужно поговорить». И снова он вспоминает их разговор. И снова винит себя за то, что сделал Тину больно. — Наверно нужно было ответить по другому. Совсем по другому. Но Тин сам виноват! Нельзя такие вопросы прямо в лоб задавать, — он пытался оправдать себя. — Что я должен был ответить ему? Я не уверен, что то, что я чувствую к нему можно назвать любовью. Но, возможно, я должен был попросить немного времени? Кан не хотел потерять Тина из-за того, что не понимает свои чувства. Раньше он бы такое не признал, но теперь, когда Тин открылся ему, он знает, что Тин не плохой парень. Кан бы даже сказал, что он замечательный. Просто долгое время скрывал это за маской надменного мудака. А после открылся ему, Кану. Но он поступил с ним слишком жестоко и теперь опасался, что Тин снова начнёт скрываться за этой маской. — Да, Кан, ты должен был попросить время, чтобы понять себя, а не отказывать ему сразу, — он вертит в руках телефон. Решается. Набирает Тина. Сначала шли гудки, но потом последовал отбой. Тин сбросил его звонок! Его игнорируют. — Тин, черт тебя дери придурок, нам нужно поговорить! Возьми трубку! — он ругает Тина и снова набирает его, но и в этот раз он слышит те же гудки снова и снова, но все без результатно. Кан даже пишет ему в LINE, надеясь на то, что тот увидит сообщение с его просьбой о разговоре и ответит на звонок. Когда он звонит в очередной раз и вместо гудков слышит голос оператора, который сообщает, что телефон абонента выключен, он не выдерживает и вскакивает с постели. Если Тин игнорирует его звонки, то он сам приедет к нему и они поговорят. Он бегом спускается по лестнице, сообщая матери, что будет поздно, выбегает на улицу и запрыгивает на мотоцикл попутно надевая шлем. Обычно он не садится на мотоцикл в такой ливень, это может быть опасно, но сейчас ему все равно. Ему срочно нужно увидеть Тина! Он несётся по дороге, обгоняя автомобили, которые, по его мнению, тащатся как черепахи. Дождь усиливается и он почти не может разобрать дороги, но Кан даже не думает о том, чтобы сбавить скорость. Напротив, он выезжает на встречную полосу и жмёт на газ, собираясь обогнать очередную машину. Шлем совсем не спасает от бьющих в лицо каплей дождя мешая смотреть перед собой, поэтому Кан не сразу замечает несущийся на встречу автомобиль. Он резко жмёт на тормоза, от чего мотоцикл заносит влево и пролетая добрые три метра, он встречает препятствие в виде столба. Удар был не сильным, но этого хватило для того, чтобы Кана перекинуло через приборную панель. Он несколько раз перевернулся, в итоге оставаясь в положении лёжа на спине. Его сердце бешено билось и все его тело дрожало от страха. Дождь лил прямо в лицо мешая дышать, поэтому он повернул голову на бок замечая в паре метров от себя свой мотоцикл. Он был в ужасном состоянии. Кану хотелось плакать от обиды. Мальчик так гордился этим мотоциклом, ведь он купил его на деньги, которые заработал, работая на пол ставки после занятий в школе. Кан копил на него больше года и смог купить его только перед самым поступлением в университет. Он надеялся на то, что его все ещё можно было отремонтировать. Пролежав в таком положении некоторое время, он попытался встать, опираясь на правую руку, но почувствовав боль в руке он издал болезненный стон и резко рухнул на землю. — Как же больно! Чёрт! Кан, это твоё наказание! — от отчаяния он бил здоровой рукой по земле разбрызгивая грязь. — Ты сделал больно Тину, теперь получай с полна! Спустя пару минут он снова попытался встать, используя уже левую руку. Он перевернулся на левый бок и снова почувствовал боль, на этот раз в ноге, и опять упал на спину. Шлем, который все ещё был на нем, спас его от сотрясения. — Да что такое?! Я что, должен умереть здесь? — он как всегда драматизировал. Кое-как дотянувшись здоровой рукой до правого кармана, он достал телефон, посветив им на свою ногу. Его голень была опухшей, а стопа была повёрнута во внутрь. Кан попытался ей пошевелить, но попытка с треском провалилась. Это был по меньшей мере вывих и Кан надеялся, что не перелом. Тогда он попробовал сесть, что получилось у него с трудом, он наконец смог стянуть с головы мешающий шлем и осмотреть свою ногу полностью. Штанина с боку была разорвана в нескольких местах и можно было даже увидеть кровь. Скорее всего он ободрал ее когда мотоцикл сносило с дороги. Внезапно фонарик на телефоне погас, что могло значить лишь одно: села зарядка. Это заставило Кана закричать от отчаяния и повалиться на землю. Он устал, его тело болит и он ничего не может с этим поделать. Его телефон сел в такой неподходящий момент и он не может даже позвать на помощь. Тут некого звать. Машины уже почти не ездят, но и те редкие автомобили не останавливаются, банально не замечая человека лежащего недалёко от проезжей части, а люди тут в принципе не ходят пешком, все-таки это конец города. Он в полной заднице и даже не представляет, что делать. «Кажется я всё-таки пропущу игру» — подумал Кан, но даже это его сейчас волновало меньше всего. На много сильнее он переживал из-за того, что не смог поговорить с Тином. От безысходности он плакал как маленький ребёнок и в итоге просто отключился.***
