Alteri te

      С недавних пор он не любил получать корреспонденцию. Как только в дверях кабинета начинала маячить сухопарая фигура Корнея, хотелось метнуть в него увесистым пресс-папье. Каренин понимал, что от дикого напряжения в два последних месяца нервы опять развинтились и натянулись до предела. Теперь он с огромным трудом держал себя в руках. История повторялась, и это очень угнетало его.       Сразу после бала, несмотря на горячие протесты дочери, он всё-таки отправил Анну под неусыпный надзор к Лёвиным и Облонским. Ему было больно видеть её огорчение и недоумение, но он ничего не мог объяснить даже себе. Это было мучительное, тягостное предчувствие, которое изматывало душу и не давало спокойно жить. Так хотелось спрятать своё дитя подальше от этого сумасшедшего анонима. Пусть даже так: ценой добрых отношений с ней. Может, Анна потом всё поймёт и оценит.       Угрюмо уставившись на камердинера, Алексей раздражённо выхватил из его рук письмо. Мельком глянув на почерк на конверте, брезгливо поморщился и швырнул на стол не распечатывая. Уловив резкую перемену в настроении хозяина Корней, внимательно посмотрел ему в лицо, почтительно поклонился и тут же покинул комнату.       «Опять! Господи, ну за что мне это? В чём же я на этот раз виноват? А?!» — нетерпеливо кусая тонкие губы, Алексей Александрович сел за письменный стол и принялся было за неоконченное письмо, но ему всё никак не удавалось сосредоточиться. Устало потерев переносицу, он решительно встал и нервно зашагал по кабинету, пытаясь подавить накатывающую тревожность и упорядочить лихорадочно метавшиеся мысли. В задумчивости Алексей случайно налетел на журнальный столик и опрокинул его. От красивой фарфоровой вазы остались только мелкие осколки.       Закатив глаза, Каренин тихо выругался сквозь зубы. Собственная неловкость всегда воспринималась им весьма болезненно. Торопливо собрав черепки, Алексей печально вздохнул и выбросил их в ведро. Закончив письмо, он с облегчением откинулся в кресле и задумчиво посмотрел на трясущиеся руки. «Ну, вот! Началось… снова этот нескончаемый поток разрознённых мыслей и предчувствия режет, как ножом. Не могу больше, тошно! Кому я мог помешать? Спустя столько лет… Теперь и самому интересно. Забавно, но даже на расцвете карьеры таких казусов не случалось. Эти письма… угрозы в них. Они бьют прямо по сердцу. Это какое-то безумие. Ну кто? Кто же он?»       Послышался тихий стук в дверь, и в кабинет заглянул Корней.       — Алексей Александрович, простите мне моё своеволие. Я принёс травяной чай без сахара, пирог праздничный остался после гостей, варенье с чёрной смородиной. И вот лекарство тоже возьмите…       — Не стоило так, право, беспокоиться, но спасибо, проходи. Не стой в дверях, — спешно спрятав дрожащие руки под стол, он вымученно улыбнулся камердинеру и кивнул головой, приглашая.       — Как скажете, ваше высокородие.       — М-м-м, не надо так, я не люблю подобострастие. Подойди ближе.       — Как скажете! — Корней учтиво поклонившись, принялся расставлять посуду на журнальном столике.       — Помню, что ты всегда отличался крайней наблюдательностью. Скажи, а кто приносит эти письма?       — Вы из-за них так переживаете? Да? Мне так жаль, но ничем не могу помочь. Я их нахожу рано утром по средам и пятницам. Пробовал поймать злоумышленника, но, увы… простите!       — Не стоит себя так корить. Сыск — всё же не твоя обязанность. Ничего, прорвёмся… Хотя, я уже и так догадываюсь, в чём дело. Корней, ты не собираешься сегодня на почту? А?       — Как раз хотел своим родным поздравления отправить.       — Телеграмму для Лёвиных прихватишь?       — С преогромнейшим удовольствием, Алексей Александрович.       — Держи! А вот это возьми в дар. С праздником, с Рождеством Христовым!       — П-премного благодарен, Алексей Александрович! — камердинер был крайне изумлён проявленным к нему участием и даже растерялся. — Ох, да тут, похоже, сумма размером с моё годовое жалование. Нет-нет! Это неудобно. Слишком много… я не могу это взять!       — Послушай, ты ведь давно служишь мне верой и правдой. Даже в самые смутные годы ты всегда был рядом. Мне давно уже следовало тебя отблагодарить. Это я был невнимателен к тебе всё это время. Поэтому не отказывайся, прошу.       — Алексей Александрович! — задохнувшись от переполнявших его чувств Корней, снова поклонился и поцеловал руку Каренина.       — Ну-ну, ладно. Это лишнее. Ступай, ступай уже. А то не ровен час я и сам разрыдаюсь.       — Про лекарство не забудьте.       — Не забуду! Спокойной ночи.       Выпив чаю, Каренин накинул на плечи шерстяной плед и ушёл в свою комнату. Всю ночь он проворочался в кровати, размышляя и сопоставляя разрознённые факты, пытаясь вычислить загадочного анонима. Ему стало казаться, что кусочки мозаики начали складываться в единое целое. Враг начал приобретать формы.       