Открывая глаза, Кан совсем не ожидал увидеть перед собой белый потолок. Осмотрев помещение, он понял, что находится в больничной палате. Кан не помнил как оказался здесь. Все, что Кан помнил это лишь трасса и, что он лежал на земле и плакал. Но сейчас он был безмерно рад тому, что не умер там. Кан помнил, что при падении травмировал правую руку и левую ногу, поэтому первым делом посмотрел на них, обнаруживая, что они загипсованны. В левую руку был воткнут катетер, через который в его организм поступали лекарственные препараты. Спустя некоторое время в палату зашла медсестра и увидев, что он пришёл в себя, поинтересовалась о его самочувствие. — Все нормально, — голос его был охрипшим. Он прокашлялся и спросил: — Как я здесь оказался? — Вам очень повезло. Вас нашли примерно в два ночи. Ваш разбитый мотоцикл на обочине заметили проезжающие мимо люди и вызвали скорую, вы поступили к нам в тяжелом состоянии. Помимо перелома и вывиха, вас сильно лихорадило, но сейчас температура тела в норме. Вам назначены антибиотики внутривенно и постельный режим. — Понятно. А где мой телефон? — Кан проследил за взглядом медсестры и нашёл свой телефон на прикроватной тумбе. Взяв его в здоровую руку, он попытался его включить, но попытка провалилась. Он совсем забыл, что телефон разрядился в самый ответственный момент. — Мне нужно позвонить своей маме и сообщить, что я в порядке. Она наверно ждала меня до поздна. — Да, конечно. И так как при вас не было документов, не могли бы вы продиктовать свои данные. Имя, фамилия, дата рождения и прочие. — Да, конечно.***
В это же время, в доме Киракорн спокойно завтракали мама и сестра Кана, абсолютно забыв про него. — Кстати, Лей, почему твой брат все ещё не спустился к завтраку? Ему разве не нужно ехать в университет на игру? — Наверно он спит, — отвечает девочка и продолжает залипать в свой телефон. — Так сходи и разбуди его! — Ну мам! Он не маленький, сам проснётся! — Сходи! — Уфф, ладно… Нонг'Лей поднимается на второй этаж, ворча про себя и обзывая старшего брата. — Пи'Кан… — начинает она, но замолкает не обнаружив брата в спальне. Его постель была смята и кажется он не расправлял её со вчерашнего вечера. — Странно, — младшая спускается в низ. — Мам, Пи'Кана нет в комнате. — Правда? — удивляется госпожа Киракорн. — Во сколько же он ушёл? Или этот паршивец вообще не ночевал дома? Он вчера возвращался? — Я не знаю, не слышала, — задумчиво произносит Нонг'Лей. Трель домашнего телефона заставляет госпожу Киракорн отвлечься от разговора с дочерью. — Да, слушаю, — некоторе время она внимательно слушает собеседника, а потом быстро проговаривает: — Да-да, конечно, я могу сейчас приехать! Женщина медленно кладёт трубку и так же медленно садится на диван и смотрит в одну точку. Наблюдающая за ней Лей не понимает, что происходит. Ей в голову уже начали лезть самые ужасные мысли. — Мама, что случилось? Что-то с Пи'Каном? — дочь садится рядом с матерью на диван. — Этот мелкий паршивец! — громко восклицает госпожа Киракорн после долгого молчания, чем пугает дочь. — Ч-что? Что он натворил? — заикаясь спрашивает Нонг'Лей. — Твой глупый брат попал в аварию на своём дурацком мотоцикле! — Он живой? — девочка не на шутку перепугалась. Хоть она и считала своего брата глупым и надоедливым, но все же она любила его и волновалась за него. — Конечно живой! Сидела бы я тут сейчас, если бы он не был в порядке? — И что теперь? В какой он больнице? Поехали! — Я еду в больницу, а ты едешь в школу! — Ну мам! Это важнее, чем школа! Это же Пи'Кан! Пожалуйста! — Ладно-ладно! Я не хочу с тобой спорить, — девочка тут же вскочила и побежала обуваться. Госпожа Киракорн потёрла виски и прихватив свою сумку и ключи от машины направилась на выход из дома. На улице её уже ждала Лей. Они обе забрались в салон и машина тронулась с места.