Ответ на телеграмму не дал ему душевного успокоения. Анна, разобидевшись на отца, совершенно не слушалась родственников и постоянно сбегала из-под бдительного надзора. В очередной раз обращаться за помощью к сыну было стыдно. Тем более, Серёжа на пару дней решил съездить проведать жену. Поэтому в этот раз он решил обойтись своими силами.       Чтобы разрубить образовавшийся узел недомолвок и недоразумений, Алексей Александрович решил навестить дочь. Поездка получилась очень непростой. Анна продолжала упрямиться и слушать объяснений отца не желала. Ей было скучно в этой глуши. Она умоляла отца забрать её домой, но Каренин боялся брать на себя такую ответственность. Он считал, что источник угрозы исходит от него, а значит, дочке следует держаться пока подальше от отчего дома. По крайней мере, пока.       Девушка чувствовала, что от неё скрывают что-то очень важное, а ей так хотелось разобраться и узнать всё до конца. Она написала письмо брату и пожаловалась на странное поведение отца.       Он безумно любил Елизавету и не хотел оставлять её сейчас одну, но, хорошо зная характеры отца и сестры, понимал, что история может закончиться плачевно.       — Неужели эту поездку никак нельзя отменить?       — Лиза, прекрати! Я не намерен ссориться!       — Что значит прекрати? А?! Ты постоянно сбегаешь к ним по первому писку! Мне это надоело!       — Ты несправедлива! Они моя семья.       — Правда? Интересно, а кто тогда тебе мы?       — Не цепляйся к словам, дорогая! Вы тоже моя семья. У меня две семьи. Прими уже это наконец.       — Ты всегда придумываешь всё на ровном месте!       — То есть, это я придумываю? Лиза, не кипятись! — молодой человек подошёл к жене и крепко прижал её к себе, успокаивающе поглаживая по волосам. — Ты ведь у меня такая добрая, такая понимающая, а? Я не хочу с тобой ссориться! Я постараюсь быстренько во всём разобраться и сразу же вернуться. Ну не могу я их бросить, пойми. Они ведь там с ума сойдут поодиночке. Я должен помочь и разобраться.       — Ох, ну что с тобой делать, подлиза. Ладно, я тоже своего отца очень люблю и понимаю твои чувства. Просто я так скучаю по тебе! Мы так редко видимся... — поцеловав мужа в ответ, она уткнулась носом ему в грудь. — Когда закончишь дела, привози их с собой. Пусть посмотрят на наследничка.       — Ты невозможная женщина!       — Я знаю. Помни, как тебе со мной повезло!       Серёжа срочным рейсом вернулся из Москвы в Петербург. Первым делом он заехал к сестре и как мог попытался её успокоить. А вот с отцом ситуация обстояла намного сложнее. Он совершенно не был рад его видеть.       — Ну, здравствуй, сынок. Проходи! — недовольно пробурчал Каренин. — Мне, если честно, некогда сейчас. Я в некотором роде занят. Собираюсь. Как там мой внучок поживает? И почему ты не с женой остался?       — Всё прекрасно, папа! Правильно ли я понимаю из твоих вопросов, что ты мне не рад?       — Заметь, не я это сказал! — хмыкнул Алексей. — Ты сам такой вывод сделал.       — Папа, я хочу с тобой поговорить о важных вещах, а ты на скандал нарываешься.       — А ты вмешиваешься не в свои дела. Я не просил тебя приезжать!       — Ну, блестяще просто. Я ещё и не к месту. Спаси-и-ибо!       — Я всё не пойму никак, ты ссориться пришёл? Говори, у тебя есть пять минут.       — Как скажете, ваше высокородие. Я буду краток. Может, просветите меня, что тут происходит? Покажите мне анонимку.       — Не надо мне льстить. Я этого не люблю, и ты прекрасно это знаешь. Вот откуда ты прознал про письмо? Корней сказал?       — Обижаете, папа. Корней вас ни в жизнь не сдаст и он верен вам до смерти. У меня есть глаза и ум. Я сам могу сделать выводы, так что я жду, папа. Или мне обыск устроить?       — Ох, вырос и дерзишь мне, сын? Ну хорошо. Вот, смотри. Меня не покидает ощущение, что я уже где-то видел этот почерк. Обороты слишком знакомые.       — Ну ничего себе… — потрясенно ахнув, Сергей схватился за волосы. — И ты молчал! Ну нельзя же так рисковать! Вы кого-то подозреваете? Может, обратимся в полицию или к детективам, а?       — Не надо! Не вмешивайся! Я сам разберусь!        — Это слишком рискованно, давайте вместе?       — Это моё решение! Всё, не мешай мне! — схватив трость, Каренин направился к выходу. — Мне пора.       — Куда? Папа, стойте! — встав в дверном проёме, Сергей широко раскинул руки. — Объяснитесь! Кого вы подозреваете?       — Я сказал, что мне некогда! — нервно посмотрев на часы, он тихо фыркнул. — Всё, не до шуток! — осторожно отодвинув сына от двери, Каренин выскользнул из дома.       — Отец, стойте! — крикнул ошарашенный парень вслед уезжающей прочь пролётке.